Последняя комната

Витала в голове Николая вполне реальная идея решения денежной проблемы, но, будучи человеком с принципами и определёнными ценностями, он настойчиво не хотел её рассматривать. Хотя, размышляя и прикидывая различные варианты, Николай всё равно приходил к одному и тому же. Почему бы не продать найденный в свёртке кулон какому-нибудь ценителю не просто драгоценностей, но знатоку раритетов и исторических ценностей? С моральной да, наверное, и с правовой точки зрения такое решение было бы малопривлекательным и не совсем законным. Но с практической – единственно верным. Не кредит же было в банке брать под грабительский процент.

"Над деталями поразмыслю утром", – с этой мыслью Николай отправился спать.

Следующий день, помимо воли и желания Николая, всё определил и расставил по местам. Он проснулся от яркого солнечного света, пробивавшегося сквозь узкую щель между неплотно сдвинутых штор. Свет этот радовал и бодрил, но миллионы пылинок, фланировавших туда – сюда в золотых лучах, как-то огорчали.

"Чем приходится дышать, – больше в шутку, чем всерьёз подумал Николай, – так долго не проживёшь".

Завтрак был обычным и скромным: бутерброд с салом и двумя яйцами всмятку, и второй бутерброд, но уже с колбасой и большой чашкой чая. Побрившись и приняв душ, Николай решил до того, как отправиться в библиотеку, сбегать в продовольственный, заполнить опустевший холодильник.

Вернувшись менее чем через полчаса, у дверей своей квартиры он обнаружил, симпатичную девушку лет двадцати, высоко роста и с пышными рыжими волосами. Чем-то она, безусловно, была похожа на него, но в основном – была в маму.

– Привет, – сказала дочь.

– Привет, – ответил Николай.

Это было их обычным приветствием. Только сегодня Николай произнёс его с широкой улыбкой и с неподдельной радостью. А дочь – как-то с грустью, как заметил отец, чуть ли не со слезами на глазах.

– У тебя опять телефон не отвечает, – тихим голосом сообщила Юлия, – вот я без предупреждения и заявилась, надеясь, что будешь дома.

– Опять, наверное, разрядился, старьё несчастное. Всё никак не соберусь его поменять. Ты уж извини, что-то мы на пороге застыли, давай, заходи.

Николай распахнул входную дверь и посторонился, пропуская дочь. Они сняли куртки, обувь и прошли на кухню, где Николай начал наполнять купленными продуктами холодильник, а Юлия села за стол и молча наблюдала за отцом.

– Как твои дела, котёнок? – спросил Николай, продолжая наполнять холодильник, лишь на мгновение повернув голову в сторону дочери, – как учёба?

– У меня, папа, всё в порядке, всё по-старому, – голос Юли опять на секунду дрогнул.

Николай захлопнул, наконец,      дверцу своего доисторического ЗИЛа и сел за стол напротив дочери.

– Но я же вижу, что ты "не в своей тарелке", – обеспокоенно сказал он, – да и время твоего визита озадачивает.

Николай вдруг спохватился:

– Хочешь что-нибудь, чай или кофе?

– Нет, нет, спасибо. У меня сейчас мысли совсем о другом.

– Да о чём же, случилась что-нибудь? – Теперь уже Николай всерьёз забеспокоился. До сих пор у дочери не возникало проблем, которых бы она не сумела преодолеть самостоятельно. Что же вдруг так её "достало?" Может, несчастная любовь или, не дай Бог, беременность? Она уже не ребёнок и вполне самостоятельна, так что всё возможно. Хотя с такой проблемой она бы обратилась, пожалуй, к матери.

Он накрыл её ладонь своей рукой и тихонько сжал, глядя прямо ей в глаза.

– Ну, давай, колись – что произошло? – С максимальной, на какую только был способен, теплотой в голосе спросил Николай. Он улыбнулся, когда в следующую минуту Юлия, запустив пальцы обеих рук в свои густые рыжие, слегка вьющиеся волосы, резким движением откинула их назад. С детства эта её привычка показывала, что дочь на что-то решилась и что сейчас последуют или слова, или действия.

– Понимаешь, мама…, – твёрдым голосом начала она, – у неё опять плохи дела. Прошлая операция кардинально ничего не изменила. Врачи говорят – нужна повторная операция.

У Николая отлегло от сердца. Слава Богу, с дочерью всё в порядке. Хотя, какой тут порядок, когда мать больна, да ещё серьёзно. У его бывшей жены Ирины всегда были проблемы с сердцем, пока всё не закончилось стенокардией четвёртой степени. Год назад ей сделали операцию по аортокоронарному шунтированию, и вот на тебе, нужна ещё одна.

– Я так понимаю, проблема в деньгах? – Напрямую задал вопрос Николай.

– Да, папа, или жди своей очереди, или плати, – голос дочери был очень тихим, едва слышным. – Мы старались найти, где только можно, но ничего не получилось. Остаётся менять квартиру на меньшую с доплатой. Но я не уверена, спасёт ли это.

– И вот в последнюю очередь вы решили обратиться ко мне, – Николай едва сдерживал раздражение, – а могли бы с меня начать, всё-таки не посторонний человек.

– Это я решила, мама категорически против была. Но я подумала, что ты должен знать.

– Ладно, проехали, – Николай, казалось, успокоился, – так о какой сумме идёт речь?

– Сама операция, после дней семь – восемь реабилитационный период в больнице. Одним словом, от 700 000 тысяч рублей до миллиона.

Юлию наверняка удивила реакция отца. Он не выказал никакого удивления или растерянности от названной суммы. Сидел в той же позе, с тем же выражением лица, только, похоже, что-то прикидывая в голове.

– Я понимаю, сумма неподъёмная, но… – Она не договорила, так как отец поднял руку, останавливая её. Он ещё минуту молчал и, наконец, произнёс:

– Ничего с квартирой предпринимать не надо. К какому сроку нужны деньги?

– Сам понимаешь, чем раньше – тем лучше. Клиника готова маму принять хоть завтра.

– Ну, завтра точно не обещаю, а вот в течение недели-двух, думаю, управлюсь.

– Ты действительно сможешь помочь? – Юлия поздно сообразила, что эти слова можно было говорить кому угодно, только не её отцу.

Он на мгновение сжал челюсти, так что губы вытянулись в тонкую линию, и, явно преодолевая что-то в себе, процедил одно слово: "Обижаешь". Она не стала извиняться, вместо слов извинения в её больших зелёных глазах появились слёзы.

"Это, наверное, единственные слёзы ребёнка, которые могут порадовать родителя", – промелькнуло в голове у Николая.

Они ещё немного поговорили о том, о сём. Настроение дочери явно улучшилось, и это, в свою очередь, порадовало отца. Николай, в который уже раз, подумал, насколько лучше была бы его жизнь, если бы они были вместе с дочерью всегда, а не от случая к случаю. Нет никаких сомнений – они нужны друг другу. Жаль, что это невозможно.

Когда Юлия ушла, Николай некоторое время в задумчивости бродил по квартире, поглощённый нахлынувшими воспоминаниями о прежней, семейной жизни, о дочери и даже об Ирине. Что вынудило их расстаться? Внятного ответа на этот вопрос у него не было и сейчас.

"Воспоминания воспоминаниями, а проблемы-то необходимо решать насущные", – с этой мыслью Николай устроился в своём любимом кресле и предался раздумьям.

К своим пятидесяти годам ему приходилось сталкиваться с решением различных задач и проблем. Во многих вопросах, важных и не очень, он давно уже научился уверенно ориентироваться и разбираться. Иначе говоря, у него имелся достаточно богатый жизненный опыт. Но вот в торговле драгоценностями, а тем более антикварными, опыта у него не было никакого. Как человек военной закалки Николай привык, приступая к серьёзному делу, заранее и как можно тщательнее планировать свои действия. С годами стремление предусмотреть все варианты, учесть малейшие нюансы, возможные сложности и риски в нём только укрепились.

Для начала нужно было хотя бы приблизительно узнать стоимость этой вещицы. Николай встал с кресла и, подойдя к буфету, достал из небольшого выдвижного ящичка заветный предмет. С того самого дня, как Николай нашёл в подвале свёрток, всё, что он в нём обнаружил, хранилось в старинном буфете, в ящичке, который вполне можно было назвать потайным, так искусно он был замаскирован художественной резьбой. Вернувшись в кресло и поудобнее в нём устроившись, Николай с особым вниманием и интересом стал разглядывать кулон. Само собой разумеется, главная составляющая его цены – это ценность историческая. Николай уже уточнил дату рождения цесаревича Алексея, и она точно соответствовала выгравированной на обратной стороне кулона дате. Год был 1914-й. То есть, подарена была драгоценность, когда Алексею исполнилось десять лет. Совершенно очевидно было также, что две буквы КФ, хорошо читаемые в клейме с помощью увеличительного стекла, означали не что иное, как Карл Фаберже. На руку придворного мастера указывала, как считал Николай, и узнаваемая овальная форма вещицы – по сути, визитная карточка фирмы Фаберже.

"Таким образом, – размышлял Николай, – кулон, попавший мне в руки, представляет собой, безусловно, вещь очень дорогую. Однако, что же делать-то с ним дальше, где искать покупателя? Как говаривал один армейский товарищ Николая: куды бечь?" Учитывая, что это за предмет, и при каких обстоятельствах Николай стал его обладателем, существовал вариант ещё и неприятности немалые огрести в случае необдуманных шагов. Поэтому действовать необходимо было крайне осторожно.

"Наверное, – решил Николай, – самый лучший вариант – это обратиться в какой-нибудь антикварный салон, поискать там специалиста по старинным драгоценностям и историческим раритетам".

Мимо одного такого салона Николай два раза в четыре дня проходил, направляясь на работу и возвращаясь с неё. Правда, он и приблизительно не знал, на чём специализируется этот салон, он даже на витрину его никогда не смотрел. Ну, вот и появился повод узнать и посмотреть. И не только на витрину. Какое-то чувство подсказывало Николаю, что не стоит кому-либо сразу демонстрировать свой кулон. Для начала, как он решил, можно вполне обойтись фотографией. Потратив немало времени, Николай отыскал, наконец, в дебрях огромного платяного шкафа свой старенький "Полароид" с почти просроченными кассетами. Положив драгоценность на чистый лист бумаги, он сделал несколько снимков под разными ракурсами и с обеих сторон кулона. В доме не нашлось ни одного спичечного коробка, и для сравнения размеров, фотографируя, Николай положил рядом с кулоном своё обручальное кольцо. Снимки получились вполне сносные, все детали можно было чётко рассмотреть.

На часах было уже около двенадцати, когда Николай вспомнил, что должен быть сегодня в библиотеке. Анна Николаевна ещё обещала познакомить его с каким-то интересным старичком. Наскоро собравшись и не забыв прихватить с собой прочитанные книги, Николай отправился по знакомому адресу. Беспокоясь, что несколько припозднился, он решил не экономить на поездке в общественном транспорте, а поймал "левака". Меньше, чем через четверть часа Николай был на месте.

Поднимаясь по ступеням библиотеки, он вдруг отметил странное состояние, в котором пребывал, заходя в этот храм культуры. Это был его третий визит, и именно сегодня он с особой силой ощутил, что его по-настоящему тянет сюда, в эти стены. И это было продиктовано не столько стремлением получить какую-то информацию или желанием пополнить свои знания, а потребностью побыть среди людей, пообщаться с ними, может быть, лучше узнать их. Ведь и по натуре, и по образованию он был "человековед". Так что в его состоянии не было ничего странного.

Несколько минут назад он вышел из родного дома, который за последние годы холостяцкой жизни постепенно стал приютом отшельника и фактически превратился для Николая из уютной квартиры в какой- то гостиничный номер, где только обстановка и отдельные предметы что-то напоминали и о чём-то свидетельствовали. Знакомые с детства стены не были наполнены теплом человеческого общения, радостью быть кому-то полезным, ощущением собственной нужности.

И вот он входит в другой дом, никаким боком к нему не относящийся, но чувствует, как будто возвращается к близким ему людям. К этому охраннику, к серьёзной, молчаливой девушке, к величественной Анне Николаевне.

Приветливо кивнув всё тому же охраннику, Николай быстро поднялся на второй этаж и вошёл в знакомый ему зал. При его появлении сидевшая на своём рабочем месте Анна Николаевна отложила в сторону какую-то толстую книгу и, улыбнувшись, произнесла:

– Наконец-то вы объявились, дорогой Николай. Я уже, грешным делом, подумала, что что-то напутала с днём нашего очередного свидания и зря побеспокоила уважаемого профессора.

Напустив на себя вид нашкодившего первоклассника, Николай начал сбивчиво оправдываться за своё опоздание, на ходу придумывая причины поубедительнее и через слово прося прощения. Наконец он понял, что дальнейшие извинения будут явным перебором и умолк, продолжая смотреть на Анну Николаевну виноватыми глазами. Видимо, эту женщину трудно было провести. В крайнем случае, когда она с улыбкой просто покачала головой, Николай почувствовал некоторое неудобство.

А ещё он почувствовал какое-то движение у себя за спиной и, чуть повернувшись к залу, заметил приближавшегося к "кафедре" пожилого мужчину. Пожилой – это, пожалуй, было слишком мягким определением. По сути, это был маленького росточка худощавый старичок. Седенький, но с невероятно живыми, даже озорными серыми глазами.

"Как у большинства членов императорской семьи", – невольно подумал Николай.

Когда профессор, как называла его Анна Николаевна, подошёл и встал рядом с Николаем, то тот с некоторым удивлением обнаружил, что старичок, хоть и был невысок ростом, имел достаточно спортивную фигуру, держался прямо, расправив плечи и подав грудь вперёд. Особенно приметными были руки мужчины: ухоженные, как после маникюра, они в тоже время демонстрировали скрытую в них силу, даже мощь.

"Или от природы такие, или ему пришлось в жизни серьёзно этими руками поработать", – промелькнуло в голове у Николая.

– Вот, Сергей Иванович, заговорила Анна Николаевна, – позвольте представить Вам этого молодого человека – нашего нового читателя, исследователя, заинтересовавшегося обстоятельствами давних, но известных Вам событий в Екатеринбурге.

"Представление почти торжественное, но туману хозяйка напустила чересчур, – подумал Николай, – хотя, возможно у них тут такая манера общения".

– Зовут его Николай, – продолжала дама, – а отчество, на мой взгляд, может и не иметь существенного значения, учитывая, что он Вам в сыновья годится. Или я не права? – закончила хозяйка зала, взглянув на Николая.

– Нет, нет. Вы абсолютно правы, – закивал головой Николай, – к чему лишние условности и формальности? Они пожали друг другу руки, и Николай смог убедиться, что по поводу физического состояния профессора он не ошибся. Старик был крепок, а рука его тверда.

– Очень приятно, – глуховатым голосом произнёс Сергей Иванович. – Предлагаю присесть где-нибудь в сторонке и пошептаться на интересующую вас тему. Вы не против?

– С удовольствием. Думаю, Вы мне расскажете много интересного, ведь Вы не просто профессор, а историк. Анна Николаевна мне Вас так представляла, – закончив фразу, Николай вдруг подумал, что точно не помнит, действительно ли она говорила о Сергее Ивановиче как об историке. Профессор возражать не стал. Следовательно, Николай не ошибся. Они прошли в самый конец зала и уселись за один из столов, прямо у окна.

– Итак, сразу, чтобы не забыть, а то заговорим друг друга, – произнося эти слова, профессор достал из-под стола коричневый кожаный портфель с золотистого цвета застёжками и извлёк из него книжку в мягкой глянцевой обложке. – Вот, это и есть плод многолетнего расследования следователя Соколова – его книга "Убийство царской семьи". Вы же её хотели заполучить, Николай?

Уточнение это Сергей Иванович сделал, видимо, заметив некоторое удивление в глазах Николая и его явное разочарование от вида скромной книжицы. Действительно, тот ожидал заполучить какой-нибудь толстенный том солидных размеров, а тут – почти брошюра.

– Понимаю ваше удивление. Я не совсем правильно выразился. Конечно, это всего лишь описание хода расследования, различных его этапов, а отнюдь не все материалы следствия. На самом деле, объём накопленных Соколовым документов и изученных зафиксированных фактов огромен. Но вы же не хотите в них утонуть?

– Нет, разумеется, не хочу, – живо согласился с профессором Николай.

– Ну вот. Значит, этой книги для начала вам будет вполне достаточно. Извините, что немного задержал её возвращение. Но вы ведь не в обиде, надеюсь?

Николай уже заметил эту странную манеру Сергея Ивановича: каждое своё высказывание заканчивать вопросом.

– Честно говоря, не думал, что книга эта может кого-нибудь заинтересовать сейчас. Ведь прошёл почти век. Кажется, все уже приняли официальную версию событий лета восемнадцатого года и, вроде бы, интерес к этой теме пропал. Особенно после захоронения останков в Ленинграде… извините, Санкт – Петербурге. Может быть, в прессе появилось что-то новенькое, вскрылись ранее неизвестные факты, обстоятельства? – Опять закончил вопросом Сергей Иванович.

– Да нет, вроде бы. Просто у меня дурная привычка на всё иметь свою собственную точку зрения. А в этом деле, насколько я понимаю, разночтений много и споры всё ещё не утихли. Хотя, как Вы правильно заметили, интерес спал. Вот я и…

– Понимаю, понимаю, – закивал седой головой Сергей Иванович, – сам болен той же болезнью. Когда-то с интересом сам занимался взволновавшей вас темой. Пришёл, кстати сказать, к выводам, несколько отличным от официальных. Но я уже давно простой пенсионер, которому порой совсем нечем заняться. Сейчас историческую науку двигают в основном люди молодые. Их, кажется, переполняет сознание свободы, свободы поиска, свободы суждений. Но большинство из них почему-то "нос держит по ветру" и прекрасно представляет, какое видение нашей, особенно недавней истории, хочет видеть власть. Или я не прав?

– Судя по тому, что я вижу по "ящику", извините, по телевизору, или читаю в прессе, полностью с Вами согласен.

– Вот, вот. Потому-то я зафиксировал то, что "нарыл", извините, наработал по царскому делу на…, как это правильно называется? – электронный носитель, кажется, и спрятал от греха подальше. Прав я, как вы полагаете?

Николай в знак согласия просто кивнул головой. В этот момент он подумал о том, что с "подколками" у Сергея Ивановича всё в порядке, ведь его "нарыл" было явным ответом на Николаев "ящик".

– Сейчас созрел до изучения совсем далёких времён, – продолжал Сергей Иванович, – пытаюсь разобраться в причинах гибели царевича Дмитрия в Угличе. Представляете, куда занесло?

Это было уже похоже на полувопрос, поэтому Николай в очередной раз, ответил кивком головы.

– Кстати, литература литературой, а интернетом вы, Николай, пользуетесь в своих научных изысканиях? Понимаете, о чём я? Должен сказать, очень полезная вещь. Например, в книге, что сейчас у вас в руках, изложены далеко не все материалы расследования. А вот в интернете, если поискать, можно найти более полные протоколы допросов, описание различных следственных действий и так далее. Честно скажу, сам я компьютером не обзавёлся, но без проблем работаю в ближайшем от дома так называемом интернет – кафе. А у вас есть такая техника? – задал очередной вопрос профессор.

– К сожалению, при разводе единственный в нашей семье компьютер уехал вместе с дочкой – студенткой на их с матерью квартиру. Заводить новый как-то не было необходимости. Но я уже понял, что без интернета нормальной работы не будет. Так что в ближайшие дни решу эту проблему.

– Вот и правильно. Увидите, насколько проще и интереснее пойдёт дело.

– Уверен, что так оно и будет, – согласился Николай.

– Итак, – продолжил Сергей Иванович, – мне бы очень хотелось узнать эту самую вашу точку зрения на события июля восемнадцатого года. Только предупреждаю, чтобы эта точка зрения "нарисовалась", вам нужно будет не просто прочитать книгу вашего тёзки – следователя Соколова, а основательно её перелопатить, ставя под сомнения каждый вроде бы очевидный факт, каждый вывод автора. Надеюсь, вы согласны со мной?

– Уверяю Вас, профессор, что я именно так и поступлю, – заверил Николай своего собеседника.

– Ну, и отлично. Тогда, если вы не против, встретимся здесь же, скажем, через недельку, в следующий понедельник. Тогда и поговорим предметно. Идёт?

– Вполне. Думаю, скоро у меня будет достаточно свободного времени для любой встречи. Время то же, что и сегодня?

– Да, вполне устраивает, – ответил Сергей Иванович.

Он, наверное, не заметил, что последний вопрос каким-то странным образом остался за Николаем. Они вновь пожали друг другу руки, и Николай направился к выходу. Прихватив с вешалки куртку, он попрощался с восседавшей за своей "кафедрой" Анной Николаевной и в дверях, на том же месте, что и в прошлый раз, опять чуть не столкнулся с её помощницей Ольгой.

– Здравствуйте, Ольга, – сказал Николай.

– Добрый день, – ответила девушка.

– Место встречи изменить нельзя, – то ли спрашивая, то ли утверждая, тихо произнёс Николай.

Она в ответ только улыбнулась, даже не взглянув на него.

Вернувшись домой, Николай, не откладывая в долгий ящик, связался с фирмой, занимающейся интернетом. Адрес, название и контактные телефоны фирмы он списал с объявления, косо приклеенного на входную дверь его подъезда. Мастера обещали быть к шести вечера. Менее чем за два часа Николай успел пообедать на скорую руку, смотаться в магазин радиоэлектроники и купить в меру дорогой ноутбук. Там же в магазине услужливый менеджер установил на него все необходимые программы.

Глава 5

До прихода мастеров – компьютерщиков ещё было достаточно времени, можно было успеть посетить известный Николаю антикварный магазин. Так что в пять вечера он уже подходил к солидной деревянной двери со вставками из затемнённого стекла и массивными бронзовыми ручками. Салон назывался "Атлантида".

Толкнув перед собой эту замечательную дверь, Николай услышал мелодичный перезвон у себя над головой и где-то в глубине достаточно большого зала.

"Точно как в кино или зарубежных романах", – подумал Николай.

Обстановка внутри салона тоже соответствовала той, которую он не раз видел в фильмах и сериалах, по большей части детективных. Расставленная тут и там старинная мебель, картины в массивных золочёных рамах, свисавшие с потолка замысловатые хрустальные люстры, бронзовые и фарфоровые статуэтки. Всё наверняка с солидной историей и родословной, красиво и, безусловно, дорого.

Николай продолжал осматриваться в неярко освещённом зале, когда совершенно неожиданно слышал у себя за спиной:

– Здравствуйте. Могу я вам чем-то помочь? Вас что-то конкретное интересует, или… всё заберёте? – сказано это было явно женщиной, но очень низким голосом.

Улыбнувшись и оценив шутку, Николай обернулся на голос и увидел достаточно молодую, лет тридцати пяти женщину, хорошо одетую, с красиво уложенными рыжими волосами. Окинув её быстрым взглядом, Николай почему-то в первую очередь отметил, что на женщине не было никаких украшений: ни колец, ни браслетов, ни цепочек. Даже серьги отсутствовали, хотя уши были проколоты.

В следующую минуту, Николай понял, что имеет дело с настоящим профессионалом.

– Я специально не ношу украшения на работе, чтобы не отвлекать покупателей, – видимо изучающий взгляд Николая не остался незамеченным и был совершенно верно понят.

– Тогда вы, наверное, занимаетесь продажей драгоценностей, – решил перейти к делу Николай.

– Нет, вы знаете, собственно ювелирные украшения – не наш профиль. Это связано с некоторыми сложностями юридического плана. Не хотим на этот счёт заморачиваться. Есть изделия из серебра, с позолотой. Есть вещи, инкрустированные полудрагоценными камнями.

"Например, – продолжала "хозяйка", – портсигары, табакерки, шкатулки. Вот, можете посмотреть в той витрине, справа от вас".

Николай инстинктивно повернулся в нужную сторону, но тут же снова обернулся к женщине.

– Я, собственно, хотел попросить совета по одному вопросу, но совершенно не представляю, к кому с ним лучше всего обратиться. Вот, подумал, что вы сможете помочь.

– Конечно, конечно. Что вы хотели узнать? Спрашивайте!

Николай достал из кармана куртки, сделанные им фотографии кулона, и протянул их своей собеседнице.

– Вот, посмотрите, пожалуйста, на эти снимки. Как вы думаете, сколько может стоить то, что на них изображено?

Женщина взяла протянутые Николаем фотографии и сначала бегло, потом с большим вниманием стала их рассматривать.

– Вы знаете, – всё ещё держа фото в руках, произнесла она, – по фотографиям достаточно трудно что-либо определить, а тем более сделать какое-то заключение. – После этих слов женщина с интересом посмотрела прямо в глаза Николаю и после непродолжительной паузы продолжила:

– Но кое-что понять можно. Вещь явно ценная, исполненная настоящим мастером, явно с богатой историей. Поэтому оцениваться она должна не просто как ювелирное украшение, а как очень дорогая кому-то реликвия. К сожалению, ничего более определённого сказать не могу.