Бунт патриотов. К барьеру, полковник!

Облава

1.

Невод, который раскинул майор Суслов в Атамановке, дал неплохую добычу по количеству голов. Обезьянник был набит до отказа. Но по качеству улов вызывал сомнения. Первым на допрос привели высокого, остроносого и остроскулого парня в наручниках. Конвойный встал у двери. Парень плюхнулся на табурет посреди кабинета.

За отдельным столом сидел Фарид, вёл протокол.

Задержали парня в трактире, где он угощал всех посетителей водкой. Паспорта при нем не оказалось, только права на фамилию Чистяков.

– Что вы делали в трактире, Чистяков? – спросил Суслов.

– Машину обмывал.

– Откуда у вас деньги?

– Дом продал.

– Чей дом?

– Одной старушки. А ее к себе забрал.

– Адреса – свой и бывший старушкин?

– Линейная, 12 и 14.

– Проверим.

– Проверяйте.

– Что ты знаешь о человеке с погонялом Зубило или Напильник?

– Такого нет в Атамановке.

– А если подумать?

– И думать нечего.

– Назови своё погоняло.

– Я же не уголовник. Приятели иногда называют Чист.

– Может, тебе известны Вьюн и Чеснок?

– Погонялы что ли такие? Первый раз слышу.

– Значит, не хочешь сотрудничать со следствием?

– Что хоть произошло, скажите. Зарезали кого?

– Не придуривайся, Чистяков. Закопали вашего Вьюна без креста на могиле. Сдай его подельника Чеснока и топай домой.

– Не знаю я никакого Чеснока.

– Уведите задержанного, конвойный. Поместите его в изолятор…

Когда дверь за ними закрылась, Суслов сказал Фариду:

– Дай команду отпрессовать его. И организуй проверку его байки о продаже дома.

Фарид отправился исполнять поручения.

Суслов задумался. Невеселые мысли копошились в голове. На прессуху мало надежды. Атаманцы и под прессом не раскалываются. А у него в этом деле еще и личный интерес. Вьюн с Чесноком чистили квартиру Гали. По всем приметам главным в их шайке был крепыш с инструментальной кличкой. Вот только как на него выйти?..

Невеселые мысли были и у Чеснока. Он стоял, опираясь спиной на бетонную стену изолятора. Майора он признал сразу. Это его тюкнул Рашпиль по голове кастетом в постели хохлушки. Надо было и хохлушку отключить. А она всё видала и слыхала. И майору выложила, когда тот очухался. Вот и копает мент под Рашпиля. Да еще и под Чеснока. И не соображает, что он перед ним сидит. Только с кликухой у них облом вышел, Напильника ищут. Кто им про Напильника наплёл? В Атамановке народ на стукачество не согласный. Тут майору тоже не обломится. А насчет хаты – пускай проверяют. В ней жил его наилучший друг Вьюн с бабкой, на которую дом был записан. Чеснок по дешевке продал его, забрал бабку под свое крыло и сохранил для нее квартирные деньги.

Остался братан лежать в баре с дыркой в голове. Первый раз Вьюна помянули на хате Рашпиля. Были только свои. В трактире – по второму кругу, хотя Рашпиль и отговаривал. Но Чеснок не послушался и залетел. Он не сомневался, что после допроса явятся менты и станут его прессовать. Иначе бы не затолкали в изолятор. Ничего, он жилистый, выдержит…

После перерыва на обед допрос возобновился. Суслов понимал, что вряд ли он выудит что-нибудь полезное. Все задержанные – мелочь, шушера, пацаны, отирающиеся на местном рынке и подрабатывающие мелкими услугами. Продавцу – перетаскать ящики в подсобку, шоферу – загрузить машину, а если подвернётся то, что плохо лежит, то и стянуть. Никто из них не знал ни Зубило, ни Напильника, ни Вьюна с Чесноком. А если и знали, то молчали, блюдя традиции Атамановки. Суслов вымотался от бесполезности и однообразия вопросов и ответов.

За окном уже легли сумерки, когда конвойный притащил белобрысого мальчишку лет тринадцати.

Мальчишка уселся на табурет и закинул ногу за ногу. На голове старая солдатская шапка, одет в прожжённую телогрейку, непонятного цвета штаны великоваты, штанины снизу загнуты. На ногах шерстяные носки в новеньких галошах. Бесстрашно уставился на майора. Суслов глянул ему в глаза, и в сердце вдруг проникла жалость. Ему бы такого наследника. Он женат уже пятнадцать лет, а жена так и не забеременела. Галя обещала родить сына, но тоже не получилось.

– Тебя как зовут? – спросил он мальчишку.

– Гоша.

– Галоши украл?

– Украл.

– Давно воруешь?

– Давно.

– Нельзя воровать, посадят.

– Шамать же охота, дяденька.

– Разве тебя дома не кормят?

– Дома сухой корки не найдешь. Мать всё проалкашила. Я и не хожу домой.

– Где же ты живешь?

– У меня берлога есть. Где – бейте, не скажу.

– Никто тебя бить не собирается. Есть хочешь?

– Хочу.

Фарид понял кивок начальника. Вышел из кабинета. Суслов включил электрочайник. Достал из шкафа сахарницу, бокал, заварил чай. Вернулся Фарид с кучей бутербродов.

– Двигайся, Гоша, к столу. Ешь.

Тот без стеснения кинул в бокал шесть кусков рафинада. Бутерброды улетали с тарелки, будто он боялся, что их отнимут. Наконец, тарелка опустела. Он погладил живот и произнес:

– Я и не знал, что такие менты бывают.

– Какие «такие»? – спросил Суслов.

– Добрые.

– Можно задать тебе пару вопросов, Гоша?

– Задавай, начальник.

– Может, ты слышал о человеке по кличке Зубило или Напильник?

– Может, и слышал.

– Где он обитает, знаешь?

– Может, и знаю.

– Скажи.

– А что я буду за это иметь?

– Что бы ты хотел?

– Пять тыщ рублёв.

– Зачем тебе столько денег?

– Я в своей берлоге на газетках сплю. Куплю матрас, подушку, одеялку. Ну, и одёжку какую-нибудь присмотрю на мой размер.

– Фарид, выдай Гоше из фонда для наседок, – распорядился майор.

Старший лейтенант открыл папку, вытянул из кармашка пять тысячных купюр, положил перед пацаном. Тот сунул деньги за пазуху. Сказал:

– У человека, которого вы ищете, кличка не Напильник, а Рашпиль.

Внутри у Суслова ёкнуло. Ай да мальчишка! Но радости он не выказал. Спросил:

– Можешь показать, где он живет?

– Могу.

– Поехали.

– Темно же, заплутаюсь. С утра покажу.

– Ночевать у нас будешь.

– Я так и думал.

– Побудь пока со старшим лейтенантом. Я ненадолго отлучусь.

Майор зашел к дежурному по отделу. Сидевший за столом капитан встал при его появлении.

– Арестант не раскололся? – спросил майор.

– Нет.

– Живой?

– Пока живой.

– Где твой помощник?

– Я тут, – послышался голос из-за ширмы, и тут же возник прапорщик с усиками.

– Занимай пост, усатик. Мы с капитаном прогуляемся до изолятора.

Они спустились в подвальный этаж. Капитан открыл дверь. Арестант сидел в углу, привалившись головой к стене. Он был весь мокрый и заляпан кровью.

– Скажи, капитан, прапорщику, пусть возьмет из обезьянника пару крепких ребят и вытащит его отсюда. Потом всех задержанных загрузит в наш автобус и отвезет в Атамановку. Высадит у рынка. Там они сами разберутся, кому куда.

– Организуем, товарищ майор.

– И еще. В обезьяннике на топчане будет мальчишка ночевать. Выдели ему матрас, подушку и одеяло.

– А бельё?

– Для белья его в бане отмыть надо…

Суслов вышел из здания. Купил в магазинчике круг колбасы, батон и пепси-колу.

Вернулся в свой кабинет. Фарид и Гоша играли в шашки. Он положил пакет на стол.

– Твой ужин, Гоша. Постель тебе готова. Фарид, проводи нашего юного помощника и скажи дежурному, пусть проследит, чтобы не сбежал.

– Не сбегу, – заверил Гоша. – Я же деньги взял.

– Разбужу тебя в шесть тридцать утра…

2.

Выехали, едва рассвело на Газели, замаскированной под маршрутное такси. За рулем Суслов, рядом Фарид, сзади проводник Гоша. Три оперативника на сиденьях.

– Вон его дом, – сказал Гоша. – Высадите меня здесь.

– Ты куда сейчас? – спросил майор, остановив машину.

– В берлогу, потом на рынок.

– Постель не покупай. Подарю тебе постель. Куда тебе ее привезти в четыре часа?

– К воротам рынка. Ждать буду.

Гоша рысью побежал в обратном направлении, а они двинулись к дому пешим порядком. Калитка была закрыта. Забор из частокола оказался хлипким, и одна из секций рухнула от небольшого давления. Во дворе под навесом из брезента стоял джип. Окна дома выходили на улицу и во двор. Подле них майор поставил оперативников. Вместо крыльца у двери лежал широкий настил из досок. Фарид с разбега саданул в дверь плечом. Она слетела с петель и повисла на замке. Ворвались в сени, оттуда в комнату. На шум с кровати шустро вскочил, в чем мать родила, низкорослый крепыш. Косанул взглядом на нежданных визитеров с пушками и сник.

– Подними ручки, Рашпиль, – сказал майор. – А ты, Фарид, осмотри дом, вдруг еще кого обнаружишь.

Он приподнял подушку Рашпиля, ствола не было. На второй подушке торчала всклокоченная голова блондинки. Простыню она натянула до подбородка.

– Вы тоже вставайте, гражданка.

– Я нагишом, – пискнула та.

– Нас ваши прелести не интересуют.

Появился Фарид и доложил, что в доме никого нет.

– Прощупай одежду Рашпиля, – велел ему майор.

Блондинка между тем оделась и, похоже, пришла в себя. Даже причесалась и нацепила на уши висюльки. На ней была легкая бежевая шубка, ноги обтягивали такого же цвета кожаные сапожки.

– Я могу идти? – заискивающе спросила она.

– Нет, – невежливо отказал Суслов. – Где ты работаешь?

– Временно безработная.

– А шмотки дорогие. И серьги с колечком золотые.

– Яша подарил, – кивнула на Рашпиля, который по-прежнему стоял голый и угрюмый.

Фарид протянул шефу паспорт, пухлый кошель, связку ключей и разную мелочь. Майор открыл паспорт: Мельничук Яков Романович.

– Где твой телефон, Яков Романович? – спросил Суслов.

– Потерял.

– Пистолет тоже потерял?

– Ствола я и в руках никогда не держал.

Суслов вернул вещдоки Фариду. Сказал:

– Отдай Рашпилю одежду. Позови со двора оперативников. Один пусть откроет замок и поставит дверь в петли. И начинайте обыск.

Суслов сковал запястья Рашпиля наручниками и усадил рядом с любовницей.

Обыск мало что дал. Фарид нашел только доллары – сорок тысяч. Хозяин их особо не прятал. Хранил в тумбочке, на которой стоял телевизор. Оружия не нашли, скинул, наверно, пистолет после бойни в загородном клубе.

– Все на выход! – скомандовал майор.

Во дворе подождали, пока оперативник подгонит Газель. В нее загрузились оперативники. Майор втолкнул Рашпиля на заднее сиденье его джипа и пристегнул к дверце. Сел рядом с ним. Фарид закрыл дверь дома на ключ, занял место шофера. На улицу выехал через пролом в заборе. Блондинка в красивой шубке так и осталась стоять во дворе…

Рашпиля поместили не в обезьянник, а в штрафной изолятор, как особо опасного преступника.

Суслов и Фарид сидели в кабинете, распределяли доллары. Вернее, распределял Суслов, помощник только поддакивал. По тысяче – оперативникам, пятерку – Фариду. Остальные майор смахнул в ящик стола. В сейф он положит их позже, когда останется один в кабинете. Сумма приличная, на соблазн может толкнуть.

В кошеле у Рашпиля было около девяти тысяч в рублях. Суслов забрал себе пять тысяч, кошель подвинул Фариду.

– В фонд наседок. Пять бумажек для Гоши. Без него мы бы не взяли Рашпиля.

– Что с джипом делать? На штрафную стоянку? – спросил Фарид.

– Зачем? Организуй новые номера и зарегистрируй, как служебный. Лишним не будет. Всё. Я – завтракать.

Фарид вышел. Суслов закрыл дверь. Достал из стола кассу Рашпиля, сунул в карман три тысячи долларов на расходы. Подошел к трем книжным полкам. Сдвинул книги. Нажал рычажок. Средняя полка отъехала в сторону и обнажила дверцу сейфа. Он набрал код, сложил валюту в сейф и водворил полки на место. Заварил кофе, достал приготовленные заботливой женой бутерброды с икрой и принялся завтракать. Затем позвонил Гале.

– Я взял грабителя. Шагай к нам. Глянешь на него, он или нет…

Суслов понимал, что Рашпиль не глупец, иначе не сколотил бы банду. На допросе в глухой отказ не пойдет. Возможно, и сдаст кого-нибудь из шестерок, чтобы себя выгородить. Допрос покажет.

Он открыл дверь. Вызвал Фарида.

– Давай сюда арестанта.

Конвоир, солдат срочной службы, ввел Рашпиля. Было заметно, что тот поуспокоился и обдумал, как себя вести.

– Сотрудничать со следствием будешь, Яков Романович? – спросил.

– Буду.

– Ты пристрелил хозяина клуба Лобова?

– А его разве тоже того?

– Не прикидывайся дурочкой. Отвечай по существу.

– Ей-богу, не знал, начальник, что хозяина шлепнули.

– Перечисли всех, кто участвовал в налете.

– Сержант, Моня, Бык, Вьюн и я. Знаю только кликухи.

– А Чеснок?

– Понятия не имею.

– Моня – еврей?

– Хрен его знает. Похож на русского.

– Сержант служит, из контрактников?

– В форме его никогда не видел. Может, и служит. Или отслужил. Где живет – он не говорил. Но в городе – как пить дать.

– Как вы с ним связывались?

– По телефону.

– Номер?

Рашпиль продиктовал номер. Фарид записал.

– Где вы с ним встречались?

– Во дворе домоуправления. Один раз на берегу Волги.

– Адрес домоуправления?

– Улица Ульяновых напротив рыбного магазина.

– Что вы делали на Волге?

– Рыбачили, водку пили.

– Кто был там с сержантом?

– Моня с Альбиной.

– Альбина – кличка?

– Кличка ей ни к чему. Она все время с Моней шушукалась.

Слишком легко сдает сержанта и Моню, подумал майор. Ясно, что себя выгораживает. В чём? У миллиардера Рашпиля не было. Он и до допроса это понял.

– Как выглядит сержант, Яков Романович?

– Среднего роста, под тридцать лет. Дерется – один троих уделает.

«Стрелял высокий и пожилой, как сказала секретарша. Значит, не он стрелял в Лобова. А кто»?

– Что ты знаешь о Зеленых трубачах?

– Не понял.

Суслов повторил вопрос.

– Я даже не слыхал о них.

– Это подпольная политическая организация.

– Политикой занимаются интеллигенты и депутаты. Мне она до фени.

– А теперь, Рашпиль, самый главный вопрос: зачем ты навалил в баре столько трупов?

– Пожизненный срок шьешь, начальник? Не выйдет. У меня пушки никогда не было.

– Кто же, по-твоему, там стрелял?

– Понятия не имею Может, Вьюн, он всегда с собой ствол носил. Были стволы и у сержанта с Моней.

– А свидетель утверждает, что ты стрелял.

– Побойся Бога, начальник! Я в это время игроков чистил. Тут я признаюсь, и подписать готов. А трупы не мои. Придумал ты свидетеля.

– На очной ставке разберемся, придумал или нет.

– Хоть погляжу, что за свидетель. Когда стрельба началась, я сразу деру дал.

– А Моня с сержантом?

– Я их больше не видел. Тоже сбегли, наверно.

В этот момент в кабинет заглянула Галя. Суслов приглашающе кивнул ей.

– Узнаешь, Рашпиль, потерпевшую?

– Первый раз вижу.

– А вы, Галя?

– Узнала. Обыскивали квартиру Вьюн с Чесноком. Деньги ему отдали.

– Что скажешь, Рашпиль?

Тот не ответил.

– Я могу идти? – спросила Галя.

– Да.

Она вышла. Майор некоторое время молчал. Оглядел Рашпиля, словно таракана, угодившего в липкую западню. Равнодушно спросил:

– В молчанку решил поиграть?

– Без адвоката ничего не скажу.

– Будет тебе адвокат. Конвойный, заприте арестованного в глухую одиночку напротив дежурного. И никуда не отлучайтесь. Караульте у двери…

Они остались в кабинете с Фаридом. Майор сказал:

– Номер телефона сержанта – на прослушку.

– Организую.

– Мой приговор Рашпилю – убит при попытке к бегству.

– Привести в исполнение?

– Да.

Майор достал из стола пистолет с глушителем, протянул Фариду.

– Тело скинешь в наш морг. Я поеду на Газели в магазин, прикуплю чего-нибудь для Гоши…

3.

Сначала Суслов заехал домой. Жена засуетилась, кинулась собирать на стол.

– Оставь, некогда, – сказал он. – Сядь, поговорим.

Она растерянно подсела к нему на диван.

– Надумал я, Зин, мальца усыновить. Лет двенадцати, белобрысый, на тебя похожий.

– Где ты его нашел?

– На рынке в Атамановке. Мелкий жулик.

– Ой, Стасик! Жулик же. Боязно.

– Перевоспитаем.

– Тебе решать. А сам-то он согласен?

– Не говорил я еще с ним. Поеду сейчас к нему.

– Только не сразу вези. Подготовиться надо.

– Само собой. Мне тоже пока не до усыновления. Утрясу одно расследование, тогда и займусь.

Из дома Суслов отправился в магазин. Купил Гоше атласное одеяло, поролоновый матрас в цветастом чехле, две подушки с наволочками и комплект постельного белья. Выбрал из образцов односпальную деревянную кровать. Продавец вынес из подсобки кровать в собранном и упакованном виде и помог загрузить покупки в Газель…

Гошу Суслов сразу не признал. Одет он был в синюю куртку с капюшоном и в джинсы, на голове шапка с козырьком. Зато Гоша мгновенно признал и Газель, и майора. Заскочил в кабину, сказал:

– Отъедем в сторону. Я думал, вы по гражданке приедете. Ментов у нас опасаются. Не хочу, чтобы меня с вами засекли.

Машина остановилась, и он оглядел салон.

– Это что, все мне?

– Тебе.

– Ни хрена себе! Спасибо, товарищ майор.

– Называй меня дядя Стас. Показывай свою берлогу, разгружать будем.

– Вам в берлогу нельзя. Там немой Аким, сторожит в подвале товар торговцев.

– Ты что, боишься его?

– Он тоже ментов не любит. Увидит меня с вами, и вытурит из берлоги.

– А может, мне не доверяешь?

– Доверяю. Приходите по гражданке, гостем будете.

– Хочешь переехать из подвала в дом Рашпиля? Сейчас и перевезу.

– Нет. Атамановские не поймут, закопают. Да и занят уже дом.

– Он же опечатан. Кто занял?

– Хахальница Рашпиля. Не выгоняйте ее. Она детдомовка, своего жилья нет.

– Добрый ты человек, Гоша. Ладно, пусть живет.

– Спасибочки вам, дядя Стас. Видите дом рядом с рынком? В подвале моя берлога. Подъедем, вы куда-нибудь отойдете. Я позову Акима, он и перенесет вещи.

– Погоди, Гоша. У меня к тебе очень серьезный разговор.

– Я в отказ. Стучать больше не буду, хоть вы и хороший мент. На Рашпиля я зуб имел, он меня чуть калекой не сделал.

– Совсем не о том разговор. Предложение у меня к тебе.

– Какое?

– Усыновить хочу тебя, Гоша. Отцом тебе стану, моя жена – матерью. Учиться будешь, выберешь себе специальность.

Гоша изумленно уставился на Суслова.

– Это вы в сурьёз?

– Вполне.

– Вот это номер! И не врублюсь сразу, что сказать. Вообще-то, я сам по себе, волю люблю.

– Я не тороплю тебя. Подумай.

Суслов достал из кармана кителя четыре тысячи рублей.

– Купи себе мобильный телефон. Когда определишься, позвони мне, – он продиктовал номер телефона. – Запомнил или записать?

– Запишите.

Суслов вырвал из блокнота листок, записал номер своего телефона и отдал Гоше.

– Теперь поехали к дому с берлогой…

4.

Привести приговор в исполнение Фарид решил ближе к вечеру. В камере не стоит – следы от крови, лишние глаза. Надежнее в его джипе. Вывезти на кладбище, шлепнуть – и сразу в мертвецкую.

Но прежде стоит джип обыскать. Рашпиль – мужик ушлый и предусмотрительный, не может быть, чтобы не припрятал чего-нибудь в машине.

Машина Рашпиля стояла в боксе. Фарид начал ее осмотр с багажника. Запасливым оказался прежний хозяин: три канистры с бензином, палатка, тюк с матрасами и одеялами, два запасных колеса – снаружи и внутри. Видно, в бега собирался.

Он разобрал и проверил барахло, повыкидывал всё на бетонный пол. Обнажилась резиновая подстилка. Под ней лежал черный конверт. Вскрыл его. Так и есть – заначка прозапас: 50 тысяч рублей. Шефу о них знать не обязательно. Он и так почти все баксы присвоил. А эти рубли – его личные.

Фарид снова заполнил багажник и вывел джип из бокса. Подогнал его к проходной.

Забрался в салон. Снял задние сиденья. Проверил пальцами щели. Нащупал бумагу, вытянул. Это был такой же черный конверт. В нем лежали еще 50 тысяч в рублях и 10 тысяч в гринах. Везет тебе, Фарид! Везет тому, кто воз везет, кто ищет – тот находит.

Он поставил сиденья на место и перебрался в кресло водителя…

Рашпиль сидел на корточках в глухой камере два на два метра. Он нутром чуял, что менты замыслили подлянку. Протокол допроса не вели. Подписывать ничего не предлагали. Кончать его решили, понял он. Не из-за трупов в клубе, нет у них доказательств, что он стрелял. Из-за хохлушки. Лопухнулся он. Надо было ее приложить, как и майора. Заранее всё рассчитали. Сунули его не в изолятор в подвале, а в глушняк, где даже шконки нет. Тащить тело из подвала – свидетелей много. Хоть и свои, все равно кто-нибудь может капнуть про беспредел. Капнул же кто-то ментам про его хату. Схема у них простая. Скажут, что повезут вечером на очную ставку, вывезут в лес, и поминай, как звали.

Значит, пока не поздно, надо выбираться отсюда. Сперва вырваться из этого глухого стакана. Выбрать момент и оглушить конвоира. В качалке он запросто кирпичи кулаком разбивал. Лишь бы за ворота вышмыгнуть, до Атамановки он как-нибудь доберется.

Рашпиль заорал:

– Эй! Открой!

Солдат открыл амбразуру.

– Чего орешь?

– Срать хочу.

– Потерпишь.

– У дверей насру, сам убирать будешь.

Он расстегнул брюки, всем видом показывая, что терпеть мочи нет.

– Стой, придурок! В туалет проведу.

Солдат распахнул дверь, брякнул наручниками.

– Руки назад!

– А как я на унитаз сяду?

– Тогда вперед.

Рашпиль протянул руки. На них тут же защелкнулись браслеты.

Туалет находился в конце коридора. Выглянувший из окошка дежурный проводил их взглядом. В мужской комнате было три кабинки.

– Занимай любую, – сказал охранник. – Только дверь не закрывай.

– Ладно, – ответил Рашпиль и повернулся к нему спиной.

Тот сел на стул и достал пачку сигарет. Рашпиль резко развернулся и обрушил ладони с наручниками на голову солдата. Он свалился с автоматом на пол. Рашпиль затащил его в кабину. Собрал разлетевшиеся фуражку, сигареты и зажигалку и защелкнул дверь. В кармане охранника нашел ключ от наручников, отстегнул их и положил возле унитаза. Снял с него шинель и сапоги. Шерстяной носок использовал вместо кляпа. Усадил солдата на унитаз и пристегнул к трубе наручниками. Торопливо переоделся. Проверил автомат, патрон был в патроннике.