Дом, в котором жила бы Эля

Здоровяк отныне ходил за продуктами вместо Вия, он чинил всё, что ломалось или что он сам ломал, чистил двор, топил печку. Шатун только не готовил, потому что этим внезапно занялась Китя. Ей-богу, в этом доме никогда ничего не готовили, пока Китя не вернулась из города, постоянно были полуфабрикаты, а с того времени всё наладилось. Так что Снег и Сабля во многом неправы: в тот день, когда в доме появилась Мисс, всё изменилось не только в худшую сторону: мы хотя бы есть нормально стали, хоть это и не её заслуга.

Мисс

Первые дни мне было трудно привыкнуть ко всему, что происходило в доме, сейчас я чувствую себя более-менее комфортно, но только, если не остаюсь с кем-нибудь один на один. Например, я бы умерла, если бы осталась наедине с Саблей и Веной, у этих явно одна цель – избавиться от меня. Доверять в этом доме я могла только Эле и Менту, остальным я не нравлюсь. Однако доверия Эля вызывает у меня сейчас всё меньше и меньше, не то, что раньше. Да и Мент… Странно доверять менту после того, что со мной уже случилось; я должна их ненавидеть, как кошки ненавидят мышей – я должна бояться, но этот почему-то не вызывает ни отвращения, ни страха. Может быть, потому что на мента он особо и не похож – одна только кличка. Да и отделение, в которое он меня возил мало похоже на то, где меня почти уничтожили за несколько суток: всё по-домашнему, все двери распахнуты – никакой ментовской атмосферы и близко не было.

Китя почему-то меня избегает, и как бы я ни пыталась с ней заговорить, она исчезает: выходит из комнаты, перебивает меня и зовёт кого-нибудь из соседней комнаты, лишь бы не говорить со мной. Иногда мне кажется, что меня для неё и вовсе не существует, она мастерски меня игнорирует. Она будто бы привезла меня в этот дом и оставила в покое после неудачной попытки убийства. Убийства… Чем меня могла напугать эта девочка? Я знаю, как выглядят люди, которые действительно хотят тебя убить или избить – они выглядят не так, как тогда выглядела Китя. Впрочем, мне до сих пор не верится, что это был обычный приступ, последствия какой-то болезни, но поговорить мне об этом не с кем: сама Китя теперь вряд ли мне что-то расскажет, Эля о ней не говорит, Мент и без того занят был моими проблемами, а спрашивать об этом Шамана – бесполезно.

Шамана я считаю самым безопасным, он просто клоун, который разряжает обстановку – ни больше, ни меньше. Мы часто с ним болтаем, обычно он рассказывает мне что-нибудь забавное. Например, как Китя однажды ударилась об столб, выходя из машины Мента. Вряд ли в его историях есть что-то правдоподобное, мне, например, никогда ещё не удавалось увидеть, чтобы Китя хотя бы говорила с Ментом, не то, чтобы ездила с ним на машине. Можно было бы поговорить с Шатуном, но тот и вовсе неразговорчивый, он как робот со своей программой: поддерживать тепло, расчистить двор от снега, сходить в магазин, что-то починить или, например, сделать рамочки для картин Кити.

Поиски моей машины затянулись. Две недели назад я надеялась на то, что её всё же найдут, пока в очередной вечер Мент не сказал мне, как бы невзначай, что надеяться не на что и мне придётся остаться здесь навсегда. В полупьяном угаре я согласилась с ним, а когда утром его слова прозвучали в голове – по спине пробежала дрожь. Остаться навсегда я не могла, но и оставлять Элю мне не хотелось, я ей обещала, что не брошу. К тому же… Здесь мне нравится намного больше, а возвращаться мне, впрочем, не к чему и не к кому – я не хочу снова возвращаться. Или хочу?

Наверное, всё же хочу остаться, но не навсегда, нет. Да, я дала обещание Эле. Получилось это случайно, это не входило в мои планы. В тот вечер мы не собирались в общей комнате, как было до этого. Китя была занята рисованием, потому они с Элей не были вместе, Вий находился в своей комнате весь день, Шаман, как тогда мне говорили, уехал в город на заработки, а Мент и Снег были заняты тем, что очищали двор: выдался небывалый снегопад, Шатун едва справлялся один. В доме без дела сидели только Вена и Сабля, они видели и слышали, как Эля вывела меня из общей комнаты, позвала прогуляться во двор. Рассчитывая, что мы будем помогать парням, я оделась соответственно, выбрала из тех вещей, которые мне подобрала Эля, так как мои пропали вместе с машиной.

– Ты выглядишь как бомж, – немного растерянно заметила она, а я смутилась, но возвращаться и переодеваться не стала.

Двор этого дома огромный. Может быть, здесь когда-то что-то и сажали, но теперь вся площадь была двором, который очищали от снега.

Мы спустились с крыльца. Шатун и Снег проводили нас взглядом, мы направлялись за дом, в беседку, а они о чём-то начали говорить: Снег будто нервничал, Шатун же оставался спокойным.

– Снег недоволен тем, что я осталась, – мне не хотелось жаловаться на то, что мне плохо среди её друзей, но постоянно сталкиваться с холодным взглядом этого парня было неприятно, потому я и сказала об этом Эле, как только мы скрылись за домом.

– Он ещё не привык к тебе, хотя сам когда-то был на твоём месте: его не хотели принимать, а Вий и вовсе был против его присутствия в доме, – отвечала Эля, устраиваясь на скамейке в беседке.

– Почему Вий был против? – меня это заинтересовало только потому, что я часто становилась свидетелем того, что у них называется «дружеским спором». Вий может поругаться со Снегом, но спустя несколько минут снова говорить с ним как ни в чём не бывало; Вена может повздорить с Саблей, но в этот же вечер они снова будут заговорщицки смотреть на меня и ждать удобного случая, чтобы подколоть или задать провокационный вопрос; не говоря уже о том, как каждый считает своим долгом посмеяться над историями Шамана.

– Он считает, что Китя любит Снега, что он – её первая любовь, на самом деле Китя любит Шатуна, – ответила Эля, пожимая плечами.

– Разве? – удивлению не было предела, я даже попыталась припомнить – видела ли я Шатуна и Китю вместе за всё то время, что нахожусь в доме, но в памяти ничего такого не всплывало.

– Так бывает, – ответила Эля. – Просто Снег оказался ближе и сообразительнее, – заключила она, поджимая губы.

Она посмотрела в сторону, давая понять, что больше не хочет говорить на эту тему, а мне в этот момент хотелось продолжить разговор о Ките, спросить о её приступах, но Эля быстро вырвала меня из размышлений, попросив рассказать о себе. О, как бы мне хотелось рассказать ей о себе всё! Всё то, что я никому и никогда не рассказывала! Что-то мне подсказывает, что только Эля и способна меня понять; что-то внутри умоляло меня сделать это: рассказать всё, выплакаться наконец-то, поделится своей болью, но… Я не знала, с чего начать, и как о таком вообще можно с кем-то говорить.

– А что рассказывать? – в итоге у меня вообще не нашлось никаких слов.

– Что-нибудь, – пожимая плечами, продолжала она. – Ты живёшь с нами уже неделю, мы тебе более-менее знакомы, а ты остаёшься для нас чужой, – мне захотелось закурить, прежде чем начать рассказывать о себе хоть что-нибудь, а Эля, будто угадывая, протянула мне пачку сигарет с зажигалкой.

– Ну… – мялась я, не зная с чего начать.

– Кем ты работала в городе? Тебе нравилась твоя работа? – лучше бы она спросила меня о родителях или о детстве; ведь именно из-за этой работы я и пережила тот кошмар, о котором не могу и слова вымолвить. Стоит вспомнить – слёзы сами собой начинают литься, а при посторонних плакать не в моих правилах.

Вдруг, чтобы не вспоминать прошлое, чтобы не говорить ничего о том, что не даёт мне спокойно спать до сих пор, я решила врать. Вместо того чтобы рассказать, как однажды я устроилась менеджером по продажам, я сказала:

– Это была очень скучная работа, я была ассистенткой управляющего в одном офисе, – в тот момент мне показалось, что Эля понятие не имеет, что это намного хуже, чем менеджер по продажам, поэтому я продолжила: – У меня почти не было свободного времени, мне нельзя было опаздывать или уходить на обед, я должна была всегда быть на связи со своим шефом…

– Поэтому ты такая? – не дослушав, перебила Эля, снова загоняя меня в тупик.

– Какая? – теперь я знаю, что не стоит спрашивать у Эли пояснений, но тогда, хоть я и прожила у них уже неделю, этого не знала, потому и спросила.

– Услужливая, – устало выдыхая, ответила Эля. – Ты можешь угадать моё настроение, понимаешь, когда я хочу о чём-то говорить, а когда нет, знаешь, когда тебе стоит замолчать, – продолжала она, а мне становилось не по себе – я действительно такая, но разве это называется «услужливая»? Я подавленная; у меня словно забрали моё настоящее «Я», оно убито или потеряно, а в живых осталась только эта оболочка, которую теперь зовут даже не Надей, а Мисс. Дурацкая оболочка, с дурацким прозвищем, если честно.

– Может быть, – и больше мне нечего было ответить, я выдохнула дым и выкинула сигарету.

– У меня ещё никогда не было таких друзей, если честно, – продолжала Эля. – Китя думает только о себе, требует внимания, ей пора повзрослеть, а она не хочет этого понять; Сабля не любит никого, ей просто нужно, чтобы я была рядом; с парнями проще – они всегда сами по себе, но кто им даст совет, если не Эля, – она замолчала и усмехнулась, снова посмотрев в сторону. – Жаль, что однажды ты уедешь, – добавила она, прикуривая сигарету.

Не знаю, что на меня тогда нашло, но Элю мне стало жалко. Жалко больше, чем себя. Казалось, что и ей есть что рассказать, что и она о чём-то молчит, и не знает, как выговориться, как разделить свою боль хоть с кем-нибудь. Явно она жалела не о том, что Китя или Сабля – такие, какие они есть; скорее, она жалела о том, что даже среди них – она очень одинока. Это намного хуже, чем быть в настоящем одиночестве. В настоящем одиночестве тебе не на кого надеяться, у тебя есть только ты; а в такой ловушке, в которой оказалась Эля – надежда душит, а потом растворяет тебя в тех людях, которые эту надежду дарят. Я одна с самого начала. С того начала, когда моему кошмару пришёл конец, и я училась жить со всем этим одна, а Эля… Она окружена этими детьми, она с ними в одном доме, – но поговорить не с кем.

– Мы всё равно будем друзьями, – я имела в виду, что мы сможем созваниваться, я смогу приезжать в гости, но Эля только усмехнулась, услышав эту фразу. – Вряд ли я отсюда уеду, работы в городе у меня не осталось, а найти новую не так просто, – добавила я, надеясь просто-напросто успокоить её, не давать повода для грусти; становясь в один ряд с Саблей и Китей.

– Если бы ты осталась, я была бы самым счастливым человеком в этом доме, – выдыхая дым, ответила Эля, смотря впереди себя.

– Значит, я остаюсь здесь навсегда, – это вышло спонтанно; в одну секунду я вышла из ряда, где были Китя и Сабля (мне так показалось), и мне самой не верилось, что я сделала это.

Вот до чего доводит излишняя жалость. Который раз…

Неделю назад мне нужно было прикусить свой язык, рассказать о своей работе и спокойно вернуться в дом, но меня вдруг пробило на сантименты.

Верить Эле или нет – вопрос, который не даёт мне покоя, из-за которого я теряю доверие ко всем в этом доме. Всё слишком сложно, чтобы просто понять. Мне не нужно было оставаться здесь, мне нужно было бежать, а не скрываться от своих кошмаров.

Эля

Надя не перестаёт меня веселить: вместо того, чтобы рассказать, как отбывала срок за свою начальницу, рассказать мне об Алёне всё, что она знает – врёт и не краснеет. Либо она всё забыла, либо, что более вероятно, – она здесь не так просто. Поверить в её увольнение мне не даёт именно её враньё.

– Она не говорила, что бывала раньше на твоей работе? – Мент, как и обычно докладывал мне обо всём; мы решили придержать эту Принцес… Надюшу здесь. Почему-то который раз вылетает из головы её прозвище и хочется назвать Принцессой, а не Мисс.

– Нет, ничего такого, – бубнил себе под нос Мент. – А должна была?

– А ты не знаешь? – я была удивлена его неосведомлённости. – Около года назад или чуть меньше, эта девица попала под суд за денежные махинации. Дело было на карандаше нашего общего знакомого, а потому Надежда была здесь, – так решил Дядя. Пытали, насиловали, хотели от неё избавиться, но потом вдруг – откуда-то взялся крутой адвокат и её вытащили.

Мент тихо охреневал от услышанного, и это я и половины истории Наденьки не рассказала.

– Это… Ну… Я не удивлён, что ты столько о ней знаешь… Так, может, нахер её отсюда? – он едва нашёлся, вот только я не поняла, что его так вдруг напугало, что он предложил избавиться от этой девчонки.

– А что она мне может сделать? Вряд ли она знает, что я племянница того самого мусора; и какой изощрённый ум нужно иметь, чтобы как бы случайно встретить Китю и Снега, подвезти их и остаться в этом доме, чтобы выждать момента и убить меня. Посмотри на нее: такие, как она, не умеют мстить; такие, как она, нападают сразу и не ждут – лишь бы утолить жажду мести; и делается это сразу и в горячке, когда терять уже нечего.

Не знаю, с чего вдруг я пустилась в такие рассуждения… Может быть, потому что я вечно жду момента, чтобы отомстить, а потом либо опаздываю, либо уже не вижу смысла в мести.

Мент молчал, а потом стал рассуждать о том, что появление Мисс в доме – как минимум, странное.

К счастью, в дверь постучал Вий, и Менту пришлось уйти.

– Он опять здесь, – мальчик снова ревновал.

– Ну, так защити меня, если так раздражает его нахождение в моей комнате; я с ним точно не справлюсь, а ходит он сюда не просто так, – выпалив это я тут же замолчала и отвернулась к окну – снова наступала на те же грабли: Вий ведь снова мог понять всё слишком буквально. – Извини, – добавила я, не поворачиваясь к нему. – Не нужно ничего. Он меня не тронет.

В стекле смутно отражался портрет, однажды убранный этим мальчиком за монитор моего компьютера: парень в бандане. Ты никогда её не носил, а мне почему-то хотелось видеть тебя именно таким.

– Китя готовить стала, – Вий, устало выдохнув, опустился на кровать; ему не мешало бы закурить, но он не курит, чтобы потом не бросать – слишком правильный мальчик.

– Пусть отвлечётся, – я наконец-то обернулась и вернулась за свой стол, закурив и выпустив дым продолжила: – Побег из коробки не удался, ей нужно время, чтобы смириться с провалом.

– А ты всё время с Мисс, – пытаясь упрекнуть меня в том, что Китя один на один со своей бедой, сказал он.

– А она была всё время со Снегом, – парировала я, но в шутку; на самом деле я была только рада, когда она прилипла к этому парню. – Ты знаешь, почему я всё время с этой Мисс, – уже серьёзно сказала я, затушив до половины выкуренную сигарету.

– Мне уже не доверяешь? – продолжал огрызаться он.

– Доверяю: смотри и наблюдай, как обычно; просто мне стало скучно, и я решила поразвлечься. Хочешь – верь, а хочешь – нет: она едва не поклялась мне в вечной дружбе, так что она у меня на крючке. Точно – на крючке…

А ещё вернее: если Мисс находится в моем доме не просто так – я дала ей иллюзию представления того, что это я у неё на крючке: я в ней нуждаюсь и ищу с ней дружбы, а она так просто дала обещание стать мне лучшей подругой.

Даже не представляю, к чему может привести вся эта нелепая стратегия. Будто в моей жизни мало было драм; будто мне действительно стало скучно, и я решила поиграть в какую-то идиотскую войнушку.

Глупо мстить через эту девчонку; она больше похожа на лишний элемент, какой-то аппендицит: непонятно зачем она здесь и почему именно она, а никто-то другой или сама Алёна.

– …Сабля и Вена что-то мутят, – донесся до меня голос Вия, когда я вдруг вышла из своих мыслей.

– Наблюдай, Тём. Я отдохнуть хочу, оставь меня одну пока, – он ушёл, не договорив; я заперлась на ключ – мне хотелось побыть наедине с твоим портретом и поговорить; но я долго смотрела в твои нарисованные глаза и не заметила, как меня сморило в сон.

Глава восьмая. План ССВ

Сабля

Первый день – прогулка с Элей по городу, второй день – прогулка с Элей во дворе, третий день – разговоры с Элей на кухне, четвёртый день – Эля заявляет, что Мисс – её лучшая подруга, пятый день – Эля и Мисс вместе уходят из дома и возвращаются поздно вечером.

Припадочная Китя ушла в кулинарию, теперь она мечтает стать поваром в дорогом ресторане; все нахваливают её стряпню, а я даже жрать это не решаюсь, мало ли что она туда намешала. Всем будто по барабану происходящее: Шатун стал молчаливым и исполнительным, Вий постоянно запирается в своей комнате, Менту всегда была безразлична наша судьба, он сюда приходит, только чтобы пожрать, как говорит Шаман, а сам Шаман изображает беззаботного весельчака, которого происходящее не касается.

Кто бы мог подумать, что соратниками в нелёгком деле станут Вена и Снег.

– Она не нравится не только тебе, я был против того, чтобы она была в доме, но Китю уже было не остановить, – говорил наш дохляк. – Нам нужно объединиться, чтобы избавиться от неё, – предложил он.

– Ты не видишь главного, – как на беду, в тот момент на кухне спала Вена, уткнувшись мордой в стол, и всё слышала. – Эта Мадам подружилась с Элей.

– Мисс, – поправил её Снег.

– Да хоть Королева Англии! – Вена поднялась из-за стола: сонная, с фиолетовыми кругами под глазами, лохматая. – Чтобы избавиться от Мисс, нужно выставить её в таком свете, чтобы Эля в ней разочаровалась и вернулась к Ките. Кому было плохо, когда она нянчилась с припадочной? Нико…

– Хватит её так называть! – Снега всегда бесит, когда Китю называют припадочной, больной или дурой, потому он не дал договорить Вене.

– Ох ты, господи! Заступник нашёлся, – невозмутимо продолжала Вена. – Между прочим, по её вине вся эта херь происходит, – напомнила она ему, и Снег опустил голову, тут было не поспорить. – Элю надо вернуть, пока не поздно, – твёрдо заявила она, опускаясь на своё место. – Сегодня она уходит с этой фифой в магазин, а через неделю – свалит с ней в город и поминай, как звали, – она наклонилась вперёд и продолжила шёпотом: – Только мы с вами останемся здесь, повторим судьбы своих родителей: сопьёмся к ебеням, а Мент ещё и наркотики подкинет, а потом нас сдаст, чтобы план свой выполнить.

Мать моя, это было эффектно! Не знай я, что Вена без прошлого и будущего, решила бы, что она – какой-нибудь диктор из телевизора: нагоняет страху, и не знаешь чего делать, тупо сидишь и смотришь в одну точку. Однако ей удалось нас расшевелить. Оставаться в доме без Эли… Это было даже страшно вообразить, а допустить – ещё страшнее.

– А может, её в речку скинем? – предложила я так просто, потому что другого варианта не видела, но Снег в этот момент так дёрнулся, что едва не снёс стол, за которым мы сидели.

– Почему сразу в речку? – и спросил меня об этом так, будто я в речку скидывала уже человек десять, но никому не говорила, а он всё знал, и вот, наконец-то, поймал меня с поличным.

– Просто предложила, – разведя руками, ответила я. – Можно и в лес отвести, волкам на съедение.

– Чё за бред вы оба несёте? – Вена захохотала, как будто снова ширнулась. Да, она ещё и наркоманка, правда, на тот момент была бывшей наркоманкой целый месяц. – Волки, речки. Надо выставить её полной дурой, наговорить ей про Эльку всякой херни, чтобы бояться начала, довести до паранойи, а потом Эля её сама выгонит. В доме одной ебанушки хватает.

И Снег вскочил из-за стола, смерив Вену таким взглядом, от которого она должна была бы прижать уши к затылку, сделать виноватые глаза и забиться в угол; но это была Вена, которая откинулась на спинку стула и молча закурила, словно ничего не произошло. Впрочем, ничего и не произошло, это Снег, слегка дёрганый из-за Кити.

Подобраться к Мисс было не так-то просто: мало того, что она постоянно с Элей, так ещё и мы вселяли в неё ужас, потому что глаз с неё не сводили. Сначала мы с Веной рассчитывали, что справимся с ней в одиночку: подружимся, начнём сочинять небылицы про Элю и вешать этой Мисс лапшу на уши, от которой у неё волосы будут дыбом, но потом мы поняли, что она нас к себе не подпустит.

Несколько попыток заговорить увенчались полным провалом.

– Хочешь кофе? – Вена спросила, усмехнувшись, и будь я на месте Мисс, тоже отказалась бы только потому, что Вена до этого сверлила её взглядом, обсуждая со мной её одежду.

Все шмотки Мисс пропали вместе с её тачкой, но, сходив с Элей в магазин, она, видимо, прибарахлилась, потому и ходит во всём новом. Конечно, мы с Веной не могли этого не заметить, потому и обсуждали между собой все тряпки, которые смотрелись на Мисс как на корове седло. Мы и не знали, что она это замечает, а оказалось, что ей почти всё известно.

– Знаете, что Мисс считает вас своими врагами? – спросил нас как-то Вий. Мы с Веной переглянулись, делая вид, что ничего не понимаем.

– С чего бы это? – спросила Вена.

– Вы постоянно смотрите на неё, о чём-то шушукаетесь, нужно быть полным идиотом, чтобы этого не понять, – ответил Вий.

После этого мы старались смотреть на Мисс меньше, оттого посмотреть на неё хотелось ещё больше. Вий время от времени качал головой, давая нам понять, что ничего у нас не выходит и мы делаем только хуже.

– Перестаньте на неё так пялиться, – шипел он дня через два. – Будь я на её месте, я бы начал вас избегать и ходить из-за вас по дому с битой!

В итоге мы с Веной решили, что будем изображать полное безразличие, как только Мисс будет появляться рядом с нами. Однако было уже поздно: доверия у Мисс мы не вызывали, она нас начала не только избегать, но и игнорировать.

– Хочешь, поделюсь йогуртом? По-моему, Китя сварила что-то несъедобное, – изо всех сил я старалась изобразить дружелюбие, но и от моей компании Мисс отказалась, молча покинув кухню. Так со мной могла обойтись только Эля, а тут! Меня это задело не на шутку! Кем она себя возомнила?!

В какой-то момент мы даже подумали, что, может быть, у Эли новая стратегия: она сама избавится от Мисс, но в голове не укладывались все эти вылазки в город, магазины, разговоры по вечерам. Мисс будто бы заменила Китю, а Ките на это было абсолютно плевать: утром готовит, потом моет посуду, потом готовит обед, потом опять моет посуду, готовит ужин, моет посуду, а ближе к ночи – уходит в комнату и рисует свои каракули.

А тем временем Мисс становилась всё ближе и ближе к Эле, потому мы снова собрались втроём, на этот раз на чердаке, чтобы нам никто не мешал. Чердак Вий когда-то превратил в мансарду, но никто жить там так и не стал, потому чердак выглядит как пустая комната, обитая досками. Очень холодная комната, в которую так и не провели отопление, но здесь была печная труба, и мы уселись около неё, чтоб было хоть какое-нибудь тепло.

– Она уже неделю здесь торчит, а вы так ничего и не сделали, чтобы она хотя бы испугалась, – ворчал Снег.

– Вообще-то нас она уже боится, – не растерялась Вена.

– Это уже все знают, – огрызнулся он. – Нужно, чтобы она боялась Элю, а не вас. Она должна покинуть этот дом, – напомнил Снег.

– И что ты предлагаешь? – я вступила в разговор, потому что Вена снова закурила, и вряд ли бы ответила ему что-нибудь оригинальное.

– Пригласите её прогуляться, а между делом скажите, что Эля подпустила её к себе так близко неспроста, – Снег говорил вкрадчиво, чтобы до нас дошло каждое слово, а до нас и дошло – мы с Веной переглянулись, не веря своим ушам.

– Ты тоже так думаешь? – Вена спросила его об этом так, словно она рада, что с ума сходим не только мы с ней, пытаясь разгадать, что происходит у Эли в голове, но и Снег. – Мы тоже решили, что всё это не просто так!

– Если вспоминать всех новеньких, – начала я, пока Снег смотрел на нас как баран на новые ворота, – то со всеми изгнание происходило по-разному: кто-то не выдерживал её истерик, кто-то хамил Ките и отправлялся восвояси, а с Шатуном и вовсе забавно получилось! Посмотри, каким тихим и послушным он стал!

– Да, – что-то соображая, ответил Снег, опуская глаза. – Ещё скажите, что Эля может её убить и она не первая, кто рискует своей жизнью ради того, чтобы её приблизили, – добавил он, едва ли не расплываясь в довольной улыбке.

Мы с Веной снова переглянулись, в голове обеих прозвучало: «Он это серьёзно?!» – но всё озвученное показалось нам гениальным планом. Тем более, подумали мы, если Эля хочет избавиться от Мисс именно таким способом, наши байки будут ей только на руку.

Снег

Чтобы стать своим, нужно было привести нового чужака, на которого ополчится весь дом, но самое главное – нужно успеть занять своё место, и я его занял. Чем я только думал…