О любви моей расскажет вечность

– Иногда предчувствия бывают обманчивыми, – попыталась успокоить его Мария.

Король Иоанн Второй был пленён англичанами. Уповать народу стало не на кого, и дороги Франции запрудили те, кто надеялся прокормить себя легковерностью наивных провинциалов: разномастные колдуны, торговцы чудотворными мощами, хироманты, мнимые паралитики, и даже студенты.

Благодаря Марии замок в Пиренеях был добр ко всем.

Однажды Александр взял её с собой, посмотреть улов и поднять мост.

На другом берегу реки их поджидала кучка странников.

– Господин! Гроза начинается, разрешите нам заночевать в замке. Мы оплатим свой ночлег любой работой, – крикнул один из них, поплотнее.

– А я могу продать вам обгоревший палец главного тамплиера и прядь седых волос епископа из Монсегюра, – фальцетом предложил тщедушный монах в лохмотьях.

«Мощи прибыли по адресу!» – помрачнел Александр.

– Я студент, архитектор, построю для вас всё, что захотите, поверьте, – без особой надежды на внимание представился юноша, длинный как жердь.

– Нам нужен хлев для коз, – откликнулась Мария.

– Овчарни мало? – возразил Александр.

– Тесно там козам, а от их сыра зубы белые и кости крепкие.

– Но мост уже подняли.

– Опустят и поднимут снова.

– Что-то мне говорит: не делай этого, – пристально посмотрел на жену Александр, – но, если ты так считаешь…

Мария благодарно прижалась к мужу.

– Война разорила людей, им надо трудиться, поэтому надо построить ещё цеха для гончаров и стеклодувов, и для женщин, которые умеют шить и вязать.

– И прикажем Малахии открыть лавку по продаже нетленных останков отцов, – тихо пробормотал Александр.

– А он исповедует монаха и выяснит, что самозванец срезал волосы у случайной слепой старухи, а палец подобрал на кладбище, где жгли чумных, – ободряюще посмотрела на мужа Мария.

– Умеешь ты успокоить меня, – усмехнулся он.

Между тем бродяги перешли мост и приблизились к ним.

Живописное сборище неудачников возглавил переговорщик-студент. Что-то в благородных линиях его лица, манере говорить свидетельствовало: побираться – не его удел.

– Для вас работы много в нашем замке, но о ней мы поговорим завтра, – приветливо кивнула ему Мария, – а пока все ступайте в странноприимный дом, кстати, пора его достроить. Кадушки с водой приготовлены. Еду принесут.

Александр приказал стражнику проводить бродяг.

– Увидеть бы, кто пишет наши судьбы? – посмотрела в темнеющее небо Мария.

Мысли её занял этот парень, студент. Наверно, незаконнорожденный сын какого-нибудь дворянина. Подсчитать бы, сколько на свете бастардов? И спросить у Бога: законны ли людские законы? Ведь любое рождение – божий промысел. Или это дьявол бросает людей в незаконные объятия? И семя, извергнувшееся в греховной связи, несёт проклятие: плод сеет зло, чтоб люди стелились по земле как сорняки…

– Ты куда улетела? – обнял за плечи жену Александр.

– Из случайных детей вырастают ненужные люди, – подвела итог своим мыслям она.

…Одной ночью дело не обошлось: бродяги прижились в замке. Их молодой предводитель Андреа и вправду оказался строителем, учившимся у одного из известных архитекторов Парижа. И хоть строить ему пришлось не дворцы, он всё же повеселел. И разговорился.

Мария любила людей, владеющих даром слова. Не удивительно, что беседы с юным мыслителем стали всё больше занимать её.

– Откуда люди знают о любви? – спросил он как-то, распахнув большие, в крапинку, будто перепелиные яйца, глаза, – ищут её на земле, дерутся за неё, умирают…

– Моя мама умела разговаривать с мёртвыми, так они рассказали, что на небесах бесы не живут, там царит божественная любовь, и все счастливы, – для убедительности сослалась она на спиритические способности своей матушки.

– Так уж и все?

– Те, кому не стыдно перед Богом.

– Это Ему должно быть стыдно! – неожиданно вспыхнул юноша.

– За что? – удивилась Мария.

– За то, что Адама с Евой сослал на Землю, которую вернее было бы назвать Каторгой!

– Почему, каторгой?

– А куда ещё отправляют людей в наказание? – с чувством «прощаю за глупость» возвысил голос Андреа. – И приговор на первый взгляд добренький: плодитесь и размножайтесь! А с кем, если вокруг отпрыски Адама и Евы, то есть, братья и сёстры? Как будто не знал, что при кровосмешении рождаются калеки и идиоты! Поэтому не стоит удивляться, что мы, их потомки, такие… – задумался он, подбирая слово деликатнее, – несовершенные!

– Совершенные живут на небесах, – снова почувствовала себя «глупой» Мария, и, чтобы исправить о себе впечатление, рассказала о принадлежности прадеда своего мужа к ордену рыцарей Солнца, которые стремились стать совершенными на земле, не забыла упомянуть и о замурованном в стенах замка таинственном ларце с заветом, как победить зло.

– Тогда само Провидение привело меня к вам! – забыв свои укоры к Богу, разволновался юноша.

Александр наблюдал за нескромно-смущёнными стараниями юноши привлечь внимание его жены с нарастающим негодованием. Сначала ему было смешно. Он даже думал: юная влюблённость пойдёт на пользу замку!

Парнишка ловко управлял людьми, заставляя их вытачивать нужного размера камни, шлифовать до зеркальной глади. В дереве тоже знал толк. Да и фантазии ему было не занимать: дома в деревне вырастали каждый со своим лицом, цех для швей был похож на полушарие, для гончаров – на пирамиду, для кузнецов – на башню с бойницами.

Естественно, Мария не могла обойти его своим вниманием.

Возможно, ею даже владели чувства… материнские.

Но, заражаясь энергией переустройства, уж очень она сама расцвела!

И он просто вынужден был, начать ревновать жену к неистовому юнцу с блестящими от внутреннего огня глазами.

Мария же, казалось, этого не замечала.

Вечерами передавала ему, о чём они рассуждали-спорили, и выходило, что не расставалась со строителем и тогда, когда он занимался тем, чем было ему положено: строил днём и ночью, будто гнал сон, чтобы не проспать утро, не пропустить встречи с хозяйкой. Или всё это ему только чудилось?

Развеять сомнения могла бы поездка в Париж, но, похоже, жена готова была пойти на поводу у Софии и отправить их в столицу вдвоём, что побуждало его ещё больше насторожиться.

Тем более что Мария развила бурную деятельность по подготовке вояжа. Ей хотелось, чтобы дочь прибыла в Париж нарядной, уверенной в себе, и небо осуществило её желание, прислало с очередной порцией странников портниху, работавшую в салоне известной модистки и выброшенную на улицу из-за того, что многие знатные дамы их небольшого городка вдруг овдовели и перестали заказывать обновки.

У войны любимые наряды – бинты.

– Дочка, я заказала тебе платье, пойдём, посмотрим ткани, обсудим фасон, – явилась Мария к обеду с потрясающей, как ей казалось, новостью.

– Мама, мы с папой купим мне платья в Париже! Да, папочка?!

– Конечно, купим. Но разве ты не хочешь явиться в город своих надежд во всеоружии? – схитрил Александр, чтобы поддержать жену.

– Помнишь, папа купил тебе зеленый шёлк, и сказал: твои волосы будут сверкать на нём как золото, – подсказала Мария.

– А ещё я сказал: все мужчины возрастом старше года признают в тебе королеву своего сердца и станут рыцарями, когда увидят тебя в платье из этого шёлка…

– Папа! Как жаль, что ты мой… папа, – в очередной раз призналась в любви отцу София.

– Молодых людей не густо в округе, – заметила Мария.

– Зато вокруг тебя густо!

– И ты могла бы подружиться с Андреа, он интересный человек…

– Он по уши влюблён в тебя, и никого вокруг не замечает! Сказал, хочет построить башню до неба, чтобы ты гуляла по звёздам… вот так, папуля!

«Их все сближает, даже ревность» – подумала Мария и! испугалась этой мысли.

– Тогда маму мы тоже возьмём с собой. В старом платье. Чтобы никто даже не подумал на неё взглянуть, – попытался отшутиться Александр.

«Прости!» – послал он взгляд жене.

«Софии нужна твоя поддержка» – улыбнулась она.

Это непросто: из девочки превратиться в девушку и жаждать нового превращения… в женщину. Мария как никто понимала свою дочь, смену её настроений, страх ожидания и мечты о счастье. Главное, чтобы Бог послал её на Землю не в наказание, как считает Андреа…»

*Умру: не увижу, какой вырастет моя Ладушка, не узнаю, кто станет её мужем, не понянчу её ребенка…