Последняя комната

После её слов входная дверь салона с тем же музыкальным сопровождением открылась, и на пороге появилась ещё одна молодая, хорошо одетая, с такими же красиво уложенными, только тёмными волосами женщина. В отличие от "хозяйки", эта дама была буквально увешана украшениями, правда, как смог оценить Николай, с большим вкусом подобранными.

"И как только не боится столько на себя навешивать?" – промелькнуло в голове у Николая.

Ответ на этот вопрос он получил незамедлительно. Дверь ещё не успела до конца закрыться, как распахнулась вновь. В неё буквально протиснулся здоровенный парень в плохо сидящем костюме, но зато в до ослепительного блеска начищенных ботинках. Слева, в нужном месте, пиджак парня характерно оттопыривался.

"По-моему, это называется "бодигард", или попросту – телохранитель", – Николай улыбнулся, подумав, зачем ему пистолет при таких габаритах?

Парень, в свою очередь, изображая бдительность, с подозрением посмотрев на Николая, прошёл в середину зала и уселся в одно из кресел. Устроившись поудобнее, телохранитель продолжил наблюдать за единственным посетителем.

"И что во мне его так насторожило? – С раздражением подумал Николай. – Наверное, здесь бывают люди более солидные и состоятельные или, по крайней мере, внешне так выглядящие. "

Вошедшая женщина, вежливо поздоровавшись с Николаем, направилась прямо к "хозяйке" и, подойдя вплотную, обняла её одной рукой и поцеловала в щёку.

Однако, как заметил Николай, при своём невинном поцелуе в щёку дама почему-то захватила значительную часть губ рыжеволосой. Николай подумал, что если бы его сейчас здесь не было, то поцелуй точно был бы более чувственным и откровенным. Обе женщины улыбнулись и с нежностью посмотрели друг другу в глаза.

– Привет, дорогая, – произнесла очень тихо та, что была в украшениях.

– Привет, – ответила другая.

"Вот это чувства, – восхитился Николай, – вот это эмоции". Он перевёл взгляд на парня в кресле. Тот ехидно скалил зубы, глядя на женщин.

"Гомофоб несчастный" – усмехнулся Николай.

– Товарища что-нибудь заинтересовало? – спросила брюнетка у рыжеволосой?

По её очень уверенному и даже надменному тону Николай понял, что с определением

хозяйки заведения он, скорее всего, поспешил. Ещё он второй раз за пять минут осознал, что его внешний вид может потянуть только на "товарища", но никак не на "господина".

"Ну, это мы как-нибудь переживём", – снова усмехнулся Николай.

– К сожалению – нет, не заинтересовало, – его размышления прервал низкий голос рыжеволосой. – Просто потребовалась небольшая консультация по оценке одного раритета.

С этими словами сотрудница салона передала фотографии кулона, которые всё это время так и держала в руках, своей подруге.

Пока та внимательно рассматривала их, бугай – охранник резво вскочил с кресла и, подойдя сзади, довольно бесцеремонно стал пялиться на фото через её плечо.

"Эксперт хренов", – пронеслось в голове Николая.

– Светлана вас, наверное, поставила в известность, – очень официальным тоном начала черноволосая, – что в этой области мы не специалисты. Кое-какой опыт, конечно, есть, но тут, как мне кажется, дело серьёзное и нужен профессионал с опытом. Даже не знаю, что вам посоветовать, – с задумчивым выражением лица закончила она.

– Возможно, Соломон может помочь, а, Марина Станиславовна? – Неожиданно высокий голос охранника прозвучал как – будто ножом по стеклу провели.

Марина Станиславовна вскинула голову и скороговоркой произнесла:

– Точно, Соломон Ефимович, как я сразу о нём не вспомнила? Спасибо, Игорь, что подсказал. Ну, конечно, Соломон Ефимович – именно тот, кто нужен.

Все присутствующие заметно оживились, как – будто нашли единственно верный выход из очень сложной, жизненно важной ситуации.

– Извините, как вас зовут? – спросила Марина Станиславовна.

– Николай.

– Так вот, Николай, я могу порекомендовать вам одного человека, старого знакомого моих родителей. Когда – то он был искуснейшим ювелиром. Потом, к сожалению, пропил свой талант и вот уже несколько лет трудится гравёром при одном из ювелирных бутиков. Сидит в стеклянной клетушке и делает поздравительные и дарственные надписи на разных дорогих штучках. Но специалист он от Бога. Особенно хорошо, насколько я помню, разбирался в камнях.

Марина Станиславовна очень подробно объяснила Николаю, как найти заведение, в котором можно увидеться с Соломоном Ефимовичем. После этого Николай, поблагодарив за помощь и попрощавшись, при этом с охранником Игорем даже обменявшись рукопожатием, направился к выходу. Оставшаяся троица молча проводила его взглядами.

Салон ювелирных изделий находился здесь же, в центре города, и уже через десять минут Николай входил в огромные стеклянные двери, которые при его приближении автоматически раздвинулись. В отличие от "Атлантиды" тут всё сияло и блестело. Буквально всё, от пола и до потолка. Мрамор, зеркала, стекло, позолота и много, много света. Так можно было описать убранство этого заведения. Содержимое витрин соответствовало всему остальному. Блеск и сияние.

"Скорее всего, – решил Николай, – это достигается какой-то очень сложной и хорошо продуманной системой подсветки выставленных на продажу украшений".

В этот сверкающий интерьер каким-то чудесным образом удачно вписывалась и стеклянная будочка гравёра. Только в ней никого не было. Николай хотел обратиться к кому-нибудь из персонала, но с удивлением заметил, что ни охранников, ни продавцов поблизости не было. Он стоял посреди всей этой роскоши и вертел в растерянности головой. Наконец Николай увидел, что из глубины зала к нему приближается хорошенькая белокурая девушка в форменном костюме небесного – голубого цвета.

– Здравствуйте, – поздоровался Николай.

– Добрый вечер, – очень приветливо, с улыбкой, ответила девушка.

Он представился заказчиком гравировки и поинтересовался причиной отсутствия мастера. Она ответила, что Соломон Ефимович сейчас болен и появится в своём "скворечнике", как он называет своё рабочее место, завтра с утра.

"Что-то не очень удачный день выдался", – мысленно подвёл итоги Николай, выходя на улицу и направляясь к метро.

Зато к концу этого дня он, всё-таки стал обладателем высокоскоростного интернета.

На следующий день в пятницу 7октября, Николай, немного погуляв по центру города, оказался у дверей уже знакомого ювелирного магазина. Было ровно десять утра, и хозяин стеклянного "скворечника" уже был на месте. Николай с первого взгляда определил причину, которая вынудила мастера уйти на "больничный". Мужчина был явно пьющим, и пьющим уже давно. Существует много признаков, по которым можно определить – страдает ли человек этой болезнью. Николай, хоть и не был специалистом – наркологом, но за свою жизнь много поработав с людьми и сталкиваясь с самыми разными личностями, неплохо в этих признаках ориентировался. Они в значительной степени, как понял Николай, проявляются соответственно образу жизни, образованности и культуры индивида. С первого взгляда было видно, что сейчас перед Николаем очень интеллигентная, творческая натура, наверняка хорошо воспитанный и приличный человек. Потому проклятая алкогольная зависимость проявлялась у него в чрезвычайной смущённости и беззащитности во взгляде, тихой, как бы извиняющейся речи и аккуратности в причёске и одежде.

– Здравствуйте. Чем могу служить? – Начал мастер, едва Николай приблизился и уже был готов поздороваться первым.

– Здравствуйте, Соломон Ефимович, – ответил Николай, – мне рекомендовали обратиться к Вам как опытному специалисту в ювелирном деле.

По опыту зная, что люди такого рода занятий не отличаются недостатком честолюбия или низкой самооценкой, Николай решил вести диалог настолько уважительно, насколько это было возможным.

– Кто, кто меня Вам порекомендовал, простите за любопытство?

Николай немного замешкался, не сразу вспомнив имя хозяйки антикварного салона.

– Очаровательная женщина по имени Марина Станиславовна, – наконец вспомнив, ответил он.

– А, Мариночка. Не забывает старого друга. Молодец, молодец. Хоть и обращается ко мне очень редко. Но всё равно замечательная девушка. Как у неё дела? Надеюсь, бизнес процветает?

Николай немного смутился, оказавшись в числе близких друзей Марины Станиславовны, по мнению Соломона Ефимовича, но решил не возражать.

– Да, да спасибо, у неё всё хорошо, торговля идёт полным ходом, место-то ведь бойкое. – Николай остановился, понимая, что не стоит перегибать палку, так как можно нарваться на вопрос, на который он толком не сможет ответить. Так и получилось. Помолчав немного, ювелир вдруг поинтересовался:

– А как Славик поживает? Вот уж о ком я давно ничего не слышал. Так хотел бы с ним пообщаться, как в былые времена.

"Какой ещё Славик?" – Промелькнуло в голове у Николая. Надо было срочно менять тему разговора.

– Вы знаете, Марина давно о нём ничего не рассказывала. Да, честно говоря, я и сам не спрашивал. А к Вам я, собственно говоря, по делу, за помощью. – Не давая мужчине в будочке возможности и дальше предаваться воспоминаниям, Николай сразу же продолжил:

– У меня имеется одна интересная вещица. Не древняя, но относительно старинная, которую, в силу ряда обстоятельств, я вынужден реализовать. Проще говоря – продать. Но поскольку в этой сфере я полный профан, то имею большое желание – для начала узнать хотя бы приблизительную её стоимость. Конечно, я готов заплатить за вашу консультацию.

– Ах, вот в чём дело, – нараспев произнёс Соломон Ефимович, – ну что ж, попробую Вам помочь, молодой человек. Показываёте Вашу реликвию.

Сначала Николай собирался так же, как и в антикварном салоне, показать свои фотографии, но за несколько минут разговора он, с одной стороны, почувствовал определённое доверие к этому бесхитростному алкашу в стеклянном домике, с другой стороны, Николаю всячески хотелось ускорить процесс, побыстрее прийти хоть к какому-то результату. То есть, если решил, то надо действовать решительно и быстро. Вот почему Николай, не раздумывая, достал из своего объёмистого бумажника и передал ювелиру заветный кулон.

Уже потому, как осторожно Соломон Ефимович взял в руки протянутый Николаем предмет, стало ясно, что стоит он немалых денег. Глаза ювелира буквально загорелись азартным блеском. Он долго рассматривал кулон со всех сторон. Потом, вставив в левый глаз увеличительное стекло, с особым вниманием изучил обратную сторону кулона. Затем, вынув увеличительное стекло из глаза и взяв гигантских размеров лупу, стал внимательно изучать обрамлявшие кулон камни. Наконец, отложив в сторону лупу и вернув Николаю драгоценность, Соломон Ефимович как-то скромно улыбнувшись и глядя куда-то в сторону, заговорил совсем о другом.

Поскольку работа с данной вещью не потребовала значительных усилий, не отняла много времени и, больше того, доставила истинное удовольствие мастеру, то брать за консультацию деньги он считает совершенно неуместным. Но если уважаемый клиент не против, то они могли бы продолжить беседу в баре, который буквально находится через дорогу. Угощение выпивкой и будет считаться платой за консультацию.

Соломон Ефимович, конечно же, хитрил. Он совсем не отказывался от реальных денег, просто переносил их получение, в значительно большем размере на более поздний срок. Ювелир прекрасно понимал, с какой просьбой обратится к нему клиент в ближайшие минуты. И тогда уже можно будет вести разговор о серьёзных комиссионных. А сейчас надо было клиента заинтересовать и понадёжнее связать с собой. Выпивка в этом деле вещь незаменимая.

Николай, в свою очередь, не очень представляя, во что этот поход в бар ему обойдётся, на предложение ювелира немедленно согласился. Картина их выхода из ювелирного магазина и перемещение в бар у стороннего наблюдателя вызвала бы, как минимум, улыбку. Соломон Ефимович с гордо поднятой головой двигался впереди, громко рассуждая о нелёгкой доле золотых дел мастеров в наше непростое время повсеместных перемен. А Николай шёл немного сзади, вырываясь вперёд только затем, чтобы предупредительно распахнуть перед мэтром очередную дверь. Он понимающе кивал головой и демонстрировал всяческий интерес к словам старого ювелира.

Пил Соломон Ефимович исключительно виски, и выбранный им сорт был не из дешёвых. Николай ограничился своим традиционным напитком – коньяком. К счастью, в заведении оказался его любимый "Старик Кёниг”.

Глотнув из огромного хрустального стакана янтарного напитка и почему-то озабоченно, если не сказать безрадостно, вздохнув, ювелир заговорил:

– Я общаюсь с Вами уже достаточно долго, а до сих пор не узнал Вашего имени.

Николай, извинившись, представился.

– Так вот, дорогой Николай, – продолжил Соломон Ефимович, – вещица действительно исключительно интересная. Не буду от Вас скрывать, мне в руки, при всём моём опыте такая ещё не попадала. Это портретная миниатюра на фарфоре. Миниатюрную роспись могли выполнять только мастера высочайшей квалификации и на крупных фарфоровых предприятиях. Вы понимаете, что речь идёт о мастерах начала прошлого века. Так вот, эта вещь наверняка выполнена на Императорском придворном заводе. Затем сам портрет помещён в платиновую оправу уже мастерами известнейшей фирмы Карла Фаберже. Большую ценность представляют шестнадцать бриллиантов в обрамлении портрета. Камни чистейшей воды, форма огранки круглая, размер каждого из камней потянет на 0,33 карата. Кто изображён на портрете, думаю, Вы и без меня знаете. Видимо, это её подарок кому-то очень близкому. Хотя нетрудно догадаться кому – естественно, сыну Алексею.

Старик умолк и после хорошего глотка, опорожнившего стакан, заключил:

– Стоит предмет бешеные деньги. Откуда он у Вас – не спрашиваю. Хотя могу предположить, что это не семейная реликвия.

– Да уж, само собой разумеется, – подтвердил Николай. – Счастливым обладателем стал совершенно случайно. Рылся в старых, забытых вещах и вот нарыл.

– Ну что ж, повезло. Правда, тут ещё бабушка надвое сказала. Знаете, молодой человек, за такими цацками из прошлого чаще всего тянется очень нехороший "хвост", который может аукнуться и в настоящем. Не подумайте, что я преследую какой-то личный интерес, но я бы на Вашем месте действительно поскорее избавился от этой дамочки в бриллиантах.

Откровенные суждения Соломона Ефимовича побудили Николая повторить заказ. Когда напитки были принесены и мужчины, не чокаясь, выпили, Николай продолжил разговор:

– Я и сам того же мнения. Собственно, поэтому и обратился к Вам. Кстати, примерную стоимость медальона Вы так пока и не назвали.

– Николай, если бы этот медальон продавался где-нибудь на официальном аукционе, подобном "Сотбис", то за него можно было бы получить действительно огромные деньги. Но Вам ведь такой вариант не подходит, как я понимаю?

– Не подходит, – согласился Николай.

– Ну, вот. А если идти путём неофициальным, то тысяч так четыреста – пятьсот долларов просить можно, я думаю.

Названная сумма вполне Николая удовлетворила, поэтому он поднял свой бокал, чокнулся с поднявшим свой стакан Соломоном Ефимовичем и выпил коньяк весь до последней капли. Ювелир поступил точно так же.

– Можете порекомендовать возможного покупателя? – Уже не особенно следя за лексикой, спросил Николай после непродолжительной паузы.

– Над этим вопросом нужно серьёзно и основательно подумать, – ответил ювелир, порядком захмелевший. – Клиент должен быть достаточно состоятелен и не очень любопытен. Или, правильнее сказать, не очень щепетилен. Такого будет непросто подыскать. Хотя людей авантюрного склада сейчас полно.

Николай согласно закивал головой. Ведь в какой-то степени вывод ювелира относился и к нему.

– Что-то мы засиделись в этом уютном заведении. Давайте ещё по одной "на посошок" и будем собираться. Надеюсь, я не очень напрягаю потенциально богатого человека, – с улыбкой произнёс Соломон Ефимович.

– Да, да, разумеется, давайте закажем ещё.

Официант вроде наготове стоял – тут же доставил заказ. После того, как он удалился, Николай продолжил разговор, заметив, что если сделка состоится, то уважаемый Соломон Ефимович как посредник вправе получить определённый доход с неё.

– Это было бы справедливо. Думаю, не стоит оговаривать процент, остановимся на фиксированной сумме. Скажем, тысяч десять долларов меня бы вполне удовлетворило.

Николай, соглашаясь, молча кивнул головой.

– Давайте условимся так. Я в ближайшие дни прозондирую почву, а Вы, скажем, в воскресенье мне перезвоните. Может, к тому времени уже будет какой-то результат.

Сейчас я напишу свой номер телефона.

Ювелир достал из внутреннего кармана пиджака перьевую руку и попытался на бумажной салфетке вывести нужные цифры. Однако ручка упорно отказывалась писать. Соломон Ефимович, встряхивая авторучку, сделал несколько безуспешных попыток, затем бросив в сердцах:

– Чёртов "Паркер" Юрского периода", – спрятал своё вечное перо. Пришлось занять карандаш у официанта. Николай аккуратно свернул протянутую ювелиром салфетку и спрятал её в карман джинсов. На выходе из бара они расстались, на прощание пожав друг другу руки.

Николай шагал по осеннему городу, особенно не задумываясь, каким маршрутом ему добираться до дома. Он просто прогуливался, ощущая некоторую расслабленность и от выпитого коньяка, и от осознания того, что хоть одно начатое им дело, кажется, сдвинулось с мёртвой точки. В каком бы благодушном состоянии он не находился, подсознательно, каким-то десятым чувством Николай понимал, что эта вроде бы элементарная коммерческая сделка может иметь вполне непредсказуемые последствия. Ведь до сих пор недавняя таинственная находка Николая оставалась лишь его секретом. А вот, с продажей явно знаковой в определённых кругах вещи, он, грубо говоря, "засветится". И учитывая печальный опыт лиц, ранее причастных ко всему этому действу, это могло таить в себе вполне реальную угрозу. С другой стороны, прошло уже много лет. Сложно было представить, что в наше время кого-то всерьёз могла заинтересовать история неожиданного появления на свет царской реликвии.

"Вообще-то, все эти рассуждения совершенно излишни. Нужны деньги, очень нужны деньги. И единственный способ их получить – тот, который он выбрал. И точка!" – Подвёл итог Николай.

Передумав ехать домой, он отправился на работу и написал заявление об увольнении по собственному желанию. Ни начальству, ни товарищам по работе Николай не стал ничего объяснять, сослался на сложные семейные обстоятельства. Последним рабочим днём Николая была суббота, поэтому, закончив с бумажными формальностями, он прошёлся по коридорам Комитета и попрощался с теми сотрудниками, с которыми успел если не подружиться, то более – менее близко сойтись.

Остаток дня Николай посвятил, как и обещал Сергею Ивановичу, вдумчивому и глубокому изучению труда колчаковского следователя Н.Соколова. Для этого ему пришлось побродить по интернету, разбираясь с переводом саженей, аршинов и вершков в метры и сантиметры. Кое-что, для наглядности, он даже изобразил на чертежах.

Через сутки, отдежурив последнюю смену, свободным от всяких обязанностей и обязательств человеком, Николай вместе с напарником Михаилом направился в ближайший, открытый круглые сутки бар. "Проставиться" по случаю очередного отпуска или дня рождения, а уж тем более в связи с увольнением – это святое дело для каждого охранника.

В баре было немноголюдно. Посетители, в основном молодёжь до 30 лет, от души выпив и повеселившись под живую музыку малоизвестной рок группы, разошлась и разъехалась. Официанты и бармены, уставшие за бессонную ночь, слонялись по залу, что-то поправляя, расставляя, наводя хоть какой-то порядок в ожидании дневной смены. На вошедших в бар Николая и Михаила, кажется, никто не обратил внимания. Но как только они уселись друг напротив друга за длинный, как в крестьянской избе деревянный стол, к ним сразу же подошла очень милая девушка – официантка. Она, похоже, едва держалась на ногах от усталости, но приветливо, во всё лицо улыбалась толи очень поздним, толи слишком ранним посетителям.

– Хороша вертипопочка, – констатировал Михаил, глядя вслед удалявшейся к стойке бара официантке, принявшей заказ.

– Давай сегодня без девочек, – отмахнулся Николай, – а то последний раз вспоминать страшно.

За семисотграммовой бутылочкой хорошо охлаждённой водки и под нехитрую закуску протекала столь же нехитрая мужская беседа: о том, что было, о том, что есть и, главное, о планах на будущее. Николай чувствовал себя не в своей тарелке от того, что он не может толком объяснить Мишке причину своего внезапного ухода с работы. Он всё продолжал ссылаться на какие-то проблемы с прежней семьёй, прекрасно, однако, сознавая, что напарник достаточно хорошо осведомлён обо всех его заморочках с женой и дочерью. Впрочем, Михаил особо и не расспрашивал; так надо – значит так надо.

Николаю было искренне жаль расставаться с этим немногословным, но таким открытым и добродушным увальнем. И с каждой выпитой стопкой это чувство сожаления о скором расставании всё нарастало.

Посидев часа полтора в баре, друзья вышли на улицу и вдруг, наверное, глотнув свежего, почти морозного воздуха, не сговариваясь, пришли к мысли, что неплохо было бы перекусить поплотнее. Выбор остановили на пельменной в конце той же самой улицы. Заведение хоть и называлось по-простецки "Пельменная", на самом деле разительно отличалось от тех общепитовских пельменных, которые помнил Николай. Это был настоящий ресторан. Цены на спиртное тоже были ресторанные, а вот пельмени на вкус – не очень. После пельменной Михаил предложил освежиться пивком. Николай знал по собственному опыту, что это желание – после водки утолять жажду пивом ни к чему хорошему не приводит, но он не стал перечить другу, и они, поймав такси, отправились ещё в один бар, но уже пивной.

Была уже вторая половина дня, и Николай вспомнил про звонок, который должен был сделать ювелиру именно сегодня – в воскресенье. Он порылся в бумажнике и с трудом отыскал ту самую салфетку, на которой был записан номер Соломона Ефимовича. Трудно было предположить, как продолжится и чем закончится сегодняшняя расслабуха, поэтому Николай решил, что надо звонить сейчас, на более или менее трезвую голову, а точнее на не совсем пьяную. Как всегда некстати выяснилось, что мобильник Николая разряжен и пришлось воспользоваться телефоном Михаила.

Ювелир ответил мгновенно, будто с нетерпением ждал звонка. Дальше Николай в течение нескольких минут слушал сбивчивую и не очень трезвую, как ему показалось, речь Соломона Ефимовича. Вкратце всё сводилось к тому, что покупатель найден. Это один из давнишних клиентов, человек не просто при деньгах, а очень богатый, возможно даже из разряда олигархов. Фамилия, разумеется, не называется, но можно было быть совершенно уверенным – человек достойный. В том смысле, что честность сделки и её конфиденциальность гарантированы. Покупатель – настоящий ценитель старины, коллекционер со стажем, и цена в пятьсот тысяч долларов его вполне устраивает.

– Меня тоже, – вставил в речь ювелира Николай, не очень, правда, отдавая себе отчёт, действительно ли это приемлемая цена.

– Встретиться, – продолжил Соломон Ефимович, – олигарх предлагает на квартире одной своей знакомой. Место удобное, в центре города, но в очень тихом районе.

Ювелир передал ещё несколько условий сделки, продиктовал адрес нужной квартиры, дату и место встречи. Всё это Николай для верности записал на той же салфетке с телефоном Соломона Ефимовича, опять воспользовавшись, теперь уже не карандашом, а шариковой ручкой официанта.

Уже заканчивая разговор, Соломон Ефимович не забыл напомнить о причитающихся ему десяти тысячах.

– Безусловно, – подтвердил Николай, в свою очередь, стараясь, чтобы голос звучал убедительно и как можно более трезво. Уговор есть уговор.

– С кем это ты базарил? – Поинтересовался Мишка, когда Николай возвращал ему телефон.

– Да так, старинный знакомый. Можно сказать – деловой партнёр.

– Мурло, – почему-то кратко, но ёмко охарактеризовал "делового партнёра" Михаил.

Как и опасался Николай, проводы удались на славу. Ночь они с Мишкой встретили в очень приличном, и, соответственно, дорогом заведении со стриптизом и кальяном. Пили уже почти не закусывая, после каждой очередной стопки кидая в рот какие-то солёные орешки. Результат был предсказуем и наступил, как всегда, неожиданно.

Проснулся Николай от слепящего солнечного света, заливавшего всё вокруг. Он лежал на чём- то мягком, на спине, полностью одетый, только без куртки и ботинок. Щурясь от этого яркого света, он не очень чётко видел где-то высоко над собой белоснежный, как ему казалось, потолок с затейливой лепниной вокруг основания большой хрустальной люстры.

Не раз просыпаясь вот так, после крутых попек, глядя в тот же потолок с той же люстрой, первой мыслью Николая было: он, скорее всего, заночевал в зале ожидания какого-то вокзала, совершенно беспомощный, рядом со случайными людьми, и что ему теперь долго придётся восстанавливать свои документы и искать деньги, чтобы дотянуть до получки. Затем ощущение реальности постепенно возвращалось к нему, и Николай с огромным облегчением понимал, что это его родной дом и он каким-то чудесным образом всё-таки до него добрался.