Маньяк и тайна древнего русского клада
Василий Боярков
Небольшое поселение Ивановской области внезапно оказывается в центре всеобщего внимания по причине серии загадочных и жестоких убийств, совершённых в отношении молоденьких и красивых девушек, выделяющихся заниженной социальной ответственностью. В то же самое время Елисеева Наташа, дочь покойного криминального авторитета, отправляется во Владимирскую область, где занимается поисками несметных и уникальных сокровищ, спрятанных суздальскими князьями во времена ужасного нашествия монгольского хана Батыя. Внимание, вопрос: как именно жестокий маньяк-убийца может быть связан со страшной тайной древнерусского клада?
Василий Боярков
Маньяк и тайна древнего русского клада
Пролог
Подходило к завершению одно из самых жестоких столетий, когда-либо известных со времен существования живущего человечества. Заканчивался ноябрь 1998 года; он плавно готовился перейти в декабрь, а затем стремительно ворваться в последний год уходящего в прошлое второго тысячелетия. Чем же знаменателен тот период, приковавший к себе столь пристальное внимание?
Не стоит углубляться во все хитросплетения общественной жизни, которые происходили в те далёкие времена в Великой России, следует остановиться лишь на одном частном случае, вытекающим изо всего невообразимого хаоса, образованного в некогда могучей стране, теперь же раздираемой на части бессовестными политиками и бандитскими группировками.
Итак, шел третий вторник на удивление погожего ноября. Двигаясь осторожной походкой, по одной пустынной ивановской улочке пробирался молодой человек, одетый в кожаную чёрную куртку и самый обыкновенный спортивный костюм. На ногах у него были обуты потрепанные, видавшие виды, кроссовки. Угнетенным состоянием и угрюмой, но довольно красивой физиономией он выражал совсем неподдельный испуг, заставляя предполагать, что с ним приключились какие-то довольно серьезные неприятности. Озираясь по сторонам, словно бы опасаясь, что из кромешной тьмы могут внезапно показаться его лихие преследователи, мужчина бросал испуганные взгляды на окружавшую со всех сторон пустынную местность. Стояла глубокая ночь, на улице не было заметно ни единого человека.
Несмотря на позднее время, беглец оказался не одинок – его сопровождала маленькая, шестилетняя девочка. Она была напугана не меньше отца (а молодой человек ей, конечно же, приходился отцом), поэтому периодически жалобно всхлипывала и увлажняла милые щёки непрошенными слезами, обильно сочившимися из ярко-зеленных, поистине изумрудных, глазок. Не стоит говорить, что девчушка была тем привлекательнее, чем ее маленькая головка была украшена пышными белокурыми волосами, а чуть продолговатое нежное личико было невероятно прекрасно и выглядело практически безупречно.
– Папа, – обратилась она к встревоженному мужчине, не в силах скрыть дрожь, появляющуюся в совсем еще юном голосе, вопреки необычности ситуации продолжающим сохранять мелодичные и звонкие интонации, – я очень боюсь. Когда, наконец, мы уже придём?..
Куда именно они собирались, дочка не уточнила, потому что (если уж быть до конца откровенным) и сама не знала, куда ее увлекает родитель. Хотя она была еще достаточно несмышленой, но по тому перепуганному состоянию, в каком последние несколько часов пребывал удручённый отец (казалось бы, всегда жизнерадостный и обычно спокойный?), малышка (каким-то невероятным детским чутьем!) отчетливо понимала, что случилось что-то очень серьезное и что их жизни подвергаются вполне реальной опасности. Наверное, поэтому она и была всецело уверена, что увлекающий ее за собой молодой человек обязательно найдет какой-нибудь приемлемый выход и сможет сделать так, чтобы они надежно спрятались, избежав сгустившихся над ними неведомых, наполненных кошмарами, неприятностей. Именно по этой причине она и задала беспокойный вопрос, и с надеждой поглядывала на не обретшего еще мужественных очертаний растерянного родителя, дожидаясь утвердительного ответа.
– Прости, Наташенька, – печальным голосом ответил ей спутник, опускаясь перед ней на колено, – но, видимо, сейчас нам отправиться некуда… Твой папа втянул тебя, детка, в нехорошее, невероятно опасное, дело, и как теперь из него выбраться – он просто не знает. Меня, скорее всего, убьют, – тут Наташа стала всхлипывать гораздо сильнее, – но я все-таки хочу поведать тебе одну очень страшную тайну, которой и сам-то стал лишь случайным свидетелем, но из-за которой с нами и случились все последние серьёзные неприятности.
– Какую тайну? – сквозь слезы промолвила рыдавшая девочка.
– Недавно мой босс, – начал печальную повесть угрюмый рассказчик, точно так же увлажняя глаза струившейся влагой, – раздобыл одну секретную карту, где с достоверностью было указано, как можно найти спрятанное древними «русичами» редкостное сокровище. Я имел большую неосторожность – завладел этой ценной находкой, и именно из-за моего непродуманного поступка наши с тобой жизни и подвергаются сейчас совсем нешуточной и крайне ужасной опасности. Так получилось, что оригинал той карты был уничтожен, но я вовремя сумел нарисовать с него идеальную копию – ты же знаешь, как я отлично рисую? – девчушка утвердительно кивнула небольшой белокурой головкой; мужчина тем временем продолжал: – Я разделил ее на две равные части и спрятал их в двух маленьких медальонах: один отдал твоей маме, другой оставил себе.
Молодой человек достал из кармана простенький небольшой предмет, имевший овальную форму, а нажав на миниатюрную кнопочку, открыл его верхнюю крышку. Внутри оказалось изображение привлекательной девушки, очаровательной улыбкой «смотревшей» с имевшейся в основании корпуса глянцевой фотографии.
– Здесь, – продолжал смятенный повествователь, не перестававший плакать, но все же стремившийся взять себя в руки, – между «фоткой» и корпусом как раз и спрятан тот злосчастный клочочек. Я отдаю медальон тебе. Храни его как зеницу ока… до поры до времени, пока не станешь достаточно взрослой. Тогда вы с мамой соедините свои половинки и добудете то несметное богатство, которое сможет обеспечить вам полностью безбедную жизнь – вплоть до самого скончания вашего века! Никому не говори про имеющуюся частичку – даже собственной матери! – потому что никто на свете не должен быть в курсе, что тебе известна та страшная тайна. А иначе?.. Не останется тебе на спасение совсем никакой надежды. Я-то, уж точно, только по той обыкновенной причине, что прознал о чужом секрете, сразу сделался обречённым на смерть, но тебя я попробую выручить – попытаюсь отвести от любимой дочки неминуемую большую опасность! Я тебя пока куда-нибудь спрячу, а когда из родильного дома – где, как известно, мама вот-вот родит тебе младшего братика – её выпишут, вы друг друга отыщите; дальше же станете просто жить, уже полностью избавившись от тягостных и мучительных неприятностей. Меня к тому времени «по-любому» уже не будет, то есть тем самым вы перестанете подвергаться какому бы то ни было риску.
После последних слов малышка разразилась безудержным ревом и, не в силах промолвить ни единого слова, бросилась к ближайшему родственнику прямо на шею, крепко прижимаясь к нему хрупким и маленьким тельцем. Отец в это время прятал кулон в карман ее верхней куртки, и закончил как нельзя более вовремя, так как именно в этот момент (словно бы из ниоткуда!) перед ними возникли три мужские фигуры, разгоряченные быстрым бегом и одетые в утепленные костюмы, больше пригодные для спортивного тренинга.
– Ага, «мерзавец»! – проговорил тот, что выглядел представительнее всех остальных. – Наконец-то попался! Долго мы за тобой бегали, но, как говорится, «Бог не Никита-Харинский», и он видит, кому же следует воздать по его поганым заслугам – настал и тебе, «братан», черед за все расплатиться.
– Хватит с ним лясы точить, – резким окриком оборвал говорившего маленький, плюгавенький человечишка, хотя и не обладавший значительной физической силой, но среди остальных выделявшийся и сильным духом, и мужественной натурой (он явно обладал в этой группе безграничным авторитетом), – босс сказал, что его «валить» нужно сразу: он узнал ужасную тайну, а жить с таким тяжким грузом на сердце ему дальше попросту не под силу.
Тут!.. Он достал из кармана дореволюционный револьвер, приставил дуло напрямую ко лбу мужчины (как известно, стоявшего на правом колене) и произвел один, единственный, выстрел, оборвавший существование нетрусливого в общем-то человека.
– Убей девчонку, – бросил он, мотнув головой бандиту, заговорившему первым, – нам велено сделать все аккуратно и не оставить за собой совсем никаких «следов».
Громила, к которому обращались слова, пораженный безграничной жестокостью, открыл было от удивления рот… однако возразить ничего не посмел, а только молча взял за плечо малышку, обливавшуюся слезами, и повел ее в затемненную часть переулка.
– Правильно, – с усмешкой прокричал ему главный, – а трупик сбрось в канаву да понадёжнее спрячь – чтобы подольше искали.
Он беззаботно рассмеялся (как выродок считал) удавшейся шутке, а его товарищ, удалившийся на приличное расстояние, в то же самое время зажимал огромной ладонью беззащитной девчушке рот и опускался перед ней на колени.
– Послушай-ка меня, детка, очень внимательно, – говорил он повелительным полушепотом, – от того условия, как ты себя поведешь в дальнейшем, будет зависеть то очень серьезное обстоятельство – останешься ли ты в живых или же нет.
Не в силах сдерживать беспрестанно струившихся слез, маленькая девчушка (какой-то не по-детски развитой интуицией!) вдруг осознала, что странный большой дядька почему-то питает к ней исключительно добрые чувства, поэтому (сама не зная, как получилось?) перестала сразу же хныкать и молча внимала, что ей теперь говорилось. Мужчина тем временем продолжал:
– Я сейчас выстрелю вот из этого пистолета, – он показал оружие модели «Тульского Токарева», – но фактически, чтобы ты в сём случае нисколько не пострадала. Тебе до?лжно только молчать, ни в коем случае не реветь и не говорить ни единого слова, иначе сюда придет тот, другой, дядька, а ужо он тебя, не «сумневайся», не пожалеет.
Наташа утвердительно кивнула небольшой белокурой головкой, как бы подтверждая таким движением, что все понимает предельно ясно. Вместе с тем невероятно обильные слезы, лившиеся по ее беспрестанно вздрагивавшим щекам, продолжали увлажнять нежную, гладкую кожу, не забывая проникать и в чуть приоткрытый, но исключительно молчаливый ротик. Оказавшийся же сердобольным огромный бандит в то же самое время подводил милосердное напутствие к своему завершению:
– Я оставлю тебя здесь, в придорожной канаве, где ты непременно должна дождаться, пока мы все не уйдем. Только потом выбирайся наружу и отправляйся сразу домой, а тут ни в коем случае не задерживайся, даже для того, чтобы поплакаться над телом родителя. Все ли тебе, деточка, ясно?
– Да, – дрожащим голосом проговорила малышка, совсем как взрослая собрав воедино всю детскую волю.
В этот момент раздался грубый голос того, кто в преступной группе отдавал приказания:
– Ты чего, Буйвол, так долго? «Застрял», что ли, в девчонке? – на чудовищной фразе послышался злорадный смешок, возвещавший, что говоривший и его спутник довольны сильнее обычного; однако длилось веселье недолго, и маленький человек, просмеявшись, визжавшим голосом крикнул: – Если решил позабавиться, то мы здесь сейчас не за этим – найдешь себе кого-нибудь после! Давай кончай маленькую «стервозку», да пора уже сваливать, а то и так мы здесь основательно задержались.
– Все, больше медлить нельзя, – пробурчал доброжелательный незнакомец, направляя отливающее вороненной сталью оружие кверху, – зажмурься – и… тогда я стреляю.
Наташа то?тчас же исполнила нехитрое указание, и в то же самое мгновение прозвучал оглушительный выстрел, возвещая для остальных, что их «грязная» миссия закончена полностью. Как и обещал, человечный бандит спустил перетрусившую малышку в придорожный кювет, где она, обливаясь слезами, продолжила беззвучно плакать, сам же вернулся к оставленным неподалеку циничным товарищам и неестественно грубым тоном отчитался о как бы совершенном им крайне отвратном убийстве:
– Как всегда, мне достается наиболее «грязная» работенка: никто не хочет брать на себя ответственность – убивать совсем еще маленького ребенка. До чего же мы все докатились – с детьми начали воевать?! Тьфу!
Он смачно сплюнул на грязную землю и пошел стремительно прочь, увлекая за собой преступных подельников, радующихся удачно выполненному кровавому поручению.
***
В то же самое время во втором родильном отделении города молодая, необычайно красивая девушка, обладавшая удивительными глазами, изумрудными и большими, а также украшенная бесподобными белокурыми волосами, готовилась к обещавшим быть сложными преждевременным родам; ее уже положили на хирургический стол и склоняли делать необходимые потуги. Вокруг столпился медперсонал, одетый в соответствовавшие случаю белые спецодежды; облаченные в одинаковые халаты и оставаясь с лицами, закрытыми одноразовыми повязками, все они имели определенную схожесть и, за исключением фигуры, не представляли собой никаких существенных внешних отличий. По-видимому, работники здравоохранительной сферы были озабочены чем-то очень серьезным, поскольку, полушёпотом переглядываясь между собой, обсуждали создавшуюся у их пациентки неоднозначную ситуацию.
– У нее началось обильное кровотечение, – говорил мужчина, казавшийся среди остальных много более старшим, – а в существующих условиях мы вряд ли его сможем остановить – надо принимать какое-то ответственное решение.
– То есть, – переспросила молодая медсестра, помогавшая хирургу при проведении операции, – получается, надо спасать малыша… а девушка?.. Пусть она остается попросту обреченной – так, что ли?..
– Похоже на то, – согласился опытный врач, одновременно беря в правую руку блестящий острозаточенный скальпель, – я сделаю ей кесарево сечение, достану вначале младенца, а дальше уже будем пытаться спасти и саму мамашу. Хотя… если быть до конца откровенным, лично я не вижу в этом никакого определенного смысла.
– Постойте, – взмолилась истекавшая кровью прекрасная пациентка, наполняя зеленые глаза вытекающей влагой, – перед тем как я умру, окажите мне одну маленькую услугу…
Она замолчала, вероятно пытаясь принять какое-то важное для себя решение, а после того как доктор ответил: «Говорите, мы же сделаем все, что находится в наших силах», продолжила:
– Вы видите: у меня имеется простенький медальончик, – роженица показала на болтавшуюся на шее дешевую (даже не серебренную) вещицу, – я бы хотела, чтобы в любом случае он оказался у родившегося ребенка, и пусть он и не дорогой, зато будет служить ему памятью о безвременно ушедшей родительнице. Пожалуйста, сделайте так, как я вас прошу: для меня это очень и очень важно.
– Хорошо, – любезно согласился профессиональный целитель, не видя во вполне обыденной просьбе ничего сверхъестественного либо невыполнимого, – мы поступим соответственно, как Вы нас и просите, и прикрепим означенный предмет к сопроводительным документам. Сейчас же я советую Вам расслабиться: мы начинаем проводить операцию.
Девушка кивнула белокурыми локонами, обозначая полное немое согласие, и в то же мгновение острый скальпель, ведомый заправским мастером, стал медленно надрезать упругую кожу, словно бы вздыбившуюся на неестественно большом животе. Роженица тихонько вскрикнула и сей же секундой потеряла сознание. Больше оно к ней уже не вернулось, потому как с этой минуты и сама ее жизнь медленно, но бесповоротно начала покидать молодое прекрасное тело, так еще полностью и не познавшее всех прелестей земного существования.
Глава I. Девичий труп и отделенная голова
Градов Денис Арсеньевич родился в конце ноября 1998 года. Вырос он в самой обыкновенной российской семье. После окончания средней школы, а затем срочной военной службы, едва лишь успев уволиться из вооруженных сил, как отличник боевой и политической подковки парень сразу же был принят на службу в полицию. Заочно поступив учиться в Нижегородскую юридическую академию, он был переведен на постоянное несение службы в один из небольших (лучше даже сказать, захолустных) поселков, который располагался на самом краю Ивановской области и носил интересное название… дабы не умалять достоинств других населенных пунктов, пусть он именуется Нершей. Ему было поручено занимать незавидную должность – исполнять обязанности младшего оперуполномоченного уголовного розыска.
Шел апрель 2019 года. Молодому человеку только-только исполнилось двадцать лет, и он был полон безграничной энергии и амбициозных планов, идущих в далекое будущее. Если остановиться на его привлекательной внешности, то выглядел он довольно складно, а периодические занятия спортом и ведение здорового образа жизни нашли свое отражение в его коренастой фигуре, атлетически развитой и казавшейся сильной. Касаясь лица, следует отметить, что, представляясь поистине юношеским, одновременно оно передавало небывалую уверенность в собственных силах и общую стойкость характера, виделось не по-мужски красивым, словно первоначально предназначалось создателем хорошенькой девушки (хотя для мужчины подобная физиономия считалась несколько необычной, но, когда парень становился серьезным, она тотчас же выдавала стальные качества непреклонной натуры и несоразмерную добродушному виду храбрость); среди общих очертаний особенно выделялись признаки: во-первых, большие и карие глаза, наполненные умом и въедливой проницательностью, выражавшие умение логически мыслить и горевшие веселым задором, сопряженным с развитой хитростью, во-вторых, в основном прямой нос, на конце немножко крючковатый, как бы передававший необходимую долю суровости, в-третьих, плотно сжатые губы, тонко очерченные и украшавшиеся негустыми, аккуратно подстриженными усами, в-четвертых, темно-русые волосы, коротко остриженные и уложенные в прическу, сведенную на бок, в-пятых, маленькие уши, чуть оттопыренные, но не образовывавшие значительной лопоухости, ну и в-шестых, смуглую кожу, отливавшую незначительным оттенком, чем-то напоминавшим потускневшую бронзу. Поскольку на полицейской службе Градов находился лишь первый год, он еще не успел себя никак зарекомендовать и хоть как-то проявиться в конкретных делах, на занимаемую же должность был назначен чуть больше месяца назад, то есть пока ещё только вникал в основные обязанности и общую суть оперативной работы.
В то апрельское утро, пришедшееся на самую середину месяца, Дениса разбудил телефонный звонок, прозвучавший в его съемном доме ровно в половине шестого утра.
