banner banner banner
Когда солнце заходит в последний раз
Когда солнце заходит в последний раз
Оценить:
 Рейтинг: 0

Когда солнце заходит в последний раз


– Не знаю, я сразу уснула. Наверно три-четыре часа назад.

Иван рассказал, что он что-то слышал на склоне холма. Он звал, но ему никто не ответил. Пилот вышел в кабину и вскоре вернулся с фонариком.

– Кто со мной пойдёт, посмотрит?

Андрей с Иваном встали и направились к выходу…

Они осмотрели всё в радиусе четырёхсот метров. Прошли вдоль и поперёк всю долину. Поднялись на вершину холма.

– Куда он мог подеваться?

Хотя Иван и не видел лица пилота, но по интонации слышал, что тот сильно встревожен.

– Придётся обождать до рассвета. В этой темноте хоть глаз выколи. Ни черта ничего не видно. – пилот осторожно стал спускаться к самолёту…

– Посмотрите, пожалуйста! Вещи его на месте? – попросил командир соседку кавказца, когда они вернулись со своих бесплодных поисков.

Она сказала, что уже посмотрела, и все его вещи находятся на полке над сидением. Иван сел на своё кресло и задавал себе один вопрос, и наверно тот, что и все остальные. Куда мог среди ночи деться этот пассажир? И ему хорошо была понятна тревога командира экипажа, ведь он за них персонально несёт ответственность.

Ночь не прекращалась. Это уже было какое-то наваждение. Все с надеждой чего-то ждали. Скорее всего утро, которое, наверно, никогда не наступит. В салоне самолёта стояла тишина. Иногда маленькая девочка начинала плакать и её мать принималась утешать. Соседка кавказца как будто нашла себе занятие и вязала толи платок, толи шарф. Десятилетний мальчик через каждые десять минут спрашивал отца: скоро ли наступит утро, и когда за ними прилетит другой самолет. Мужчины беспрерывно курили. Андрей уставился в потолок. Батарейки его магнитофона сели и стали тянуть, но он, казалось, не замечает этого и поэтому не выключает плэйер. А за окном было по-прежнему темно и, похоже, что ожидание превратилось в вечность…

Солнце появилось через шестнадцать часов. Оно поднималось медленно и как бы нехотя. Красно-багровый диск, который они так долго ждали, показался им чужим и зловещим.

С рассветом весь экипаж, кроме стюардессы, отправился на поиски пропавшего пассажира. Остальные были предоставлены самим себе, с условием никуда не отлучаться.

Иван с Андреем поднялись на холм. Скамеечка, которую они соорудили накануне, была разрушена. Иван поставил ногу на один из камней.

– Андрей! Тебе не кажется всё это странным? Эта серая пустыня? Почему нас никто не может найти? Почему всё так необычно? Почему вокруг никого, никого? И почему это солнце красное, и где оно шлялось целых шестнадцать часов?

– Успокойся, Ванёк! Ты сам рисуешь себе сложности этим много почему. – Андрей был рад, что дождался утра, и тревоги Ивана ему были не совсем понятны. – Если мы где то в районе Аральского моря, – он повернулся к Ивану. – Ты был в Казахстане?

– Был, в Алма-Ате на соревнованиях.

– Ну, то город, а это пустыня. Где ты в пустыне людей встречал. – Андрей перевёл взгляд на солнце. – А солнце! Ты видел его вечерним? На закате оно всегда такое. Ты не задумывался почему? Потому что кривизна атмосферы преломляет лучи, а здесь, может более плотные слои воздуха, создают такое преломление, и поэтому оно не такое яркое. А шестнадцать часов, с чего ты взял, что прошло именно шестнадцать. Мы все легли около девяти; спать неудобно, ожидание, вот и проснулись часа в два ночи; и потом ждали как дураки утра. Все часы стоят. Один только твой секундомер и ходит. А ты уверен что, побывав в этом радиоактивном или магнитном облаке, он не стал идти у тебя в два раза быстрее?

Иван пожал плечами.

– Вот видишь! А этот лунатик, вышел по нужде, да и заблудился в темноте между этими холмами. Что кстати немудрено. Найдут его, никуда не денется.

Иван ничего не ответил Андрею; хотя у того на всё нашлось объяснение, но слишком много всяких “может” и “если”. А Иван где-то смутно в душе чувствовал, что всё намного сложнее, хотя в действительности он может и понапрасну нагоняет на себя тревожные мысли. И не приснись ещё этот сон…

– Извините, – к ним на вершину холма поднимался "депутат”? – Я перебью ваш разговор. Это ничего?

Они кивнули в знак согласия слушать.

– Я тут подумал и пришёл к выводу, что вы больше всего подходите, – он посмотрел на них, чтобы увидеть какую реакцию произвело начало, и продолжил. – Ждать нам ещё неизвестно сколько, пока нас найдут, а вода и еда кончается. Понимаете, о чём я говорю? Не может же быть, чтобы в этой местности никого не было. Я предлагаю отправиться нам самим, и если мы встретим кого-нибудь из местных жителей, то они нам помогут и сообщить властям и с продуктами.

– Да, кого в этой пустыне встретишь? – Ивану не верилось, что здесь на этой мёртвой земле может кто-нибудь быть.

– В крайнем случае, мы должны найти воду. Это то вы понимаете? Вода сегодня кончится. А если наши поиски затянутся?

– Слушай Вань, а это идея. Может, мы вправду кого-нибудь на верблюдах встретим, может какие-нибудь соляные разработки поблизости. Всё лучше чем, сложа руки сидеть и ждать неизвестно чего. Если честно, то меня уже здесь тошнит. Только давайте пойдём…– он задумался, не решаясь назвать сторону, куда им направиться.

– Я думаю, что нам нужно идти на юг. – решил за него "депутат". – Если мы прилетели с севера, то как вы заметили жилья там нет. А озеро, которое мы видели, километров семьдесят от нас. Так что лучше идти в противоположную сторону. Будем надеяться, что нам повезёт. И вода гораздо ближе.

Экипаж ещё не вернулся с поисков пропавшего пассажира. "Депутат" сообщил о их решении стюардессе и они стали собираться в дорогу. Анна хотела идти с ними, но они убедили её, что она всё-таки женщина и пока единственный здесь человек, отвечающий за самолёт и остальных людей.

Сборов как таковых не было. Они торопились побыстрее уйти, боясь, что если вернётся командир экипажа, то он им наверняка запретит покинуть долину.

***

Красное солнце было постоянно перед глазами. Через каждые две-три минуты Иван вытирал пот рукой со лба и лица, ещё больше размазывая тем самым по нему, осевшую серую пыль. И если вместе с потом в глаза попадала выступившая на лбу соль, то в них начиналась резь и неприятная щиплющая боль. Тогда Иван сильно сжимал веки, а потом часто-часто моргал, чтобы хоть как-то остановить невольно выступившие слезы.

Они шли уже часов пять, а всё по-прежнему впереди была только холмисто-скальная пустыня. Они, то поднимались, то спускались, то шли какими то долинами, проходя мимо причудливых форм скал и беспорядочных нагромождений камней. Но не было никаких признаков жизни; тишина и безмолвие.

Иван удивлялся выносливости их спутнику. Шестидесятипятилетний пожилой мужчина шёл уверенно и без тени утомления. "Депутат" оказался профессором физики университета. А летел он на учёный симпозиум, который был наверно в это время в самом разгаре. Он оказался хорошим собеседником и охотно рассказывал о себе, о различных случаях с ним и с его студентами и аспирантам. Первые три часа пролетели незаметно, но чем дальше они шли, тем сильнее беспокойство овладевало ими. Мучила жажда, впереди была неизвестность, а тишина подавляла. Они уже давно шли молча, каждый, думая о своём.

Ивану больше всего хотелось пить. Было не жарко, но в воздухе совершенно отсутствовала влага. Во рту всё пересохло и от этого начало закладывать уши. Тогда он сглатывал несуществующую слюну, и становилось ненадолго легче. Единственным его желанием сейчас было выпить просто холодной воды. Он вспоминал, как они после тяжёлой тренировки, не спеша, мылись в душе; потом сидели в раздевалке, и не торопясь одеваться, открывали купленные заранее бутылки с минеральной водой. Затем потихоньку пили прохладный "Нарзан" и, перебрасываясь шуточками, строили планы на вечер. И довольно часто они уходили, оставляя в раздевалке, наполовину недопитые бутылки с этой самой минеральной водой. Иван ещё раз сглотнул: разве есть на земле такое место, где много воды, где есть ещё не совсем выпитый "Нарзан"; да, что там "Нарзан", просто вода, любая вода…

Иван слышал, как Андрей что-то вскрикнул; видел, как тот побежал вперёд, как возвращался назад, чем-то, размахивая в руке. Ивану страшно захотелось, чтобы это была, кем-то оброненная здесь фляга с водой, обязательно с водой. Но это был обыкновенный башмак, почти совершенно новый мужской полуботинок сорок первого размера.

– Цивилизация говорит за себя, – торжествующе воскликнул Андрей и довольный собой, обвёл Ивана и профессора ликующим взглядом. – Наверное, сейчас и второй найдём; кому-то были малы, вот и выкинули.

Профессор с сомнением возразил.

– Я так не думаю. Вот вы, Ваня! Если бы ваша обувь была бы вам мала? Выкинули бы вы её?

Иван посмотрел на свои кроссовки. Последняя модель "Найк – Воздушный пегас", он заплатил за них в прошлой зарубежной поездке семьдесят долларов, но они оправдывали себя – ноги не чувствовали усталости.

– Нет, вряд ли.

– Казахи народ не такой уж богатый, – продолжал профессор. – Чтобы швыряться подобными вещами. Притом я думаю, что это обувь чисто городская, – он задумался, рассматривая ботинок. – Здесь всё-таки что-то другое. – Пойдёмте дальше, может, мы встретим второй и скоро разрешим эту загадку.

Андрей положил его к себе в рюкзак, и они зашагали дальше. Иван шёл вслед позади Андрея. Его взгляд упирался в рюкзак и сквозь материю, он как бы видел этот башмак, и тот не давал ему покоя. Он видел его; видел его на ноге, на ноге кавказца вчера вечером на лестнице: Иван хотел подняться на борт и в это время в двери показался кавказец, его ноги находились на уровне глаз Ивана. Он видит это как сейчас, эти полуботинки, синие носки. Иван даже остановился. Нет! Этого не может быть. Он наверно ошибся. Что может делать здесь ботинок кавказца так далеко от самолёта? Да, этот толстяк ни в жизнь сюда бы не дошёл. А если это всё же его, то где он сам? Иван хотел, было сказать об этом своим спутникам, но что-то его удержало.

Они медленно поднимались на очередной холм. Иван немного приотстал и присев на камень, стал снимать кроссовки. От долгой ходьбы носки стали похожи на грязные тряпки, создававшие неудобства и немного подумав, он снял их и откинул в сторону. Надев кроссовки на босые ноги, Иван зашагал дальше, считая, что так намного лучше. Наверху раздавались возбуждённые голоса.

– Иван! Ты где там? – услышал он нетерпеливый окрик Андрея.

– Иду. Иду. Сейчас. – Иван почти вбежал на холм и остолбенел.

Вершина была довольно обширная и плоская. В тридцати метрах от него стояли Андрей с профессором и рассматривали скелет. Он был огромный, в длину не меньше трёх метров. Рядом лежал череп. Видно было, что он не отвалился сам собой, а ещё при жизни голова была отделена от туловища, что и послужило причиной смерти.

– Верблюд, наверное. – Сделал своё заключение Андрей, с интересом рассматривая останки животного.

– Сам ты верблюд. – Произнёс Иван и подошёл ближе к черепу.

Вдруг он резко отскочил. Из глазницы, угрожающе шипя, выползла огромная, с руку толщиной змея. Иван находился от неё примерно на расстоянии двух, двух с половиной метров. На несколько секунд все оцепенели и испуганно смотрели на пресмыкающуюся тварь, которая изготовилась толи нападать, толи обороняться и высоко подняв трапециевидную голову, покачиваясь из стороны в сторону, она продолжала мерзко и угрожающе шипеть. Андрей, как раз находившийся прямо позади неё, стремительно нагнулся, и схватив отвалившееся ребро скелета, наотмашь ударил по змее. Всё произошло в доли секунды, и голова пресмыкающегося покатилась по земле.