Белый дирижабль на теплом море

– Ваше-ваше, – уверенно произнёс водитель, ловко всучил пакет в протянутые руки, затем забрался в мобиль и уехал.

Дверь чёрного хода ожидаемо оказалась закрыта. Ну и ладно, не так уж и сложно обойти здание, и Николь пошла к входу, которым пользовались все живущие в общежитии. Стояла тишина – все были на занятиях. Как же хорошо, что директриса позволила сегодня отдохнуть.

– А, Николаева, вернулась, – комендантша находилась в холле на первом этаже и о чём-то тихо перешёптывалась с вахтёршей, Николь даже на миг показалось, что ждали именно её.

– Да, – не стала отрицать очевидное, – я вернулась.

– Ну, как ты?

Эти две старые сплетницы были совсем не теми людьми, с которыми хотелось откровенничать.

– Спасибо, всё нормально, – ровно ответила Николь.

– А что за пакет несёшь? – подозрительно спросила вахтёрша.

– Пакет? Ах да, пакет.

Как же хотелось добраться до своей комнаты, помыться хотя бы холодной водой, ведь в будний день горячей воды не было, и лечь в постель. Но не стоит портить отношения со столь важными людьми, и Николь покорно заглянула во врученный ей пакет. Там лежали собранные со вчерашнего роскошного стола сладости и фрукты. Она взяла две лежащие сверху шоколадки и протянула их докучливым женщинам:

– Вот, это вам.

– Нам? Но как же? За что? – неискренне удивилась комендантша и, проводив жадным взглядом шоколадку, исчезнувшую в кармане вахтёрши, быстро прибрала свою. – Ой, спасибо, девочка, не забыла о нас. Отдохнуть хочешь? Давай я тебя провожу! – и женщина увязалась за щедрой студенткой, которая не посмела отказаться от подобной услуги.

Девчонки всегда легко взбегали по лестнице, но сегодня Николь едва ли не кряхтела так же, как грузная провожатая.

– Что? Тяжело с непривычки? Как всё прошло, коли такая замученная идёшь? Загонял тебя гражданин маг? Куда возили-то, расскажешь?

Кажется, эта старушенция нарывается на грубость.

– Гражданка Тусенова, – Николь повернулась и со своей верхней ступеньки глянула в глаза комендантше, – вам известно, что такое государственная тайна?

Красное, с сизыми прожилками на щеках и носу лицо заметно посерело.

– Это ж я так, от переживаний за вас, гражданка Николаева, – осеклась излишне любопытная дама, – я и в виду-то ничего такого не имела. Я честно выполняю свой долг перед Республикой! Мне и конфеты ваши не нужны. Если хотите, я даже шоколадку верну!

– Нет, не нужно, оставьте себе. Позвольте мне немного отдохнуть и прийти в себя.

– Отдыхайте, отдыхайте, разве ж я не понимаю, – залебезила комендантша.

Она говорила что-то ещё про гражданку директрису и медпункт, но Николь уже было всё равно, она наконец-то добралась до своей комнаты.

– Благодарю вас, гражданка Тусенова, – как можно вежливее постаралась сказать она и захлопнула дверь своей комнаты.

За дверью послышалось шарканье удаляющихся шагов. Теперь можно поставить пакет на стол, видавший свои лучшие времена очень давно, переодеться в старенький фланелевый халат и отправиться в душ. Холодной водой много не намоешься, но Николь тёрла и тёрла засохшие бурые пятна на бёдрах, словно пыталась стереть сами воспоминания о прошедшей ночи. Но почему же так гадко на душе? Что с ней не так? Ведь Ассоль из фильма была счастлива на утро после выполнения долга перед государством. Ну да ладно, вот пройдёт боль, и Николь тоже будет счастливой.

***

После того, как Николь стала полноправной гражданкой Либерстэна, отношение к ней изменилось. Как будто её магический уровень подскочил сразу на несколько пунктов. Но почему-то складывалось ощущение, что случилось это не из-за внесения её в государственный реестр потенциальных матерей, а из-за чёрного мобиля, на котором её возили к производителю, и того пакета сладостей, который девчонки дружно прикончили в тот же вечер. Подробностей прошедшего ждали не только комендантша и вахтёрша, подруги тоже не единожды намекали, что хотели бы знать, к кому она ездила. Хорошо, что слова «государственная тайна» одинаково действовали на всех, и от неё отстали.

Ежемесячный осмотр потенциальных матерей, имевших контакт с производителями, который проводил врач училища, показал, что беременность у Николь не наступила. Подруги по учёбе и даже некоторые учителя дружно высказывали насквозь фальшивые слова сочувствия. Как же, не оправдала надежд государства и такого важного человека, пусть даже никто толком и не знал, кого. И так же дружно звучали слова поздравлений, когда в положенное время в графике опять появилось имя Николь. И опять вместо имени государственного производителя стояло лишь время, когда её заберёт мобиль.

Пусть радость окружающих женщин нельзя было назвать искренней, но зависть просматривалась во взглядах многих. Ведь постоянный могущественный партнёр – это мечта многих из них. Но ожидаемое счастье всё не приходило. Ну почему она не такая как все? Из разговоров с подругами уже было понятно, что от первого контакта приятного ожидать не приходится, а вот впоследствии мужчина очень даже может доставить удовольствие. А уж такой как у Николь… и тут они мечтательно закатывали глаза. А что «такой как у Николь»? Разве они видели его? Невысокий, лысоватый, далеко не первой молодости, да ещё и с заметно выступающим брюшком. Нисколько не похож на красавца Фредерика из фильма, которым по-прежнему бредила Николь. А может, это и есть любовь? Любовь к актёру. Любовь, у которой нет ни единого шанса. А потому и актёра, и сам фильм лучше выбросить из головы.

***

В назначенное время комендантша Тусенова опять проводила Николь до чёрного мобиля.

– Ты уж, Никуша, не подведи нас, – заботливо хлопотала она, впрочем, не упуская возможности сунуть свой нос в приятно пахнущее кожей нутро мобиля.

– Не подведёт! – кажется, знакомый уже водитель даже клацнул зубами в сторону любопытствующей дамы, после чего самолично захлопнул дверцу, чуть не придавив тот самый нос.

Пока мобиль добирался до знакомого дома, Николь составляла план вопросов, которые нужно задать гражданину Зонгеру. Во-первых, расспросить про всё, что тот знает о папе, во-вторых, узнать, можно ли где-нибудь купить хотя бы один журнал из тех, что лежали на столике в {гостиной}, и… девчонки спрашивали, не нужны ли товарищам гражданина Зонгера ещё молодые потенциальные матери. Ну и так, по мелочи. Думать нужно о чём угодно, только не о потном жирном теле. Нет, даже в мыслях мага одиннадцатого уровня так называть нельзя! Ведь для государства важна не красота тела, а его магические способности, а, стоило признать, способности гражданина Зонгера – одни из самых высоких. И то, что рождённые от него дети очень талантливы, Николь знает не понаслышке.

За калиткой её привычно встретил серый молодой человек и провёл в дом. Николь опять обратила внимание, что свет горит во всех комнатах. Ну что ж, наверное, так положено, кто их, высших магов, знает. Она самостоятельно прошла в красивую гостиную и на этот раз уселась в кресле – только не на диванчик, пусть дядя Коля сидит там один.

Когда гражданин Зонгер наконец-то пришёл, Николь уже просмотрела все журналы, лежащие на столике. Она не решилась попробовать находящиеся там конфеты и печенье – нельзя брать чужое без разрешения.

– Заждалась? – немного снисходительно спросил дядя Николай, и девушке в этот миг показалось, что задержался он специально.

Ответить правду? «Нет, нисколечко!» Ещё обидится, вон как самодовольно улыбается. К счастью, ответа ждать не стали.

– Дела. Мы должны служить государству днём и ночью! – важно ответил он сам себе. – День я полноценно отработал, теперь предстоит потрудиться ещё и ночью! – игриво закончил Зонгер, ущипнув Николь за щёку.

Оставалось надеяться, что ответная улыбка вышла не очень жалкой.

– Сейчас поужинаем, а то, знаешь ли, заработавшись, я не поужинал, – продолжил дядя Николай свой монолог, – а потом займёмся делом, – и он опять ущипнул девушку, на этот раз за грудь.

– Я бы хотела спросить у вас кое-что, – всё же решила вступить в разговор Николь.

– Да-да, конечно, всё, что угодно, – покладисто согласился мужчина и смолк, ожидая, пока вошедший «серый» не составит с подноса прикрытые странными блестящими металлическими крышками блюда.

За ужином расспросы начинать было неудобно, а после того, как с едой было покончено, дядя Николай первый начал разговор:

– Ника, ты хорошая девушка, и я знаю, будешь хорошей гражданкой и ответственной матерью. Где ты планируешь работать после окончания учёбы?

Николь замерла. Не может быть, чтобы такой могущественный человек и не смог проверить листы их распределения, ведь они уже давно вывешены на доске объявлений перед директорским кабинетом.

– Республика сочла возможным доверить мне один из важнейших постов, – осторожно начала она. – После окончания учёбы я отправляюсь в приграничный госпиталь!

– В приграничный госпиталь, – неужели Николь почудилось презрение, проскользнувшее в словах Зонгера? Он даже не попытался высказать удивление, резко встал со своего места, подошёл к Николь, сдёрнул её с кресла, уселся сам, разместив девушку на коленях и грубо, до боли впился в её губы. – Всё такая же сладкая. Желанная, – резюмировал он. А потом самодовольно сообщил: – Я предлагаю тебе другое распределение, – и загадочно смолк.

– Другое? Но как так можно? Госпитали находятся в вашем распоряжении?

– В твоём, маленькая моя. Я же просил называть меня просто Николай и на «ты».

– В твоём распоряжении,– послушно повторила Николь.

– Скажем, в моих силах поменять распределение одной очень понравившейся мне целительнице, – попытки гражданина Зонгера перейти на игривый тон вызывали безотчётный страх.

– Но… как же так? – к такому повороту Николь была не готова.

– Останешься здесь. В этом городе. В этом домике. Устроишься на службу в поликлинику для государственных служащих. Ну, девочка моя, всё в наших силах! Стоит только захотеть! И я смогу часто-часто навещать тебя, – жарко шептал он на ушко, одновременно противно мусоля его.

– Здесь, в этом домике? Но как же «серый»? Как ваша жена?

– Серый? Это ты про моего секретаря? – ухмыльнулся дядя Николай. – И правда, серый. Не беспокойся, Револ находится на службе, и он хорошо знает, что такое долг.

– А… жена? – хотелось выяснить всё сразу.

– А что жена? Она уже вышла из возраста воспроизводства и, как ответственная гражданка, понимает, что я ещё могу и просто обязан постараться для государства! – самодовольно заявил он. – Ну, так что? Уютное гнёздышко, и в нём только я и ты? Я тебя в такие шмотки одену! Такими подарками засыплю! Твоим подружкам и не снилось! Мало кто в Либерстэне видел такие, – намекнул Зонгер.

Очень хотелось завизжать и оттолкнуть противные руки от своей груди. И дядя Николай предлагает заниматься {этим} постоянно? А это так и будет, если она ответит «Да». О, свобода слова, что же ответить? Но кажется, гражданин Зонгер не ждал ответ прямо сейчас. Он уже остервенело сдирал одежду с Николь, затем перегнул девушку через подлокотник кресла и, повозившись с застёжкой своих штанов, неожиданно резко вошёл в неё сзади. Почему же так противно. Одно хорошо, сейчас производитель не видит её лица. Скрыть омерзение Николь была бы просто не в силах. Той, прошлой боли не было, но и приятного в том, как сухой член ходит туда-сюда, тоже совсем не наблюдалось. Придётся терпеть. Нужно только иногда вскрикивать, как того требовалось Зонгеру и покорно ждать, когда же всё закончится.

Остаться в этом доме и терпеть подобное постоянно? Не-ет, только не это!

Не стоило и надеяться, что гражданин государственный производитель забудет своё предложение. На его вопрос, что же решила Николь, девушка ответила, что она не может подвести государство и приграничный госпиталь, в который её направили, и который рассчитывает на её трудовые руки.

– Ну хорошо, езжай, поработай, хлебни приграничной романтики! – как-то странно ответил гражданин Зонгер. – Только не думай, что я позволю кому-то другому прикоснуться к твоему телу! Ты моя и только моя, это понятно?

– Да, Николай, конечно, – покорно ответила Николь, испугавшись нового Зонгера, на мгновение выглянувшего из-под маски добряка дядя Николая. – Я буду только рада, если никто не прикоснётся к моему телу.

Что подумал Зонгер, услышав столь двусмысленный ответ, осталось невыясненным. Мужчина подтянул полуспущенные штаны и ушёл в спальню. Всё? Отстал? Вот и славно. На этом замечательном диванчике, да ещё одной, спать гораздо удобнее, нежели на скрипучей общежитской кровати.

Наутро, когда мобиль вернул её к общежитию, поджидавшая у подъезда гражданка Тусенова была неприятно поражена тем, что Николь приехала без вожделенного пакета со щедрыми подношениями.

***

До отъезда к месту службы Николь ещё раз имела контакт с гражданином Зонгером. Можно даже сказать, что он был внимателен к ней: долго-долго елозил по телу руками и губами, потом зачем-то тёр пальцами ей в промежности. А, услышав вырвавшийся нечаянный недовольный вздох, покровительственно проворчал:

– Эх, Ника, Ника. Какая же ты ещё неопытная! Прямо нераскрывшийся бутон. Скорее бы уж забеременела, роды пойдут тебе только на пользу, и ты поймёшь, какое наслаждение можно получать от связи с мужчиной. Ну, давай поработаем на благо Республики! – и он опять навалился всем своим грузным телом.

Этой ночью Николь впервые посетили сомнения: а только ли на благо Республики трудится сейчас гражданин Зонгер? Впрочем, про это даже думать нельзя.

На прощание дядя Николай вручил две странные тряпочки, назвав их кружевным бельём. Они были прозрачными и почти невесомыми. Совсем не функциональными, в отличие от привычного хлопкового и фланелевого белья, но такими красивыми!

– Вот, будешь надевать это для меня, – чуть ли не в приказном порядке сообщил он. – А то это, – он презрительно отшвырнул ногой удобные трусы, которые до этого содрал с девушки, – совсем не способствует пробуждению желания! И да, я согласен, чтобы ты отправилась на границу и испробовала самостоятельности. Но только в госпитале! Смотри у меня, чтобы никаких посторонних связей!

– Но как же график? – осторожно поинтересовалась Николь.

– Это уже не твоя забота. Будешь хорошей послушной девочкой, и в графике будет стоять только моё имя. Я, знаешь ли, люблю быть единственным, – самодовольно заявил дядя Николай. – И, милая, пойми, в твоих интересах быть более активной в постели. А то твоя детская неопытность начинает утомлять. Ты должна понять, что мой интерес не вечен. Его нужно {поддерживать}! А график посещения производителей у свободных женщин на границе может быть оч-чень плотным! Ты это обдумаешь?

Опять вспомнились слова измученной Татьяны, сказанные в доме отдыха: «Смена у накопителя, смена в постели». До чего же не хотелось верить, что они могут быть правдой.

***

Граница. Госпиталь. Как же хорошо заниматься настоящим делом! Лечить и поднимать на ноги защитников Республики. Всё было бы хорошо, если бы не ежемесячные приезды производителя Зонгера. Но и их Николь научилась терпеть. Она даже узнала у словоохотливых сослуживиц, как нужно себя вести в постели с мужчиной, чтобы доставить ему {удовольствие} и не показать, что он неприятен. Немного постного масла для смазки, немного стонов и ничего не значащих слов – и мужчина доволен. Только вот в последний приезд дядя Николай всерьёз заинтересовался, почему до сих пор не наступила беременность, и, видимо по его распоряжению, потенциальная мать Николаева была подвергнута тщательному медицинскому обследованию, которое не выявило никаких отклонений в организме. Стало понятно, что дальше так продолжаться не может. Зонгер далеко не дурак, и что-то заподозрил.

***

Красные отблески заката настойчиво пробивались через хмурые свинцовые тучи…