Зов крови
Неудивительно, что, получив согласие Хелен, за которое она должна была получить крупную сумму, миссис Вильямс почти незамедлительно отправилась к барону, чтобы рассказать об этом.
Казалось, что барон ожидал ее, поскольку не выказал ни малейшего удивления ее появлению, а принял ее с вежливой учтивостью, которая, как считала миссис Вильямс, была следствием его общения среди самых высших и благороднейших.
Он не казался очень нетерпеливым, каким бы был пылкий любовник. Прежде чем позволить миссис Вильямс рассказать о цели ее визита, он предложил ей сесть и настоял на появлении перед ней кое-каких самых изысканных напитков.
Как только она собиралась заговорить на тему, из-за которой пришла сюда, он прерывал ее какой-нибудь другой вещью, поэтому она нашла очень трудным начать говорить о деле.
Наконец, однако, когда он удовлетворил свое желание выказывать гостеприимство, барон сказал:
– Предполагаю, что я услышу что-то особенно приятное и восхитительное для себя, поскольку это будет предвещать исполнение моих самых сокровенных желаний.
– Дорогой барон, я вынуждена признаться, – сказала миссис Вильямс, – что, несмотря на чрезвычайно щедрое предложение адмирала Грина…
– Адмирала Грина, мадам? Я впервые слышу о таком человеке.
– Несомненно, несомненно. Наряду с вами предложение руки Хелен сделал еще и адмирал Грин, он сделал такое щедрое предложение, что было бы очень обидно отказывать ему.
– Тогда позвольте мне сказать, мадам, я надеюсь, что вы не будете смущаться и сразу же примете предложение адмирала Грина. Мне очень жаль стоять на пути выгодного соглашения, поэтому хочу попросить вас перевести свое внимание на адмирала Грина.
Поговорка о двух зайцах возникла в памяти миссис Вильямс, и она спешно ответила:
– О нет, барон, конечно нет, конечно нет. Я отказала адмиралу в этом. Я сказала ему совершенно определенно, что не приму его предложение. Я ему сразу же отказала.
– Тогда зачем беспокоить меня рассказом о нем, мадам?
– О, я думала просто упомянуть об этом, потому что адмирал сказал, что будет иметь удовольствие, конечно, это было очень великодушно с его стороны, передать мне чек на две тысячи фунтов.
– А, теперь я понимаю, – сказал барон. – Теперь я понимаю, почему вы рассказали мне о нем. Вы думаете, что меня можно заставить превзойти в щедрости адмирала Грина. Но если я скажу вам, что не собираюсь этого делать, вы поймете, что упомянули об этом зря.
Барон был прав. Миссис Вильямс имела в виду именно это. Она чувствовала все то разочарование, которое чувствуют умные люди, когда терпит провал хороший план и влечет за собой последствия, более того, провалы всегда имеют плохие последствия и никогда не оставляют вещи в положении, которое имело место до начала реализации плана.
Последовала скорее неловкая пауза, которая длилась несколько секунд. Затем миссис Вильямс подумала, что вернет расположение барона, и улыбнулась ему самым дружелюбным образом, сказав:
– Мой дорогой барон, я уверена, что мы будем самой счастливой и дружной семьей, какую только можно себе представить. Для меня величайшее удовольствие уведомить вас, что моя дочь согласилась стать вашей.
– Мадам, я очень признателен.
– Когда адмирал Грин сказал, что даст мне две тысячи фунтов, я сказала ему: «Адмирал Грин, понимаете, барон Штольмайер из Зальцбурга уже пообещал заплатить мне пятьсот фунтов наличными». Наличными, вы поняли, барон?
– Мадам, я не глухой.
– Но вы поняли, что наличными?
– О, я начинаю понимать, вам нужны деньги. Почему вы не сказали этого сразу? Нет никакого смысла разговаривать со мной намеками. Если бы вы сразу сказали мне: «Барон, я принесла вам согласие на женитьбу и ожидаю сразу же получить за это пятьсот фунтов», я бы понял вас и сразу сказал: «О конечно, мадам, вот деньги». Как я и делаю сейчас. Вот чек на эту сумму.
– Какая это замечательная вещь, – сказала миссис Вильямс, – какая замечательная вещь вести дело с таким настоящим бизнесменом, как вы. Очень мало людей, барон, обладают такими привычками.
– Мадам, вы слишком сильно меня расхваливаете. Конечно, пообещав вам такую сумму денег, я и не думал о нарушении своего слова. А сейчас позвольте спросить, когда же этот счастливый день?
– На этой неделе вас устроит, барон?
– Очень, мадам, прекрасно.
– Тогда будем считать, что договорились. Думаю, что это будет публичная свадьба?
– Нет, нет, это будет закрытая свадьба. Я решил, мадам, не приглашать больше ста пятидесяти человек и уложиться в одну тысячу фунтов. Как видите, я собираюсь устроить простенькую свадьбу и не хочу поднимать вокруг нее шумихи.
«Великое Провидение! – подумала миссис Вильямс. – Если он считает свадьбу с расходами на нее в размере тысячи фунтов простенькой, частной, без шумихи, какой же была бы публичная свадьба?»
– Во время одного из моих браков… – сказал барон с оттенком задумчивости.
– Одного из?.. – спросила миссис Вильямс. – Могу я спросить вас, сколько раз вы были женаты, мой господин?
– О конечно. Позвольте вспомнить. Кажется, одиннадцать раз.
– Одиннадцать? Прошу вас, сэр, расскажите, что же стало с вашими женами?
– Я не могу сказать, мадам. Надеюсь, большинство из них отправились на Небеса. Но среди них были одна или две, которым я бы искренне пожелал оказаться в другом месте.
«Господи! – подумала миссис Вильямс. – Он – синяя борода, но сейчас мы зашли слишком далеко, и я не собираюсь расставаться с чеком, пусть даже жен у него было двадцать. В конце концов, это показывает, что он мужчина с большим опытом, и к тому же с большим богатством. Но если известие о его женах дойдет до Хелен, боюсь, она может не согласиться, я должна предупредить его об этом».
– Мой дорогой барон.
– Да, мадам.
– Я думаю, между мной и вами, мой господин барон, будет лучше ничего не говорить Хелен о том, что она будет вашей двенадцатой женой. Пусть она спокойно думает, что она у вас первая. Вы понимаете, мой господин, молодые люди полны предрассудков по таким вопросам. Ей это может не понравиться.
– О конечно, мадам, я не буду упоминать о женах, которые предшествовали ей. Уверяю вас, я знаю, какие предрассудки возникнут у людей о человеке, у которого было одиннадцать жен. Люди будут думать, что он задушил их.
– Господи Боже мой! – сказала миссис Вильямс. – Ведь это не так, мой господин барон. Я надеюсь, что никто никогда не обвинял вас в таких вещах.
– Нет, – сказал барон, – как же нам избежать всяческих обвинений. Вы знаете не хуже меня, миссис Вильямс, в каком плохом мире мы живем и какие люди завистливые.
– Да, – сказала миссис Вильямс, – это очень верно. Но не часто человек имеет одиннадцать жен.
– Нет. И такой человек не часто решается иметь двенадцатую.
– Да. В этом что-то есть. Но я не знаю, мой господин, я надеюсь, что это будет счастливый брак и во всех отношениях такой, каким мы желаем его видеть.
Миссис Вильямс, сказав это, оставила барона, но сказать о том, что она верила этим словам, значило бы произвести слишком суровый эксперимент над доверчивостью наших читателей. Когда барон оказался один, на его лице появилась странная и отвратительная улыбка.
– Эта женщина, – сказал он, – так сведена с ума золотом, что без колебаний продает мне своего ребенка. Если бы, после того как она услышала о моих мнимых браках, она отдала мне деньги, я бы стал уважать ее, но нет, она этого не сделала. Деньги – ее идол, когда она получает их, она не может с ними расстаться. Но что мне до этого? Разве я не решился на это, какими бы ни были последствия? Следовательно, я отброшу любые чувства жалости и буду жить только для себя. Потому что на что мне теперь надеяться, чего мне теперь еще опасаться со стороны человечества?
Надеяться? Я сказал, на что мне еще надеяться? Я был не прав. Мне есть, на что надеяться. И это у меня будет. Это месть. Да, это месть, месть! Которую я должен осуществить по отношению к обществу, которое сделало меня тем, что я есть. Придет время, и мое имя будет внушать ужас. Поднимется такое волнение, которое вызовет страшное неспокойствие.
Он выглянул из одного окна своего дома и увидел идущую вниз по одной из дорожек сада миссис Вильямс. Она вытащила чек из ридикюля и стала его внимательно разглядывать.
– О! – сказал он. – Сейчас она поклоняется своему божеству, золоту. Она знает, что этот клочок тонкой бумаги имеет ценность, что он может купить ее. Дура! Дура! И она думает, что покупает удовлетворенность.
Глава 4
Своеобразное приглашение на свадьбу барона.
Примерно через три дня после событий, которые мы только что описали, адмирала вызвал к себе его друг, юрист. Юрист вызвал его ради двух вещей.
В первую очередь юрист хотел рассказать ему о состоянии дела с квакером. Было много разногласий по поводу того, что делать дальше. Юрист сказал адмиралу:
– А теперь, адмирал, что касается нападения на мистера Шеппарда, все, что можно сделать, – дать ему доказать это, а затем довести до суда. В суде мы постараемся смягчить обстоятельства. Я хочу сказать, что вы дойдете до суда в Вестминстер-холл, и я не удивлюсь, если вы отделаетесь штрафом в шестьдесят восемь пенсов.
– Чего вы хотите добиться, – сказал адмирал, – давая ему сделать то, что он хочет?
– Я хочу, чтобы вы признали себя виновным в обвинении, предъявленном вам. Сделав это, вы обезоружите правосудие.
– Виновным? – закричал адмирал. – Виновным? Вы хотите сказать, что в даче пинка квакеру, особенно такому квакеру, как мистер Шеппард, есть какая-то вина? Думаю, что меня должны хвалить за это.
– Да, но вы меня не поняли. Это называется виновным по закону, поскольку вы совершили действие, запрещенное законом. А назвав себя виновным, вы всего лишь признаете факт нанесения пинков квакеру.
– Это совершенно другое дело. Я не отрицают этот факт, но не называйте это виной, поскольку это вздор и я этого делать не буду. Виновный должен быть повешен! Я вижу вещи так. Виновный в даче пинка квакеру. Мне хочется пойти и накостылять ему еще, нарочно. Может, я так и сделаю.
– Хорошо, хорошо, адмирал, сейчас, когда мы договорились по этому сложному вопросу, я должен сказать вам кое-что еще, кое-что более приятное.
– Выкладывайте. Выкладывайте.
– Слушайте. Помните, на свадьбе мисс Флоры Баннерворт с вашим племянником, мистером Чарльзом Голландом…
– Вы имеете в виду праздник в честь свадьбы, когда они все подшутили над старым человеком, как вы знаете.
– Да, праздник в честь свадьбы. Помните, тогда вы дали мне возможность пригласить несколько человек, все из которых были очень благодарны вам за приглашение в вашу компанию?
«Какой хитрый этот юрист, – подумал адмирал, – он может заставить подумать, что юристы – хорошие люди. Продолжайте, продожайте. Что вы хотели сказать? Я был также рад видеть их, как и они меня».
– Кажется, сэр, что кое-кто из этих людей, особенно семья Кларк, хочет отблагодарить вас за это. А поскольку они приглашены на свадьбу, они хотят, чтобы вы пошли с ними, это будет очень интересная свадьба.
– Я не возражаю, – сказал адмирал. – Где она будет?
– В двадцати пяти милях отсюда, это место называется Андербери, они пожелали, чтобы вы на это мероприятие взяли кого-нибудь с собой.
– Это очень любезно, я не возражаю, если со мной пойдут Генри, Чарльз и Флора. Но когда вы назвали Андербери, пропади я пропадом, я сразу вспомнил, что туда пошел Джек Прингл, чтобы полюбоваться на соленую воду, это пойдет на пользу его здоровью.
– Сэр, я думаю, это делает данное место еще более привлекательным для вас, посколку оно расположено у моря.
– В этом вы правы, могу сказать вам, что и сам думал пойти туда, потому что, знаете, что подходит Джеку, достаточно хорошо подходит и мне.
– Тогда, сэр, я буду считать, что получил ваше полное согласие насчет этого мероприятия. Думаю, оно будет получено приглашающими с чувством глубокого удовлетворения.
– Да, да, так или иначе вы убедили меня, я пойду и больше не буду с вами спорить. Я возьму с собой Генри, Чарльза и Флору. Я бы взял с собой и Варни, вампира, если бы он был здесь. Было бы очень весело взять такого парня на свадьбу.
– Он бы не был самым желанным гостем в мире.
– Нет, думаю, не был бы. Но к кому на свадьбу мы идем?
– Приглашения рассылает мать невесты, а люди, которые хотят взять вас с собой, – ее друзья.
– Очень хорошо, очень хорошо. Поскольку все в порядке, я поговорю с Генри и Флорой об этом. Осмелюсь сказать, что мы доберемся туда с комфортом. Дайте вспомнить. Да, туда всего две стадии почтовых экипажей. Хорошо, хорошо, юрист, можете считать, что получили мое согласие.
Как и принято в таких случаях, на следующий день на имя адмирала Белла пришла уложенная в конверт открытка, которая гласила:
«Миссис Вильямс желает, чтобы уважаемый адмирал Белл с его сопровождающими лицами составили компанию на завтраке, который состоится 10 числа текущего месяца в два часа дня по случаю празднования свадьбы мисс Хелен Федоры Вильямс с бароном Штольмайером из Зальцбурга в Андербери-на-Горе».
– Проклятие! – сказал адмирал. – Это странное дело. Что-то необычное и чудное, должен сказать. Завтрак в два часа! Здесь какой-то подвох. Какого хрена ждать до двух часов? Кто завтракает в два часа? Я никогда не слышал ничего подобного. Но надеюсь, что там будет что поесть, поэтому я поем в семь часов утра и назову это своим обедом, а ленч у меня будет в дороге.
С этой пригласительной открыткой в руке адмирал пошел к Флоре и положил ее перед ней, сказав:
– Там тебе будет весело, Флора. Это приглашение, о котором я тебе говорил, у них будет завтрак в два часа, ленч, я предполагаю, в пять, обед в девять, чашка кофе около двенадцати, ужин в четыре часа утра, а спать они пойдут, я думаю, где-то на рассвете.
Прочитав открытку внимательно, Флора засмеялась и сказала:
– Это обещает быть интересным, дядя. И в любом случае, поскольку нас туда приглашают, мы повеселимся там, если там будет весело. А я думаю, что весело там будет, я определила это по помпезности текста пригласительной открытки, которую так любезно прислали нам.
– Если они забавные люди, – сказал адмирал, – мы посмеемся над ними, им не следует ожидать от нас другого. Если они окажутся другими, они могут стать очень приятными знакомыми.
– Конечно. Нельзя судить о людях по такому маленькому пустяку, как пригласительная открытка. Я пойду на свадьбу, думая, что они приятные люди, с таким же чувством, с каким они прислали нам приглашение.
– Очень хорошо, ты говорила об этом с Чарльзом, потому что у меня не было возможности сказать ему? Поскольку люди так любезно пригласили нас, мы должны выразить им большое почтение. Поэтому, думаю, нужно поехать туда на экипаже с четверкой лошадей с форейторами. Это будет стильно.
– О, дядя, вас примут за жениха.
– Правда? Очень хорошо, я готов им быть, в случае, если у меня будет возможность полюбоваться невестой. А потом я очень постараюсь объяснить, что ошибся.
Глава 5
Джеймс Андерсон ищет и получает возможность побеседовать с миссис Вильямс.
Джек Прингл рассказал молодому человеку, которого спас после кораблекрушения, о разговоре с миссис Вильямс. Он полностью убедил его в том, что его надежды разбились вдребезги и что Хелен согласилась стать женой другого.
В этом не могло быть ошибки. Не было ни малейшего сомнения в неверности той, с кем он связывал свое будущее счастье.
Он был ошеломлен. Какое-то время казалось, что он не может двигаться. Но Джек оживил его и попытался убедить посмотреть на это дело философски.
– Полноте, полноте, – сказал он, – не расстраивайтесь из-за женщины. Взбодритесь, друг мой. В море есть множество лучших рыб, можете мне поверить.
– Я был готов поставить жизнь на ее верность.
– Вполне вероятно, мы все верили в верность женщин, которых любили и которыми восхищались. Но что в мире является более обычным делом, чем обман девицы? Когда он случается, мужчина должен пустить ее по ветру и забыть о ней раз и навсегда.
– Я не сомневаюсь в том, – сказал Джеймс Андерсон, – что это хорошая философия. Но уж очень трудно оторвать от сердца образ, который был лелеян в нем в течение многих месяцев.
– Возможно, и так. Но лучшее средство в мире – это посмотреть на вещи иначе, я знаю это по собственному опыту. Сделай так. И вскоре забудешь о девице, которая обманула тебя.
Джеймс Андерсон покачал головой и, легко улыбнувшись, сказал:
– Боюсь, что никогда не полюблю другую так, как любил ее. Сердце, которое любило так, как мое, никогда не сможет познать другого чувства. Я не могу надеяться на успех лечения, которое вы предложили мне.
– О! Через некоторое время вы будете думать по-другому, могу сказать вам. Время в таких случаях творит чудеса. Уже через месяц вы будете пребывать в совершенно другом душевном состоянии по сравнению с теперешним.
– Должен признаться, что не хотел бы всю свою жизнь быть подверженным бесконечному сожалению, но в то же время чувствую, что, чтобы со мной ни случилось в жизни, я никогда не буду так сильно разочарован.
Джеймс Андерсон, сделав такие замечания, показал желание забыть об измене, а поскольку это дело касалось только его одного, Джек Прингл и рыбак договорились больше об этом не говорить.
Несмотря на то что Джеймс Андерсон ничего не говорил по этому поводу, дело было слишком серьезным, чтобы так легко покинуть его голову, измена поглотила все его мысли и отвлекла все его внимание до такой степени, что все другие чувства были забыты полностью и совершенно.
Те, кто так любезно предоставил ему убежище, не были невнимательны к нему. Джек Прингл старался развеселить его, отвлекая его внимание его обязанностями.
– Дорогой товарищ по кают-компании, – сказал он, – разве не время подумать о поездке в Лондон, где нужно доложить о потере распоряжений, которые вверил вам капитан?
– Да, время, – сказал Джеймс Андерсон, – я отправлюсь этим вечером.
– Это правильно. Вероятно, это лучшее, что вы сейчас можете сделать, могу вам сказать. Вы получите новое назначение и в суматохе жизни вскоре забудете обо всех разочарованиях. Если вы поступите на службу, то, ведь вы еще так молоды, сможете подняться по службе и заслужить пару эполетов, уверяю вас.
– В любом случае я буду чувствовать себя спокойно, – сказал Андерсон, – зная, что я, после кораблекрушения, приобрел знакомства, которые, я надеюсь, с удовольствием у меня сохранятся. Я еще не совсем в состоянии нормально ходить, поэтому сначала поеду в город, где подготовлюсь к поездке в Лондон. Все это я могу сделать благодаря вашему, мистер Прингл, великодушию.
Лицо Джека исказилось, и он сказал:
– Что бы ты ни делал, друг мой, не называй меня мистером Принглом, мое имя Джек Прингл. Меня всегда звали Джек Прингл, и я им всегда буду. Когда меня называют «мистер Прингл», мне кажется, что что-то произошло, поэтому мне это не нравится.
– Тогда я больше не буду обижать вас, называя мистером, для меня вы будете Джеком Принглом. Я хочу только сказать, что никогда в жизни во всем мире у меня не будет такого уважаемого друга, как вы.
Джеку всегда было легче выслушивать порицания, от кого бы они ни исходили, чем похвалу, поэтому он стал беспокойно двигаться, когда Джеймс Андерсон выражал ему свои благодарные чувства. Наконец он сказал:
– Стоп, стоп, старик. Достаточно. Не нужно этого больше. Говорю тебе. Спасать других людей – это совершенно естественно. Не говори больше об этом, не докучай мне.
Это не было жеманностью Джека Прингла. Наоборот, ему очень не нравилось, когда его хвалили. Когда Джеймс Андерсон понял это, он решил избегать таких вещей в будущем.
Ближе к вечеру, одевшись настолько прилично, насколько позволял гардероб старого моряка и его сына, поскольку его собственная одежда была полностью испорчена соленой водой, он отправился в город Андербери.
Джек Прингл думал, что Джеймс Андерсон хочет получить какие-то средства для поездки в Лондон, но Джеймс имел другой мотив, из-за которого он отправился в город, о котором он никому не рассказывал.
Этим мотивом была сильная страсть увидеть до отъезда Хелен Вильямс, если будет такая возможность, чтобы услышать о предательстве из ее собственных уст. Потому что он не мог, зная ее характер, поверить, что на нее произвело воздействие богатство ее нового поклонника.
– Нет, нет, – говорил он, – я знаю ее достаточно хорошо, чтобы поверить, что она совершила такой бесчестный поступок. Должно быть, ее убедили в моей смерти, придумали какую-нибудь правдоподобную сказку об этом. Может быть, убедили в моей неверности, что заставило ее принять первое попавшееся предложение. Если мне удастся поговорить с ней, я все узнаю и либо верну ее, либо получу достаточные основания забыть ее.
Он прекрасно знал путь к дому, откуда к нему часто выходила Хелен. Глубокого обдумывания требовал вопрос способа сообщения ей о его приезде.
Его не было достаточно долго, и, несомненно, прислуга миссис Вильямс изменилась. В старые времена у него была благосклонная к нему служанка, которая не только передавала его сообщения Хелен, но и рассказывала новости о семье. Он не сомневался, что ее здесь уже давно не было.
После некоторых раздумий он пришел к выводу, что передание сообщения Хелен является практически невыполнимой задачей. В этот момент он увидел, как из дома выходит мальчик, который, вероятно, шел по какому-то поручению. Больше с чувством отчаяния, чем с логическим обоснованием, он сказал ему:
– Кажется, ты вышел из дома миссис Вильямс, мой мальчик.
– Да, это так, – сказал мальчик. – Что ты от меня хочешь? Дерись с кем-нибудь твоего роста. Я тебе ничего не сделал.
– Ты ошибся, мой мальчик. Я не собирался трогать тебя, можешь мне поверить. Наоборот, я вознагражу тебя, если ты ответишь на мои вопросы, которые я тебе задам. Уверяю тебя, ты можешь на них ответить.
– Я не знаю. Сколько?
– По шиллингу за каждый вопрос.
– Это странный способ вести дела, но не такой плохой. Спрашивай, и ты увидишь, как я зашибаю шиллинги.
– Мисс Хелен собирается выйти замуж?
– Да, – шиллинг.
– За кого?
– За барона Штолландмеера и Соляного Жука, – два шиллинга.
– Ты передашь ей мое сообщение, если я заплачу тебе за это дополнительную сумму?
– О, я начинаю чуять недоброе. Да, я сделаю это. Ты – другой любовник? Три шиллинга.
– Да, я другой любовник, – один шиллинг.
– Что ты имеешь в виду?
– Как что, мой молодой друг, если я плачу тебе шиллинг за вопрос, почему бы мне не брать с тебя по той же ставке? Поэтому не задавай мне вопросов, тогда ты будешь только зарабатывать шиллинги, понял.
– О, я не вижу в этом шутки. Я не хочу задавать вопросов. Что вы дадите мне за доставку записки? Думаю, мне нужно полкроны, за почтовые услуги. Потому что, если меня поймает миссис Вильямс, она очень строго меня накажет.
– Ты получишь полкроны, вот записка, которую нужно передать только в руки самой Хелен.
– О, я сделаю это. А что я получу, если доставлю вам ответ?
– Еще полкроны, поэтому, как видишь, если будешь умным и честным, неплохо за сегодняшний вечер заработаешь.
– Давайте записку, я все сделаю, можете доверять мне. Мой отец привез меня сюда, чтобы я мог зарабатывать. Он сказал мне: «Калеб, всегда выполняй свои обязанности по отношению к семье, которая тебя наняла, пока кто-нибудь не заплатит тебе больше за невыполнение этих обязанностей».
– Это практически философская максима, – сказал Джеймс Андерсон, – ты служишь миссис Вильямс?
– Да, я мальчик-слуга, выполняю все, что скажут. Я делаю всего понемногу и являюсь достаточно полезным. Где вы будете меня ждать?
– У этого угла. Только, пожалуйста, действуй максимально быстро, поскольку мне не терпится узнать результаты.
Калеб, слуга по всему понемножку, пообещал быть быстрым и после выполнения поручения миссис Вильямс вернулся в дом леди.
Мы не можем не подумать о том, что после тех принципов, которые объявил Калеб, ему можно было доверять записку, написанную для Хелен, которую нужно было передать именно ей в руки. Но у Андерсена не было другого выбора.
Как бы там ни было, он поверил своему посыльному, который, мы с сожалением вынуждены сказать об этом, не выполнил условия сделки. Калеб не забыл уроки своего отца, наоборот, он упорно и усердно выполнял их.
Мы не знаем, думал он обмануть Андерсона или нет, поскольку миссис Вильямс из одного из окон своего дома видела разговор мальчика с незнакомцем. Несмотря на то что однажды она видела Джеймса Андерсона, до того как он ушел в плавание, с тех пор он сильно изменился, и она уже не могла узнать его. Когда Калеб вернулся, она завела его в гостиную и закрыла дверь.
– Калеб, – сказала она, – я настаиваю на том, чтобы ты немедленно рассказал о том, с кем ты разговаривал на улице и что за записку он дал тебе.