Калмкорп. Очаг №9

Глава 1. Переезд

– Даже не мечтайте! Ни за что! – мой голос был вполне уверенным, я готова была руку себе отгрызть, лишь бы они заткнулись. – вы не можете это вот так решать! Я ни за что не соглашусь!

– Мы можем и будем решать за тебя, тем более твои решения в последнее время просто отвратительные. То мы тебя всю ночь ищем, а ты у подруги, то вас пожарные с крыши снимают!

– Это, блин, самый жуткий в мире дом! Говорят, что там люди пропадают!

– Что ты выдумываешь? Может там еще Пиковая Дама – или во что вы, дети, сейчас верите?

Я была зла. Была наполнена ненавистью. Мне хотелось вылить на них столько же презрения, сколько и они на меня. Но неожиданно для себя просто расплакалась.

Они обрадовались. Я видела, как они обменялись взглядами, в которых было торжество. Опять им удалось сломать меня, продавить то, что они хотели.

Все, что я тогда могла сделать, чтобы почувствовать себя свободнее, я сделала. Отрезала волосы, выкрасила их зеленой краской, порезала джинсы, использовала самую яркую косметику. Пусть их встретят так, как они того достойны. Пусть там не думают, что у нас идеальная семья, как любят рассказывать мои родители. Пусть сразу продемонстрируют всем, что стыдятся меня. Чтоб не очень-то радовались, не строили свое счастье на моем горе.

Казалось, что им все равно. Они, конечно, хмыкнули, пожали плечами, но скандала, как обычно, не устроили. Наверное, надеются, что я в итоге сдамся.

Да, мне будет тяжелее без моих друзей, без школы, без моей комнаты.

Я кидала вещи в сумку и замирала над каждой, напоминающей мне о жизни, которую хотят отнять. Металлический браслет подруги, с которой мы сбегали с уроков, ярко-красная помада, которая мне так понравилась, что мой друг украл ее из магазина, несколько открыток, зажигалка, мятая футболка, которую мне подарили, чтобы я не забывала о нашей компании. Они предлагали мне сбежать и скрываться до восемнадцати лет, но лучше я посвящу эти три года мести. Если я пропаду, думаю, родители не станут переживать, ну или погрустят недельку. А находясь рядом с ними, я смогу портить им каждый день их жизни, пока не уеду учиться.

Ну, подумаешь, новый дом, я научусь сбегать по ночам и оттуда. А прогуливать новую школу просто обязательно, по-моему. Сами виноваты. Прикинусь бедняжкой, скажу, что новые одноклассники меня обижают. Что не могу завести друзей из-за токсичного воспитания. А старые обещали приезжать. Нечасто, конечно, но если чьи-то родители оставят машину без присмотра, они заберут меня, и мы поедем гулять по центру, будто ничего не изменилось. Может быть, я сама приеду к ним, это всего-то пара часов, сяду в автобус или маршрутку, что там ходит с окраины, и поеду.

Набив одну сумку вещами, я взяла вторую, побольше. Этот дом так далеко от города, там все будет новым, поэтому я хотела взять максимум из старого мира, чтобы чувствовать себя уютно. Что-то для украшения комнаты, что-то для себя, вроде этой мятой футболки от друзей. Надену ее в первый день в новой школе, и буду чувствовать себя спокойнее.

Я снимала со стен гирлянды, фотографии, картину с попугаем, нарисованную на каникулах, ловец снов, который мы плели вместе с мамой, когда у нас еще были хорошие отношения, даже большую картонную букву «З», украшенную бумажными цветами, которую мне подарили одноклассники на день рождения. Не знаю, найдется ли для нее такое же удобное место в новой комнате, как в этой.

Как же бесит, что мне ничего не рассказывают кроме того, что мы должны бросить все и ехать в этот «чудесный, полный перспектив» дом, далеко за городом, куда берут только таких «избранных» ученых, как мои родители. Они очень серьезно думают о своем научном будущем, а о моем настоящем не думают вообще.

Без моей художественной школы я не смогу поступить в тот вуз, в который хочу, и не буду учиться с друзьями. Они будут там вместе: учиться, веселиться, творить, но без меня.

Есть ли какие-то курсы рисования в доме, где, по словам моих родителей, есть все?

Школа, магазин, кафе – такой микрорайон мечты для биологов, где они смогут ковыряться в своих пробирках с утра до ночи, а я смогу, например, сдохнуть от тоски или сойти с ума от скуки.

Сборы, казалось, длились бесконечно. За свою жизнь я успела накопить много дорогих мне вещей, но теперь коробки и сумки заполняли все пространство. Я засыпала среди этого всего, стараясь запомнить трещину на стекле, люстру с розовыми цветами, звуки с улицы и запахи, доносящиеся с родной кухни. Папа с мамой что-то ели и шептались.

Я подумала, что у них очень радостные голоса. Странно, это всего лишь новая работа. Да еще и какими-то биологами, в лаборатории. В лесу. Что может быть скучнее?

«Только быть их ребенком», – ответил мой внутренний голос, и я уснула.

Утром меня разбудил запах еды. Я была очень голодная, поэтому спустилась вниз со своими сумками и поставила их у двери так быстро, насколько была способна.

Странно…

– Почему тут пусто? Где ваши вещи?

– Мы проснулись сто лет назад, – раздраженно ответила мама, – Они давно в машине. Ешь и сразу в путь.

Я пыталась не давиться овсянкой, но она лежала на моей любимой тарелке с медвежатами, из которой я ела сколько себя помню. Почему тарелку не взяли? Это первое, что должны были упаковать на этой кухне. Мне назло? Ждут что я спрошу? Попрошу? Чтоб можно было сказать, что я все еще маленькая и глупая и снова начать объяснять мне, что со мной можно не считаться. Они молчали о моей внешности, так что первой ссору я не начну.

Решено. Ни слова о тарелке. Испорчу их план.

Я почти почувствовала себя победительницей, но тут заметила Ми. Маленькая чайная ложечка с серебряным медвежонком на конце ручки. Она была у меня с самого рождения, у нее было имя! А сейчас она торчала в горшке с геранью, которую тоже не брали с собой. И моей ложечкой, моей Ми, мама утром поковырялась в земле и забыла ее там.

Я убедилась, что родители уже вышли, аккуратно вытащила ложку, отряхнула и спрятала в карман куртки.

Сумок у порога уже не было, видимо, отец и их погрузил в машину. Не было ни одного повода оставаться в квартире, поэтому я оглянулась, в надежде запомнить ее навсегда и закрыла за собой дверь.

– Ну наконец-то! – бубнил отец под нос.

– Пап, не начинай, сейчас опять будешь два часа возмущаться, что я не поддаюсь вашей дрессировке, будто вы меня из собачьего питомника взяли.

Мама мгновенно вскипела.

– Злата! Это уже невозможно терпеть…

Как же надоело слушать бесконечные упреки. Ну, простите меня, идеальные люди, что я такая, какая есть. Кричат и кричат. И ведь не надоедает им.

Я сжимала ложку в кармане и старалась не реагировать на эти провокации. Стоит мне сказать, что я думаю, родители начинают возмущаться и удивляться, вроде как не понимая, откуда такие ужасные, по их мнению, вещи берутся в моей голове.

Поэтому я прислонилась лицом к обивке сиденья и стала смотреть в окно на магазины, парки и кафе, которые пришлось оставить.

Вообще, я думаю, что это все ненадолго. Мама вечно ищет новую работу, потому что не находит общего языка с начальством, а папа любит постоянство, так что вряд ли приживется на новом месте. Мама как-то купила новые шторы, такие сиреневые, красивые, кружевные. Так папа дергался и бубнил, что они его раздражают, пока мама не вернула на место старые зеленые.

Мы вернемся.

Да и я собираюсь максимально отвратительно себя вести. Пусть нас выгонят из-за меня, пофиг. Я даже рада буду наконец перестать стараться всем угодить. Начну делать что захочу. Может быть, даже подерусь с кем-то. Просто ускорю процесс возвращения, чтобы мы потеряли там как можно меньше времени. А противная Петрухина не успела стать главной в моем классе.

Мой класс. Теперь это будут другие люди. Наверняка агрессивные и злобные, сидят там в заточении в этом жутком доме в лесу, не развлекаются, тоже жертвы родителей. А мы еще и переезжаем в октябре, когда все начали учиться. Да и живут эти люди там уже давно, все сто лет как познакомились, подружились. Знать бы хоть кого-то оттуда. Я пыталась найти кого-то через знакомых, но, как оказалось, никто в моем маленьком городе не знал кто переехал в новый дом. Хотя он очень большой, а это значит там много семей. Может там только взрослые и я буду единственным подростком? Или еще хуже – там все малявки.

Я смотрела то на лес за окном, то на нитки, торчащие из разрезов в джинсах. Мне и самой они не нравились, но нравилось представлять, что нас встретит начальник родителей, увидит меня и сразу станет относиться к маме с папой, как к ужасным людям. Пусть почувствуют на себе что такое предубеждение.

Это как в моем случае – они считают, что раз мне нет восемнадцати, то я обязательно глупая, неспособна принимать решения и отвечать за них. Получается, что меня все время нужно контролировать и ругать. Это же не единственный метод воспитания!

Я вскипала от собственных мыслей. Еще и ложка в кармане. Ну почему они забыли ее? Хотелось уже налить кружку чая с лимоном, закрыться в комнате и наводить там уют. Создать себе островок безопасности, без других людей.

– Скоро уже?

– Приехали, успокойся.

Как назло, после моего вопроса показалась стена дома. Шикарно, блин. Теперь я выгляжу неадекватной. Снова.

– Как тут уютно!

Меня злило, что они радуются.

Но если честно, было действительно мило. Бежевые стены, десять этажей одинаковых окошек с кремовыми занавесками, цветами в горшках, небольшие открытые балконы с витыми решетками. Если у нас вид на лес – я готова тут жить. Заодно и сбежать будет проще, когда приедут друзья.

Захотелось даже увидеть кого-нибудь в окне, помахать рукой, улыбнуться. Но никто не выглянул.

Мы стояли перед большими железными воротами, плотно встроенными в стену. Подождав несколько минут, папа посигналил. Тишина.

– Едем назад, – не выдержала я, – вас тут не ждут. Вы уверены вообще, что вас приглашали? Может быть, это был пранк?

– Помолчи хоть немного!

– Да я…

Из ворот вышла пара мужчин в форме, похожей на военную. Как все серьезно! У одного из них даже автомат на плече. Видимо, защищать ботаников от диких животных.

– Выходим.

Пока я ждала, что родители возмутятся такому обращению, они успели выскочить и вытянуться, как на линейке.

– Документы.

Папа начал доставать из карманов сложенные вчетверо бумажки.

В стекло машины ударил кулак.

– Выходим.

Я вздохнула, но выползла.

– Есть что-то запрещенное?

– Это вы мне?

Откуда я знаю, что везут родители? Я вообще ребенок. Пусть они отвечают.

– Нет, нет, конечно нет, – подскочила к нам мама, пока отец разговаривал со вторым, слишком много себе позволяющим, охранником.

– Пройдемте.

Какое глупое слово.

Мы двинулись в ворота, когда я заметила, что с нами идет всего один дуболом. Где второй? Я оглянулась и в закрывающихся воротах успела заметить, как наша машина уезжает куда-то.

Наверное, на стоянку. Видимо, оттуда и чемоданы нам принесут, в руках-то у родителей ничего нет.

– Добро пожаловать в Калмкорп!

Я подпрыгнула от неожиданности. Громкий томный голос, как из рекламы йогурта исходил из миниатюрной аккуратной брюнетки в очках.

Нарочито дружелюбная и перегибающая с восторгом. Еще и смотрит на нас, как на бедняжек, которые ничего не знают о таком прекрасном месте.

Конечно, все чистенько, со вкусом. Внутренний двор нельзя назвать «колодцем», да даже и «двор» о нем не скажешь. Площадь, окруженная домом, брусчатка, какой-то памятник в центре из блестящего металла.  Вывески в одном стиле. «Магазин», «Ресторан», «Школа». Все такое серо-бежевое.

Даже костюм брюнетки. Она все болтает и болтает. «Правила», «распорядок», «список». Скорее бы уже домой. Или что там у меня теперь вместо него.

Я брела за родителями, пока они восхищенно вслушивались в бесконечную трескотню и радостно кивали головами.

– …получается это нужно исправить к завтрашнему дню.

– Она на меня показывает?

Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Прямо вижу свои синие губы.

– Ну, если сегодня не получается, тогда завтра утром. Но до девяти утра обязательно, чтобы успеть на занятия.

– Вы обо мне говорите?

– Да, милая, не переживай, ты справишься.

– Я и не… Что происходит вообще, мам?

Бежевый костюм проскользнул за дверь. Чисто, светло, цветы на окнах и на полу в больших горшках. Просторный лифт.

– Ма-а-а-ам…

– Злата. Не дергай. Все потом.

Я выпустила мамин рукав и выдохнула. Потом так потом. Но тогда вопросов будет еще больше. Вам же хуже.

Мы поднялись на пятый этаж. Шесть квартир, наша самая последняя слева. Стоит запомнить. Тут все такое одинаковое, все двери, цветы тут, как на первом этаже точь-в-точь и на окне, и у лифта, крупные металлические буквы на стене: «Калмкорп», и опять этот символ нарисован – как на нашивках у охраны, у этой бежевой тетки на папке, он же вроде и памятник на площади. Овал с ножками, как у паука или краба.

– Это что?

Я не смогла сдержать крик. Пофиг. Пусть злятся. Но я надеялась на нормальное жилье, а мы зашли в крошечный коридор и сразу уткнулись в четыре двери.

– Ваша комната, комната ребенка, кухня и санузел! – гордо объявила бежевая женщина, приглашая нас войти. А за ними пространство, чуть больше спичечных коробков. Кухня так вообще выглядела, будто ее площадь два квадратных метра.

– Мам, как тут жить-то?

– Ребенок переживает! Но не стоит. Мама с папой не объяснили, похоже, что тут есть все необходимое для жизни. Без вредных излишеств. Заходи, смотри. Вот кровать, стол для уроков, Шкаф для одежды, видишь, вся одежда в нем уместилась. А больше тебе и не нужно.

Пока бежевая тетка хлопала дверцей шкафа-гробика, я успела заметить какие-то серые тряпки на вешалке, видимо, форма. Наивная, и не представляет сколько у меня одежды. Одних футболок на два таких шкафа.

– Стол маленький. Ноут не поставить.

– А она настойчивая. – Бежевые ногти вцепились в мою щеку и больно ее сжали. – Не переживай, ребенок. Он тебе тут и не понадобится.

Совсем больная? Я осталась у себя, захлопнув дверь. Пусть наслаждаются этой экскурсией по домику для мышей без меня.

Только я нашла удобное положение на жесткой и узкой кровати, как в дверь начали стучать.

– Выходи, я тебе сделал чай.

Можно, конечно, проявить гордость, но пить ужасно хотелось.

– С лимончиком?

Папа не отзывался, видимо, ушел на кухню. Прекрасная звукоизоляция. У нас всегда было слышно чайник. Да и шаги за дверью. Хоть какие-то плюсы. Можно наконец-то слушать музыку на полную громкость, а маме не придется переживать, что соседи придут скандалить. Да даже самой маме, возможно, будет неслышно.

Я вышла в коридор. Шепот на кухне, спорят опять о чем-то. Обо мне, наверное.

– Заходи, садись. – Заметила меня мама.

Куда? Тут откидной столик, две табуретки рядом с которым уже были заняты родителями. Еще два шкафчика, раковина, маленькая встроенная плита на две конфорки, мини-холодильник и микроволновка. Куда тут телек поставить? На подоконник и то не влезет.

– Ноги мерзнут.

Пол реально ледяной, отличный повод оттянуть нотации.

– Тапочки у входа. Бери и заходи уже.

Фу. Бежевые, как все в этой квартире. Тоже с этим жуком, только теперь вышитым. Тоже крупные буквы «Калмкорп». Хуже, чем мои фиолетовые зайцы, но на один раз сойдет.

– Кстати, пап, ты сам пойдешь за чемоданами или нам их принесут?

– Не кричи из коридора, Злата, сколько раз повторять?

– Я с папой говорила!

Пришлось замолчать, лицо у мамы стало красным. Ничего хорошего это не предвещает.

– Вот. – Она кинула на стол брошюру. – Почитай. Это местные правила. Тебе придется их соблюдать, поэтому выучи их все. А потом пойдем прогуляемся. Осмотримся тут.

– Даже не собираюсь, вы меня сюда притащили, вы и соблюдайте. Это ваша работа, я тут ни при чем.

Папа вздохнул, и я поняла, что сейчас будет ужасная новость. Так он вздыхал в последний раз, когда говорил мне, что дедушка умер.

– Злата. Мы продали дом, уволились с работы. Если нас выгонят отсюда, мы останемся на улице.

– Класс… Молодцы. Гениально.

– Успокойся. Можешь хоть раз не устраивать трагедию? Тут здорово. Отличная школа, гарантированное поступление в университет, потом трудоустройство. Квартира, одежда, еда. Это же рай. Мы с отцом так счастливы, а ты все портишь. Постарайся хоть раз ради семьи.

– Вы для меня-то очень постарались.

– Ну да. Тебе до конца жизни переживать не придется чем заниматься и на что жить. Скажи «спасибо» и иди учить правила.

– Лучше скажите где мои сумки.

Скорее бы обложиться привычными вещами и позвонить друзьям. Даже эту вонючую брошюру читать будет приятнее с чаем из любимой кружки с узором, как на джемпере. Хорошо, что я ее к себе положила, а то с посудой у родителей странные отношения.

– Милая, почитай и тогда поговорим.

Слишком милый голос у мамы. Папа смотрит в окно. Не к добру.

– Хорошо.

Надоело спорить, я знаю, что я права, а доказывать им что-то я устала.

– Пап, вид на лес?

– Во двор.

Вот блин. Такой отстой.

Пришлось вернуться в комнату, больше похожую на номер в гостинице. Почитаю вслух и скину голосовые в наш чат с друзьями, пусть посмеются и заодно подскажут как обойти дурацкие правила. Только вот почему-то… А где телефон?

В машине, наверное. Узнать бы где тут гаражи. За воротами?

Я подошла к окну, но ничего похожего там не увидела. Дом, окна с бежевыми занавесками, одинаковые серые бетонные вазы с цветами у каждого подъезда, люди, которых не было утром, сейчас переходили из двери в дверь, некоторые в серых костюмах, некоторые в бежевых.

А в центре памятник. Темно-синее небо с посеревшими облаками отразилось в его хромированных боках и на секунду мне показалось, что он шевелится. Поворачивается, перебирая ногами.

Я резко задернула штору и села читать. Не стану пока выходить. Потом. С папой.

Глава 2. Брошюра

«Счастливого пребывания в «Калмкорп»! Вам очень повезло, ведь вы оказались в настоящей семье. Тут мы заботимся друг о друге, помогаем, поддерживаем и продвигаем. Больше вам не нужно переживать за свое будущее. «Калмкорп» все устроит. Лучшее школьное образование для ваших детей, распределение в наши колледжи и университеты на основе их способностей и активностей, гарантированное трудоустройство, жилплощадь, бесплатное участие в наших обучающих тренингах и семинарах, одежда, продукты, бытовая химия от наших лучших производителей…»

Какой бред, ну и ужас. Три страницы себя расхваливают. Потом еще две школу, колледж и университеты, пенсионную программу и «фирменные» санатории, курсы повышения квалификации, тренинги «личностного роста и продуктивности», «мотивационные курсы», «отборные» продукты и прочую скукоту.

А это что? Рекомендуемые прически? Как носить форму? Серьезно?

«Дорогой учащийся СОШ №9 Калмкорп! Тебе очень повезло, ведь теперь можно сосредоточиться на учебе и не думать об отвлекающих пустяках вроде одежды, прически и поведения! Возможно, раньше ты слышал, а может и сталкивался сам с таким явлением, как буллинг. Он возникает тогда, когда кто-то не вписывается в общество, но с тобой, дорогой школьник такого не случится в СОШ№9 Калмкорп.

Тут действуют строгие, защищающие тебя правила.

Регламент по прическам, одежде и обуви сделает всех равными и исключит разногласия из-за взглядов на имидж, а выполнение четких инструкций не позволит внести негатив в общение.

Мы поможем тебе вписаться!

В твоем личном шкафчике лежит форма, которую стоит надевать на занятия так, как показано на рисунке. Не бойся, что не сможешь уложить волосы как положено. Тебе очень повезло, в нашем доме работает чудесный салон красоты, расположенный рядом со школой. Теперь каждое твое утро будет начинаться с заботы о себе!».

Вот это да… Они же не рассчитывают всерьез, что я соглашусь на это? Ну уж нет, пусть хоть родителей вызывают к директору, я буду ходить в своей одежде.

Не хочу даже видеть эти школьные правила. Сто процентов их никто не соблюдает, мы живем в двадцать первом веке, что за рабство.

«Все ваши вещи вам больше не понадобятся…»

Что?!

«Мы любезно отправили все, что вы могли по ошибке привезти в Калмкорп, на переработку, ведь мы заботимся об окружающем мире и экологии. Тут, в Калмкорп, мы за разумное потребление, где нет места лишнему».

Этого просто не может быть.

«Это касается и информационного мусора, который негативно влияет на ваше настроение, самооценку и в конечном итоге здоровье. Калмкорп заботится о вас, поэтому тут есть выход в сеть только из класса информатики, на лучших компьютерах Калмкорп установлен контроль входящей информации, которая могла бы негативно на вас повлиять. Помните, что стены защищают от физической угрозы, а интернет-фильтры от ментальной!».

Ладно. Нужно успокоиться. Все эти блокировки легко обходятся. Не будут же меня обыскивать и насильно забирать телефон. Это же незаконно. А стричь? Что, свяжут и обстригут? Как они себе это представляют?

– Мам! Пап!

Я вломилась к ним в комнату, уже готовая выпустить огонь изо рта, как дракон.

У них тоже бедненько. Кровать, маленький шкаф, книжная полка, правда пустая, кресло и торшер.

Я не успела открыть рот, как мама начала раздавать указания.

– Хорошо что ты зашла. В коридоре шкафчик, там должен стоять пылесос моющий, качественный, возьми и по полу пройдись, освежи. Потом в парикмахерскую пойдем. Ты же дочитала брошюру? Злата?

– Нет, не дочитала. И если честно, не очень хочу. О чем вы только думали? Давайте вернем дом? Отдайте деньги тому, кому продали, едем назад?

Родители дружно рассмеялись, будто мне три года, и я пока только пытаюсь нормально разговаривать.

– Зачем нам это делать? Тут есть все для счастливой жизни. Ты такая бука, откуда только набралась. Мы тебя так точно не воспитывали. Давай, улыбнись, приберись и пойдем. Разберешься на месте.

– Ты же прочитала о наказаниях? – отец будто рад, что есть какие-то наказания, – Мы тебя слишком любим, потакаем во всем, но больше такого не будет. Тут, слава богу, есть психологи и твердое сообщество, как раз для таких, как ты. Точнее, не поддерживающее таких, как ты.

– Ой, да ладно, пап, ты что все еще злишься за тот поджог? Я же говорила, что это не я!

– Скажи мне кто твой друг…

– Все, в ход пошли пословицы и поговорки. Лучше я пойду пылесосить.

– Спасибо! – успела крикнуть мама, пока я захлопывала за собой дверь.

Даже долбаный пылесос и тот с надписью и логотипом. Такие они добрые, щедрые, как полные сыра мышеловки.

Работал он и правда хорошо. Я закончила даже быстрее, чем хотела. Не успела решить, что делать с салоном красоты. Как отказаться? Как отвертеться?

Может быть… Наверное, лучше всего так – соглашусь пока, чтобы не воевать на территории, которую не знаю. А потом, когда узнаю у остальных нормальных людей что к чему, тогда снова стану собой. Даже если тут нет краски для волос и нормальной одежды – закажу по почте. Тут же должна быть почта? Служба доставки?

Скорее бы выходные, чтобы выбраться с друзьями в город.

Мама была готова уже через пять минут. Надела простое серое платье с бежевым поясом и с брошкой в виде памятника пауку.

– Ты тоже переоденься! Форма в шкафу. Вещи сложи в пакет, он там, на полке, специально для этого.

– Ты хоть знаешь, что это?

Я разглядывала брошку на своей бежевой рубашке. Снять ее, видимо, нельзя. Накрепко приделана. А брюки ничего, серые, конечно, но мягкие и просторные.

– Кроссовки тоже в пакет! Обувь внизу в коробке. – Заглянула мама, – Ты про брошку? Это кальмарчик. Видела такой же милый на площади, только большой? Это как-то называется, да? Логотип, маскот?

– Уродство.

– С тобой невозможно общаться. Давай сюда пакет. Пошли.

Хорошо хоть я ложку успела перепрятать под матрас. Неужели это единственное, что осталось от дома?

– Телефон мне когда вернут?

– Лучше порадуйся хорошей погоде. Смотри, мы близко от школы и ресторана! Повезло, что мы не на том, дальнем углу.

– Круто.

– Смотри, на тебя смотрят те школьники.

Мимо прошелестела группа девочек, одетых, как я, и мальчиков в серых рубашках и брюках. Они пялились на мои зеленые волосы, будто впервые такое видели.

– Бывает.

Мама будто не обращала внимания на то, что мне не хотелось разговаривать. Радость от всего происходящего у нее била фонтаном.

Она даже не запротестовала, когда женщины в чистеньком бежевом салоне надели серые фартуки и принялись нас с ней обстригать и замазывать серой краской. Она щебетала о красоте и естественности, что выглядит моложе и верила комплиментам тех, кто получает за это деньги.