Поверь в свою Звезду!

Я совершенно не была готова к новой жизни, не задумывалась всерьез о будущем, и тут вдруг встала перед фактом – что же дальше? В уме перебираю разные варианты. Вдруг осенила мысль пойти учиться на фотографа или киномеханика. Но, так, не определившись, уехала в Усть-Каменогорск, поступив в училище при КШТ, на контролера качества готовой продукции, и окончив его, почти с отличием.

Но как прошел тот первый студенческий год вдали от дома! Да, права была Наталья. Студенткой я была положительной, даже выбрали в Совет общежития. Но по вечерам мы немного буянили, хотелось почувствовать себя взрослыми и самостоятельными.

Однокурсницы, практически без исключения умели курить, мне это категорически не нравилось. И не то, чтобы чувствовала я себя белой мышкой, а какой-то интерес взял надо мной верх. Девчата предложили – «Галка, попробуй», ну я и не устояла, втянулась, понимала, что это не хорошо, но остановиться не могла и не хотела.

Как-то со стипендии решили сложиться и «посидеть». Не имея ни какого понятия о спиртном, я купила, бог знает какое, дешевое, и как оказалось самое некачественное вино. Любопытство вновь взяло надо мной верх, и, не дождавшись прихода девчат, живших в одной комнате со мной, решила начать снимать пробу самостоятельно, а к их приходу была уже изрядно подвыпившей и буйной. Смеху, радости и веселью не было предела. Я стала среди подруг чуть ли не авторитетом. Что было на следующий день, ну конечно стыд, самокритика, угрызения совести и головная боль.

… Началась производственная практика на комбинате. Таких огромных производственных помещений никогда ранее мне видеть не приходилось, много станков, шум. От пыли началась аллергия, что часто бывает на ткацких предприятиях. Очень чесалось лицо и нос, я стала призадумываться о другой работе.

Однажды, нарушив технику безопасности, неловким движением задев рычаг, уронила на себя металлический валик с тканью. В результате, металлическая спица, что соединяет концы материи, вонзилась глубоко в ногу. От неожиданности, боли я не почувствовала и резко выдернула спицу. В ноге дыра, а крови нет, так, говорят, бывает при испуге. Первую помощь естественно никто не оказал, сказали и так пройдет. Я немного похромала, может, поверила в сказанное, но со временем действительно все прошло.

С девчатами по комнате поначалу жили дружно и весело, по соседству сдружилась еще с сестрами двойняшками, Галей и Валей Чуриковыми, вечерами пели песни.

Как и большинство студентов экономили на желудках, чтоб после купить что-то необходимое. Я предпочитала самостоятельную кухню, так как питание соседок мне не нравилось. Все готовили на обычных плитах со спиралью, кто во что горазд.

Как-то девчата поставили варить суп из пакетиков, прямо на полу, рядом с моим шкафчиком, куда я и полезла по необходимости в тот момент, а спрыгивая со стула, не удержавшись, упала на горящую плиту. Такую боль и шок испытать пришлось впервые. Из-за перевернувшейся плиты, шнур сам выдернулся из розетки. Еще горящая спираль свалилась мне на ногу, вдобавок весь суп, кипящий и бурлящий добавил остроты… На дикий крик сбежались все однокурсницы, но как и предполагалось, особой помощи мне никто не оказал, а мои соседки по комнате с сожалением смотрели лишь на опрокинутый обед, досадуя, что остались голодными. Им было далеко плевать на нечеловеческую боль, было чуждо сострадание.

Со слезами, болью, обидой и огромными волдырями, перетянув ногу, я вновь продолжала жить и работать. Ожог заживал долго, кожа облезла, но с божьей помощью мне удалось пережить тот кошмар, очередную трагедию своей жизни.

Наконец, поняв, что это все-таки не мое место, я решила вернуться домой. Близился день моего совершеннолетия. Хотелось отметить его дома, с близкими и друзьями.

К тому времени уже вернулся из Армии средний брат, с которым у нас за прошедшие два года, наконец- то, наладились отношения, как мне это казалось. Я сама попробовала пойти ему «навстречу», еще тогда, в 10 классе…

Были проводы его в Армию. Он веселился с друзьями, меня к столу никто не пригласил. Было одиноко и грустно, я весь вечер не находила себе места.

Когда пришло со службы его письмо, я ответила ему первой, желая всего наилучшего. Он вроде как оценил, завязалась переписка. Иногда мне удавалось отправлять ему бандероли со сладостями, в ответ, получая письма с благодарностью. К дембелю приобрела для него хорошие туфли, потратив на них половину своей стипендии. Думала, ну вот у меня есть надежный и хороший брат, которым я буду просто гордиться, к тому же он был просто красив и девчатам очень нравился.

А каково было наше всеобщее удивление, когда он поставил всех перед фактом, что женится на Катерине Кусаиновой, с которой они поддерживали связь, и как нам тогда казалось, была совсем не пара ему.

…Третьего июля, в свой день рождения я приехала домой вместе с подругой Дианой. С отцом до тех пор мы совершенно так и не общалась. Мама готовила стол для гостей. Как раз, вернулся из Приморья и долгожданный братец. Мы с подругой сидели в комнате, я представляла предстоящее веселье и меньше всего думала об отце. Предугадать мысленно его поступки не возможно. Вот уж стратег! Слышу, мама говорит ему: «ты иди, поздравь ее», мол, попробуй. Но как-то вскользь услышав, не придав значения, я это не восприняла всерьез.

Просто сидим, беседуя с Дианой. Вдруг, совсем неожиданно рядом появляется отец, потихоньку встает на колени и со слезами на глазах произносит: «Дочка, с днем рождения!». Мне не очень приятна была эта сцена, а у подруги округлились глаза. За годы молчания я впервые выдавила из себя слово – спасибо. Отец ушел к себе, радостный и счастливый. А я как-то вздохнула по-другому, но отцом так и не могла его больше называть, он на долгие годы остался для меня просто, Павлом Степановичем. Отец и этому был очень рад, воспринимая происходящее, как должное.

Сам день рождения прошел обыденно и не интересно. Амантай не оправдав наши надежды, напился до «поросячьего визга», и большего ему от жизни ничего не было нужно. Я, конечно, была в шоке, очень досадуя, угасала вера в человека.

По возвращению в Усть-Каменогорск, все взвесив и обдумав, мне окончательно захотелось вернуться домой. В то время бабуля жила вместе с нами. Она-то и предложила тогда поехать в Барнаул, уж очень ей хотелось почему-то познакомить меня со всеми своими родственниками, может, в действительности обладая даром предвиденья. В детстве бабушка много рассказывала обо всем и всех, что мне, конечно, пригодилось в жизни. Именно поэтому, в отличие от братьев и сестры, я в какой-то мере знала свою родословную.

Заканчивался август 79 года. Нам с бабулей предстояла пересадка поездом на вокзале Усть-Каменогорска, надо было часа четыре пережидать. Там я и встретила свою одноклассницу Танюшку. Отойдя в сторону, мы стали общаться. Она усиленно звала меня с собой на Дальний Восток, в Находку, учиться, с дальнейшими планами заграничного плавания. Я категорически отказывалась, хотя в душе, подсознательно закралась мысль – это мое! Но почему-то не верилось Татьяне, да и бабуля нервничала, обижаясь на меня и отворачиваясь. Прикупив сладости и беляши, я вернулась к бабушке, а та даже и говорить–то не хотела, так ей не понравилась Татьяна.

Подошел поезд, мы уехали в Барнаул, и наши пути-дороги с бывшей одноклассницей практически разошлись. Бабуля моя немного отошла от плохого настроения. Как казалось, на ее взгляд, она выводила меня в Свет. Я благодарна ей за все. Но тогда мне это было не понятным, до меня совсем не доходило, что бабушка уже слишком стара, ей одиноко, хочется внимания и общения. А я во время учебы, по приезду домой, лишь иногда немного могла перекинуться с ней пустой болтовней, угостить мало-мальски и дать по необходимости денег. Но как же она этому немногому радовалась! Как мало человеку надо для счастья, только чуточку внимания, которого ей дома кроме меня практически никто и не уделял.

Барнаул, серый и мрачный, как-то сразу мне совсем не понравился. Дядя Коля, средний сын бабушки, жил неподалеку от вокзала, и мы, не раздумывая пошли к нему. Дома мы застали только его жену Раису, женщину невоспитанную, скандальную и сильно пьющую, как мне показалось на тот момент. Встретила она нас не очень радушно. В их жилище было грязно и не уютно. Старший сын Файзулла (Павел) отбывал срок по собственной глупости, взяв по малолетству чужую вину на себя. Дома были еще два сына – средний Наиль и Юра. Младший был спокойным мальчиком, а Наиль казался очень нервным и несчастным, и было почему! Постоянные нервотрепки, пьющие родители дали сбой в его сознании и развитии. Хотя сами по себе мальчики были вовсе не ветреными, а вполне нормальными и жаждущими внимания и достатка. Меня несколько удивил и огорчил их быт, детям на ужин мать сварила целое ведро компота из набранных в саду ранеток, впрочем, не ухоженный участок ни чем не радовал. Сами же родители на вечер себе купили сетку вина, бутылок восемь. Мы с бабушкой кое-как провели кошмарную ночь. Тетя Рая много кричала по – пьяни, била себя в грудь, доказывая, что она Семенова, крещеная татарка, и так всю ночь. Дядя Коля, напившись, просто молчал, а Наиль очень нервничал, умоляя мать замолчать, заткнуться, от безысходности кидаясь на нее кулачками, обзывая пьяной дурой. Но остановить ее было катастрофически, невозможно.

В свое время мой отец с братом существенно роднились, вместе работали. Но вот, как-то разошлись их пути-дороги. Он изредка приезжал в Барнаул, иногда навещая их семью, несмотря, что по жизни, они были не очень гостеприимными. А наш отец был человеком прямым, что на уме, то и на языке. Да еще и почему-то дядя Коля вдруг приревновал к брату свою жену. Отец, как-то по приезду из Барнаула, возмутился: «Да, было бык чему, ревновать – грязная, оборванная женщина, да и еще в три раза больше меня, ой, боже упаси!».

Лишь спустя много лет, дядя приедет к нам в Серебрянск, уже на могилу к старшему брату, вместе со своими взрослыми сыновьями, бросит горсть земли и навзрыд попросит прощения…

…На следующее утро мы с бабулей уходили к другим родственникам, в квартиру, полученную когда-то моим отцом, в которой, на тот момент проживали сестра бабушки с супругом и детьми.

Я гуляла, знакомилась с городом, и ничего-то там мне не нравилось. Моя бабуля очень переживала от того, что мне все не интересно, обижалась на своих родственников, что по обычаю, ее любимой внучке не подарили ни какого платья. Уходя от них через недельку плакала, говорила, что ее сыновья слишком много сделали и помогли им, а те плохо встретили, обозвала их жадными татарами, тем самым рассмешив меня. А я ей ответила: «бабуля, так ты же сама татарка». Но тут она возразила: «нет, я казач*ка». Я снова от души захохотала, а она продолжила: «раз у меня муж был казах, значит и я такая же».

…Каково было мое удивление, когда через много лет, в 96 году, работая в паспортном столе при ОВД, я вдруг обнаружила карточку покойной бабушки. Ушла из жизни она весной 94 года, ну а в графе данных, с указанием национальности, с ее слов было написано – казашка. Я понимала, душой она всегда была больше с нашей семьей, семьей своего старшего сына…

…Еще несколько дней мы вновь гостили у дяди Коли, так как билет на обратную дорогу я сразу не смогла купить. Ну а бабушка решила еще ненадолго задержаться, погостив у сына.

По осени прошла как-то стихийно свадьба Амантая с Катериной. В день свадьбы скончался старший брат Кати, так что сразу, после застолья, ранним утром молодожены уехали на похороны. Тогда многие говорили, что жизнь у них не будет счастливой и удачной.

Молодые жили в отдельной комнате, а Амантай все усерднее выпивал.

Бабушка вернулась из Барнаула, жила тихо, скромно и спокойно.

Я поступила на работу в детсад няней, неоднократно возвращаясь к мысли о Дальнем Востоке. Написала письмо Татьяне. Та ответила, как ей там изумительно хорошо, но на мои конкретные вопросы дала уклончивые ответы. Мне оставалось только самостоятельно сходить в городскую библиотеку, взять справочник и уточнить все меня интересующие вопросы. После чего сделав запрос в Находку, и получив соответствующую информацию, я начала откладывать средства на дорогу, в новое неизвестное. Работала по 12 часов, с 7 утра до 7 вечера, питание для работников было не плохим и не дорогим, так что за девять месяцев работы мне удалось скопить приличную сумму, ну а летом следующего года я поставила маму перед фактом, что купила билет и уезжаю в Приморский край. Взволнованная мамуля, конечно, сильно переживала, но знала, что отговаривать бесшабашную дочь бесполезно. Проводив меня до вокзала, долго плакала, глядя вслед уходящего поезда, желая мне счастья, просто она верила, что все будет хорошо.

Долгие девять дней в пути с постоянными пересадками меня очень утомили. Я скучала по маленькой Алие, к которой к тому времени сильно привязалась. Я любила ее, нянчилась, играла, дарила игрушки. Но отношения ее родителей основательно ухудшались. А у Амантая с Катериной по весне появилась первая дочь Галия. *

Приморье для меня было загадкой, очень красивый, дивный, милый край.

Приехав в Находку, я сразу попыталась найти Татьяну, но сильно огорчилась, узнав о ее беде…

В комнате общежития, куда нас поселили, кроме меня жили еще четыре девчонки, которые по сей день в моей памяти; часто вспоминаю наши студенческие забавные деньки с улыбкой на губах. Ох уж и озорными мы были по тем временам.

Танюша Устюгова приехала учиться на повара из далекого Кызыла, тогда ей было 20 лет. Человеком она была безвредным, но глубоко рассеянным и немного глуповатым, как нам тогда казалось. Жизнь ее сложилась не совсем удачно. Закончив мореходку с горем пополам, она пошла в местную столовую мойщицей посуды, потому, как сама понимала, что на большее не тянула. После случайной связи с очередным партнером, ей пришлось покинуть Находку, вернувшись в Томск, к своей единственной сестре, где она и родила сына. Какое-то время мы с ней еще поддерживали переписку, но все как-то вдруг оборвалось. И через много лет, попав в Томск по стечению обстоятельств, я буду пытаться найти там Татьяну, встретиться, пообщаться. Но следы ее бесследно исчезли.

Наталья Гнилицкая была родом из Калмыкии, очень забавная, добросердечная, но слегка с характером взвинченным. Она одной из первых произвела на меня впечатление весьма, положительное, одним словом, мы как-то разом сдружились.

Перед началом занятий всех будущих студентов направили отрабатывать на колхозные поля, помогая собирать картошку. Целый месяц мы жили в бараках, вкалывали с раннего утра до позднего вечера, в полном смысле слова. Ну а после работы, уставшие, но счастливые взбирались на сопку, пели песни, или просто общались с малочисленным местным населением. Рядом находилась войсковая часть, откуда ребята почти каждый вечер умудрялись наведываться в наше временное поселение. Были забавные дивные вечера. Вокруг неописуемо красивые места.

Как-то, наслушавшись через девчат, о ряде моих достоинств, к лагерю подошел паренек, и как передали мне, очень жаждущий познакомиться. Я поступила, конечно же, совсем не красиво, пройдя мимо, не ответив ни на один вопрос, и вообще не взглянув в его сторону, просто проигнорировав, будто человека нет вообще.

Сейчас это можно объяснить всего лишь стеснительностью и неподготовленностью, не достаточным воспитанием и глупостью. Алик, как звали того служивого паренька, был первым обиженным мною человеком.

– Ты прости меня, дорогой, прости за высокомерность и невежливость, жаль, что осознание бывает запоздалым.

Ну а с Натальей мы как-то запросто могли понимать друг друга почти с полуслова. Но в свою очередь, каждая по-своему была своенравна и заносчива, что собственно и послужило нам обеим только во вред. Незаметно наша дружба перешла почти в откровенную вражду, отчего мы, в общем-то, обе немного страдали, понимая, что взаимно неправы.

Еще пройдет немало времени, пока нас вновь не сдружит, но на этот раз несчастье, постигшее другую Наталью, тоже жившую вместе с нами в одной комнате. Ее мы как-то от души называли цыганочкой, ведь она в действительности была слишком похожа внешностью и манерами на цыганку, а родом была из Иркутска. В Находку Наташа приехала вместе со своей закадычной подружкой Валюшкой, человеком незаурядным, неспокойным и с весьма вольным характером.

Наша цыганочка была по жизни веселой и жизнерадостной, со временем нам с ней предстоит очень сдружиться…

По окончании полевых работ мы приступили с усилием к занятиям. Жизнь в общаге оказалась очень жестких правил – строгая самоподготовка по вечерам, по утрам обязательная зарядка, режим, дежурство, вплоть до того, что приходилось отдраивать сортиры. После десяти вечера строгий отбой, и частые проверки строгого замполита, короче почти военная дисциплина.

Совершенно от посторонних людей я узнала о своей однокласснице Татьяне, очень сочувствовала ее несчастью, не хотела верить сказанному и услышанному. Мне казалось, она очень строгих правил, и ее ни что не изменит, но я ошибалась…

Приехав в Приморье, Таня почувствовала волю, так не хватавшую ей там, дома. А здесь в дали, оторвавшись от материнских забот и хлопот, она начала, что называется, отрываться по полной программе. Вела беспорядочную связь, забросила учебу, ушла жить к местному пареньку, а незадолго до моего приезда в Находку, Танюша показала своему спутнику свой нрав и характер, заявив, что уходит к его другу. Ревности не было предела. Взяв топор, ее неформальный супруг стал наносить ей удары. Таня закрывалась, как могла, остановить разъяренного мужчину было невозможно, она кричала и звала на помощь. После двух-трех нанесенных вскользь ударов по голове, озлобленный партнер отсек Тане кисть правой руки. Что было потом, мне до точности не известно, но та трагедия сыграла огромную роль в судьбе несчастной школьной подруги. Паренька, конечно же, осудили. А Татьяне, познавшей стыд и унижение, не хотелось возвращаться обратно домой, к матери.

В течение года мы изредка случайно встречались с ней, мне было жаль смотреть на ее беспомощность, немного неопрятный вид. Как-то встретившись в очередной раз, я пригласила ее в кино, на наш излюбленный в детстве индийский фильм. После практических занятий у меня было полно всяких вкусностей, чем я и угощала подругу детства. Впрочем, от чего она совершенно не отказывалась. Так со временем разошлись наши пути-дороги и интересы.

По своей глупости, я сообщила об ее проблемах своей старшей снохе Шуре и брату, живших рядом по соседству с матерью Татьяны. Бедная женщина еле пережила такой силы удар, и еще долгие годы не могла смотреть в мою сторону, ей казалось, что я причина большого несчастья. Но со временем все расставится по своим местам, и мы еще долгие годы будем общаться с тетей Таисией, сетовать, вспоминать и мечтать. Но это все потом, а впереди пока еще всех нас ждут огромные перемены, тяжелые испытания и очень-очень много интересного и объяснимо-необъяснимого…

Ну вот, и долгожданная весна, большая практика в пионерском лагере на берегу моря, а после, экзамены. К тому времени мы всей группой основательно сдружились, сменилась наша мастер производственного обучения, всеми уважаемая и приятная личность, с ней было весело, интересно и прикольно. Надежда Ивановна, как звали ее, как-то сразу отметив мои качества среди многих, впоследствии даст отличную характеристику, зарекомендовав меня в ДВ пароходстве.

Однажды, мы всей группой собрались в поход на природу, пешком за несколько километров от города, к морю. Сколько было перепето веселых песен и частушек, а как задорно мы жарили на костре сосиски, что по сей день в удовольствие вспоминается тот озорной выход на природу!

Уже после неоднократно вместе с девчатами, мы различными путями пробовали ознакомиться с окрестностями края, по разные стороны Находки. В голове полно романтики, риска и неосознанности. Просто, уходили куда-то очень далеко, веселились, пели, иногда встречали восторженных путников, было интересным на берегу моря приложиться к стопке-другой, появлялся необъяснимый интерес.

Как-то вот также, собравшись в очередной раз, изрядно «поднабравшись», мы с сокурсницей Светланой Лысенко решили сократить путь в безлюдном месте, через сопки. Преодолев какое-то расстояние, вдруг почувствовали тревогу на душе, хотя сами были пьяны, бодры, и веселы. Предчувствие не обмануло, прямо перед нами открылась жуткая картина – возможно тигр задравший лошадь, просто был сыт, так как мы наткнулись на половину только что обглоданной, еще свежей туши. Боже, и куда только подевалось все наше похмелье, тогда я наверно впервые за все годы, точно сдала все нормы ГТО, бежала, опередив подругу через сопку со скоростью Света, с учетом того, что в горах сие занятие сделать было, куда проще. Ноги, то и дело проваливались сквозь толщу листьев, но мы сделали это! Очнувшись и присев, перевели дух у первых окраинных домов города. И лишь только тогда начали осознавая радоваться, что нас самих не съела «киска», петь, плакать и смеяться.

А впереди Пионерский лагерь, огромная работа, ответственность, проявление самой себя. Нашу группу разделили на две. Одни уехали под Владивосток, нас всей комнатой направили в «Лебединое озеро», рядом с Находкой.

Работали с раннего утра и до позднего вечера. Меня все чаще ставили на более ответственную работу, в качестве бригадира, так как от других видно было, что толку не будет ни какого, а кормить предстоит детей до 400 человек.

Вечерами и в свободное время, как и обычно мы сидели на берегу, иногда покуривая сигареты с ментолом, обязательно пели, купались и загорали.

Рядом с лагерем находилась войсковая ракетная часть. Ребята каждый вечер спускались с сопок к нам в гости. Кое-кто нашел там и свою судьбу…

Подруга Гуля Ишимбаева, встречалась с Володей Алисовым, и как я узнаю позднее, они уедут вместе к нему на родину, после появится дочь Владислава, и у них будет счастливая, крепкая семья.

Валентина с Натальей – цыганочкой за время практики успеют сильно повздорить, так как Валя любила, как и обычно общество мужчин, а Наташа, ее просто по-дружески ревновала. Из-за этой причины мы с Натальей в то время, напротив, сильно сдружились. В свободное время ходили по нескольку километров до остановки, чтоб съездить в Находку, просто пройтись по магазинам, сходить на почту, в кино. А вечерами, в тишине любили по пустынным дорогам делать пробежки, любуясь красотой ночного, звездного дивного края.

Однажды в лагере вдруг появилась мама Натальи из Иркутска. Это теперь я знаю, что не вдруг. Человеком она была не старым, но видать предчувствовала свою кончину, вот и приехала, якобы просто навестить свою дочь, на деле, конечно же, попрощаться. Пробыв несколько дней в одном с нами бараке на 20 человек, она собиралась в обратную дорогу. Мы с Наташей пошли провожать ее до станции Угольная. До отправки поезда оставалось время, и нам предстояло целый день развлекаться, знакомясь с Владивостоком, от которого все были в полнейшем восторге. Построенный среди сопок, он блистал старинными живописными зданиями и постройками, очень понравилась набережная с многообразием кораблей, патрули, чистота и порядок закрытого города. Нагулявшись за целый день, уставшие, мы пошли на морской вокзал ждать утреннего поезда. Проводив маму Натальи, вновь поехали в свой лагерь, через Находку, от усталости я просто засыпала на ходу. А на следующий день наша смена. Но девчата не подкачали, подменяя нас безо всяких разговоров.

Как-то в один из вечеров, точно так же, как и в предыдущий раз, будучи наслышанным о моих достоинствах, а для девчат я представлялась человеком интересным, общительным и незаурядным, к нам пришел служивый паренек с намерениями серьезного знакомства, родом он был с Кавказа. Выйти к нему на встречу, наверно, не хвалило храбрости. Я избегала любых встреч, не зная и не понимая сама, почему. Наверно на тот момент все-таки где-то внутри была трусость, забитость, нерешительность. И до сих пор, называя себя частенько заядлым раком, думаю, что причиной тому мой очень сложный характер.

Вот уже середина лета, скоро закончится второй сезон в лагере, и нам всем пора сдавать заключительные экзамены, что собственно для меня было не проблемой. Тогда я считала свою профессию не призванием, а так, мол, в жизни пригодится, просто надеялась и мечтала повидать моря – океаны. Скорее всего, это была просто моя судьба.

По окончании работ в Пионерском лагере мы все вновь, по осени встретились вместе в своей общаге, но расселяли нас, как второкурсников кого – куда. Жили, как солдаты в окопах, много суеты, забот, неизвестность, уверенность и неуверенность в завтрашнем дне. Учеба мне давалась легко, в отличие от других, которые почти ничего не понимали в кулинарии, организации и оборудовании, и очень страдали от этого. Я готовилась к долгожданным зимним каникулам, собираясь съездить домой, в свой любимый Серебрянск.

В один из вечеров к нам в комнату вошла комендант, как все ее звали Марго, взглянув печально в сторону Натальи, она ошарашила всех протянутой телеграммой. Мамы нашей Наташи – цыганочки больше не было, надо было как-то ей помочь, поддержать. Вот, тогда-то, безоговорочно, молча, без слов, словно смирила нас чужая беда, находившиеся еще в ссоре я и Наталья из Элисты, просто взглянув друг другу в глаза, словно ничего-то и не было, ни какой ссоры, просто собрались и поехали проводить свою горемычную подругу до аэропорта. Сначала ночь в общем вагоне, затем целый утомительный день в ожидании билета, слезы и отчаяние цыганочки. Проводив Наталью, вернулись обратно в училище, где нас обеих лишили частично стипендии за один день прогула… Чужая беда ни кого не интересовала.