Святитель Ириней Лионский в богословской традиции Востока и Запада
В докладе П. Б. Михайлова разбирается понятие церковного Предания у свт. Иринея Лионского. Автор доклада приводит обзор актуальных исследований, в которых выделяются те или иные аспекты этого понятия, и отмечает значительное разнообразие интерпретаций. Касаясь вопроса о дихотомии «Предание – Писание», российский исследователь отмечает, что свт. Ириней представляет себе тайну христианской истины целостно и рассматривает Священное Писание и Предание сквозь призму как индивидуальной веры каждого верующего, так и веры всей кафолической Церкви. Как отмечает автор, основным термином для передачи понятия «Предание» у свт. Иринея служит выражение «правило веры» или «правило истины», о котором речь шла в предыдущем докладе; истина же в конечном счете есть Сам Христос. Автор отстаивает тезис о том, что Предание для свт. Иринея есть совокупное обозначение христианской проповеди, а также затрагивает вопрос о вкладе Лионского святителя в так называемую «эллинизацию христианства», нашедшую свое отражение в области богословского языка, системной мысли и устроения жизни (или, по-другому, в сфере «нарратива, догмата и культа»).
В докладе А. Р. Фокина рассматривается вопрос о том, почему свт. Ириней отверг философское учение о Логосе, широко использованное уже раннехристианскими апологетами. Автор показывает, что хотя у свт. Иринея часто встречается библейское представление о Сыне Божием как Слове Божием, воплотившемся в Иисусе Христе, однако он сознательно отверг философские интерпретации этого представления. Такой отказ свт. Иринея применять какие-либо философские конструкции или аналогии для описания внутренних отношений Сына-Логоса с Богом Отцом был напрямую связан с его полемикой с гностиками-валентинианами, которые широко использовали философские и околофилософские представления о процессе формирования человеческого мышления и речи для описания Божественной реальности. В противоположность гностикам свт. Ириней был убежден в том, что Бог тождественен со Своим Словом и что Слово существовало в Нем как Сын от вечности. По мысли свт. Иринея, природа Бога настолько простая, что в ней никак не различимы ум, размышление и слово, которые совпадают с самой Его сущностью. С одной стороны, это давало свт. Иринею несомненное преимущество перед гностиками, которые мыслили происхождение своих эонов по аналогии с когнитивными актами человека; но, с другой стороны, отвергнув возможность применения каких-либо антропологических аналогий к Богу и Его внутреннему бытию, Лионский святитель закрыл перспективы для дальнейшего развития тринитарного богословия, которое, как показали последующие века, оказалось невозможным без привлечения определенных философских категорий и понятий, в том числе взятых из античной антропологии и психологии, что демонстрируется автором доклада на примере таких авторитетных отцов Церкви, как свт. Афанасий Великий, свт. Григорий Богослов, блж. Августин и прп. Иоанн Дамаскин.
Доклад французского латиниста и патролога Поля Маттеи посвящен вопросу о сходствах и различиях в богословской мысли двух современников – свт. Иринея Лионского и Тертуллиана. Автор сосредотачивает свое внимание на трех разделах, в которых влияние свт. Иринея на Тертуллиана особенно очевидно: антропологии, сотериологии и экклезиологии. В антропологии он разбирает подходы обоих древних богословов к интерпретации образа Божия в человеке и отмечает, что и свт. Ириней, и Тертуллиан допускают причастность человеческого тела образу Божию, поскольку человек рассматривается ими как образ воплощенного Слова, достигшего славы Своего воскресения, в Котором сияет Божество. Автор доклада указывает, что основной сотериологический принцип свт. Иринея, так же как и Тертуллиана, заключается в концепции «спасения плоти». У свт. Иринея это выражается в концепции «восстановления» или «возглавления», предполагающей, что Боговоплощение совершается не только для искупления, но и является вершиной мировой истории, когда Христос, воплощенное Слово, будучи Новым Адамом, восстанавливает в Себе все человечество, и творение соединяется со своим Творцом. Тертуллиан же ставит гораздо более сильный акцент на искупительном смысле Воплощения Христа, совершившегося для очищения людей от греха. Кроме того, центральной частью эсхатологии свт. Иринея является хилиазм, в котором и реализуется перспектива возвращения человечества к своему Творцу. Однако такая гармоничная интеграция хилиазма в историю спасения отсутствует у Тертуллиана, поскольку его эсхатология строится на другой логике, где хилиазм – это всего лишь допустимый элемент постольку, поскольку он соответствует церковной традиции. Наконец, в экклезиологии главным элементом, объединяющим мысль свт. Иринея и Тертуллиана, является понятие церковного Предания: в противовес гностической идее передачи тайного знания от одного учителя к другому оба богослова говорят об открытой передаче («предании») истинного учения Христа апостолам, а от них – по преемству епископам Церкви. Для обоих богословов кафолическая Церковь – это единственная хранительница Священного Писания и его авторитетный истолкователь, полноправно обладающий «правилом веры» как критерием и мерилом истины. Однако существует и важное различие между свт. Иринеем и Тертуллианом: для последнего епископы являются всего лишь «знаками и свидетелями» апостольского преемства, при том что только церковные общины в своей целостности являются его настоящими обладателями.
В докладе швейцарского патролога Франца Мали продолжается тема сравнения богословской мысли свт. Иринея Лионского и Тертуллиана на примере их представлений о важности человеческой плоти и о плоти Христа. Прежде всего автор показывает тесную связь между антропологией, христологией и сотериологией свт. Иринея: как человек состоит из трех частей – плоти, души и Духа, таким же образом и Бог Слово имел человеческое тело, человеческую душу и Божественный Дух, иначе Он не был бы истинным человеком и не мог бы спасти остальных людей. В связи с этим для свт. Иринея «познание спасения» тождественно познанию Сына Божия, а восприятие Им плоти одновременно означает принятие Им страданий, когда Бесстрастный по природе становится «страстным», то есть способным страдать ради спасения людей. Автор также отмечает важность для свт. Иринея не только идеи победы Христа над диаволом, но и восстановления общения между Богом и людьми, что могло быть достигнуто только Самим Богом, Который стал человеком для того, чтобы сообщить человеку нетление и бессмертие. Обращаясь к учению Тертуллиана, автор доклада отмечает, что его главным интересом также является спасение человека в его целостности, ставшее возможным благодаря Воскресению Христа. Однако внимание Тертуллиана к этому вопросу определяется в большей степени сотериологией, чем антропологией или протологией, поскольку, по Тертуллиану, не творение человека по образу и подобию Божию, а воскресение Христа является основанием нашей веры в воскресение плоти. Другими словами, в отличие от свт. Иринея, Тертуллиан ссылается не на творение человека из «праха земного», но делает акцент на непосредственной связи нашего воскресения с воскресением Христа.
Доклад, автором которого является монсеньор Франческо Браски, профессор Амвросианской библиотеки и член Амвросианской академии, посвящен использованию творений свт. Иринея Лионского в трудах свт. Амвросия Медиоланского и в Амвросианских литургических текстах. Автор исследует взаимосвязи между этими двумя выдающимися богословами древней Церкви в трех аспектах: литературном, историческом и вероучительном. Он скрупулезно разбирает все известные отсылки в трудах свт. Амвросия к творениям или идеям свт. Иринея и устанавливает их вероучительную ценность. Особое внимание он уделяет прямым цитатам из творений свт. Иринея, таким как выражения «разумные ангелы», «бессловесные животные», «рожденный от Девы Марии», «Церковь распространенная» и некоторые другие, а также рассматривает известную параллель между Евой и Марией и указывает на общее и особенное в толковании обоими богословами трех даров волхвов. Автор доклада также останавливается на литургическом почитании свт. Иринея в Миланской церкви, установленном сравнительно недавно, и оценивает вклад Лионского святителя в формирование Амвросианского богослужебного обряда, анализируя ряд литургических чтений и молитв. В конце своего доклада миланский исследователь показывает важность фигуры свт. Иринея Лионского для современной Церкви, которая чтит ярко выраженную христоцентричность его мысли и прославление им достоинства христианина на его пути подражания Христу.
Завершает настоящий сборник доклад игумена Дионисия (Шлёнова), в котором рассмаривается святоотеческое учение о человеке как «образе Образа», то есть о сотворении человека по образу Слова Божия, Которое Само является Образом непостижимого Бога Отца. Автор показывает, что у истоков данной мысли находится свт. Ириней Лионский, как видно из одного очень показательного фрагмента его ключевого сочиненения «Против ересей» (Adv. Haer. V 16. 2). Содержащаяся во фрагменте мысль о познании Бога Отца через второго Адама – Бога Слово – рассматривается в контексте учения свт. Иринея о богопознании и в связи с раннехристианской экзегезой и последующей византийской традицией. Дальнейшее развитие данной мысли прослеживается на примере патристической экзегезы трех новозаветных стихов Мф 11:27, Ин 14:9 и Кол 1:15, а также анализируется термин ἴνδαλµα как эпитет зримого Боговоплощения в поздневизантийской патристической литературе. Автор приходит к выводу, что мысль свт. Иринея о человеке как «образе Образа» была основой для последующих патристических и византийских авторов.
В заключение скажем несколько слов о принципах настоящего издания. В связи с тем, что каждый из представленных в настоящем сборнике авторов имеет свой собственный неповторимый литературный стиль и характерные особенности обращения с текстами оригинала и цитирования литературы, мы не проводили тотальную унификацию терминологии и справочного аппарата во всех докладах, ограничившись приведением системы ссылок в соответствие с нормами, принятыми в нашей стране. Большинство цитат из творений свт. Иринея Лионского приводятся в уже имеющихся русских переводах протоиерея Петра Преображенского и Н. А. Сагарды (см.: Сочинения святого Иринея, епископа Лионского. СПб., 1900; М., 19962. С. 17–548; Сагарда Н. Новооткрытое сочинение свт. Иринея Лионского: «Доказательство апостольской проповеди». СПб., 1907; М., 19962. С. 567–617), текст которых выборочно сверялся со следующими современными изданиями: Irénée de Lyon. Contre les hérésies // Sources Chrétiennes. Vol. 100, 100 bis., 152, 153, 210, 263, 264, 293, 294 / Éd. A. Rousseau, L. Doutreleau, Ch. Mercier. Paris, 1965–2006; Irénée de Lyon. Démonstration de la prédication apostolique // Sources Chrétiennes. Vol. 406 / Éd. A. Rousseau. Paris, 1995. Все библейские цитаты приводятся в русском Синодальном переводе, при этом важнейшие разночтения с ним отмечаются значками или особыми примечаниями. Надеемся, что подготовленный нами сборник будет полезен всем читателям, интересующимся патристикой, церковной историей, догматическим и сравнительным богословием, христианской этикой и аскетикой, а также церковным богослужением.
Научный редактор
Москва, 2020 г.
I. Актуальные вопросы биографии и литературного наследия святителя Иринея Лионского
Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев)
Священномученик Ириней Лионский и его духовное наследие
Священномученика Иринея, епископа Лионского, можно было бы назвать посредником между эпохами и культурами. Он был учеником очевидцев апостольского века (его наставником был священномученик Поликарп Смирнский), но творил в том поколении, когда Церковь столкнулась с новыми проблемами, как внешними, так и внутренними, которые не были актуальны ранее. Он был греком из Малой Азии – региона с развитой эллинистической культурой и уже ко второму веку богатыми христианскими традициями, – но нес служение в Галлии, среди народа, который для образованных греков и римлян был варварским[1]. Эта посредствующая роль проявилась и в его церковном служении, когда он выступил посредником и миротворцем между несколькими церквами в вопросе о праздновании Пасхи. Деятельность священномученика Иринея Лионского пришлась на один из самых трудных периодов в истории Церкви, когда ей приходилось противостоять гностическим течениям, представлявшим для христианства величайшую опасность, а также римским властям, периодически начинавшим гонения против христиан.
Однако значение святого Иринея для Церкви не ограничивается историческими обстоятельствами его деятельности: он был не только великим церковным полемистом, но и глубоким богословом, и в этом отношении его наследие сохраняет актуальность по сей день.
Жизнь и творенияСвященномученик Ириней родился в начале II века. Точная дата его рождения остается предметом научной дискуссии. Сам святой Ириней дает ценное хронологическое свидетельство о своей жизни. Рассуждая о смысле числа 666 и о возможном имени антихриста, он делает следующую ремарку:
Я, однако, не решусь утвердительно объявить это за имя антихриста, зная, что если бы необходимо было в настоящее время открыто возвестить его имя, оно было бы объявлено тем самым, кто и видел откровение. Ибо откровение было незадолго до нашего времени, но почти в наш век, под конец царствования Домициана[2].
С учетом того, что Домициан умер в 96 году, эту дату следует считать terminus post quem[3] для рождения святого Иринея. Другой важной точкой опоры является дата его епископской хиротонии. Из «Церковной истории» Евсевия Кесарийского мы знаем, что поставление Иринея на епископское служение совершилось вскоре после гонения на христиан в Лугдуне (Лионе) в Галлии, случившегося в 177 году. Если считать, что Ириней приступил к епископскому служению еще не в преклонном возрасте (в самом деле, спор о праздновании Пасхи, в котором он принял активное участие, имел место, согласно реконструкции В. В. Болотова[4], в 192 году, то есть через 15 лет после гонения в Лугдуне), дату его рождения следует сдвинуть от этого 96 года на несколько десятилетий вперед. Наиболее вероятной признается точка зрения, согласно которой он родился в период между 130 и 140 годами[5].
Место рождения священномученика Иринея неизвестно; упоминание Смирны в качестве такового связано лишь с тем обстоятельством, что он уже с молодого возраста[6] был учеником святого Поликарпа Смирнского.
Мы не знаем, какое образование получил Ириней и в христианской ли семье он родился. Исследователи отмечают хорошее знание им греческой философии и классической литературы[7]. В его творениях идентифицированы цитаты по меньшей мере из девяти древнегреческих философов и шести поэтов; кроме того, сочинения свт. Иринея свидетельствуют о знакомстве их автора с геометрией, астрономией и другими научными дисциплинами, а также с античной мифологией. Весь этот арсенал знаний был использован свт. Иринеем для доказательства правоты христианского учения.
При этом показательно то смирение, с которым он сам оценивал литературное достоинство своих сочинений, считая свой стиль несовершенным[8]. Характерно замечание Иринея о том, что он не изучал искусства речи и не старался приобрести писательской способности[9]. В свете сказанного выше о хорошей осведомленности святого Иринея в классической греческой словесности, эти слова не обязательно следует понимать буквально – в том смысле, что он не изучал риторику. Скорее, они выражают равнодушие святого к внешней красоте и убедительности слова, с помощью которой стремились придать убедительность своим сочинениям еретики[10].
Трудно переоценить то влияние, которое священномученик Поликарп Смирнский оказал на юного Иринея, не только выступив его наставником в Священном Писании и основах христианской веры, но и в подробностях рассказав ему о своем общении с возлюбленным учеником Спасителя, апостолом Иоанном Богословом. Особое значение имеет также упоминание Иринея о том, что Поликарп был знаком и с «другими самовидцами Господа»[11], а также свидетельство об общении Иринея с другими учениками апостолов[12].
Святой Ириней упоминает о поездке своего учителя в Рим в правление папы Аникиты. Из эпилога «Мученичества Поликарпа» по рукописи IV века, хранящейся в Государственном историческом музее (в Москве)[13], следует, что сам Ириней сопровождал учителя в этой поездке. По возвращении святого Поликарпа в Смирну свт. Ириней еще оставался в Риме:
Сей Ириней, пребывавший во время мученичества епископа Поликарпа в Риме, научил многих. Ему принадлежит много весьма прекрасных и православных сочинений, в которых он упоминает [и] о Поликарпе, [говоря], что он был его учеником <…>[14]
В этой же рукописи содержится ценное свидетельство о духовной связи свт. Иринея со своим учителем. Во время мученической кончины святого Поликарпа свт. Ириней получил откровение об этом:
Еще рассказывается в сочинениях Иринея, что в тот [самый] день и час, когда Поликарп мученически скончался в Смирне, Ириней, находясь в Риме, услышал глас, исходивший, словно из трубы: «Поликарп мученически скончался!»[15].
Поездка святого Иринея в Рим имела место около 154 года, мученичество святого Поликарпа – в 155 году. Мы не знаем, как долго Ириней пробыл в Риме. Следующее свидетельство о нем связано с гонением на христиан в галльском городе Лугдуне (Лионе); об этом гонении упоминает Евсевий Кесарийский. К тому времени Ириней уже некоторое время был пресвитером в Лугдуне[16]. Мы не знаем, какие обстоятельства привели Иринея в Галлию, но весьма вероятно, что святой так и не вернулся из Рима в Малую Азию, а остался в юрисдикции Римской церкви. Согласно Евсевию и Иерониму, Ириней был пресвитером при епископе Лугдунском Пофине[17].
После мученической кончины Пофина Ириней стал его преемником. Из письма лугдунских мучеников Римскому епископу, которое цитирует Евсевий[18], известно, какой любовью пользовался святой Ириней у лугдунской паствы еще будучи пресвитером. Именно в Галлии началась активная литературная деятельность священномученика Иринея.
Подробные сведения о сочинениях свт. Иринея Лионского дают Евсевий Кесарийский[19] и блаженный Иероним Стридонский[20]. Из совокупного свидетельства этих авторов следует, что свт. Ириней был автором по меньшей мере восьми сочинений:
• «Обличение и опровержение лжеименного знания» в пяти книгах. Это сочинение больше известно под сокращенным названием «Против ересей», которое приводят Евсевий Кесарийский[21], Василий Великий[22] и Иероним[23], полное название приводится Евсевием Кесарийским в списке трудов Иринея[24];
• «Об апостольской проповеди», адресованное Маркиану (более широко известно как «Доказательство апостольской проповеди»);
• «Против язычников» (согласно Иерониму), или «О познании» (согласно Евсевию); оба автора отмечают его небольшой объем;
• «О дисциплине»;
• «Книга различных поучений»;
• «О расколе», адресованное Власту;
• «О единоначалии, или О том, что Бог не есть виновник зла», адресованное Флорину;
• «О восьмерице».
Из перечисленных сочинений святого Иринея только первые два сохранились до наших дней, остальные известны только в цитатах у других авторов или полностью утрачены.
Свт. Ириней также был автором посланий епископу Римскому Виктору по вопросу о дне празднования Пасхи. Кроме того, блаженный Иероним в другом месте упоминает о том, что Ириней наряду с Иустином Философом выступил с толкованием книги Откровения[25]. Неизвестно, идет ли речь об отдельном комментарии свт. Иринея на эту библейскую книгу или же об обращении к отдельным местам этой книги в его различных сочинениях. Второй вариант более вероятен, поскольку интерпретации отдельных образов Апокалипсиса в творениях свт. Иринея хорошо известны; более того, именно на символике Апокалипсиса основано его знаменитое рассуждение о четырех канонических Евангелиях[26]. Напротив, о существовании отдельного комментария святого Иринея на Апокалипсис никто из древних авторов прямо не говорит; ничего не сказано о нем, в частности, в 120-й главе «Библиотеки» святителя Фотия Константинопольского, который говорит об Иринее как об авторе многочисленных сочинений. Весьма вероятно, что блаженный Иероним, во времена которого споры о каноническом статусе книги Откровения еще не утихли, апеллирует к авторитету тех древних отцов, которые признавали богодухновенность этой книги. Именно поэтому он придает такое значение отдельным упоминаниям Апокалипсиса у свт. Иринея.
Как епископ святой Ириней считал своим долгом противостоять многочисленным гностическим учениям, угрожавшим Церкви. Оценить размах гностицизма и степень его опасности для Церкви Ириней мог и в Малой Азии, и в Риме. Очевидно, в Галлии влияние гностицизма не было столь значительным: бóльшая часть паствы Иринея не владела греческим и латинским языками и едва ли была в состоянии читать гностические сочинения (хотя сами проповедники гностицизма и достигали Галлии)[27]. Судя по свидетельствам самого свт. Иринея, он противостоял гностицизму на расстоянии, имея в виду читателей в больших церковных центрах. Так, в предисловии к своему главному труду, «Обличение и опровержение лжеименного знания», он говорит о себе как о находящемся в удалении от своего адресата, в среде, где большинство населения говорит на «кельтском» языке[28].
Подобным образом свт. Ириней поступил и в споре о праздновании Пасхи, где он стремился помочь в решении конфликта, не затрагивающего непосредственно его общину: святой выступил в защиту малоазийской традиции в датировке празднования Пасхи и окончания предпасхального поста, призвав Римского епископа Виктора не предписывать другим церквам римскую практику в качестве обязательной. Оба случая подтвердили прижизненный общецерковный авторитет святого Иринея.
В православной и католической традициях свт. Ириней почитается как священномученик. В древней церковной литературе неизвестно описание мученичества святого Иринея. Самое раннее известное упоминание об Иринее как о мученике принадлежит блаженному Иерониму, который называет его мучеником в комментарии на Книгу пророка Исаии[29]. При этом в сочинении Иеронима «О знаменитых мужах», где есть специальная глава, посвященная Иринею[30], упоминание о его мученической кончине отсутствует. Поскольку книга «О знаменитых мужах» была написана раньше, чем комментарий на Книгу пророка Исаии, есть основания полагать, что Иероним не сразу получил сведения о мученической кончине святого Иринея[31].
Священномученик Ириней Лионский и богословские вызовы нашего времениОстановимся на двух аспектах богословия священномученика Иринея: на его теории искупления, вновь обретшей острую актуальность в православном богословии XX столетия, и на его роли в формировании и защите новозаветного канона.
Священномученик Ириней Лионский не только явился свидетелем и продолжателем предания, восходящего к апостолу и евангелисту Иоанну Богослову, но и показал себя как защитник и талантливый последователь богословия апостола Павла. В третьей книге сочинения святого Иринея «Против ересей» содержится пространное рассуждение против еретиков, подвергающих сомнению авторитет Павла[32], где Лионский епископ подтверждает тезис о влиянии Павла на евангелиста Луку, ставший неотъемлемой частью церковного Предания.
В том же сочинении «Против ересей» учение апостола Павла о Христе как новом Адаме становится основой для оригинальной теории искупления. Согласно этой теории, все события жизни Христа рассматриваются как повторяющие события жизни Адама, только в обратном порядке. Смысл теории заключается в следующем: все то, что Адам должен был исполнить, но не исполнил, за него исполнил Христос; всякая ошибка Адама была исправлена Христом; всякий грех Адама был уврачеван Христом. В научной литературе это учение получило название «теории рекапитуляции» (от лат. recapitulatio, соответствующего греч. ἀνακεφαλαίωσις – «возглавление»). Данный термин, используемый свт. Иринеем, буквально означает «переоглавление», то есть перечисление глав списка в обратном порядке. Список дел, подлежащих «переоглавлению», составляют все дела, которые Адам либо не совершил вовсе, либо совершил не так, как было заповедано Богом. Для исправления и уврачевания того, что было нарушено прародителями, Христос стал новым Адамом:
Итак, явно Господь пришел к Своим <…> непослушание, происшедшее через древо, Он исправил Своим послушанием на древе <…> Грех первозданного человека получил исправление через наказание Перворожденного. И хитрость змия побеждена простотою голубя. И таким образом разорваны узы, которыми мы были привязаны к смерти[33].
Первозданные Адам и Ева, по учению свт. Иринея, находились в состоянии духовного младенчества, они не были обучены совершенному образу жизни[34]. В этой необученности и неопытности и заключалась возможность грехопадения, которое и совершили Адам и Ева. Однако Сын Божий пришел в мир, «восстанавливая (букв. “переоглавляя”) в Себе все»[35]. По словам свт. Иринея, «совершенный Сын Божий сделался младенцем, подобно человеку, и не Сам по Себе, но ради младенчества человека сделался настолько доступным, насколько человек мог принять Его»[36]. Страдание Христа на кресте из послушания Богу Отцу было исправлением Адамова непослушания[37].