Юность Богов. Книга первая: Огненная Чаша

Ловушка Сатанэля

Всю ночь, в Дракона обратившись, Сатанэль не спал; громами с неба грохотал, на Яви всё живое распугал, под утро только лишь слегка устал; тогда взобрался на высокую скалу, где начал размышлять, как Явь себе всю подчинить. Сперва придётся Иерархию свою создать, на сторону свою привлечь ту молодёжь, тех духов глупых, что в рот ему глядят, как если бы на Истину саму. Снова туманом и дурманом запудрить им мозги, их в драконьи тела переселить. Тогда они драконьи все повадки переймут, их слабые душонки тела драконьи подомнут и служить себе заставят, а он получит сразу армию драконов, умных и жестоких, находчивых и быстрых, которые здесь всяких человеков в пыль, в порошок и прах сотрут. Завтра же своих учеников тут соберёт – всё это стадо доверчивых и глупых дураков – и убедит, что путь к Добру и Краса-те у них лежит через тела драконов – могучих, молодых и грозных, пообещать им надо путь, каким до них ещё никто не проходил, и духи все пойдут за ним! Он предложит экстрим, и будет в их крови бурлить адреналин, которого так не хватает им. А драконью шкуру раз надевши, они её уже не смогут снять. Он жизнь им сделает по десять тысяч кряду лет, чтоб их душа срослась с драконьим телом, чтоб позабыли прошлое своё и думать стали, что всегда драконами они здесь были. Убедить их предстояло в драконью шкуру влезть, ведь ещё на памяти у всех был Драконат – драконов чёрных ярая планета, которую ужасный Карагот во Мрак совлёк и тем беду навлёк, – пришлось Владыке Ра Разящий Луч направить и разгромить тот Тьмы оплот. Что ж, им придётся обещать ускоренно Богами стать, воюя непрестанно с Тьмой. А молодым лишь только б воевать и только бы мечом махать. Что есть Добро, а что есть Зло они лишь понаслышке знают. А когда окрепнут в битвах меж собой иль с кем ещё – безсмысленных, жестоких, тогда он поведёт их в битву за добро – его добро, за иерархию свою, которая превыше станет навязанных понятий Добра и Зла. Всё относительно здесь во Вселенной и только держится лишь мерой, и всё едино в ней. Где меры нет – там Зло, так где же Зло, а где Добро? Без Тьмы не будет Света, как не будет без Света Тьмы.

С этой казуистики Сатанэль и начал свою речь, пока с себя обличие драконье сняв, чтоб духов молодых не напугать своим драконьим видом.

Вдоль и поперёк в туманных дебрях словес изящных побродив, он выбрался на сушу и так продолжил речь:

– Нам выпала почётная и трудная задача – планету Явь поднять в высокие Миры чудесной Краса-ты. Но если обычным нам пойти путём, то эоны лет пройдут, пока сознанья проблеск в истуканах этих вспыхнет разума искрой, которых человечеством мы назовём. С Ра путь иной я обсуждал, и сам Владыка Солнечных Миров его премного одобрял!

Здесь Сатанэль себя прервал, вверх руку он поднял, чтоб подчеркнуть весомость слов своих и именем светлейшего Владыки речь подкрепить свою.

– Мы с Владыкой Ра решили вас повести иным путём – суровым, быстрым и красивым! Путь Воина, друзья мои, вам предлагаю!

Сатанэль вновь сделал паузу и сборище всё оглядел; внимали все ему, едва ли не дыша, ведь он Учителем им был и первым другом Ра! Что ж, пусть хоть имя Ра ему поможет, и он продолжил:

– Зло мы решили для Добра привлечь, его перековав в тяжёлых испытаньях.

– Что? Как? Нам это интересно! Скорее говорите! – вскричали голоса юнцов горящих, которые мечтали быстрее отличиться, Творцами стать и Краса-ту ваять своими мыслями Добра.

– Ещё раз повторю: настолько путь сей странен на первый взгляд и даже для меня порой неясен, но чую я – им можем мы пройти стремительной атакой, пронзить витки спиральные калёною стрелой, – словами выспренными Сатанэль нарочно говорил. – И это будет под силу только вам – молодым, горячим, дерзновенным!

– Мы уже готовы идти любым путём, которым нас ты поведёшь, Учитель! – множество вскричало голосов, и некоторые духи молодые от нетерпения вскочили, готовые немедля к делу приступить. Одна лишь Лада тонким зрением своим на Сатанэле обличье видела дракона и аура его была уже не белой, а какой-то серой, и пятна чёрные мелькали в ней, и думала она, как ей обрушить гнев на Яви Властелина за избиение деревьев и цветов. Пока она решала, Сатанэль красиво продолжал с улыбкой кроткой и голосом сладчайшим. О! Как умел тот голос в сознанья проникать.

– Это путь великой жертвы, каким ещё никто не проходил – ни я, ни даже Ра великий. Но сразу я предупреждаю: здесь выстоит лишь только крепкий! И если все мы будем вместе, – Сатанэль тут со значеньем помолчал и в высь куда-то взгляд свой направлял, как будто Истину саму он там искал, – должно быть всё ж её нашёл, – и речь свою продолжил: – Я предлагаю вам в драконьей оболочке здесь путь развития начать. Зачем, вы спросите, драконом надо стать? – он снова паузу здесь сделал и сборище всё оглядел, потом сказал: – Затем, чтобы скорее воинами духа стать, их качествами овладеть: терпеньем, мужеством и силой, расчётливым умом и многим чем ещё… Я сам когда-то драконом был и не скрываю, благодаря сему я быстро на Вершину поднялся и стал учеником любимым самого Владыки Ра! Я предлагаю вам пройти тернистым тем путём – и буду сам я вам Вождём! При полной дисциплине, при полном послушании своём вы скоро станете Богами – в том слово вам даю! Сперва вы будете такими! – Сатанэль рукой махнул, и в небе перед всеми дракон предстал трёхглавый, который пламенем пылал и дым пречадный извергал: он сделал несколько воздушных пируэтов и с треском в воздухе исчез.– Да он красив! – захлопала Лилит в ладоши. – Я быть драконихой хочу!

– И я! И я! – послышались другие голоса и в рёв восторженный слились.

Как если бы безумье овладело всеми – да так оно и было! Все, кроме Лады, драконами быть пожелали. Ладу гнев великий охватил, она вскочила, вся дрожа, и во весь голос заявила: – Да вы с ума сошли! Это же обман!

Её подняли все на смех, и Лада, обидой гневною пылая, со сборища безумного ушла. Признаться, горько плакала она. Такого горя Лада не ведала ещё. Ей было больно и ужасно одиноко, тяжесть непомерная легла на дух её и так его к земле пригнула, что мыслей не было совсем, одна лишь пустота в сознании её кружила и болью острой чрез него сквозила. И вновь пред тонким зрением её Дракон возник – могучий, мощный и крылатый, который мог крушить, ломать и убивать, но только не творить, не созидать. Ещё ей Сатанэль привиделся, каким на сборище он был: лик его красивый почернел, глаза сверкали волей непреклонной, а речь булыжники метала, что прямо в её сердце попадали. Его как будто подменили: он полон стал гордыни чёрной и тёмной силою кипел. Что он задумал в самом деле и почему Владыка Ра его благословил на этот явно путь недобрый? Иль не договаривает он чего, иль плана своего Владыке сущность не раскрыл. Многое ей было не понятно: Сатанэль ведь сам с драконами сражался и вдруг их путь избрал. Нет, что-то здесь не так… Что-то с ним случилось. Пыталась взор направить в Хроники Акаши, но там скрывался мрак, в котором скрежет лишь стоял.

Сердце Лады чуяло всю боль, что стала Явь вдруг наполнять: стонали травы, которые топтали все и даже пожирали; от боли корчась, хрустели ветви и стволы деревьев в челюстях чудовищ страшных и ужасных – мир поеданьем жил друг друга, и ей хотелось одного – бежать, бежать, бежать, закрыв глаза и уши, на Радж-планету, в Краса-ту, к Владыке Ра поближе, где Свет, Добро, Любовь одной единой Истиной пылали. А здесь уже само пространство стоном наливалось и Краса-та во Мраке растворялась.

Сатанэль с компанией своих учеников, которые души не чаяли в Властителе планеты, волю дали фантазии своей и натворили чудищ разных, от которых скрывались перволюди за хребтами гор высоких. И вот теперь крылатые драконы, для которых горы препятствием не будут, наверняка наведываться к людям станут и не с букетами цветов. И Лада наперёд уж знала (Хроники Акаши пролистала), что драконы жить людям мирно не дадут, и между ними войны закипят, и окончательно планета погрузится в Мрак, а там между людьми самими свары закипят. Лада выхода мучительно искала, как жизнь устроить так, чтоб не было мучений, чтоб в мире жили все, чтобы на Яви всё было так, как в Высшем мире Прави или на Радж-Звезде. Сколько раз Владыку Ра просила:

– Учитель, разве ты не можешь страдания существ облегчить? Пусть они страдают от нехватки Краса-ты, а не от Зла избытка!

– Духи все из пламени выходят Краса-ты Вселенского Огня и изначально в себе содержат искру доброты, ведь жизнь – Добро и держится Добром.

– Но зачем же духу проходить чрез грубые Миры? Зачем на дно Эйн Софа опускаться? Пусть в сферы низшие не входит дух!

Владыка терпеливо выслушал её:

– Я уж говорил, что это невозможно. Дух жаждет яви проявленных Миров – лишь только в них и через них развитие идёт, сознание тогда растёт, чтоб в Мире Высшем не блуждать, а творчество являть. Но изначально не способен дух ни чувствовать, ни мыслить, он только Искорка Огня, что может закваской жизни плотской стать. Изначально эта Искорка Огня всю потенцию сознания вселенского в себе несёт, как в зёрнышке содержится весь будущий цветок, а цветок ведь медленно растёт, сил набирается и крепнет и уже потом сверкает Краса-той Огня Первоначала. И чем условия суровей, чем больше напряжение Огня, тем Краса-та заметней, как синтез лучших качеств духа. От своего рожденья из вселенского Огня Первоначала свободной волей Искра та наделена. И что я сделал? Лишь запустил весь тонкий механизм вселенской Жизни – конечно, не один, а с Братьями своими, – Иерархии существ трудились над созданием Вселенной. И ты планету Явь со мною зарождала.

– Да, будущую Явь я заселяла мыслеформами людей – красивых, добрых, сильных, чтоб изначально в них не было ни капли Зла, чтоб Краса-та одна сияла!

– Красивыми их внешне можно сделать, но дух чтоб их красивым стал, он силой огненною должен овладеть, что вместе есть Любовь, Добро и Краса-та, – через служение им. – Владыка улыбнулся здесь. – Ты хочешь чуда от меня? Но это невозможно: каждая Монада должна пройти свои развития круги, чтоб накопить огонь той Краса-ты, которая в конце пути их вознесёт в Огонь Первоначала, откуда путь свой начали они по низшим всем Мирам. Ни я, никто другой насильно не наполнят духа их сосуд пустой, дух сам и только сам трудами неустанными Огонь тот должен добывать. Ну а мы, Творцы Миров, которых ещё Богами называют, духам молодым должны тем помогать, учить их, наставлять, пример собой являть.

– Но всё равно мне больно плач слышать стоптанной травы и ветви стон, рукою сломанной жестокой.

Ра легонько девушку погладил по руке:

– Крепись, всё только начинается, и дальше хуже будет. Драконов могут люди даже превзойти в жестокости своей. Ум будет с сердцем состязаться их.

Лада в испуге даже отшатнулась от Владыки:

– Такого быть не может!

– Мир Яви большие испытанья накладывает на людей. Явь будет всё ниже опускаться в материи слои и грубость их на дух вериги будет налагать.

– Но как, Владыка, ты спокойным можешь быть, когда такие страсти говоришь?

– На множестве Миров я жизни проходил и потому не понаслышке знаю то, о чём сейчас тебе я говорю.

– Но если знаешь всё ты наперёд, то почему не повернёшь ты сразу событья в сторону Добра?

Владыка тяжело вздохнул:

– Временный иметь Зло может перевес: Жизнь Добро в самой себе несёт, и потому Зло временно живёт. Гибнуть может только оболочка. Но дух же Вечностью живёт, и путь ему указан чрез Добро, что Жизнь сама и есть. Так снова в рост трава пойдёт, которую стоптали, деревья снова оживут, цветы воскреснут новой Краса-той, и ты сама уж сотни раз своё телесное обличие сменила, иначе бы не стала красавицей такой.

Лада чуть смутилась:

– А почему, Учитель, сам ты не возглавишь Явь?

– Мне очень тяжелы энергии планеты Явь. Со временем и ты не сможешь их переносить. Лишь только в крайнем случае на Яви воплощусь, и то не духом всем, а только лишь частицею его, иначе сам сгорю иль Явь огнём своим сожгу.

– Жар духа твоего велик, Учитель, – сказала тихо Лада, – с тобою рядом мне тяжело стоять, я вся уже горю. Как ты выносишь это?

– Теперь ты понимаешь, что каждый сам в себе огнь духа должен возжигать всем устремлением к служению Добру и Краса-те, и на Звёздных Тропах славных тех я встречу каждого, кто Краса-ту несёт сквозь серость каждодневных будней. Я не оставлю Явь: настанет срок, когда планете будет тяжко, тогда и объявлюсь на ней, чтобы дела поправить. А кроме Яви, ты сама же знаешь, уже веду я несколько Миров, и давний недруг Карагот Ужасный готовит нападения свои, чтоб Светлые Миры, всю Краса-ту их в Хаос обратить и Тьмою задушить. Но за Явь спокоен я – здесь Сатанэль Мир поведёт, и лучшей нет кандидатуры.

Лада тихонечко вздохнула:

– Чем больше его я узнаю, тем меньше нравится он мне.

– Но ты ж не замуж за него идёшь, – Владыка пошутил.

Лада краской залилась стыда и даже рассердилась тут слегка:

– Учитель, как можешь Ты такое говорить!

– Ну, это маленькая шутка. Я думаю, что Сатанэль твои сомнения рассеет и общий с ним найдёшь язык. Но тебя я не забуду, – Ра был уже серьёзен. – Мысленно со мною постоянно связь держи, тогда тебе я чем и помогу.

Лада мыслью часто обращалась к Ра, о помощи Его прося, иль просто любовь свою голубкой к Владыке отправляла. В ответ Ра лик свой проявлял, иль просто синие глаза свои являл с весёлою искрою в зрачках; то в её сознанье голос Ра звучал, а то Он аромат звёзд синих в подарок присылал, иль Мир далёкий в сознанье её он Краса-тою рисовал, её ребёнком называл и ветра дуновением ласкал. И Лада горячо мечтала чаще быть с Владыкой Ра, который гигантские пространства мысленно пронзал: и был далёко Он, а как будто рядом.

Однажды Лада попросила Владыку Ра в истинном обличии явить себя. Он рассмеялся: «Не ослепнешь, не сгоришь?». И Солнце перед Ладою предстало, и мягкий Свет оно лило, и этот Свет её пронизывал насквозь любовной нежною истомой, к вершинам он её блаженства поднимал, и ей хотелось в этом Свете летать и танцевать, смеяться и восторженно кричать, совсем как маленький ребёнок, которого подбрасывает кверху любящий отец. Был это Свет пронзительной Любви такой ранимой, доверчивой, открытой, как будто бы сам Космос душу распахивал пред ней во всей своей невообразимой Краса-те, и в этой всеобъемлющей Душе звучала радость вместе с нежным состраданьем. Здесь пониманье было и оправданье, и слёзы очищающим потоком лились из глаз, а может, из души её самой. Тогда Владыка-Вседержатель навстречу ей легонько рассмеялся – лесные колокольчики так рассыпают звон серебряный и чистый, так солнца луч звенит, лазурь небес лаская.

Когда на Яви Лада очутилась, то часто по высшей Краса-те грустила, особенно по Ра и Ур, без которых жить уж не могла, – так привязалась к ним, – и по ним скучала и даже тосковала. И вот тогда вдруг рядом раздавался смех негромкий – на крылечке Домика её Учитель Ра сидел, на неё с улыбкою глядел и нарочито ей сердито говорил:

– Ну задала работу мне – придётся Явь теперь сушить от водопада слёз твоих: одни вершины гор торчат на ней – и сколько утонуло уж людей!

Она пугалась даже, а потом с Владыкой весело смеялась, и тоска её безследно исчезала, как если б вовсе не было её. И радовались вместе юному ликующему Миру, в котором расцветала Краса-та.

Случалось у Домика её прорыскивал лисицей хитрой сам Яви Властелин. Внезапно возникал он утром ранним, иль, на ночь глядя, колючим хмурым взглядом он оцарапывал её – и ёж колючих мыслей катился на неё, чтоб волю смять и подчинить холодному рассудку своему. Впрочем, с Ладой долго Сатанэль в бирюльки не играл, и был таким, какой в действительности есть, – суровым, ледяным. Он сверху на неё смотрел, как если б на букашку иль козявку, которую одним он пальцем может раздавить, и губы тонкие растягивал в резиновой, ехидненькой улыбке, так что длинный нос с горбинкой на подбородок налезал и говорил, как если б камни он бросал, не говорил, а даже каркал:

– Что, маленькая крошка, трудимся немножко? Хах-ха-ха! Владыка Ра, которому я лучший друг, мне повелел присматривать тут за тобой. И ты должна держать отчёт передо мной!

– Бегу и спотыкаюсь! – ему сердито Лада отвечала. – И в чём перед тобой отчёт держать должна?

– Во всём! Я здесь Хозяин!

Сатанэль любил везде и всюду всем заметить, что он и Ра едва ль не целое одно, и что он рупор воли Ра, и что он значит здесь, а что, его ничтожный собеседник. Взгляда чёрных глаз его, как тьма сама бездонных, выдержать никто не мог. Этим взглядом он даже скалы разрушал и в души проникал, и всё под тяжестью его стонало. Мощь из Сатанэля ужаснейшая выпирала, казалось даже, Явь ему уже тесна, но сила эта грубою была. В ней не было Огня Любви, что жизнь творит, того Огня, которым Ра владел и от которого любое сердце пело. И если радость излучал Владыка Ра, то Сатанэль же жуткий страх с тревогой нагнетал. В ауре его клубилась Тьма, день ото дня всё гуще становясь. Ещё в людском обличье он ходил, но лик драконий уж носил, и всё чаще Драконом Чёрным перед всеми проявлялся, и крылья чёрные высоко уж реяли над ним, и вихрь чёрный с тоскливой злобой меж ними выл…

И всё тревожней Ладе становилось: над Явью Тьма сгущалась…

Горе Лады

Ладу как будто в сердце кто толкнул, средь ночи поднялась она, ей показалось, что Явь страдает вся. Раздвинув завесь из растений, она в тревоге вышла на крыльцо. Ночь безпокойством вся дышала. В закатной стороне неладное творилось: зарницы там сверкали, но грома не было, а доносилось некое рычанье или рёв, как если б чудища какие сцепились меж собой, которых Яви Властелин с какой-то злою целью на планете расплодил. И вдруг там пламя поднялось, как будто сами небеса Огнём заполыхали, и боль острейшая пронзила сердце: духовный глаз её пространства пронизал. И что ж он увидал? Горели Деодары, которых она совсем недавно с Радж-планеты принесла. Спасти уже их было невозможно: огненные свечи как если б само небо жгли! Деревья же, сгорая, к ней обращались и кричали: «Лада! Лада! Нас спаси!». А над ними тень громадная металась с рыком, рёвом, огнь чёрный изрыгая. «Что за чудище на Яви объявилось? Спрошу у Сатанэля: что происходит там?» – в сознанье Лады мысль мелькнула. И мысленно Хозяина планеты Лада позвала, прося его откликнуться на зов её. Но вместо разумного ответа лишь дикий рёв услышала она. Во времена последние Хозяин Яви – так Сатанэль прозвал себя – она его не узнавала: весёлость потерял, ходил задумчив и как будто зол, и мыслей чёрных рой вокруг него кружил. Всё это Лада видела тончайшим зрением своим, могла бы даже в глубь сознания проникнуть Сатанэля с помощью Кольца, но не решалась, боясь отпор ответный получить: ирония Наместника планеты убийственной была, за словом он в карман не лез и мог змеёй ужалить, когда его честь задевалась, как ему казалось. Самолюбив был Сатанэль и, если даже был не прав, этого он никогда не признавал.

В последний раз вернулся Сатанэль на Явь из дальнего полёта в Высшие Миры каким-то возбуждённым и объявил ученикам своим, что Ра одобрил план развития его планеты. А для Лады отдельное он сделал объявленье, что Владыка Солнца Ра его куратором над ней поставил и что Лада теперь должна лишь с ведома его свои дела на Яви продолжать. А если не согласна с этим, то Мир иной пускай себе подыщет – их в пространствах тысячи летают – бери любой и хоть цветы там разводи, а хоть крапиву даже там одну расти… на что её талант позволит. Словом, недвусмысленно сказал, что он на Яви Царь и Господин и волею своей он править будет тут во благо всех и вся. И раньше ему случалось такие заявленья делать, но в этот раз в его речах был слышен грозный тон и даже отдалённый гром.

Глаз ясновиденья ей чётко показал: во мраке ночи ревел ужаснейший Дракон, огнь чёрный изрыгая. А где ж тогда сам Сатанэль? Быть может, нет его на Яви? Быть может, то Дракон из Чёрных Бездн прорвался, куда Владыка Ра остатки Драконата зашвырнул? Неужто уцелел один из орд тех страшных, что делали набеги на целые Миры, их превращая в Хаоса пустыни? Из Хроники Акаши она узнала о страшной Битве той, которую Владыка Ра вёл многие века, пока в отчаянном Бою, когда судьба решалась Солнечных Миров, Огнём он орды те пожёг. Дальше о судьбе драконов Акаши Хроники молчали.

Духовным взором Лада продолжала искать Властителя планеты – только он прогнать иль уничтожить мог того ужасного Дракона, который Явь грозил всю в клочья разнести и жизнь до основанья потрясти. Но вместо Сатанэля три морды проявились злобного Дракона, из трёх пастей которого огонь чернейшим водопадом извергался и чёрный дым клубами стлался.

– Ты кто? – спросила Лада бешеного Зверя, в сознание его с трудом войдя, оно всё хаосом бурлило и ужас нагнетало со злобой пополам.

– Кто ты такая, чтоб спрашивать меня, Хозяина планеты?! – Дракон ужасно прорычал.

– Я Лада – дочь Владыки Ра.

– Ра?! – тысячью громами громыхнул ужаснейший Дракон. – Как смеешь имя называть его? Только я, я, я – один Вселенский Господин!

Тогда-то Лада поняла, что Сатанэль каким-то образом в Дракона обернулся. «Самим собой стал!» – подумала она с внезапным облегченьем: то, что предвидела она давно, терзаяся сомненьем, то превратилось в явь.

– Я – Лада и хочу спросить тебя: зачем ты Рощу сжёг мою? Зачем погром устроил ты на Яви? Зачем страдания и боль здесь причиняешь?

– А, это ты, – Дракон свирепо зарычал. – Тобой давно хочу я закусить, хах-ха-ха, но это маленькая шутка! Такой козявки и на клык один не хватит мой. Хотя голодною порой ты и на клык сойдёшь. Перед тобой отчёт не стану я держать! Здесь я вопросы задаю, но для тебя скажу: порядок здесь я навожу! Все будут тут дышать лишь по моей команде! И первой станешь ты рабынею моей!

Дракон из трёх своих пастей послал три факела огня к востоку от себя, где занималась уж заря, – туда, где Домик Лады у горы стоял и растворился в чёрных тучах, в которых отсветы пожарищ отражались.

Лада была потрясена: в её ушах преярый рык Дракона никак не утихал, и сквозь него деревьев плач звучал, трав и цветов стенанья пробивались, и сердце состраданием её терзалось. Перед глазами деодары всё горящие стояли, которые от боли пронзительно кричали, и ей всё чудились кошмары, в которых даже скалы жалобно стонали, избитые ударами драконьего хвоста.

Ладе страшно стало за судьбу планеты. Сидя на крылечке, тихо плакала она, подпёрши голову руками, и в небо тёмно-синее смотрела. Там звёзды сквозь ресницы глаз своих ответно грустно на неё глядели и что-то ей шептали – о некой тайне, что известной стала им, а Ладе недоступною она пока была. Пытался ветер, проснувшийся средь ночи, её до Лады донести, но только ухо ей царапал безсвязными обрывками речей, которые подслушал он у звёзд. Мысли, светлые и чистые, что принесли бы ей покой, не приходили, и только лишь тревога нарастала: что-то страшное случилось, и уж сердцем понимала, что прежней жизни не бывать.

И Сатанэль не спал: он бурно ликовал от Силы той, что в него вливалась мощною рекой, нет, потоком горным и хмельным; ему опоры точку бы найти, и он бы Явь играючи тогда перевернул. Сатанэль как в лихорадке был и с Силою своей не знал, что делать: она его буквально растворяла и превращала в некое Ничто. Он просто Силой становился и по пространству Мощью Чёрною носился, как если б растекался в нём.

Средь мрака непроглядной ночи Сатанэль драконьи крылья распластал и теперь на них летал едва ль не выше звёзд самих, соображая туго: что делать с Силой этой, что чёрной мощью сознанье сокрушала? И со смутным страхом понимал, что это только лишь начало, что будет он ещё сильней, могучей и быстрей. Да! Это Силища была вселенского масштаба! Если Ра всего лишь Солнечных Миров Владыка, то Сила эта была куда его сильней! Силы Ра измерены размерами Системы Солнца, а кто измерит Силы Хаоса и Тьмы, которые гуляют по Вселенной, сжирая Звёздные Системы и восстанавливая Ночь. И кто же знает, может, в мире Хаоса Тьма Свет исконный есть? И только в Мире Света Тьма есть Тьма, не более того. Да, и эта Сила, что Караготом назвалась, ему вдруг предложила Владыкою Вселенским стать. Ра извечно с Хаосом воюет, а толку что? Победы не видать! А тут своей он воле Хаос может подчинить без всяких войн и яростных сражений. Вот это будет номер! Да, кое-кто от зависти умрёт, когда в Свет Тьму он обратит! Нет, он выведет планету к Свету, но только лишь своим путём! Пусть этот Ра сражения ведёт, а он всю эту Силищу себе в союзники возьмёт! Вот это ход! И почему путь Ра единственно есть верный? Силы Тьмы использовать он может и для добрых дел, тут мощный нужен Ум, а этот Ум есть только у него! Недаром сам Карагот Могучий выбрал лишь его! Он Повелителем Сил Тёмных станет и в Свет их обратит. И тогда всем ясно будет, кто Первый есть в Содружестве Миров да и Вселенной всей!