На пути к себе. Рассказы на одном дыхании

«Это временно» – повторяла я про себя одну и ту же фразу. Вернется Илья, Сережа пойдет в сад, а я на работу. Буду уговаривать мужа оставить вахты и устроиться где-то в нашем городе, так мы всегда будем вместе. У нас все наладится.

Я отложила полученные в ломбарде деньги, взяла оттуда небольшую сумму, так будет легче выкупить золото обратно. Сегодня у Сережи праздник. Я купила ему киндер-сюрприз, он восторженно распечатал его на скамейке рядом с магазином и радовался маленькой игрушке. Это было для меня счастье. Счастье доставить сыну счастье. Про себя я вообще не думала.

Я разогревала Сереже обед, а он весело болтал ногами, сидя на стуле. В этот момент раздался звонок в дверь. Мне стало тревожно. Друзья Андрея давно уже не приходили. Неужели все начинается заново?

За дверью стояла Настя, подруга Андрея. Я вспомнила, как они поругались, перед тем, как он попал в больницу. Лицо у нее было напряженным, жестким.

– Андрей дома? – спросила Настя, смело заходя в квартиру.

Я даже ответить ничего не успела, потому что он вышел в прихожую сам.

– Что надо? – Андрей старался выпрямиться, с вызовом глядя на бывшую девушку.

– Поговорить.

– Поговорить? А что же ты в больницу ко мне ни разу не пришла? Там бы и поговорили.

– Я была обижена, ты знаешь, – Настя покосилась на меня. Я невольно стала свидетелем их разговора и быстро ушла на кухню в надежде, что эта пара не устроит скандал, – я беременна.

Настя сказала так громко, что я без труда услышала ее слова даже сквозь закрытую дверь. Возникла тишина. Похоже Андрей был ошарашен. Что скрывать, я тоже.

– И что? – ответил Андрей, – поздравляю.

– Рано. Вот родится, тогда можно будет.

– Ты собралась его рожать? А меня не хочешь спросить? – его голос был холодным, безразличным.

Мне стало не по себе, и я представила, каково маленькому малышу, который еще только зародился, быть нежеланным, случайным. Я знала, что такие эмоции закладываются уже на той ранней стадии, когда на узи ребенок представлен маленькой, едва заметной точкой.

Я старалась не слушать их диалог и громко разговаривала с сыном, чтобы и он не смог понять смысл грустной беседы.

– Уходи отсюда, – послышался голос Андрея.

– Не толкай меня, я же беременна.

Я выскочила из кухни, заметив, что Андрей, держа Настю за локоть, пытается выпроводить ее из квартиры.

– Андрей, – я подошла ближе, – нельзя так. Это же ребенок.

Он бросил на меня злой взгляд, продолжая выгонять Настю. Но дверь открылась так внезапно, никто из нас не ожидал этого. Свекровь приехала без предупреждения и недовольно обвела глазами всех присутствующих.

Настя громко зарыдала. Ее слезы показались мне наигранными, фальшивыми, но мне было очень жаль эту девушку, которая по глупости оказалась в неоднозначной ситуации.

Я ушла к Сереже на кухню, тревожно слушая выяснения отношений, к которым присоединилась мать Андрея. По всей видимости, она встала на сторону Насти.

– Натворил дел, – ворчала мать на сына, – расхлебывай теперь.

Я была согласна со свекровью. Нужно нести ответственность за свои поступки.

– Меня родители из дома выгоняют, – рыдала Настя, – а мне некуда пойти.

– Вот и не надо рожать, – воскликнул Андрей, – я деньги тебе дам. Сходишь, сделаешь…

– Поздно уже, – ответила Настя и заревела еще громче.

Андрей залетел на кухню и открыл холодильник.

– Есть, что выпить? – спросил он меня.

– Нет, – я широко улыбнулась Сереже, давая понять, что все хорошо, бояться нечего.

– Купи, я денег дам, – ответил он, судорожно роясь в карманах. Андрей положил передо мной тысячу рублей, – и Сережке что-нибудь купи.

– Тебе нельзя алкоголь, ты лекарства принимаешь, – ответила я, покосившись на деньги. В моей ситуации они бы стали неплохим подспорьем.

– К черту лекарства. Надоело мне! – процедил родственник сквозь зубы, – мне надо выдохнуть, иначе я за себя не отвечаю.

– Может успокоительное купить? Валерьяночку, – тихо предложила я, ожидая бурную реакцию Андрея. Он замер. У меня задрожали руки, и я спрятала их под стол. Андрей присел, не отрывая от меня прищуренного взгляда.

– Ты дурочкой прикидываешься? Или такая и есть? – спросил он. Сережа показал ему кулак, как учил отец. Быстрая реакция сына придала мне уверенности, а лицо Андрея вытянулось в недоумении. Хорошо, что свекровь приехала, она была единственным человеком, который мог остановить его.

– Я заварю чай с мятой… – продолжила я. Во мне жила надежда, что Андрей перестанет пить и возьмется за ум. Возможно, рождение ребенка заставит его посмотреть на свою жизнь под другим углом. Дети – это ответственность.

Андрей продолжал сверлить меня глазами, ожидая, что я сдамся и побегу в магазин за бутылкой. Но я не собиралась этого делать, не смотря на то, что побаивалась его.

Он медленно поднялся со стула. Очевидно, незажившие швы мешали делать резкие движения, которые были так привычны для него. Андрей сгреб обратно свои деньги и вышел из кухни. В прихожей свекровь и Настя продолжали обсуждать сложившуюся ситуацию. Я все-таки решила заварить чай с мятой. Он пригодится сейчас не только Андрею.

– Побесится и успокоится, – сказала мать, заходя на кухню.

Настя села за стол, жалобно глядя на нее. Я не первый раз видела эту девушку, и знала ее непокорный характер, то что сейчас она демонстрировала, либо показательное выступление, либо игра гормонов. Все-таки беременность меняет людей, заставляет их пересматривать свою жизнь и привычки.

– Останешься здесь, – сказала свекровь Насте, одобрительно посмотрев на меня, когда я разлила всем чай, – притретесь. Все нормально будет. Никуда не денется. Пора уже за ум браться.

– Вы такая добрая, – ответила Настя, растирая по щекам слезы.

– Я знаю. И страдаю от этого. Таня не даст соврать, всем готова помочь. Вот и ее тоже пустила, живет как у Христа за пазухой. Не каждая родная мать так сделает.

Я кивнула, взяла чашку с чаем и вышла из кухни. Сережа помчался в нашу комнату, а я остановилась около двери Андрея. Постучав, я вошла. Он лежал на кровати в темноте. Я поставила чашку на стол, зная, что он не просил и вряд ли оценит мой поступок. Я сделала его от души. Андрей громко вздохнул, а я, не говоря ни слова, поспешила уйти.

***

– Когда Илюшка приедет? – спросила меня свекровь, заходя в нашу комнату без стука в тот момент, когда я укладывала Сережу на дневной сон.

– Скоро, – соврала я, хотя не была до конца уверенна, что он вернется.

– Звонить я ему боюсь, он всегда кричит, что на работе нельзя разговаривать по телефону. А квитанции уже надо оплачивать. Я здесь почти не живу, сама знаешь. Вы и готовите, и стираете, и моетесь… кто платить-то будет? У меня денег нет.

– Я скажу Илье, – снова соврала я, даже не собираясь звонить мужу. Я не хотела быть навязчивой. Разлука пойдет на пользу нашим отношениям, так Илья быстрее соскучится и приедет.

– Завтра последний день. Я и так сама на почту хожу, в очереди с квитанциями стою, вас не напрягаю.

Я кивнула. Есть более доступные способы оплачивать коммунальные платежи, но свекровь не желала их признавать, считая, что на почте гораздо надежнее.

У меня были деньги, которые я получила в ломбарде за цепочку, но если я сейчас отдам их, то мне будет сложнее выкупить ее назад. Я сокрушенно ломала голову, пытаясь принять наиболее верное решение.

Сережа никак не хотел засыпать, видимо он чувствовал мое напряжение. Дождавшись, когда сын уснет, я отправилась на кухню. На столе лежали квитанции, я прикинула, какая сумма получилась в итоге и едва не разрыдалась. Обычно Илья отдавал деньги матери сам, меня эти вопросы никогда не касались. Что ж. Пора спускаться с небес на землю.

Сегодня в квартире случилось пополнение. Переехала Настя. Она по-хозяйски принесла свои вещи в комнату Андрея, и он тут же ушел. Пока я рассматривала квитанции, будущий отец вернулся. Судя по тому, как Андрей пытался открыть дверь, он уже изрядно выпил. Я поспешила впустить его, пока не проснулась свекровь. Тогда непременно будет скандал, и Сережа может заплакать.

Андрей, увидев меня, широко улыбнулся. Этот резонанс в его поведении всегда вводил меня в ступор. Злой и недовольный, когда трезвый, Андрей превращался в доброжелательного, стоило только ему выпить.

– Танечка, – он запнулся за порог и едва не придавил меня своим весом.

– Тихо, – я сделала умоляющее лицо.

Андрей понимающе кивнул и принялся стягивать обувь. Сделать это тихо у него все равно не получалось. Что будет, когда он встретится в своей комнате с Настей? Я переживала.

Андрей не торопился идти в спальню. Я знала, что прежде всего его интересовал холодильник. Он стеклянными глазами изучил его содержимое.

– Тань, дай чего-нибудь поесть, – попросил он, присаживаясь за стол. На секунду он сморщился от боли.

Я молча достала из холодильника приготовленные мной сегодня голубцы. В пьяном состоянии Андрей съедал все, что видел, словно его желудок был безразмерным. После его ночных экскурсий на кухню, с утра я с грустью осознавала, что мне снова надо вставать к плите.

Странно это. У него есть мать, девушка, которая спокойно отдыхает в спальне, а кормить его должна я. Как бы мне хотелось иметь свою квартиру, пусть маленькую, но свою. Как бы мне хотелось самостоятельно решать, кто придет ко мне, а для кого путь будет заказан.

Андрей сложил руки на столе и уткнулся в них лицом. Я поставила перед ним тарелку.

– Не хочу я ребенка, – побормотал он, – и эта курица мне тоже не нужна.

Я замерла около двери, когда хотела уйти из кухни. Мне стало жаль Андрея. Я вернулась и села за стол напротив него. Андрей поднял голову и посмотрел на меня красными глазами.

– Рано мне еще жениться, – продолжил он, подвинув тарелку ближе, – какой из меня отец? Что я могу сейчас дать ребенку?

– У тебя теперь есть стимул что-то поменять, – сказала я.

– Что менять? Поехать на вахту, как Илья? Чтобы мой сын меня три раза в году видел? У меня ведь даже образования нормального нет, я два года в технаре отмучился и бросил его. Легких денег захотелось.

Я с замиранием сердца слушала Андрея. Мне давно было понятно, что он занимается чем-то запрещенным. У него внезапно появлялись большие суммы денег, которыми он раскидывался налево и направо, хотя нигде не работал.

– А ты знаешь, где работает Илья? – осторожно спросила я. Андрей кивнул. Я сосредоточилась.

– Железногорск, – ответил он с набитым ртом.

Я повторила название города про себя несколько раз, чтобы запомнить его. Я знала, что Илья работал вблизи Красноярска, но где именно, он никогда не говорил.

Андрей опустошил тарелку и поднялся со стула. Я решила попытать счастья.

– Здесь квитанции за квартиру… надо оплатить… – заикаясь, сказала ему я.

– Давайте как-нибудь без меня, – отмахнулся Андрей. Он вынул из заднего кармана джинсов деньги, кинул на стол и ушел. Я не решительно взяла их в руки и пересчитала. Хватало, чтобы полностью погасить квартплату. Что за аттракцион неслыханной щедрости? Ощущение, что я обманула его, не покинуло меня даже на следующее утро. Я ждала, что Андрей спохватится и потребует деньги обратно, поэтому старалась не попадаться ему на глаза.

Но он и сам не горел желанием общаться, ни со мной, ни с остальными.

Я отдала деньги свекрови.

Во время тихого часа, я нашла в интернете информацию о Железногорске. Я задумала пойти на отчаянный поступок. Я решила поехать туда. Деньги за цепочку лежали у меня практически нетронутыми, их я могу потратить на дорогу. Когда Илья увидит меня, он растает, я не сомневалась в этом. Не может такого быть, что спустя три года нашей совместной жизни, он разлюбил меня. Илья просто запутался, он устал от постоянных вахт. Я верну его домой, и мы вместе найдем выход из этой ситуации. Пусть зарабатывает скромно, зато будет жить рядом со своей семьей.

Придется взять с собой Сережу. Вряд ли свекровь согласится сидеть с ним несколько дней. К тому же, мне хотелось, чтобы Илья встретился с сыном. Наверняка, он безумно по нему скучает.

Я пребывала в воодушевлении. Меня не раздражала свекровь, которая принялась шуршать пакетами под нашей дверью в тот момент, когда Сережа спал, ни приглушенные голоса Андрея и Насти, которые выясняли отношения за стеной. Я мечтала о том моменте, когда увижу мужа, и когда он вернется домой.

В этот же день я отправилась на вокзал и купила билеты в один конец. Неизвестно, сколько времени я пробуду в Железногорске. Если все получится, то можно будет остаться на несколько дней.

Я никому не рассказала, куда в действительности мы собрались, даже Сереже, чтобы он не проболтался. Я скажу ему в тот момент, когда мы сядем в поезд.

– Хочу к маме в гости съездить на несколько дней, – объяснила я свекрови, собирая вещи в дорожную сумку.

– Сережку можно и на все лето оставить, – проворчала она, – у него кроме меня еще одна бабка имеется. Бегал бы по деревне в свое удовольствие.

Я ничего не ответила. Свекровь не проводила времени с Сережей, у нее все время болела голова или ноги, она всегда плохо себя чувствовала. Но проявлялось это только на словах. На деле ее энергии можно было позавидовать.

Судя по всему, Андрей смирился с участью будущего отца. Он продолжал бездействовать, ходить целый день от кровати до холодильника, пропадать на весь вечер и возвращаться ближе к ночи в нетрезвом состоянии.

Я с нетерпением ждала отъезда, хотелось отдохнуть от их постоянных скандалов с Настей. Беременная девушка налетала на него, как коршун, и свекровь всегда была на ее стороне. Странно, что она никогда не поддерживала меня. В любой ситуации она обязательно навязывала мне чувство вины. Я всегда была не права.

Направляясь на вокзал, я испытала чувство облегчения. Мне не хотелось больше возвращаться в эту квартиру. Что-то мне подсказывало, что эта поездка очень круто изменит мою жизнь. Надеюсь, что к лучшему.

***

По дороге на вокзал я все время размышляла, как буду вести себя в незнакомом городе. Со мной был маленький сын, я должна продумать все. К тому же меня волновал вопрос, сколько предприятий находится в Железногорске? А если я даже найду нужное мне, каким образом я смогу увидеть там Илью, если оно закрытое?

Вопросы один за одним возникали в моей голове. Я почувствовала себя наивной дурочкой, которая решила отыскать мужа в большом городе с развитой инфраструктурой. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. Я нервно обкусывала губы. Мне стало страшно. Я втянула в авантюру своего сына Сережу, а это увеличивало мою ответственность в разы.

Приехав на вокзал, я бросила взгляд на часы. До отправления поезда еще целый час. Есть время подумать и возможно даже передумать. Я была в растерянности.

– Куда мы едем? – спросил меня Сережа, он рассматривал в окне длинный товарный поезд, проезжающий мимо.

– Скоро ты все узнаешь, – я беспечно улыбнулась, скрывая невыносимую тревогу в своей душе.

Я взяла в руки телефон, решаясь набрать номер мужа. Сюрприза сделать не получится, но пусть он узнает, что мы уже на вокзале с билетами в руках, что обратного пути нет. Илье придется встретиться с нами в любом случае.

Я нажала кнопку вызова. Гудки смешались со стуком в висках, я дрожала от волнения и задержала дыхание, когда на другом конце провода подняли трубку.

– Алло, – услышала я женский голос. Кто мог ответить на звонок в отсутствии Ильи? Сотрудница камеры хранения? Я откашлялась.

– А где Илья?

– Илья на смене, – невозмутимо ответила девушка.

– Когда он заканчивает?

– В девять. А что?

– Передайте ему, пожалуйста, что я звонила. Это срочно.

– Женщина, я – это кто? – голос в телефоне был слегка раздраженным. Я удивилась. На экране обычно отображается контакт.

– Его жена, – ответила я. В трубке возникло молчание.

– Женщина, вы шутите? Или, может, вы номером ошиблись?

– Илья Белов… это мой муж, – я несколько раз посмотрела на экран. Все верно, ошибки быть не может.

– Это удивительно, но Илья Белов…. мой муж.

Я посмотрела на Сережу, который с удовольствием уплетал пирожок, сидя рядом со мной. Он очень ждал, когда же мы сядем на поезд. Слова девушки долго укладывались в моей голове, мы обе молчали.

– А вы в Железногорске живете? – задала вопрос я.

– Да, – прозвучал ее короткий ответ.

– Вы живете в гражданском браке?

– Да.

Я перестала ощущать действительность, будто бы земля ушла у меня из под ног, и я провалилась в глубокую яму. Снова объявили посадку на какой-то поезд, Сережа с надеждой посмотрел на меня.

– Это наш? – спросил он. Я покачала головой.

– Илья придет с работы, я уточню у него, – ответила девушка в телефоне, ее прервал плач младенца. В трубке послышались гудки.

Мое сердце разрывалось на несколько частей. Слезы потекли по щекам, и я никак не могла их сдержать. Даже присутствие сына не остановило меня. Я будто бы умирала, медленно и мучительно, засыхала, превращалась в труху.

– А где наш поезд? – спросил Сережа, с тревогой глядя на меня. Я тут же вытерла слезы и улыбнулась. Сколько боли потребовалось мне испытать, чтобы растянуть губы в жалком подобии улыбки.

– Теперь не знаю.

Прошло еще несколько минут, прежде чем я собрала свои мысли в кучу и начала продумывать дальнейший план. Я старалась не заострять внимание на муже, на его жизни, это выбивало меня из колеи. Самое важное сейчас – что делать нам с сыном? Возвращаться обратно к свекрови я не хотела. Меня стошнит при одном их виде. Было только одно место, куда я могла сейчас поехать. К маме в деревню.

Я взяла Сережу за руку. Мы направились в кассу. При виде моего заплаканного лица, женщина в окошке без труда приняла у меня билеты обратно, взяв при этом комиссию. И дала мне новые билеты. Отправление в двенадцать ночи. Придется еще долго прокуковать на вокзале.

Я развлекала сына, как могла. Мы ели мороженое, считали вагоны у поездов, которые отправлялись и приезжали, Сережа сумел даже вздремнуть на моих коленях, но каждый раз он вздрагивал, когда объявляли посадку на очередной рейс.

Когда подошло наше время, он и вовсе спал на моем плече. Я занесла Сережу в вагон, расправила матрас и белье, и легла рядом с сыном. Я отгоняла от себя любые мысли о муже, я не хотела думать о нем. В моей душе была пустота, я будто не жила, просто совершала определенный набор действий безэмоционально.

Утром я проснулась отдохнувшей. В поезде мне спалось гораздо лучше, чем в квартире свекрови, где я просыпалась от каждого шороха. От станции было еще десять километров до деревни. Убедившись, что никакого транспорта мне не найти, я позвонила маме. Услышав, что я еду к ней, она всполошилась.

– Кого попросить даже не знаю, – запричитала она, – Витька у меня на бане сидит, крышу ремонтирует, у Алешки машина сломалась, этот… напился вчера, встать не может.

«Этот» был маминым сожителем. Время от времени он уходил в запои, и маме приходилось просить помощи у соседей.

Я вздохнула, готовая идти пешком. Придется нести на себе и Сережку, и сумку.

– Ладно, – нехотя согласилась мама, – пойду Витьку с бани стащу. Приедет за вами. Крыша течет, сил нет, как устала уже. Витька!

Мама закричала в трубку истошным голосом. Я поспешила отключиться, пока полностью не оглохла. Сережа нетерпеливо дергал меня за руку. Он устал от поездки и быстрее хотел увидеть обещанных мной куриц, гусей и уток, которых мама разводила. Я тоже мечтала уже добраться до дома, спрятаться от всех и вволю наплакаться.

Витя, мамин сосед, мужчина лет сорока, загар которого мог составить конкуренцию цвету кожи типичного жителя Африки, улыбнулся, обнажая редкие зубы. Он смеялся всю дорогу, чем позабавил Сережку. Мне было не до смеха.

Мама радушно встретила нас. Она была вся взмокшая и растрепанная. Многочисленные дела и заботы не давали ей лишний раз заглянуть в зеркало. Да и зачем? В деревне красоваться было не перед кем. А «Этот» не придавал большого значения внешности мамы. Я заметила, как она постарела. Мы не виделись два года, с того момента, когда приезжали к ней с Ильей.

Той поездки мне хватило надолго. Мама больше не желала видеть моего мужа. Впрочем, у них это было взаимно.

Я слушала бесконечные мамины рассказы об огороде, хозяйстве, непутевом сожителе. Мама не замечала моего подавленного состояния, она была слишком увлечена своими проблемами. Тем лучше для меня. Я хочу переварить информацию о муже, который был не только моим. Я делила его с другой женщиной, причем неравномерно. Неделя со мной, а с ней месяц. По факту та жена была гораздо официальнее меня.

Мой телефон зазвонил в тот момент, когда мама ушла с Сережкой в хлев, чтобы показать, как она кормит свою живность. Мне звонил Илья. С тревогой и обидой я смотрела на экран. Мне хотелось выкинуть телефон, чтобы больше никогда не видеть этого контакта «любимый муж». Надо переименовать его в «Этот», другого он не заслуживает.

Я все-таки взяла трубку.

– Таня… выслушай меня, – закричал Илья. Услышав его голос, я молча зарыдала. В горле встал ком, я не могла говорить, – Таня, ты, конечно, уже напридумывала себе. Но все не так. Совсем не так. Я говорил, что хочу подумать, решить. Таня, я запутался, понимаешь? Все так сложно, сам не знаю, как получилось. Я взял паузу, чтобы решить, Таня, я еще ничего не решил, понимаешь? Ты моя жена, по закону.

На душе моей было противно, гадко. Слушать, как твой любимый человек выбирает между тобой и другой женщиной и просит подождать, это такая боль. Мое сердце разрывалось на части.

– Я хочу облегчить тебе решение, – произнесла я, подавляя слезы, – если не можешь ты, это сделаю я.

– Таня, прошу тебя, выслушай меня. С кем не бывает, ты же понимаешь, жизнь – она такая непредсказуемая…

– Я больше не желаю тебя ни слышать, ни видеть, ни знать.

Я сбросила звонок и отключила телефон. Раздавленная, униженная, мне не хотелось жить. Я подошла к окну и улыбнулась. Сережа бегал за курицей, которая перелетела через загон.

Нет, я должна жить. Ради сына. Он – мое счастье, а улыбка на его лице – это то, что будет вдохновлять и побуждать меня идти дальше.

***

Мама ни о чем меня не спрашивала. Она была настолько погружена в свои дела, что у нее не было времени даже на то, чтобы спокойно попить чай. Она все делала на бегу. Останавливаясь на секунду, мама внезапно вспоминала о чем-то и снова убегала. Я пыталась ей помогать, но все время делала что-то не то. Мама привыкла справляться со всем сама, ругала непутевого сожителя за его бездействие и тут же отбирала из его рук любую работу.

Никто не умеет так, как она! Это было жизненным кредо матери, которая долгое время жила одна.

На помощь очень часто приходил Витя, тот самый сосед, который чинил ей крышу. Только у него хватало терпения и воли выдерживать ее колкие замечания. Витя все сводил в шутку и не ругался с ней. За это мама его очень любила и относилась к нему с особым уважением.

– Молодец, Витька, – сказала мне мама, когда мы вместе с ней окучивали картошку. Сосед сидел на бане и время от времени подтрунивал над нами.

– Ровнее, девочки, ровнее, – кричал он и хохотал на весь огород.

– Девочки… – ворчала мать с улыбкой, – надо же какой шутник. Старую тетку девочкой назвать.

Я не реагировала на шутки Вити. Мне казалось, что он проявляет ко мне неподдельный интерес, поэтому старалась как можно меньше с ним контактировать. Он был неприятен мне.

– Вот, посмотри, какой жених пропадает, – громко сказала мама, – сорок уже скоро стукнет, а все ходит, как неприкаянный.

– Когда же мне жениться, теть Люсь, если я на вашей бане целыми днями сижу, – рассмеялся Витя.

– Наоборот, так виднее. С высоты.

– А я отсюда только вашу дочку вижу, Танечку. Красивая она у вас. Жаль, что несвободная.

Я оглянулась на Витю, он подмигнул мне, широко улыбаясь. Имея такие зубы, я вряд ли бы смогла открыть рот, не то, что так скалиться. Он раздражал меня своей неотесанностью. Именно поэтому я когда-то уехала из деревни, знала, что такие мужчины мне точно не пара. Встретила Илью, городского интеллигента и вцепилась в него, как в последнюю надежду на счастье. Даже институт бросила. А теперь вернулась к истокам, брошенная, не нужная, с ребенком и пустым карманом. Кто меня такую полюбит? Только такой вот Витя.

– Кстати, а где этот твой? Муженек, – спросила мама. За несколько дней она первый раз поинтересовалась моей жизнью. Витька даже работать перестал и внимательно слушал нас, не сводя глаз с меня.

– Он на вахте, – ответила я, продолжая окучивать картошку с еще большим энтузиазмом.

– Поругались что ли?

– Нет… немного.

– А я всегда говорила, что не пара он тебе. Скользкий, противный, высокомерный.

Я стиснула зубы. Мама била по больному. Мне не хотелось обсуждать мужа в присутствии чужого мне человека. Мне было стыдно говорить, что муж меня бросил, что я долгое время жила с мыслью о том, что он вернется, а потом узнала, что у него есть другая семья. Никто не знал, что я ревела в подушку по ночам, а утром делала вид, что у меня все хорошо. Мой телефон до сих пор был отключен, я боялась даже посмотреть в его сторону.