Абзац

Первый раз в первый класс

Свой первый день в школе Павел Сергеевич вспоминал с особой теплотой. Шёл дождь и Павлик (тогда ещё Павлик) промочил ноги. О сменной обуви их не предупредили, поэтому уже через полчаса новоиспеченный ученик шмыгал носом. Делал это он столь усердно, что класс переключил внимание на него. Всеобщий интерес пришёлся по душе и Павлик достал припасённую на всякий случай резинку.

Первый снаряд полетел в девчонку на третьей парте, что вызвало бурный восторг у очевидцев сего знаменательного события. Учительница нахмурила брови и потребовала полной тишины в классе, пригрозив двойкой по поведению. Чем немало озадачила вполне освоившегося в незнакомом коллективе мальчишку. Пришлось какое-то время сидеть тихо.

Дождь закончился, заточение стало невыносимым. Вновь потянуло к резинке. Да и девчонка уже несколько раз оборачивалась, пытаясь определить, кто же это пульнул в неё жёваной бумагой. Павлик прицелился, но прозвенел звонок и он выбежал из класса.

Это был один из немногих дней, когда Павел Сергеевич не был поставлен в угол, выгнан с урока, не получил двойку, не сорвал занятия, не устроил пожар, его не отправили за родителями, он не получил фингал под глаз, не засветил фонарь оппоненту, не вымотал нервы уборщице, учителям, завучу и директору школы. Просто первый день оказался и самым коротким…

Бэтмен

Вася Курочкин любил помечтать. Особенно на математике. Учительница Нина Петровна догадывалась: в голове её ученика что-то происходит. Но что именно…

Васю бесполезно было спрашивать о чём-либо. Он краснел, переминался с ноги на ногу и выглядел совершенно растерянным. Не мог же он сказать, что буквально только что представлял себя пограничником с собакой. Причём, скорее собакой, нежели её хозяином. Вот он входит в класс, помахивая хвостом и внимательно поглядывая на Нину Петровну… Садится перед ней… Ждёт…

Огромная овчарка – это вам не какой-нибудь ученик второго класса. С ней шутки плохи! Убедившись, что Нина Петровна потеряла дар речи, Вася громко и внушительно гавкает.

Всё, урок окончен, потому что Нину Петровну выносят из класса на носилках.

– Курочкин, к доске!

«А ещё неплохо было бы стать Фантомасом. И посмотреть, как такого страшилу с лысой головой синего цвета кто-то бы посмел куда-нибудь вызвать…»

– Курочкин, к доске!!

«А ещё можно было бы стать Бэтменом и вылететь в окно. То-то все удивились бы. Вася Курочкин – и…»

– Курочкин, к доске!!! Ты что – оглох? Что у тебя в голове? Сколько будет семью восемь? Сорок восемь? Садись, Курочкин, два! Завтра придёшь с родителями. Они у тебя кто? Писатели? М-м-м-м-м… Знаешь что, Курочкин, а поставлю-ка я тебе три. А то ещё ославишь на весь мир… Когда вырастешь… Павлова, скажи Курочкину, сколько будет семью восемь…

Нина Петровна ещё раз строго посмотрела на нерадивого второклассника и повернулась к доске. А в уголках учительских глаз притаилась улыбка – мягкая, добрая…

Надежды наши

– Вадик! Ва-а-а-дик! Ты сделал уроки?

– Не-а…

– А когда будешь делать?

– Щас…

– А ты на часы посмотрел? Время – полдесятого! Тебе спать пора!

– Ну, значит, пойду спать…

– А уроки?

– Но я же не могу одновременно спать и делать домашнее задание.

Мама в ярости смотрит на папу, погрузившегося в чтение газеты:

– Это ты во всём виноват! Философия, философия… Совсем задурил голову ребёнку. Рано ему ещё читать всяких циников и стоиков.

– Не циников, а киников.

– Какая разница? С ребёнком стало совершенно невозможно разговаривать. У него на всё есть ответ!!!

– Но это же хорошо! Человек должен быть готов к жизненным передрягам.

– Готов? У него тройка по математике… И по русскому… А по английскому он вообще ни бум-бум. Произносит какие-то непонятные слова. Учитель в ужасе!

– Это он по-гречески изъясняется. Греческий – кратчайший путь к познанию человеческой мудрости. Ещё древние говорили: мудрость – это…

– Ну, всё, с меня хватит. Ухожу. Превратили дом в балаган. Греки, готы, скифы на лошадях… Как он в институт поступать будет?

– Ну, это ещё когда будет. Как говорили древние римляне…

Что говорили латиняне, мы уже не узнаем. В комнату вошёл Вадик:

– Всё! Я уроки сделал. Папа, ты обещал мне третий том Аристотеля…

У мамы подкосились ноги и она со стоном рухнула на стул.

Пирамиды

– Дети, сегодняшний урок будет посвящён чудесам, созданным руками человека, его творческой фантазией. Мы будем говорить о… Вова, ну что ты тянешь руку? Я же ещё не досказала…

– Марипетровна, мы с мамой только что вернулись из Египта и…

– Сегодня нас не интересуют общеизвестные памятники – пирамиды, гробницы…

– А я не про них. Мы были в…

– Знаю, знаю, вы, конечно же, были в Хургаде и кроме лежаков…

– Нет, мы не были в Хургаде. Внезапно выпал снег и…

– Что? Снег?? В Хургаде??? Вова, я требую, чтобы твои родители завтра же пришли в школу!

– Марипетровна, вы никогда не выслушаете до конца. Я…

– Ну, хватит с меня! Я знаю, что ты скажешь. Что пингвины любят яблоки, а ленивец – это дворник дядя Жора, которого так называет твой папа… Ну, что ты там про снег начал?

– Снег выпал во дворе, дядя Жора посыпал его каким-то реагентом, мама поскользнулась и вместо аэропорта мы отправились в больницу.

– А Египет?

– В него мы поехали после.

– В Хургаду?

– Нет, в Анталию.

– Но это же Турция!

– Да.

– Ничего не понимаю. Так вы были в Хургаде?

– Уже три раза.

– И как там?

– Маме нравится.

– А тебе?

– А мне нравятся пирамиды. От них исходит такое магическое дыхание веков…

Марипетровна изумлённо уставилась на пятиклассника. Это было что-то новенькое. Не пора ли и ей вместо привычного Кратово отправиться в страну фараонов?

Сила искусства

…Андромеда – нежная, пылкая, страстная – затрепетала от уготованной ей участи быть съеденной мерзким чудищем со склизкой кожей и отвратительным запахом изо рта… Вернее, из пасти, из которой торчали четыре огромных зуба с явными признаками кариеса, а набок свешивался лиловый язык, с которого стекала слюна вожделения. Нет, только не это! Упругие бёдра юной красавицы ритмично сжимались, под нежной кожей пульсировала кровь, маленькие аккуратные груди слегка вздрагивали, соски…

– Пеночкин, ты чего там читаешь?

…Соски отвердели, а на прекрасной тонкой шее забилась голубая жилка. Глаза…

– Пеночкин, я с кем разговариваю? Что у тебя там такое?

…Глаза наполнились слезами – чистыми, как родниковая вода. Губы – чуть припухшие, ужасно чувственные – такие, что хочется припасть к ним как к единственному, последнему источнику жизни…

– Пеночкин! Нет, это просто невыносимо… Пеночки-и-и-и-н!!! К доске-е-е!!! Ты выучил урок? Миф как форма мировосприятия древних греков…

…А за нежным маленьким ушком…

– Всё! Двойка тебе, Пеночкин! Завтра придёшь с родителями.

– Но они… того…

– Что того?

– С завтрашнего дня в командировке. Натурные съёмки…

– А у тебя что?

– Сценарий…

– Опять без спросу взял? Ну, что с тобой делать? Положи мне на стол. После уроков заберёшь. Все свободны!

Золотая рыбка

Припекало… Кружились мухи, басовито гудел шмель, стремительно пролетала стрекоза, а Мишка сидел и смотрел на поплавок.

В этой заводи просто обязана была ловиться рыба… Но не ловилась. Уже четвёртый час. Мишка время от времени подтягивал удочку, проверял состояние червя на крючке, со знанием дела плевал на него и забрасывал обратно… Не помогало.

В голову начали лезть нехорошие мысли. Что он скажет коту Ваське? Он же обещал ему свежей рыбки! Тот ещё с такой надеждой посмотрел ему вслед…

Наконец, поплавок повело в сторону. Мишка замер… Ловким движением подсёк…

На берег, трепыхаясь, вылетела… золотая рыбка. И только Мишка выпростал крючок, как та человечьим голосом молвила:

– Хелло, детка!

Мишка остолбенело уставился на пресноводную жительницу:

– Здравствуйте…

– Чё запаниковал-то? Знаешь же, что дальше будет…

– Не-е-е, не знаю…

Пришёл черёд удивляться рыбе:

– А вы что, Пушкина теперь не проходите?

Мишке стало стыдно. Где-то он слышал эту фамилию…

– Парень, ты чего? Пушкина в 5-м классе проходят, а ты в 6-й перешёл. Чем на уроках занимался?

Мишка окончательно пал духом. На уроках он приставал к девчонкам.

– А-а-а, понятно. Что ж, отпускай меня обратно. Ты же не в теме. И вообще – квёлый какой-то. Приходи в следующий раз. Как Пушкина прочитаешь. Бывай, приятель…

Рыбка вильнула хвостом и выскользнула из рук в воду. Мишка смотал удочки и поплёлся домой. Читать Пушкина…

Вундеркинд

– Семёнов, на прошлом уроке я дала задание прочитать «Войну и мир». Ты прочитал?

– Но там четыре тома, Мариванна!

– Знаю, что не пять. Но за два дня…

– У нас была по физике полугодовая контрольная, по алгебре и геометрии – олимпиада, по немецкому языку – комиссия из РОНО, по химии…

– Ты что хочешь сказать? Что на литературу нет времени? Что великий русский писатель писал неизвестно для кого и для чего?

– Наверно, для меня?

– Для тебя-я-я?

– Ну, тогда для Вас?

Паренёк растерянно смотрел на учительницу, на класс, на окно… «Интересно, а на самом деле: для кого писал „Войну и мир“ Лев Николаевич?»

– Мариванна, а можно я к следующему уроку прочитаю?

Учительница с сомнением посмотрела на ученика. Вообще-то, этот Семёнов ей нравился. В прошлый раз он по ошибке прочитал «Братьев Карамазовых» и всё обстоятельно рассказал. А ещё раньше он, и тоже по ошибке, прочитал «Отверженных» Гюго. А это совсем не пустяк!

– Хорошо, Семёнов. Итак, друзья, на следующей неделе нам предстоит знакомство с Оноре де Бальзаком и его «Человеческой комедией». Семёнов, ты в курсе?

– Да, Мариванна, как раз на философских этюдах остановился…

– До вторника закончишь?

– Если только от физкультуры освободят…

Каникулы

Ура, каникулы!

Вовка в припадке самых светлых чувств хлопнул Машу Калинину портфелем по спине и рассмеялся. Впереди – целое лето: купайся, загорай, играй в футбол… Маша строго на него посмотрела:

– Петров, ты когда кончишь свои штучки? Как диктант списывать, так «дай пожалуйста», а как бездельничать – так портфелем по спине? Смотри, Петров, будет с тобой, как с Медузой Горгоной…

Вовка озадаченно посмотрел на одноклассницу, всегда поражавшую его своей осведомленностью. Надо будет спросить у Кольки… Или у Славки…

Однако, ни тот, ни другой не смогли ему чем-либо помочь. И лишь в конце августа Вовка узнал, кто такая Медуза Горгона. Узнанное потрясло его до глубины души, так что в школу он не шёл, а летел с единственным желанием – дёрнуть эту Машку за косичку так, чтоб ей мало не показалось…

У дверей школы среди подруг стояла высокая девушка, снисходительно поглядывающая по сторонам.

– Маша?

Вовка вдруг оробел. Какая красавица! А Маша мягко улыбнулась и слегка кивнула, после чего грациозной походкой под восхищёнными взглядами одноклассников проследовала в класс.

Классика

Степан Ильич тоже был когда-то маленьким и, как все дети, ужасно любил слушать сказки. Особенно в стихах. Он заставлял маму перечитывать одну и ту же сказку до тех пор, пока не выучивал её наизусть. И переходил к следующей. В этом было что-то мистическое – ребёнок, без запинки воспроизводящий целую книжку.

Однако, с возрастом пришли другие книги, которые приходилось читать уже самому. У Стёпы (тогда ещё просто Стёпы) были продвинутые родители, предпочитавшие зарубежные детективы, любимым из которых был Конан Дойль. А вот их сына тянуло на классику, с чем мама с папой были категорически не согласны. Поэтому Стёпе приходилось читать украдкой, по ночам, под одеялом с фонарём. Иногда его заставали за этим занятием. Отец с негодованием отнимал каких-нибудь «Братьев Карамазовых» и требовал прочитать «Пляшущих человечков» или «Этюд в багровых тонах». Стёпа куксился, но приходилось слушаться.

Наконец, однажды, когда у него отняли «Евгения Онегина» на самом интересном месте (во время Татьяниного объяснения в любви), Стёпа не выдержал и с отчаянием в голосе принялся зачитывать всё, запомненное им в детстве. Без запинки! Видимо, от обиды он попросту забыл, где находится. Родители открыли рты и поняли, что их сын пребывает в другой реальности. Больше они с Конан Дойлем к нему не приставали. А Стёпа торжествующе положил на стол «Войну и мир» и открыл первую страницу…

Недавно Степан Ильич закончил большой труд, посвящённый различным течениям в русской литературе. На очереди западная. А там, глядишь, и восточные письмена найдут в его лице внимательного исследователя.

После урока

Прозвенел звонок и класс быстро наполнился учениками. Вовка запихнул портфель в стол, оставив изрядно потрепанный учебник истории и дневник. В прошлый раз Пал Палыч пригрозил вызвать к доске и он на всякий случай выучил параграф.

Вообще, Вовка историю не любил. Ну, что, в самом деле: этот правил тогда-то, та битва случилась там-то, после чего война такая-то закончилась поражением того-то. И даты… даты… даты… Они все перемешались и вспомнить, когда, например, правил Цезарь, Ганнибал с кем-то воевал, а Александр Македонский завоевывал Индию было совершенно невозможно. Поэтому у Вовки был крепкий трояк без шансов на исправление.

Вот и сегодня… Ну, какая разница, что стало с Римской империей? Всё-равно же её больше нет!

Между тем, урок шёл своим чередом. Пал Палыч про Вовку, конечно же, забыл и к доске не вызвал, из чего паренёк сделал соответствующие выводы. Последние 20 минут были посвящены рассказу о печальном конце Великой империи. Ученики слушали о вандалах и вестготах, Аларихе и Аттиле и никакого интереса в глазах у них учитель так и не заметил.

Прозвенел звонок и все разбежались. Урок был последний, поэтому Пал Палыч не торопился свернуть карты. Подошёл к одной из них, имитирующей римскую, вгляделся…

***

Откуда-то издалека донеслись возгласы, лязг оружия. Стены озарились пламенем пожара, а пол задрожал от топота конницы. Тщедушный Пал Палыч расправил плечи, а из-под скинутого пиджака на свет явилась тога римского патриция. На боку сверкнул меч.

В каменном спокойствии ждал приближающуюся толпу римский император Ромул Августул и не было силы, способной сдвинуть его с места. Его окружили, острия копий нацелились в грудь, живот. Его воины, его подчиненные… Из толпы выступил Одоакр, его лучший военачальник, протянул свиток. Ромул молча подписал отречение от власти. Копья опустились, толпа отступила. Через минуту никого не было…

***

Пал Палыч пришёл в себя. Кто-то теребил его за рукав. Вовка!

Мальчишка испуганно глядел на учителя, не решаясь спросить. Наконец, тот улыбнулся и принялся сворачивать карты. Облегченно вздохнул и Вовка и, схватив забытый пенал, бросился из класса.

Сила воли

Шестиклассник Петя уныло кидал в портфель трусы, майку, кеды… Кто придумал эту физкультуру? Там ведь подтягиваться надо. Опять весь класс будет над ним смеяться. В прошлый раз подтянулся три раза и больше не смог. А Танька Сафонова подтянулась четыре, а Мишка – вообще шесть. И после этого Танька в его сторону даже не смотрит. А он что, виноват, что его руки не слушаются? Сказаться больным? Он и так уже сколько уроков пропустил…

Выхода не было. Тяжело вздохнув, поплёлся в школу. Первым уроком была та самая физкультура. Петя шёл по улице и настроение его ухудшалось с каждым шагом. Так что, когда он входил в школьное фойе, всё, чего ему хотелось – это врезать кому-нибудь портфелем.

Переодевшись, прошёл в спортзал. К его ужасу, спортивный снаряд под названием «перекладина» стоял наготове. Представил, как он подойдёт к нему, подпрыгнет, кое-как зацепится за проклятую железяку, как всем будет весело (особенно Мишке) и какой взгляд будет у Моисея Карповича, физрука. В животе что-то подозрительно булькнуло, слабость поразила члены. Петя побледнел и присел на скамеечку. Проходившая мимо Танька Сафонова мельком взглянула на него, задержалась. Но не засмеялась, а участливо спросила, что с ним. И Петьке вдруг сделалось стыдно. Он стиснул зубы и ничего не ответил.

Когда дошла его очередь подтягиваться, ребята по привычке заулыбались. А он… изо всех сил подпрыгнул и намертво вцепился в скользкое железо. От напряжения в глазах потемнело. Он ничего не видел и не слышал. Он должен был сделать ЭТО. Раз… второй… третий…

В зале всё стихло. Ребята потрясенно смотрели, как их товарищ совершает подвиг. Пять… шесть… Руки дрожали. Моисей Карпович хотел уже остановить парня, но Петька пошёл на седьмой подъём. Все затаили дыхание. Осталось немного, совсем чуть-чуть и… Руки разжались и парень без чувств рухнул на маты.

Его быстро привели в себя. Перепуганный Моисей Карпович никак не мог успокоиться. Его трясущиеся руки поразили Петьку. И он вдруг почувствовал в себе силу. Он повзрослел, этот Петька…

Открытие Америки

Стивен Бак продрал глаза: «Опять лезть на рею? Чёрт дернул похвастать острым зрением. Теперь чуть что – меня и гонят. Я что, мальчик, что ли? Этот боцман по прозвищу Гнилой Зуб уже достал. Нет там ничего. Ни прямо по курсу, ни влево, ни вправо. Сдохнем на этой чёртовой лайбе!»

Отведя душу в самых изысканных выражениях, которые только могли придти в голову матросу с десятилетним стажем, Стивен наверх всё-таки полез. Привычно перебросил тело в смотровую корзину и обалдел: в ней уже находился какой-то пацан с маленькой штучкой в руке. Стивен протёр глаза. Пацан и не думал исчезать.

– Ты кто?

– Я? Вася. Из 6-го «А»…

– А что здесь делаешь? Тебя кто послал?

– Никто не посылал. Сам пришёл. Нам на уроке английского задание дали. Типа: «Твоё открытие Америки». И чтоб поподробней. Вот я и хотел поприсутствовать…

Всё это было как-то подозрительно. Стивен почесал просоленную грудь, поковырял в ухе и взялся за нож:

– А что в руке? Ну, покажь!

– Да это смартфон. Не лучшая версия, конечно, но на первое время сгодится. Ну, там, сфоткать самое интересное, записать что-нибудь, SMS-ку послать. Помогает в усвоении материала. Только вы уж поторопитесь. С подзарядкой у вас тут, я гляжу, не фонтан. Так что высматривайте, что нужно, а я пока партийку сгоняю. В шахматы. Школьный турнир на носу…

Потрясённый обилием неведомых терминов и не желая выглядеть лохом, не знающим, что такое смартфон, Стивен вперился в даль. И…

– Земля! Земля!!!

Он завопил так громко, что его странный сосед выронил свою штучку, которая ударилась о пушку внизу и исчезла в морских глубинах. На палубу высыпали ликующие моряки. Они плакали от счастья, обнимались и целовались. Но Вася этого уже не видел, потому что исчез в неизвестном направлении. И правда: дальше открывать Америку было бессмысленно. Всё-равно б никто не поверил. Ведь так?

Винегрет

Скрипнула дверь. Серёжа испуганно обернулся: «Кто там? Раскольников с топором? Платон Каратаев с дубиной народной войны? А может, Тарас Бульба? Ну, который „…я тебя породил, я тебя и убью“? Но он ко мне – каким боком? Тогда кто? Неужто этот, из вампиров? Дракула???»

Серёжа уже готов был спрятаться под стол, но вовремя сообразил, что тот его и из-под земли достанет. В тёмной комнате повисла напряжённая тишина, становившаяся всё ужасней. И тут пронзило совсем уж жуткое предположение: а что, если это – Чингачгук Большой Змей и он прямо сейчас снимет с него скальп? Волосы на Серёжиной голове зашевелились в предчувствии прикосновения острого, как бритва, индейского ножа. И тут же возникло другое предположение: а может, это легионы Марка Красса в полном боевом облачении пригвоздят его сейчас к кресту, где он и закончит в муках свой жизненный путь? Однако, в голову немедленно пришёл и гораздо более мучительный способ умерщвления: Тиль Уленшпигель… Пепел Клааса… Шарль де Костер… Надо же, даже фамилия – и та про сжигание неугодных.

Со стороны тёмного угла, где за дверью притаился какой-то жуткий книжный персонаж, показался чёрный кот. У Серёжи отлегло от сердца:

– Васька, родной!

Хотел бросился к своему любимцу, да замер на месте. В глазах кота явно обозначилось что-то сверхъестественное: «Чёрная кошка? Оборотень? Монстр из межгалактического фэнтэзи? Ну, который ещё за космолётчиками охотился? Как он их всех! Ну, круто!»

Серёжа повернулся к настольной лампе и придвинул к себе книгу из серии «Битвы миров». С обложки глянул коварный монстр с мордой чёрного кота и суперским оружием невероятной мощности и скорострельности. А с краю стола притулилась горка книг, взятых из библиотеки. До начала учебного года оставалось две недели.

О пользе физкультуры…

Аркадий Курицын обожал шахматы. Увлечение ими пошло со школы. У них был учитель физкультуры, любивший сгонять партейку-другую. Чем он и занимался все уроки напролёт с кем-нибудь из наиболее сообразительных учеников.

Аркадий был любимым напарником физрука и постепенно вырос в неплохого шахматиста. Его даже включили в состав команды на областные соревнования, которые он неожиданно выиграл и поехал на республиканские. Все это время Аркадий вдумчиво изучал теорию древней игры и особенно преуспел в защитах Филидора и Нимцовича. На всякий же случай в запасе всегда была русская партия. Так что отправился он на решающее событие в своей жизни во всеоружии.

Это было нечто! Аркадий крушил своих соперников чёрными и белыми, ставил мат в три, в два и даже в один ход. И победил. И когда уже выходил с медалью на шее и чеком в кармане, к нему подошли двое. Крепенькие. Явно не шахматисты. И предложили произвести расчет за использование чужого интеллектуального ресурса.

Аркадий сперва не понял, но ему терпеливо объяснили, что Филидор – это дедушка того, что справа, а Нимцович – того, что слева. А если он и теперь чего-то не понял, то сейчас подойдет третий, из русской партии, и всё окончательно разъяснит.

Аркадий смекнул, что лучше ограничиться первыми двумя и предложил в качестве оплаты за потребленные интеллектуальные ресурсы только что полученный в качестве призовых чек. Который и был с благодарностью принят счастливыми правообладателями.

Теперь Аркадий в своей шахматной подготовке особое внимание уделяет физическим кондициям. Надо же наверстывать упущенное!

Второгодник

Мишка Шняков огляделся по сторонам. И с этой мелюзгой ему предстоит париться целый год?

Ученики украдкой посматривали в его сторону. Мальчишки – с опасением, девочки… Девочки пока не определились. Если второгодник – то, вроде, балбес. Но одноклассники были такие скучные, что появление откровенного оболтуса вселяло надежду на что-то интересное.

Мишка достал учебник истории (таков был первый урок). Ни разу не читанный, вид он, тем не менее, имел ужасающий: истрёпанная обложка, расползающийся переплёт, вырванные страницы… Где он только не побывал, что с ним только не делали!

У остальных учеников книжки были новенькие, «с иголочки». Мишке стало грустно. Открывать такую рванину не хотелось, тем более – читать. Да и первых тридцати страниц не было давно. Подошедшая учительница взяла в руки необычное учебное пособие и ознакомилась с содержимым. Внимательно посмотрела на нахальное лицо подростка и объявила, что первой темой для изучения будет… параграф шестнадцатый. А изучение предыдущих пятнадцати параграфов будет зависеть от того, как скоро ученик Михаил Шняков приведёт в порядок свой учебник…

Полгода класс с нетерпением ждал Мишкиного решения. Однако, тот не спешил. Кстати, те злополучные параграфы были изучены им вдоль и поперёк. Тайное постижение истории доставляло ему странное удовольствие. И наконец…

На весенней городской олимпиаде по истории подвели итоги и развели руками. Победу нужно было присуждать… второгоднику Шнякову. Это был нонсенс, но ничего не поделаешь. Путь в университет был открыт.

Книголюб

Вот и каникулы! Скорее в деревню, к бабушке и дедушке! И – рыбалка, футбол с деревенскими ребятами, купание, загорание, ягоды и грибы… Взять только книжки в библиотеке – и на поезд…