Путь

Этот даже немного приплясывал плечами, хотя музыка была гораздо спокойней.

– Четыреста двенадцать точек за месяц, братуха, прикинь!

– Четыреста двенадцать?! Да ты дебил, ты че себя расходуешь то так быстро? Четыреста двенадцать! Тормозни, друган! Светка это оценит, думаешь? – и Нипель сделал несколько глубоких глотков из бутылки.

– Оценит! Еще как оценит! Я почти накопил. После приезда подарю, братуха. Но есть ещё кое-что – я пока молчок про мобиль, ничего ей не говорю, только вам. И вы молчите тоже. Вот когда мы на Берег приедем, я ей об этом расскажу. Заценили мысль? Она, как узнает про сюрприз, весь отпуск меня облизывать будет, я тебе говорю, братуха! В предвкушении подарка, ну и чтобы меня отблагодарить, конечно. Ну как? Круто я задумал? А если наш общий знакомый свою отпустит с нами, то я знаешь чё? – он понизил голос, но было слышно, – я их уговорю на троечку без вопросов!

– С м-м и м-м? – удивлённо промычал Нипель, запикивая имена.

– Да, да, и я вместе с ними, братуха! – счастливо засмеялся Мирон, поглаживая намечающийся живот и наливая себе в рюмку виски.

– И что, снова не расскажешь, как было? – сурово подкинул дровишки в костерок разговора молчаливый Сэм.

– Не-а! – оскалил Мирон зубы в усмешке.

– А чё так?

– Да меньше знаешь, крепче спишь, Сэм!

– Не понимаю этого, – развел руками Нипель и допил бутылку пива. – Что такого-то – пацанам рассказать о своих половых подвигах? Сейчас же рассказываешь! Кого стремаешься ты, друган? – он почему-то вопросительно посмотрел на Алекса, который с каждой минутой все больше проваливался в ватную перину индийского гашиша и уже мало чего понимал.

– Да никого, братуха! – развел руками Мирон. – Ты сам посуди мозгой-то! Вот я сейчас пьяный, обнюханный сижу, языком треплю. Какой с меня спрос? Никакого. Ромчиком с самого утра заправляюсь третий день подряд, сам уже не понимаю, чего несу. Так ведь? Одни пустые слова и пьяные базары. Я прав? Я прав, скажу я вам! – сам себе ответил он. – А вот когда я сделаю, что хочу, то тогда я произведу действие, братуха. Что-то будет создано, понимаешь? Какая-то ситуация. И дальше она уже не рассосётся сама по себе, как пустая болтовня, она начнёт жить, может быть, во что-то перельётся, и этого уже не остановить. Когда действие произведено, его невозможно перемотать назад. И там, в этой ситуации, мы с её мужем ругаемся рано или поздно, девки наши попадают под чужие языки. И в какие дали это нас потом заведёт, никто не знает. Но! Между этой неприятной ситуацией и абсолютным спокойствием – всего одна вещь!

– Какая, Мирон?

– Золото.

– Какое ещё золото, друган?!

– Молчание – это золото, братуха! – ответил тот, пошлепал себя по животу, бахнул рюмаху и, довольный, откинулся на спинку кресла. – «Кто много звенит – тому некогда думать» – как говорит один умный человек, – шумно выдохнул он.

– Да с чего ты взял, что никто не узнает?

– А никому не выгодно, понимаешь? Мне? Я только что рассказал. Вам? Так вы только пьяные разговоры слышали. Девкам? Моя не из болтливых, сами знаете, да и вообще, моей даром не нужно кому-то рассказывать, что она нашу постель с кем-то делит, да и той тоже.

– Да он её не отпустит, ты чё! – фыркнул Нипель, открывая новую бутылку. – Он же знает, что она как бахнет* (выпьет) пять капель, так сразу у неё передок жим-жим на подвиги.

– Да все они такие, братуха, – махнул рукой Мирон, снова откручивая крышку бутылки с алкоголем. – Все они такие, сам знаешь.

Нипель опустил голову и удручённо покивал головой.

– Не все! Вон, Ритка у меня не такая! – вдруг не согласился немногословный Сэм и расправил огромные волосатые плечи. – И Алиса тоже. Да, Алекс? – обернулся он к тому.

– Не знаю, пацаны. Я в личные отношения людей не лезу, – Алекс засунул руки в карманы и покачнулся на каблуках. – Я за здоровье, так сказать, отвечаю, – многозначно высказался он, смутно понимая, что говорит. Парни вроде кивнули и опять начали разговаривать о своих делах, как через минуту к Алексу повернулся Мирон и, прищурив залитые синькой глаза, уточнил:

– А чего у Алисы со здоровьем?

Алекс облизнул сухие губы – его сильно накрыло с гашиша, и он в этом разговоре принимал участие, как зритель в кинотеатре на интересном, но не очень понятном фильме. А когда из фильма вдруг обернулись в зал, и, гладя на него, спросили: «А чего у Алисы со здоровьем?», то Алекс даже немного растерялся, не зная, что ответить.

*

Тем временем, в другой части огромной комнаты Алиса говорила, не задумываясь:

– Кстати, за здоровье вот ты сказала. У нас баба одна с работы мне недавно предъявлять начала. А мы с ней, короче, для её семьи разрабатывали план питания, всё просчитали, сделали заказ на неделю и всё – до свиданья-до свиданья. А потом она мне давай названивать, на встречи приглашать. Я, на свою голову, сходила и как охерела – она там мне целую личную драму выложила. Столько начесала, что я, под конец, как выжатый лимон была, аж тошнило, не поверите.

– Да, бывают такие – ноют и ноют, – покивала Ийка, пригладив рыжие волосы. – У этой-то какие проблемы? Мужик изменяет?

– Её, видите ли, парень бросил.

– Бывает, – Марго закатила глаза.

– Она считает, что виновата карма.

– Что? Серьёзно? – усмехнулась Рита.

– Ага, представь! – рассмеялась Алиса.

– Карма влияет на начало, а дальше сама.

Произнесла Светка, оторвавшись от ногтей.

– Ой, Мышка, ты наш маленький философ доморощенный, бороды тебе не хватает! – засмеялась Алиса.

– Есть борода. Вон внизу, на бугорке чернобурка лохматится, – тут же нашлась Светка, показав глазами вниз, и подруги грянули хохотом.

– Так вот, девки, – продолжила Алиса после снижения уровня смеха. – Она говорит, что в прошлой жизни с кем-то несправедливо поступила, и люди отвечают ей так же. Все её бросают, мол, все подставляют и пользуются добротой. А она ангел небесный, вся такая правильная – чёлочка, воротничок, юбка по колено, короче сама добродетель, бантика не хватает. А так-то сама заучка, родители обеспеченные, дали образование, много знает всякой белиберды из попсовых книжек и считает себя умной. И я вот, слышите меня, с ней рядом нахожусь, а саму от души воротит. Вроде и девка неплохая, но общаться просто невозможно.

– А чего невозможно? Она что, воздух портит что ли? Воняет? – тонко засмеялась Марго, но никто не поддержал.

– Причём тут воняет?

– А чё? У нас в школе была учительница, так от неё постоянно воняло потом и кошками, мы её Стинки звали, – попыталась обелиться Марго. – Тоже рядом было невозможно находиться.

– Ничем от этой не воняет, просто она какая-то не такая. То ли у неё завышенная самооценка, то ли она слишком приторная: улыбается чё-то, льстит, лебезит, видно, что всё у неё не по-настоящему. И ещё она постоянно жалуется – на погоду, на друзей, на парня, который её бросил, на родителей, на правительство даже. Просто вынос мозга, девки!

– И как ты с ней общаешься?

– Да никак! Я её просто отсекать начала, поняли? Отсекать! А она мне знаете чё? Ты, мол, такая-растакая, бестактная. А я ей знаете чё? Я ей – ладно, пусть я бестактная, а ты тогда какая – тактная что ли? – все хохотнули, а Алиса продолжила, подметив, что Светка даже не улыбнулась. – Она тогда и завиляла. Я ей говорю – и без тебя, мол, дел по горло, с подругами раз в месяц вижусь…

– Да, послушай, кстати! – щелкнула пальцами Марго, – ты нас точно забывать начала!

– Девки, да некогда мне!

– Вот она, дружба-то вылазит!

– С этой у тебя есть время, значится?

– Да-да, да-да! А с нами, значит, уже нет?

– Да, блин, я сама уже жалею, что с ней встретилась! Я аж ощущала, как она высасывала мою душу. Я серьёзно, девки! Она в меня вцепилась, что есть мочи, мы же друзья, говорит! Я говорю – какие друзья, ты чё, краля, берега попутала? Мы с тобой не подруги. Женская дружба – это нечто другое, чем у нас с тобой.

– Я вообще считаю, что многие думают, будто дружить – это нести друг другу горы всякой ненужной пурги. Мне кажется…– начала, было, Светка.

– Так ты просто Мышка, – со смехом перебила её Алиса. – И если ты всегда молчишь и выслушиваешь, то это же не значит, что все должны быть на тебя похожи?

– Главное – это выслушать и дать дельный совет, – вдруг раздался с галёрки голос Риты, и её чёрные миндалевидные глаза сомкнулись, словно подтверждая это.

– Ой, какая ты прям умная, – сразу отреагировала Алиса. – Главное, не перепутать совет с нравоучением, да ведь?

Рита промолчала, покосившись.

– А ты, Мыша, запомни, что всем присутствующим на твои проблемы насрать сто куч, – снова обернулась к Светке Алиса. – У каждого, копни только чуть, сразу найдутся тысячи отговорок, чтобы не помочь, когда будет нужно. Помяни моё слово!

– Ты набухалась что ли? – неприязненно встряла в разговор рыжеволосая Ия.

– А чё это? – дерзко ответила ей Алиса.

– Много лишнего ты говоришь, бабёшка.

*

– Не любитель я много говорить, ребята. – Алекс погладил себя рукой по подбородку, что-то обдумал и высказал. – Да что там скажешь на глазок, про здоровье-то? Нужна же проверка. А распространятся о том, чего не знаешь, да ещё в отношении других людей – это большая ошибка, не так ли? – тактично ушел от ответа Алекс, глядя на Мирона.

– Ты это верно сказал, – помолчав, веско произнес пьяным голосом Мирон. – Давно с Атталом двигаешься?

– Да как сказать. Я бы, может, и поделился сроками, но разные люди в них вписаны, у всех свои дела, свои секреты. Сказал одному, ушло другому, а третий сделает выводы. Так ведь по жизни?

Алекса несло.

– Да, братан. В точку задвинул! Дай пять, – протянул ему лапу Мирон. – В нашем деле язык должен быть короткий, а ум – длинный, так Аттал Иваныч говорит.

– Вот-вот, – важно покачал Алекс головой, – и в этом мы с ним тоже солидарны.

– А ты по жизни в какую сторону пылишь?

– Что? Не понял. – Выбился из темы Саша.

– Откуда халву берешь? – встрял Нипель.

– Каку халву? – почти растерялся Алекс.

– Ты чем занимаешься? – пояснил Сэм.

– А! Я вообще-то… вообще… доктор.

– Кто? – в упор вытаращился Мирон.

– Айболит? – заплёл языком Нипель.

– Что болит? – недопонял магистр.

– Да не. Я так. Шутейно, – отъехал, было, Нипель, отворачиваясь и вихляя, словно на шарнирах, но не смог удержаться от любопытства. – Ты нерусский что ли?

– Знаете, меня часто об этом спрашивают, – рассмеялся Алекс. – Мой папа русский, но он поздно узнал о моем существовании. Да, так тоже бывает, – парень грустно покивал головой. – В общем, мы с ним познакомились, когда мне было лет десять, но это долгая история, и не нужно о ней здесь. А мама родилась в Македонии, в горах, она по национальности гречанка, и вся мамина, ну то есть наша семья – греки, я с ними вырос, поэтому иногда не въезжаю в русские шутки. Есть такое. Но так-то я в основном русский, – сбивчиво объяснил Алекс и прищурил красные глаза.

– Ладно, братан, всё понятно, – расслабился Мирон. – Бухнёшь с нами?

– Да, чё не бухнуть, пацаны, – улыбнулся Алекс. – Давайте бухнём!

– Точно русский, – хлопнул по колену и захохотал Нипель.

*

– Аська, ты нерусская что ли, нормальных слов не понимаешь? Ты достала уже парня теребить! Отпусти его, чего ты исполняешь! Он же от тебя насовсем ушёл, зачем ты его опять к себе недавно звала? – втолковывала соседке Ия, зажав полотенце крестом под грудью. – Что ты его маринуешь, как томат в банке? Уже мне, Алька, уже мне его жалко становится. Перестань ты его ерошить, в конце концов! – с наездом высказывалась рыжеволосая девушка.

– Курочка, очнись, да какое твое дело вообще? – пощёлкала пальцами Алиса, будто проверяя подругу на вменяемость.

– Так ты определись с пациком* (парнем, молодым человеком)!

– А тебе-то какая разница, дружочек! – ехидно произнесла Алиса.

– Может, тут, знаешь ли, ещё есть желающие с ним поближе сойтись, так сказать, – внезапно ответила глупостью Ия.

– И кто же эти желающие? – затаила дыхание и понизила голос Алиса.

– Да вот есть такие! – поглядела на неё шальными глазами обнюханная Ия и вытерла пот со лба.

– Ты что-ль? – зло бросила Алиса.

– Пусть даже и я! – дерзко ответила Ия. – А Нипель возражать не будет, ты ведь знаешь, ему наплевать! – она повысила голос и явно играла на публику.

– Не много ли захотела, сучка обожратая?!

– Это я сучка? – завелась Ия. – Слышь, овца!

– Давайте успокоимся? – раздался голос Риты.

– А ты не командуй тут! – скомандовала Алиса.

– А ты голос не повышай! – повысила голос Рита.

Остальные промолчали: Светка делала вид, что сосредоточилась на ногтях, Марго заинтересовалась коктейлем. За девичьим столом воцарилась нервная тишина. Алиса заметила взгляд Шурика, ответила ему, показав головой в сторону выхода и вопросительно подняв брови. Тот кивнул в ответ.

– Ладно, я поехала тогда, – поднялась Алиса и делано поклонилась. – Спасибо вам, дружочки, за добрую встречу.

– Ладно тебе, – сменила гнев на милость Ритка, – давай, посиди с нами, а то опять на месяц пропадёшь.

– Ну, коне-е-ешно, оставайся, лапуля, – пьяненькая Марго похлопала её по попе. – Они просто пьяные, обнюханные и накуренные. Не обращай на этих дурёх внимания, оставайся, если что, я тебя смогу спрятать за своей широкой грудью, – пошевелила она статью.

– Нет-нет. Спасибочки, конечно, подружки, но мне пора! Я возьму пузырек, ладно? – без спроса схватила она чуть початую бутылку рома, стоящую на столе. – Мне и правда нужно ехать, Шурика вон домой завезти.

– Сама, смотри, не заедь под него, – под общий смех заявила Светка, трогая наконец подсохшие ногти.

*

– О чем вы там смеялись? – спросил её Шурик, когда они попрощались со всеми и спускались вниз.

– Да так, про Мышкины ногти. Красит их весь день, девчонки говорят.

– Да, да, – громко рассмеялся он, – я заметил. А почему, кстати, ты Свету Мышкой назвала?

– Так она мышка и есть. Я ж эту сучку кудрявую сто лет знаю, с детства, она всегда молчком, да молчком, как мышка.

– Понятно, – произнёс Алекс, не зная, о чём продолжить разговор и спросил первое, что пришло в голову. – Ну что, Элис, какие у тебя планы?

– Планы? Да, собственно… никаких, – девушка на секунду задумалась. – Домой не хочется, день ещё не закончился, с ними скучно – они пьют уже который день. Я как-то не очень люблю пьяных, – вышагивала она с бутылочкой рома в руке. – А знаешь что? Поехали на Прудок? Посидим, пообщаемся.

– Поехали. Круто! Я там отдыхал несколько раз, красивое место. Дорогое только.

– Да, недешёвое, – согласилась она в раздумье. – Но не обязательно в ресторан идти. У меня там лавочка есть, можно присесть на бережку, ром вот попить, – показала она бутылку.

– А тебе отец ничего не скажет? – вдруг проявил он заботу.

– Нет, я позвоню ему по домашнему коннекту, он увидит, что я действительно из дома, и нормально к этому отнесется.

– Так у вас дом на Прудке?

– Да, у меня там дом. Мы возле него мобиль оставим, а сами пойдем к берегу, там и дорожка красивая извивается между каштанами.

Шурик тут же воодушевился.

– Давай, я – за! Если что, я потом пешком до дома уйду – мне вдоль озера и налево.

– Отлично, а то я не очень хотела бы ехать ночью пьяная за рулем, – одобрительно покачала головой и так уже вполне охмелевшая девушка.

На том и порешили.

*

Но, пока они добирались до Прудка, сгустились тучи, а когда они подъехали к дому, зарядил ливень. Пришлось срочно забегать в дом. Когда зажегся свет в коридоре, то выяснилось, что у Элис сильно промокло платье. Алисе пришлось отлучиться на пару минут, и вскоре она вернулась в длинном махровом розовом халате с котятками и белых мягких тапочках, а промокшее платье, встряхнув, повесила возле камина. По всей видимости, на сегодня поход на Прудок отменялся.

Оглядевшись, Алекс восхитился внутренним убранством маленького, но уютного домика, обставленного со вкусом. Его уже отпускало с гашиша, но в голове до сих пор плыл туман, поэтому он ёрзал в кресле, не зная, что делать дальше. В это время Элис, нажав на кнопку пульта, разожгла электрический камин, подвинув к нему сушилку, затем достала бокалы, лед и колу, положила две большие тряпичные салфетки на столик и этими создала уют.

Сначала молодые люди молча выпили по полбокала коктейля, алкоголь подействовал и вскоре небольшое отчуждение, сквозившее между ними весь день, понемногу сошло на нет.

– Будешь «снег», Шурик? – спросила Алиса, первой прервав молчание.

– А что такое снег? – приподнял брови Алекс, хотя прекрасно это понимал.

– Это наркотик. Очень мощный, предупреждаю, – прищурила глаза девушка.

– Никогда не пробовал, – молодой человек развел руками и тут ответил честно.

– И это хорошо, Шурик, и это хорошо, – она схватила сумочку и начала в ней рыться, – потому что к нему можно быстро привыкнуть, если силы воли нет. Ийка с Нипелем, вон, плотненько уже сидят. Она скоро сторчится в сопли* (плотно подсядет на наркотик), будь уверен. У неё уже бессонница началась – это первый предвестник. И потеет постоянно. Скоро дозу увеличит и запараноит.

– А что дальше?

– Психушка, что ещё? Выйдет дурой. У некоторых башню сносит: из окон прыгают, кислоту пьют, глаза себе выкалывают. В общем, одна дорога.

– Ого, – испугался Алекс, находясь под действием гашиша, – так, может, и нам не стоит употреблять?

– Да не! Спасибо боженьке, мне можно – я редко, да метко, дружочек, – нашла она порошок и насыпала чуток на мизинчик. – Себе в удовольствие, понимаешь? В удовольствие-то можно, да ведь? – она повернулась с блаженной улыбкой. – Да и сила воли у меня ого-го! Хочу – употребляю, хочу – нет. Так что, будешь?

– Я не знаю, – замялся Шурика. – Просто никогда не пробовал.

– Ну вот, мы сейчас и распробуем, – сказала она и вдохнула в себя порцию порошка. – Первый раз – самый лучший, я тебя уверяю! – потёрла она нос, взяла Алекса за большой палец, насыпала туда из скомканного пакетика «снег», и протянула трубочку.

– А ты помнишь свой первый раз? – с совершенно наигранным беззаботным видом поинтересовался он, принимая трубочку дрожащей рукой и вдыхая вторую дорожку.

– Я не люблю об этом вспоминать, – нахмурилась она, но Алекс этого уже не заметил. Он не успел ещё отойти от порции наркотика из кальяна, как смешал его сначала с ромом, а затем посыпал «снегом», и уже через пару минут переполнился эйфорией эндорфинов, счастьем серотонина и таким количеством мотивирующего дофамина, что даже вскочил с места и заходил по комнате. Он как будто сначала нырнул в сугроб после баньки, а затем вынырнул оттуда добрым молодцем.

– Ого! Ого! – такими междометиями оценил эффект Алекс.

– О-го-го! – передразнила она, пританцовывая, сидя в кресле, и тоже, по всей видимости, чувствуя приход* (удовлетворение от приёма наркотика).

В ответ Алекс посмотрел на девушку так, что она даже засмущалась, как бы принимая его игру. А он не играл – на его глазах Алиса преображалась, превращаясь из прекрасной Золушки в ослепительную принцессу. Это порождало в нем такую бурю неподконтрольных разуму чувств, что он ощутил всю совокупность влюбленности, страсти и желания. Причем последнее чувство настолько преобладало над всеми остальными, что уже через пять минут он осыпал её комплиментами, а она, задорно смеясь от всей души, заставила его сесть в кресло, успокоиться и выпить ещё «Куба либре».

– Шурик, дружочек, – звонко заливалась Алиса. – Мы же договаривались о книгах разговаривать, вот давай и поговорим. Какая у тебя любимая книга?

– Камасутра, – ни секунды не задумался он, чем вызвал у обоих приступ оглушительного хохота. Отсмеявшись, они начали острить, вспоминая сегодняшний день. Алиса рассказала, как она удивилась, когда в её комнату ввалился помятый Алекс в порванной куртке, но вообще выпала в осадок, когда затем он вышел из дома в сапогах. Посмеявшись, они переключились на ребят, у которых недавно были в гостях. Алиса болтала, не переставая, словно тренируя язык:

– Вообще Ия с Нипелем живут, как два чужих человека. Едят, разве что, за одним столом, а спят в разных кроватях с разными людьми и считают это нормальным, представляешь? Нипель давненько с наркотой балуется, да и она тоже, причём это он сам её и подсадил на эту гадость, жалеет сейчас, наверное. Однажды, давно уже, Нипель с кем-то переспал под этим делом и Ия ему тут же отомстила с каким-то армянином. Он об этом, конечно, узнал, и ты знаешь, всё у них стало рушиться прямо на глазах, ты не представляешь как быстро. Собачатся постоянно, друг друга куда подальше посылают, а раньше… Ты бы знал, какая это пара была, Шурик, ох, ты бы знал! Он ведь её на руках носил, я в прямом смысле это говорю, да что там, Ия планировала замуж за него выйти, детей думала завести, они даже кольца купили. У них вся жизнь была, как праздник! Один большой непрекращающийся праздник – с алкоголем, танцульками, наркотиками. А потом закрутилось и понеслось!

Зрачки у Алисы стали настолько огромными, что Алекс буквально тонул в них.

– Просто сейчас всё иначе. Нипель совсем тупой стал в последнее время, прямо уже чувствуется сильная разница с тем, каким он был до этого. Он «снег» нюхает и «джет» курит через день, да каждый день. Вот точно дойдет до того, что папа выгонит его к чертовой матери, он уже как-то говорил об этом. А Ия все время его провоцирует, сучка тупая, с чужими мужиками заигрывает, типа, чтобы он обратил внимание. Очень вызывающе себя ведет, как шлюха какая-то, иной раз. Да ты сам видел. Голосисая* (без лифчика) ходит, типа она вся раскрепощенная такая – молодость, радость, топлесс, как у них говорится. А на самом деле – просто чтобы он увидел и заревновал. Я уже не знаю, то ли это она все ещё его доканывает, то ли ей понравилось? Ийку в последнее время прям несёт на приключения, особенно, когда обнюхается. Не понимаю, что она хочет? Все ждет, что Нипель психанет и что-то сделает, непонятно что. Морду ей набьет что ли?

Рассказывая об этом, девушка мягкими движениями поглаживала кожу на шее и между ключиц.

– Так вот, хоть Нипель и тупой, но умней Антошки, по крайней мере. Марго с ним живёт уже года четыре, три из них в браке, законном, а тот как был водилой, так им и остался – до старости дотянет с баранкой в руках, наверное. Я прямо так и вижу его стариком с геморроем на старой мобилке. И будет Маргушка женой шофера, и это с её-то внешностью, ты видел? У неё пятый размер, всё свое! Ни одной морщинки, круглая, как шарик, сдобная, как булочка. Мужики к ней так и липнут, как мухи на навоз. И что она с ним забыла? Сейчас Маргуша моя лучшая подруга из всех этих овец. Бездельницы они тупорогие: сидят целыми днями, сплетничают за спиной, деньги своих мужиков тратят, стервы. Светку я давным-давно знаю, она моей закадычницей была, а потом к Ийке переметнулась. Да она всегда такой была – падкой на всё блестящее. Всему вечно завидует, Мышь. Это кличка у неё такая – Мышка.

Алиса вытерла капельки пота со лба. Алекс тоже ощутил испарину, ему захотелось раздеться, но он не стал этого делать, конечно.

– Из них всех только Ритка более-менее, мебелью какой-то приторговывает, ещё и в Аквилею, в высший ликей поступать тоже хочет, как и я. Двигается куда-то, сучка узкоглазая. Сэм у Ритки хоть и хороший парень, он мой старый друг, но тугодум, мягко говоря. Хоть папа и говорит, что уважение возрастом не добывается, но пока он старшим в бригаде Вити Комара считается и подчиняется только Вите. Ему уже двадцать семь, вроде, а остальным парням по двадцать пять или что-то типа того. Мой парень… мой бывший парень… – она поперхнулась, – он их на несколько лет помладше. – Алиса закашлялась и перевела разговор. – А видел, какой Сэм здоровенный, видел? Одним взмахом может с ног сбить! Я сама была свидетелем. А так-то Сэм добрый парень, я давно его знаю. Да я всех давно знаю! Со Светкой даже в одном классе училась в схоле, представляешь?

Алиса взяла бокал и стала водить пальцем по кромке бокала. Шурик загляделся, не в силах оторвать взора от подобной красоты.

– Да и с Ийкой мы тоже вместе стали двигаться в ликее. Её отец старинный друг моего папы, поэтому мы с ней раньше были немного знакомы и быстро сошлись. Светка с нами конечно – раз она моей подругой была с допотопных времён, как говорится. И как-то так получилось, что сейчас Мышка с Мироном живёт, представляешь, как все запуталось? – криво усмехнулась она. – Эх, какое золотое время было, спасибо боженьке за те времена. Я тогда и начала со своим бывшим встречаться, Мирон со Светкой, Антоха с Марго, Сэм тогда один был ещё, и Ия тоже одна. Они, кстати, несколько недель вместе гуляли, но не получилось у них, разные они, сам видел.

Девушка поджала ноги под себя, отчего её халат призывно распахнулся. Алекс почувствовал, что ему стало трудно дышать.