Портрет с отрезанной головой

Я плыла по течению, не особо задумываясь о будущем, как вдруг в одночасье моя устоявшаяся жизнь совершила резкий и неожиданный кульбит. И связано это было не переменами в моей личной жизни, как можно было бы предположить, а с изменениями в судьбе матери. После давнего развода с моим отцом она много лет прожила одна. Не скрою, романы у нее случались неоднократно, ведь она не только красивая женщина, но и весьма жизнерадостная особа, а это притягивает мужчин, как магнит. Но наконец-то моя драгоценная мутер взялась за ум и соизволила узаконить отношения с очень близким другом, с которым встречалась уже несколько лет. На семейном совете было принято решение о родственном обмене: ее новый супруг заселяется в нашу трехкомнатную квартиру, а я переезжаю в его однокомнатную. Меня это полностью устраивало; я давно жаждала пожить одна, но все как-то не получалось: жалко было разменивать нашу обжитую трёшку на две однушки. И вдруг все образовалось само собой.

Мои сборы и стремительный переезд на новое место жительства превратились в незапланированный праздник, ибо на помощь пришли все мои друзья. В назначенный день наша теплая компания собралась у меня дома и ретиво приступила к выносу громоздких вещей, упаковке книг, которые я планировала забрать с собой, и погрузке имущества в грузовик. Вверх-вниз по лестнице на пятый этаж бегали почти рысью, и управились на удивление быстро. Новый отчим вручил мне ключи от квартиры (его вещи перевезли еще вчера), и мы, устроившись в открытом кузове грузовика на куче вещей, с песнями поехали по улице Крылова, свернули на улицу Луговскую, потом еще раз на Фрунзе – и вскоре оказались на месте. По пути из кузова вывалился стул. Не сразу заметив пропажу, я заверещала, машину остановили, Юрик соскочил на землю и побежал искать – увы, опоздал! – стул уже кто-то упёр, хотя произведением искусства он точно не являлся. Ох, и ушлый у нас народец!..

Прибыв на место, со смехом, шутками и подначиванием споро перетаскали вещи в квартиру. Парни собрали платяной шкаф, диван придвинули к стене, рядом поставили стол и стулья. Узлы с вещами я грудой сложила в угол, не распаковывая – после займусь. Оставалось, по обычаю, справить новоселье, чем мы с энтузиазмом и занялись. Ребята отправились в ближайший гастроном. Женская половина принялась готовить закуску. Нарезали хлеб, колбасу и сыр, разложили по тарелкам, открыли пару банок бычков в томате и трехлитровую банку маринованных огурцов; поставили варить картошку.

Вернулись парни с сумкой портвейна, и мы тут же уселись за стол. Сам переезд отложился в моей памяти, как прикольная игра с последующим сабантуем. Почему-то всем было очень весело. Может потому, что на мой призыв откликнулась вся наша компания. Даже Юрик на время позабыл про диплом и приехал, прихватив с собой двоюродного брата Альфреда в качестве грузчика; тот действительно оказался сильным и выносливым и здорово помог с тяжелыми вещами. Светловолосый красавец скандинавского типа, Альфред, едва мы приступили к застолью, настойчиво стал оказывать знаки внимания Натали, и она благосклонно их принимала. Сержик сразу взялся за винопитие, Таша сидела с ним рядом и кайфовала от присутствия любимого мужчины. Юрик немного ревновал двоюродного брата к Натали, однако скоро успокоился, ведь в компании скучать не приходилось: все общались друг с другом. Даже неожиданно прибывший мне на помощь Гена успевал флиртовать не только со мной, но и с Натали, и с Ташей, так что мужским вниманием дамы обделены не были. Захотелось потанцевать. Отыскали в груде вещей электрофон и к нему несколько пластинок с зажигательными латиноамериканскими мелодиями. Эти пластинки на прошлый день рождения подарил мне Юрик, и сейчас под настроение они пришлись весьма кстати.

Наступил вечер. Выпито было более чем достаточно, однако расходиться народ не спешил. Гена, с которым мы не виделись уже пару недель (я занималась сборами, и было не до него), вдруг со страшной силой возжаждал моего тела. Я тоже была не прочь заняться сексом – да только в комнате уединиться негде. Гена же буквально исстрадался, пока ему в голову не залетела идея: ванная-то свободна! И мы, не придумав ничего лучшего, заперлись в ванной комнате, сбросили одежду и занялись любовью под душем. Теплые струи воды, влажная гладкая кожа любовника, яростный секс, еле сдерживаемые стоны наслаждения… Особенно возбуждало, что в комнате сидела компания друзей, которые делали вид, будто ничего не замечают.

Расходились под утро. Натали увязались провожать Юрик и Альфред, Таша ушла с Сержиком, а Гена остался у меня. Переезд с его суетой, безалаберностью и нервотрепкой, как ни странно, оставил у всех чрезвычайно приятное впечатление. Последовавшее затем новоселье, затянувшееся до утра, стерло все неприятные моменты, оставив лишь долгое, с оттенком эротики послевкусие. Потом Натали по секрету мне поведала, что Юрик с Альфредом довели ее до квартиры, напросились на кофе, и она с большим трудом отправила их восвояси. Однако Альфред позднее вернулся, и остаток ночи они провели весьма бурно: «всю ночь кувыркались в постели», по ее выражению. Бедный Юрик, вздохнула я про себя, кажется, ты получил окончательную отставку.

Приключение с переездом благополучно кануло в Лету, и я с энтузиазмом взялась обживать новое место. Перекрасила стены, развесила шторы, извлекла из коробок и расставила в книжном шкафу книги. Ощущение, что отныне я сама себе хозяйка вдохновляло; теперь мне не требовалось скрывать свою личную жизнь от мамы. Хотя я никогда особо от нее и не скрывалась. Относительно интимных связей она всегда была на редкость либеральна, так что мое поколение нисколько не шокировало ее своим легкомысленным отношением к сексу без штампа в паспорте. Создавалось впечатление, что моя мама принадлежит скорее к нашему поколению, нежели к своему довоенному. В ее взгляде на сексуальные отношения никогда не наблюдалось излишнего консерватизма. Видимо поэтому мои подруги воспринимали ее больше как подружку, нежели строгую родительницу. К примеру, Таша часто советовалась с ней относительно всевозможных болячек, в основном, по женской части, чего бы никогда себе не позволила с собственной матерью, у них так и не сложились доверительные отношения. Свою сложную любовную драму с Сержиком она тоже неоднократно обсуждала с моей мамой.

Моя заветная мечта жить самостоятельной жизнью, наконец, воплотилась в реальность. Единственным минусом стало то, что едва я обустроилась на новом месте, как наша компания тут же перекочевала ко мне, и теперь по пятницам мы чаще собирались в моей квартире. Ничего против такого «вторжения» я не имела, в конце концов, Натали долго нас всех терпела. Тем не менее, еженедельно принимать гостей оказалось занятием весьма утомительным, на следующее утро приходилось заниматься уборкой. Натали же надо мной посмеивалась: терпи, дескать, терпи. Однако со временем между нами возникло негласное соглашение: одну пятницу собираемся у нее, следующую – у меня. И этот график соблюдался практически неукоснительно.

Каким-то мистическим образом после моего переезда я, Натали и Таша оказались живущими на одной улице. Таша в самом ее начале – Фрунзе 1а, я – Фрунзе 55, Натали – Фрунзе 59а; номера домов вроде бы близкие, однако от моего дома до дома Натали надо было пройти целый квартал, застроенный длиннющими домами, прозванными в народе «китайской стеной».

Молодость прекрасна своей непредсказуемостью и постоянным ожиданием чуда. Но чуда не в церковном смысле: явления Девы Марии или святого Николая, – а в смысле сюрприза, разумеется, не неприятного. Я уже собиралась ложиться спать, как вдруг зазвонил телефон. Взглянула на часы: ба! да уже не вечер, а ночь – половина первого. Впрочем, мои непредсказуемые друзья могли позвонить и в два, и в три часа ночи – все зависело он градуса настроения и состояния души. Однако день был будний, и я была слегка озадачена. Изумилась еще больше, когда сняла трубку: звонила Натали. Безо всяких предисловий она со смехом поведала мне, что сейчас ко мне заглянет Юрик с новым знакомым, и чтобы я не слишком удивлялась этому знакомому, потому что он негр.

– Кто?! – немного обалдев, переспросила я.

– Негр, – подтвердила Натали и хихикнула, – причем, черный-пречерный. Они только что от меня ушли и по дороге собирались заглянуть к тебе.

– Да где же он негра-то взял в наших палестинах?

– Он в НЭТИ учится, приехал с Кубы. Они есть хотели, а у меня ничего не было. Сварила кофе, нашла печенье и квашеную капусту. Слопали за милую душу.

– И негр тоже?

– Тоже, тоже, все-таки студент.

Но тут заверещал дверной звонок, и я бросилась открывать. Увидев Юрика на пару с темнокожим парнем в ушанке и теплой куртке, театрально изобразила крайнее изумление, чем доставила обоим огромное удовольствие. Заставила ребят отряхнуться от снега и провела в комнату. У меня даже нашлось чем их угостить: с вечера осталась вареная картошка и колбасы порезала. Посидели за столом, пообщались. Горячий крепкий чай тоже пришелся весьма кстати. Патрик оказался любознательным и дружелюбным парнем и неплохо говорил по-русски. В Сибири ему нравилось все, кроме морозов. Учился он уже на четвертом курсе НЭТИ и после получения диплома собирался вернуться обратно на Кубу. «У нас всегда лето, море, солнце – вздыхал он, мечтательно закатывая темные выразительные глаза, – хорошо». Очень приятный молодой человек, ей-богу. Расстались мы тепло, по-дружески, и больше никогда не встречались. Вообще-то Юрик был склонен к подобным авантюрам, причем, не всегда приятным: запросто мог явиться в гости без приглашения, в неудобное время, к тому же не один. Однако в его характере присутствовала такая обезоруживающая детская непосредственность, что долго сердиться на него было попросту невозможно, и он этим бессовестно пользовался. Ах, Юрик, Юрик!..

Наступила весна. Неожиданно в середине марта выяснилось, что Юрик катастрофически не успевает с дипломом. Проникнувшись серьезностью момента, Натали и Таша срочно бросились ему помогать. В целях ускорения процесса, Юрик перетащил к Натали свой кульман: ему надо было успеть выполнить еще несколько чертежей, размерами напоминавших простыни. Он чертил, а Натали с Ташей подписывали чертежи и проставляли на них размеры. Мое участие было дружно отвергнуто, ибо пишу я, как курица лапой; все мое участие сводилось к приготовлению кофе в невероятных количествах. К счастью, общими усилиями успели уложиться в срок.

Защищался Юрик в двадцатых числах мая. В тот судьбоносный день мы отчаянно болели за него и, отдавая дань старой студенческой традиции, ругали, на чем свет стоит. Слава богу, он удачно защитился! Позвонил Натали из автомата в фойе института и обещал подъехать часа через два, чтобы должным образом отметить незабываемое событие, в котором все мы принимали непосредственное участие. И хотя я была, в основном, на подхвате и только готовила кофе, в то время как другие буквально шалели от усталости, тем не менее, тоже с гордостью ощущала собственную причастность к общему делу. Однако когда через два с половиной часа Юрик так и не объявился, мы решили, что вполне заслужили поощрение, и приступили к отмечанию его (и отчасти нашего) успеха. В тот день Юрик не появился ни через три, ни через четыре часа, короче, не появился вовсе. Но это уже было не столь важно, ибо мы отпраздновали защиту его диплома, как свою собственную, и нам было хорошо. Только назавтра выяснилось, что по дороге из института его перехватили сокурсники, затащили в общагу отметить столь знаменательное событие, и там он осел до утра. Вполне понятно и простительно.

Но и на следующий день увидеть Юрика нам не удалось: теперь он отмечал защиту диплома в кругу семьи. Лишь на четвертый день он нагрянул к Натали с огромным букетом цветов. И дальнейшее я знаю с ее слов: она заглянула ко мне в субботу вечером.

– Нет, ты вообрази, этот псих позвонил в дверь в десять часов утра! Надо же было додуматься – явиться в субботу в такую рань. Разбудил меня. Сама понимаешь, после вечера пятницы состояние у меня было соответствующее, я была злая, как черт. Что неудивительно: голова болит, душ еще не приняла, кофе не откушала – в общем, полный копец. И нате вам – Юрик с букетом, довольный и счастливый. Я едва его за дверь не выставила, но потом смилостивилась, увидев его ошарашенный вид, ну и дипломированный инженер передо мною все-таки. – Она хмыкнула, припомнив представшую ее взору картину, потом продолжила: – Я, конечно, пофыркала на него для порядка, потом отправила в комнату, а сама залезла в душ, отмыкать после вчерашнего. Потом вышла из ванной и отправилась на кухню варить кофе. Приготовила кофе и принесла поднос с чашками в комнату. Нет ничего лучше с похмелья, чем кофе с сигаретой! Пью кофе, чувствую, как мне лучшеет прямо на глазах. И тут вдруг смирнехонько сидевший в кресле Юрик внезапно падает передо мной на колени, сует под нос свой букет и с пафосом делает мне предложение. Ну, чтобы идти по жизни рука об руку до самого погоста. Так и сказал – до самого погоста! Ну, не идиот?

– Что, вот так прямо с лёту и сделал тебе предложение?

– Именно. От неожиданности я отшатнулась – честно говоря, была не готова – и уставилась на него круглыми глазами. И тут же жутко разозлилась, так как нечаянно пролила кофе на свой махровый халат, который привезла из Венгрии, а его черта с два отстираешь.

– Кофе… да, не отстираешь. Ну и?..

– Что – ну и?.. Побежала в ванную застирывать халат. А когда вернулась, сказала, что предложение его принять не могу, не думала об этом и, вообще, он застал меня врасплох. Юрик побледнел, я даже испугалась и стала его убеждать, что он мне всегда был симпатичен, и дело вовсе не в нем, а во мне, просто замуж я пока не собираюсь. Не вижу себя замужней женщиной. Ибо для меня превыше всего собственный комфорт, а в нашей непростой жизни любая замужняя женщина должна не только пахать на работе, но еще и дома превращаться в домработницу. Это для меня совершенно не приемлемо, потому что я чувствую себя не какой-нибудь там теткой, а дамой. Ну и дальше в том же духе. Понимаешь, не хотелось его обижать, но… поезд ушел. Если бы месяца через два после нашего знакомства он предложил мне замужество – возможно, я согласилась.

– А теперь почему отказала?

– Не по мне он. Человек, разумеется, хороший и муж из него, наверное, выйдет отличный, но… не могу объяснить, не знаю. Может, слабоват характером против меня. И потом, я действительно не очень-то стремлюсь замуж. Вернее, совсем не стремлюсь. Не вижу в этом положительных моментов. Вот ты много знаешь счастливых браков?

Я надолго задумалась. В самом деле, а много ли я знаю по-настоящему счастливых браков?.. Из моих однокурсниц, выскочивших замуж сразу после института, или же еще на старших курсах, некоторые уже успели не только родить детей, но и развестись. Другие пока живут вместе – и бесконечно жалуются на своих мужей при встречах. Разве что в поколении родителей иногда наблюдаются удачные пары, прожившие вместе всю жизнь, и, конечно, в поколении дедов-бабок – мои, например, вместе уже больше пятидесяти лет. Родители развелись, когда мне было тринадцать, и я до сих пор на папочку обижена. Вроде очень меня любил, пока вместе жили, потом развелся с мамой, уехал, женился, завел детишек – и меня из своей жизни просто вычеркнул. Даже не позвонил ни разу, скотина! Пожалуй, счастливый брак это своеобразная лотерея с очень маленькой вероятностью выигрыша. И не факт, что повезёт именно тебе.

– Знаю, но мало, – наконец, сказала я. – Из моих знакомых только в предыдущих поколениях.

– Правильно. Так что с браком я пока повременю.

– Но ты хотя бы оставила ему надежду на будущее?

– Я старалась быть деликатной. Честное слово, старалась! – Произнесла она, увидев на моем лице ироническое выражение. – Он, конечно, был разочарован, однако ушел не сразу. Мы еще поговорили о том о сем. И кофе я еще сварила. Ну, что ты ехидные рожи строишь? По крайней мере, он не рыдал у меня на груди.

– Ох, зараза же ты, Натали! Человек тебе в лучших чувствах признался, а ты…

– Что я?

– Не оценила.

– Оценила. Но замуж не хочу.

– Подожди. Вот ты говоришь, он упал перед тобой на колени и сделал предложение. А в любви-то признался хотя бы?

– В любви он мне раньше признавался. И не раз.

– А когда он раньше признавался, ты ему давала понять, что не стоит рассчитывать на продолжение?

– Не помню. Может, и намекала прозрачно.

– Все с тобой ясно, – подытожила я. – Держала влюбленного мужчину при себе на коротком поводке, так, для коллекции.

– Если и держала – что с того? Кокетство не наказуемо. Женщина, которая не флиртует с мужчинами – ошибка природы. И вовсе не обязательно, чтобы дело заканчивалось постелью. Ты разве не такая?..

– Наверное, такая же, – вздохнула я. – Неужели ты с ним даже не переспала?

– Представь, нет. У нас были чисто платонические отношения.

– Юрик, вероятно, воображал другое. Ты нанесла ему глубокую душевную рану, – последнюю фразу я произнесла немного ёрничая.

– Его проблемы, – фыркнула Натали. – И хватит насмехаться! До свадьбы заживет.

– До чьей свадьбы? – не отставала я.

– До его, конечно. Не моей же! И вообще – отвяжись.

И я отвязалась. Расстались мы чрезвычайно довольные друг другом.

На посторонних людей Натали порой производила впечатление холодной и расчетливой кокетки. О романтических отношениях она всегда отзывалась с легкой иронией, беззастенчиво флиртовала с мужчинами и, добившись ответного чувства, вплоть до признания в любви, обретала над ними власть и вертела, как хотела. В ее характере явственно проступали черты роковой женщины и, однажды подпав под ее обаяние, мужчины не могли вырваться на свободу и надолго оставались в поле ее притяжения.

Если в ранней юности меня преследовало бессознательное ощущение мужского превосходства над женщинами, то со временем эта иллюзия совершенно растаяла, уступив место своего рода презрению с оттенком снисходительности. Произошло это вследствие тривиальной неразборчивости противоположного пола. Мужчины, которые обхаживали Натали, потом вдруг начинали оказывать знаки внимания мне, а «мои мужчины» неожиданно принимались ни с того ни с сего названивать ей. В результате богатой практики, у меня возникло стойкое убеждение, что мужчинам, в буквальном смысле этого слова, все равно с кем спать. Возможно, я не права, и у кого-то существует более позитивный жизненный опыт.

После неудачного предложения руки и сердца Юрик совершенно пропал из виду, не звонил, не появлялся, судя по всему, болезненно переживая отказ. Однако недели через три возник снова: наверное, трудно оказаться без теплой компании, в которой тебя принимают и любят таким, каков ты есть. В одну из дежурных пятниц он снова явился к Натали и вел себя, как ни в чем не бывало. Она тоже сделала вид, что между ними ничего не произошло. И хотя внешне он принял предложенные несостоявшейся невестой приятельские отношения, осадок от нанесенной обиды оставался еще долго. Все мы искренне, по-дружески любили друг друга, хотя если быть до конца откровенной: не всегда и по-дружески, ибо равновесие между дружбой и влюбленностью делалось порой настолько тонким, что чаши весов легко могли качнуться из стороны в сторону.

Между тем, Таша и Сержик продолжали развлекать нас своим несколько театральным романом, в котором постоянно кипели страсти, периодически сопровождавшиеся то окончательным разрывом, то бурным примирением. Таша, для которой исполненные драматизма расставания и встречи, были вполне в порядке вещей (чего я искренне не понимала), постоянно пребывала либо в состоянии радостной эйфории, либо в глубокой депрессии, чем непременно стремилась поделиться с подругами. Все-таки любовь – вещь престранная, у влюбленных, словно шоры на глазах. Для любого стороннего наблюдателя было совершенно очевидно: Сержик не настолько влюблён в Ташу, чтобы на ней жениться. Увлечён – да. Но по-настоящему не любит.

Сама Таша, конечно, считала иначе и не придавала значения тому, насколько нежно Сержик порой воркует с Натали: явно не прочь завести с ней роман. Откровенно говоря, я подозревала, что этот самый роман уже давно существует в реальности, вот только просвещать на эту тему Ташу не собиралась. «Открывать глаза» на неверного возлюбленного – это уж извините! От него она ни за что не откажется, а ты сразу угодишь в злейшие враги. И потом, если Натали и в самом деле стала очередной пассией Сержика (свечку ведь я не держала), то для Таши это будет слишком жестоким ударом: подобного предательства со стороны подруги она не переживет.

Как-то вечерком я навестила Натали без свидетелей. Хотелось пообщаться наедине, обсудить наши женские дела, посекретничать и все такое прочее. Мы удобно устроились в креслах возле журнального столика, потягивали купленное мной по случаю Токайское и откровенничали. Мучимая любопытством, я не удержалась и попыталась издалека подобраться к интересующему меня вопросу.

– Кажется, Сержик неровно к тебе дышит, – обтекаемо начала я, бросая пробный шар: захочет говорить об этом или нет?

– Ну и что? – пожала она плечами. – Мы с ним друзья.

– Только друзья? – напрямую спросила я, не слишком надеясь на откровенность.

– Может, и не только, – многозначительно усмехнулась Натали.

– А как же Таша?

– Что – Таша? Официальная подруга Сержика – она. На эту роль я не претендую. Она ни о чем не догадывается. Просвещать ее я не собираюсь. Ты надеюсь тоже.

– Избави боже, да она с ума сойдет!

– Из-за подобной ерунды сходить с ума, – уголки ее губ презрительно искривились, – не понимаю.

– Потому что ты его не любишь, а она…

– Согласна, влюблена, как кошка. Поэтому чувства ее уважаю и нисколько не собираюсь мешать. Нет здесь никакой проблемы. – Она пожала плечами. – Ну, заходит он ко мне иногда, мы распиваем бутылочку-другую и занимаемся сексом. Не больше.

– Да чего же больше-то?!

– Успокойся, не намерена я его отбивать, – с нажимом произнесла Натали. – И хватит, давай оставим эту тему. Все, что хотела, ты узнала из первых рук. – В голосе ее послышались стальные нотки, для нее предмет разговора был исчерпан. – Кстати, тут на днях звонил Иван, тебе тоже привет передавал.

– Иван? Тот самый Ванька-Каин?

– Тот самый, других знакомых Иванов у меня нет.

– И что?

– В гости собирался зайти, когда в городе будет.

Среди наших общих друзей-приятелей Иван – случай особый. Натали познакомилась с ним в студенческие годы, когда их, несколько четверокурсниц Электротехнического института, среди которых оказалась и Натали, отправили на практику в районный городок. Начальником электростанции, куда их прикомандировали, и по совместительству руководителем практики стал именно Иван. Точное название его должности я не знаю, знаю только, что ходил в начальниках. Лет ему было около тридцати, сильный, решительный, спортивный и невероятно компанейский молодой мужчина. Свое разбойничье прозвище он получил, участвуя в спортивных соревнованиях по боксу. Однажды сильнейшим ударом отправил своего соперника в нокаут, да так, что того срочно увезли в больницу, где он потом скончался, не приходя в сознание. Следствия по этому делу не было: совершенно очевидно – несчастный случай. Но с тех пор к Ивану приклеилось жестокое прозвище «Ванька-Каин». И хотя случилось это давно, еще в его юности, прозвище так и осталось с ним навсегда.

Молодые веселые девушки из областного центра произвели на Ивана большое впечатление, и он сразу с ними подружился. Вследствие чего, по словам Натали, их преддипломная практика превратилась в чрезвычайно приятное занятие, так как теперь они не столько вникали в суть производства электроэнергии, сколько приятно проводили время на природе: пикники организовывал Иван. Красавцем он не был, но был на редкость энергичен и напорист, так что девушки немедленно подпали под его обаяние. И когда ему в голову залетела сумасшедшая идея сплавляться вниз по реке на плоту вместе со студентками и своим другом Андреем, он настойчиво принялся уговаривать барышень отправиться в плавание, живописуя прелести окружающей природы, свободной жизни на плоту, рыбалку и пр. Склонные к авантюрам Натали с Ольгой согласились, идея показалась им великолепной, две другие девушки отказались.

Сказано-сделано. Обговорили и назначили день отплытия. Практика обещала стать воистину захватывающей. Когда Натали с подругой спустились к берегу, их взору предстал добротный бревенчатый плот с вместительной палаткой и обитым металлом местом для костра. Девушки ступили на плот, забросили вещи в палатку и устроились на надувном матрасе, молодые люди оттолкнулись от берега – и путешествие вниз по Ине началось.

Натали всегда с восторгом описывала это незабываемое плавание, которое для нее, городской барышни, стало чем-то из ряда вон выходящим. Днем спускались вниз по течению, вечером приставали к берегу, разводили костер, варили уху из пойманной днем с плота рыбы, пили вино, слушали охотничьи и рыбацкие байки, которыми их потчевали мужчины, и в полной мере наслаждались жизнью. Нетронутая дикая природа вокруг производила неизгладимое впечатление. Поросшие дремучим лесом береговые склоны и зловещие крики неизвестных зверей по ночам оживляли в памяти сказки о соловье-разбойнике, лешем и прочей лесной нежити. Заметив страх девушек, парни с удовольствием принялись пугать их рассказами о снежном человеке, который ворует женщин и утаскивает их в горы, о медведях-людоедах и волках-оборотнях, – короче, всеми возможными страшилками, какими потчуют наивных горожан местные жители.