Маркиза Лекавалье

– Зачем же сразу изменять, можно и развестись, если что не устроит, – провозгласила младшая Маргокс.

– Развестись, – ахнула Флор Маргокс. – Да что ты такое говоришь, дочка!

– А что такого, на дворе девятнадцатый век почти, а вас все пугает какое-то слово, мама.

– Да если бы слово, – улыбнулась Сандрин. – За этим словом слишком много стоит. Но Авелин не из робких, я погляжу. Не боится остаться одна без денег и без возможности увидеть своих крошек, если они, конечно, к тому времени появятся. Хорошо, если будет куда вернуться и где жить. А то ведь можно и на улице остаться. Муж обыкновенно забирает себе все деньги и поместья. Да и дети, как правило, живут с мужчиной. Нет, любое решение должно быть взвешенным.

– Я хорошо подумала и мнения своего не изменю, – топнула ногой Авелин. – Не сильно-то вы, посмотрю, задумывались, когда с мужем отдельно жить решили, – понимая, что дерзит, Авелин посмотрела прямо на Сандрин.

– Я выросла в Провансе, в большом и красивом поместье, и не привыкла к лишениям. Анри нужно было достроить дом, чтобы я могла жить в комфорте. Мне нелегко было принять решение о переезде, даже когда все было готово. – Сандрин смиренно сложила руки на коленях, аккуратно расправив складки на юбке. Ни один мускул не дрогнул на лице маркизы, когда она повторила придуманную ими версию ее долгого отсутствия в Новой Шотландии. – Конечно, сейчас я понимаю, что ошиблась, согласившись на это. Если бы я была не так изнежена и находилась рядом с мужем, не случилось бы всем известных событий, – Сандрин грустно улыбнулась.

– О, не нужно корить себя, дорогая, мы все совершаем неверные шаги, – сочувственно отозвалась мадам Маргокс.

– Да-да, некоторые только и ждут удобного случая, чтобы заполучить чужого мужчину, – поддержала ее мадам Лакрес.

– И это еще раз доказывает, что все решения должны быть взвешенными, – уверенно произнесла Женевьев.

Авелин смутилась и опустила глаза.

– Неужели боишься одна остаться? – уточнила мадемуазель Венуа, чтобы разрядить обстановку. – Этот уйдет – не велика потеря. Будут еще кавалеры.

– Но я люблю только его.

– А со многими ли ты знакома, дочка?

– Сколько в нашем захолустье женихов имеется, всех знаю.

– А если кто еще появится? Или ты в путешествии судьбу свою встретишь? Я же знаю, через месяц вы собираетесь в Монреаль, – уточнила Сандрин.

– А если не повстречается мне там никто?

– Видишь, ты уже начала сомневаться, так ли хорош этот Отис, – заключила Женевьев. – Если б любила, и мысли такой не допустила бы.

– Не желаю больше слушать, – Авелин помотала головой, – лучше пойду, прогуляюсь по саду.

– Хорошая идея, – отозвалась Флор. – Свежий воздух еще никому не вредил.

Девушка гневно взглянула на мать и исчезла за дверью, оставив женщин одних.

– Вы должны ее простить, – проникновенно обратилась мадам Маргокс к Сандрин. – Она, право, не хотела вас обидеть.

– Ничего страшного, я все понимаю, молодость и горячность часто идут рука об руку.

– Попросите Сандрин вам помочь, – улыбнулась мадам Лакрес Флор. – Думаю, она найдет способ убедить Авелин принять верное решение касаемо замужества.

– О, я непременно подумаю над этим, – отозвалась мадам Маргокс.

И еще долго не смолкал разговор мадам Лакрес, мадам Марис и мадам Маргокс о нравах современной молодежи.

* * *

Было далеко за полночь, когда гости начали расходиться. И первым, кто проследовал к выходу, был маркиз Лекавалье. Весь вечер он был задумчив, мечтая оказаться с Сандрин наедине, и потому постоянно упускал нить разговора, чуть было не став предметом насмешек.

– Наконец-то мы одни, – сказал он, усаживаясь в коляску рядом с Сандрин. – Как прошел вечер?

– Отлично, – улыбнулась она в ответ. – Немного поболтали обо всем на свете.

– Как вы себя чувствуете? Не утомились? – озабоченно уточнил мужчина.

– Хватит за меня волноваться. Я отлично себя чувствую, прекрасно провела время и наговорилась всласть. Мне кажется, или в последнее время вы стали слишком меня опекать?

Анри было нечего возразить. Он и правда волновался. Да так, что это и десятой частью не было похоже на те переживания, которые он испытывал, когда ждал первенца.

Поразмыслив, он пришел к выводу, что причина того – его любовь к Сандрин, которая не шла ни в какое сравнения с теми чувствами, которые он когда-либо ощущал в прошлом.

– Вы же знаете, я постоянно о вас беспокоюсь.

– Право, для этого нет никаких причин. На вашем месте, маркиз, я бы направила волнения в сторону корабля с моими саженцами.

– Это излишне. Мои люди знают дело, все прибудет в целости и сохранности.

– И никаких засохших кустиков и погибших деревьев?

– Абсолютно никаких.

– И когда мы ожидаем ценный груз? Когда прибудет корабль из Англии? Скоро все сроки выйдут для посадки.

– В самом скором времени. И как только судно покажет нос в порту, я прикажу первыми спустить на землю ваши драгоценные растения, – Анри довольно улыбнулся. – И вы сможете проводить в оранжерее все свободное время.

– Мне показалось, или месье жаждет запереть жену дома?

– Проницательность всегда была вашим коньком, маркиза, – расхохотался Анри. – Признайте, в свое время и я оказался весьма прозорлив, решив отвести часть дома под это милое развлечение.

– И какие размышления привели вас к необходимости данного шага?

– Вы выросли на юге, в доме, окруженным полями и виноградниками, я предполагал, что скоро вы начнете по ним скучать… а клубника! Любая мадемуазель любит вкушать ее на завтрак, – Анри прижал жену к себе.

– И оказались правы, – Сандрин улыбнулась, радуясь тому обстоятельству, что принимая решение пристроить к дому оранжерею, он думал о ней.

– А как те саженцы, что у вас уже были?

– О, матросы были так милы, что доставили их с Канарских островов и юга Франции. Но те растения привыкли к более жаркому климату… Конечно, я закаляла их, открывая окна в теплице, и некоторые неплохо перенесли зиму, но этого недостаточно. Уйдет еще несколько лет, чтобы они адаптировались. Мне нужно преодолеть этот период, и растения из Шотландии будут как нельзя кстати. Там схожий климат. Сестра нашей кухарки была так добра, что согласилась передать мне их.

– А ваш муж не был так добр, что согласился перевезти все через океан, да еще так, чтобы они не засохли в пути?

– О, еще как добр! – Сандрин поцеловала его. – И скоро мой муж будет наслаждаться вкусной клубникой на завтрак.

– Я думаю, за это вам полагается награда!

– И какая же?

Анри склонился к ее уху и стал шептать всяческие непристойности. Это продолжалось до самого дома, и Сандрин была рада, что коляска, наконец, остановилась, чтобы выпустить их. Еле дождавшись, когда дворецкий распахнет дверь, Анри подхватил жену на руки и бегом поднялся по лестнице прямиком в спальню.

* * *

Проснувшись утром и обнаружив в своей постели мирно спящую Сандрин, маркиз довольно улыбнулся. Подобное было такой редкостью, что он не сразу поверил в происходящее.

Разбросанные по подушке волосы, бретелька ночной сорочки, чуть спустившаяся с плеча и мерное дыхание. Невозможная, нереальная красота. Все это рождало в нем бурю эмоций, и ни одна, даже самая жаркая ночь, не могла удовлетворить их сполна.

Он не уставал восхищаться Сандрин, каждый день благодаря небеса за ту жену, что ему досталась. Было ли в его жизни то, чем он заслужил ее? Анри не знал.

А ведь все могло быть по-другому, если бы он тогда не решился разыскать ее и позвать с собой.

В дверь постучали. Осторожно ступая босыми ногами по полу, чтобы не разбудить маркизу, мужчина проследовал к двери.

За ней оказался дворецкий с запиской. Разорвав конверт с надписью, сделанной знакомым подчерком, Анри вздохнул: только этого не хватало! Ко всем его проблемам с Индией и Китаем, с несговорчивыми торговцами, не желавшими идти на уступки, еще и это. Словно чувствует, когда ее письмо будет совсем не к месту!

И нужно было ей испортить такое прекрасное утро! Что ж, придется разобраться с очередной надуманной проблемой. Иначе эта женщина не отстанет и еще, чего доброго, записками не ограничится, а придет прямо к двери. Это расстроит Сандрин, а волнения ей ни к чему.

Действуя как можно осторожнее, он собрал свою одежду и вышел за дверь. Оденется в библиотеке, чтобы лишним шумом не потревожить сон возлюбленной.

Как только створка двери распахнулась, маркиза открыла глаза. Она проснулась давно, от стука в дверь, но лежала в кровати, ничем не выдавая своего пробуждения. Наблюдая через почти опущенные веки, она видела все. Не укрылись от нее и выражение лица Анри, когда он читал записку, ни его поспешные сборы и бегство.

Полежав для верности минут пять, она аккуратно встала и подошла к окну. Еще несколько минут спустя муж показался на дорожке, ведущей в конюшню.

Поспешив оседлать лошадь, он не преминул поднять голову и посмотреть в окно спальни. Ничего. Не ожидая, даже не желая, чтобы Сандрин почувствовала его отсутствие и проснулась, посмотрев в пустое окно, он почему-то расстроился, не увидев ее за шторой. И ведь умом понимал, что было бы только хуже, если бы она заметила его бегство, пришлось бы придумывать оправдание. Но сердце жаждало взглянуть на милый силуэт, противясь доводам разума. Он так хотел посмотреть на нее перед дорогой: это придало бы ему сил в непростом деле.

Словно предчувствуя его действия за несколько секунд до того, как он это проделал, Сандрин спряталась за стену около створки – да так, что даже занавеска не шелохнулась. Проводив маркиза взглядом до конюшни, она отошла от окна, собрала платье и прошла в свою спальню.

Нет, она не хотела знать, куда и зачем ушел муж – решила доверять. Слишком много всего было у них за плечами, чтобы она вздрагивала от каждого шороха, анализировала ночами каждую вскользь брошенную фразу, следила за мужем. Он с ней, и это главное.

Сандрин не стала выяснять ничего о его бывшей, ни о том, были ли у него другие романы, не ставшие такими явными ввиду отсутствия после них детей. Не интересовало ее и настоящее – нравится ли ему еще-то кто-то в их городке и округе. Хотя запросто могла бы это сделать.

И пусть потом, если Анри уйдет, она разочаруется, будет корить себя за то, что оказалась слепа и глуха, сейчас она счастлива, а остальное не имеет значения.

Кто-то живет всю жизнь, так и не встретив любовь, ей же очень повезло, она не только познакомилась со своим любимым, но и провела с ним какое-то время. Другое неважно.

Разом вспомнив все, что было лишь год назад, Сандрин смахнула непрошеную слезу. Да что с ней сегодня такое?! Неужели беременность так на нее влияет? Или бегство мужа сделало ее такой плаксивой? Нужно немедленно это прекратить и думать только о радостных событиях. Все у них будет великолепно. Впереди много дней, полных счастья, рядом с Анри.

Маркиза умылась, оделась и спустилась на первый этаж. Начался ее обычный день – разговоры со слугами о поместье и необходимых делах, работа над новым нарядом и возня в оранжерее. Таких будней будет еще много, и ничто не нарушит привычный распорядок.

* * *

Маркиз почувствовал приближение Сандрин по легкому шуршанию юбок и едва уловимому движению ветерка из распахнутых в столовую дверей.

Он поднялся, отодвинул стул и помог Сандрин присесть, после чего обнял за плечи и поцеловал в шейку.

– Я вижу, вы скучали по мне, – она чуть улыбнулась.

– Всю свою жизнь, – отозвался тот с хрипотцой в голосе.

– И почему у меня ощущение, что вы лукавите?

– Потому что вы плохо меня знаете, маркиза.

– Неужели? – Сандрин нарочито высоко приподняла брови.

– О да, я помню, помню, – Анри понизил голос до шепота, – ваши учителя не оставили мне шансов.

– Абсолютно никаких. И впредь попрошу не сомневаться в моих способностях, иначе я вам напомню, что я могу.

– Ну нет, фехтовать сейчас я вам не позволю! – недовольно произнес маркиз и сел на стул. – И ничего подобного этому – тоже!

– Напомните мне, когда вы стали диктовать условия?

– Как только стал вашим мужем.

– Ах, да! Только, как мне кажется, с той поры минуло немало лет, большую часть из которых я не выполнила ни одного из ваших наказов. Домик в Бордо, тот, где вы приказали сидеть и смиренно ждать своей участи, до сих пор пустует.

– Не стоит напоминать о своих ошибках. Если бы вы обитали там, где я сказал, Францию мы бы покинули намного раньше. И больше времени провели бы вместе.

– И где? На Ла Пальма? Не думаю, что если бы вы нашли меня в этой хижине в Бордо, то воспылали бы ко мне страстью и решили, что я достойна большего, чем остров в океане, на котором почти нет людей. Мужчины любят то, что им недоступно.

– Хотите намекнуть, что только погоня по городам и землям позволила мне понять свои истинные чувства?

– И заметьте, не я это сказала! Смиренная женщина никогда не вызывала бы вашу симпатию.

– Это было давно! Сейчас все изменилось.

– Конечно. И сегодня я рада слушаться вас, маркиз, – разом прекратив перепалку, Сандрин довольно улыбнулась. – Не делаю ничего, что бы вам не понравилось.

– Вот и отлично. Что вам положить? – поинтересовался муж.

– А что предпочтете вы?

– Зеленый салат отлично выглядит.

– Он с нашего огорода. Того, который в оранжерее, – с гордостью произнесла Сандрин.

– И рыба совсем неплоха. Только не говорите, что успели разбить на заднем дворе пруд.

– Пока нет, – задумчиво протянула Сандрин. – Но идея недурна.

– Скажешь, если потребуется помощь.

– И никаких возражений относительно того, что он бесполезен? Что в море и реках полно рыбы? – покосилась на него маркиза.

– Нет. Пруд так пруд. Любое ваше желание. Готов сделать все от меня зависящее: расходы, рабочие – все, что потребуется.

– Обойдемся без водоема, – недовольно отозвалась Сандрин. – Такое ощущение, что вы знали, что я откажусь его строить, и потому так легко предложили.

– О нет, малышка, для меня вы загадка. Но я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вы были счастливы, – Анри проникновенно посмотрел на нее. – Что, продолжим трапезу? Я вижу отличный соус.

– Да! И вы не представляете, откуда рецепт. Помните, я говорила, что в книжном магазине есть дальняя полка, куда, кажется, сто лет никто не заглядывал, и она вся покрылась пылью? Так вот, я покопалась там.

– Даже не сомневался, что вы непременно сделаете подобное.

– Но ведь именно в таких местах и можно отыскать настоящие сокровища! И одно из них уже в нашей библиотеке. Старинная кулинарная книга. Неизвестно, как она вообще попала на континент. Она на французском, что уже удивительно, и ей лет двести. Конечно, она напечатана, но книги не пишут от руки уже довольно давно. И там такие рецепты! Я сегодня опробовала один. Это соус. Отлично подойдет и к рыбе и к белому мясу. Мне, конечно, пришлось изменить кое-какие ингредиенты, в Новой Шотландии не произрастает нужного. Но результат все равно отличный.

– Думаю, я попробую с ним лосося. Вам положить кусочек?

– Благодарю, но я бы остановилась на курице для себя.

Анри разложил еду, попробовал из своей тарелки и поднял глаза на Сандрин.

– Действительно вкусно. Ненужная книга рецептов с дальней полки в магазине оказалась весьма полезной.

– И будет еще лучше! Когда я прочла записи и посетовала продавцу, что некоторые блюда невозможно приготовить в здешних условиях, он обещал решить мою проблему и познакомить меня с поваром. Тот француз по происхождению, но живет в Новой Шотландии лет десять. Объехал весь полуостров, изучал местные продукты и растения и может много подсказать. Сейчас обосновался в Нью-Браунсвике, в Саквилле, там у него свой ресторанчик и магазин продуктов. Неплохое место, если учитывать, что пути в Канаду из Новой Шотландии ведут через этот перешеек. Но! Буквально через пару месяцев он будет путешествовать по региону и ищет увлеченных попутчиков! Я написала ему, и он не отказал! Уверил, что все покажет и расскажет.

– Вы так загорелись идеей узнать его поближе, что я начинаю ревновать.

– Право, не стоит. Конечно, мужчина, увлеченный своим делом, всегда привлекателен, но вы же знаете, что мое сердце навсегда принадлежит другому, – Сандрин показательно вздохнула.

– Смею надеяться, что это я, маркиза?

– И вы не ошибаетесь, маркиз!

– А как он собирается все показать? Путешествует с полным набором местной съедобной флоры и фауны?

– О, конечно, нет. Он провезет меня по окрестностям! Не переживай, все абсолютно безопасно и в очень медленном темпе. Вы даже заметить мое отсутствие не успеете. И со мной непременно поедет Арлет, так что причин для переживаний нет и быть не может, – произнесла для убедительности Сандрин, хотя горничную в поездку брать не планировала и даже не разговаривала с той о такой возможности. У ее служанки своя семья, так зачем отрывать женщину от родных и любимых людей без лишней надобности. А потом она что-то придумает, если муж вспомнит о ее обещании взять с собой компанию.

– Ну если Арлет, то, конечно, не может, – скептически отозвался Анри. Он сомневался, что не заметит отсутствия жены. Ему казалось, что он ищет ее глазами везде, где только ни бывает, и очень волнуется, если не находит.

* * *

Теплый, чуть влажный воздух оранжереи поглотил его. Он нашел Сандрин в дальнем конце помещения, увлеченно рассматривающей набравшие цвет бутоны роз. Необходимо признать, что строительство оранжереи было отличной придумкой.

Он любил эти спокойные, тихие занятия жены. Когда они только стали жить вместе, он думал, что ее не угомонить. Каждый день она придумывала себе новое увлечение. И ему оставалось только надеяться, что задумка будет осуществляться под крышей этого дома.

Конечно, если была ночь, она просто спала. Но на утро уже опять куда-то отправлялась. Оранжерея, будуар, который она переоборудовала под мастерскую для пошива платьев, окрестные имения. Ей все было интересно. Все, что происходило вокруг. Словно прожив много лет в заточении, она вдруг вырвалась на волю и расцвела.

И с тех пор, когда маркиза стала ездить по округе, на всех приемах и обедах, где они бывали, у Сандрин непременно находились знакомые, жаждущие с ней посекретничать и выяснить ее мнение по какому-либо вопросу. Анри в эти беседы не допускался, что его всенепременно нервировало: он все еще продолжал наслаждаться обществом собственной жены и не желал отпускать ее от себя надолго. Даже танцевал только с ней, давая окружающим мужчинам возможность украсть всего пару музыкальных туров.

Со временем он выяснил, что все эти шепотки и приглушенные разговоры касались обсуждения матримониальных планов очередной незамужней девушки, но это ничуть не уменьшило непреклонного желания быть рядом с женой. Даже несмотря на косые взгляды окружающих ее дам.

Конечно, Анри не участвовал в разговоре, а просто молча стоял поодаль. Но все равно, Сандрин уже делала ему намеки, что они не так откровенны в его обществе.

Пробудившаяся от зимы природа Новой Шотландии увлекала ее не меньше сплетен соседских кумушек. Немыслимой красоты утесы и бухты, каменистые пляжи и зеленые заросли – ей все было одинаково интересно. Маркиза гуляла одна или брала с собой Арлет, но возвращалась с прогулок одинаково восторженной и очарованной окрестностями.

Оранжерея была еще одной ее страстью, и эта страсть отвечала ей взаимностью. Растения любили ее и старались предстать во всем своем великолепии перед ее взором.

– Я уезжаю. Буду вечером, – произнес Анри, нарушая очарование места, в котором красивая женщина смотрела на такой же прекрасный цветок.

У Сандрин чуть не вырвалось «Опять!». Но она сдержалась.

– Все в порядке. Поезжайте спокойно. Я закончу дела в оранжерее, а потом начну собираться на бал.

– Да, о бале. К сожалению, я не знаю, сколько времени это займет.

– Когда мне ждать вашего возвращения? – Она смиренно опустила глаза, придерживаясь образа послушной жены.

– Думаю, на бал мы отправимся вместе. Но если задержусь, поезжайте одна. Обещаю искупить свою вину. Да и компания без вас будет скучать.

– Мне кажется, или вы ревнуете к ним?

Нет, ей не казалось. Он действительно ревновал. Анри многое бы отдал, чтобы быть постоянно с ней, но дела требовали внимания. Его бывшая активизировалась. Она то просила привезти денег, несмотря на то, что он регулярно отправлял ей не только их, но и одежду и продукты, то придумывала мифические болезни у ребенка, то проблемы со своим магазинчиком косметики, которые никто, кроме Анри, решить был не в силах. Она будто пыталась вернуть его, словно чувствовала, что совсем скоро не ее ребенок будет играть первую скрипку. Да, он совершил ошибку, связавшись с этой женщиной, но ребенок ни в чем не виноват, и он старался уделить ему как можно больше времени.

Анри принимал участие в воспитании сына, видел его через день, гулял и рассказывал всякие истории. Но с каждым разом все четче осознавал: что бы ни было до этой минуты, именно ребенок Сандрин, той, кого он так сильно любит, будет на первом месте. Его первенцем, наследником.

И ему с каждым днем все тяжелее и тяжелее было оставлять жену.

Словно почувствовав его мысли, маркиза легко поднялась со скамеечки, подошла к нему и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в губы:

– Куда бы вы ни отправились, с кем бы ни повстречались, возвращайтесь. Я всегда буду вас ждать.

Сказав это, она вернулась к растениям и больше не оглянулась, позволив мужу спокойно выйти за дверь без ненужных обид.

* * *

Взяв лошадь, Анри выехал за пределы имения и направил животное в сторону поселка. Все вокруг зеленело под ярким солнцем, а плодовые деревья стояли полностью усыпанные цветами. Приблизившееся лето сулило теплую погоду и обильный урожай.

Небольшое селение, скрытое от ветров склоном горы, жило своей размеренной жизнью. Женщины хлопотали по хозяйству, на улице играли дети, чуть поодаль на пригорке паслась живность. Дом его бывшей стоял с краю, выделяясь размером, добротными стенами и отсутствием какого-либо движения. Построенный несколько лет назад на его средства, он состоял из пяти комнат хозяев, помещений для прислуги и большой кухни с прилегающей к ней столовой.

Ора Равен, мать его сына, настояла на том, что ей нужно все самое лучшее, и строение было возведено в угоду всем требованиям. Только вот сохранить былую красоту дом не смог. Бывшая была ленива. Содержать в чистоте жилище она планировала с помощью слуг, для чего вытребовала с Анри денег им на жалование, пояснив, что его сын должен жить в уютных и чистых комнатах. Только ни на внутреннем, ни на внешнем облике дома наличие средств на обслугу не сказалось. Ора постоянно жаловалась, что никто не хочет работать и ей приходиться постоянно искать штат.

Только Анри справедливо полагал, что дело вовсе не в неуживчивом характере мадам, а в ее жадности. Большую часть полученного она оставляла себе, держа в услужении лишь кухарку с помощницей да горничную. Главной целью своей жизни мисс Равен определила возвращение маркиза от этой «наглой особы, посмевшей залезть в их счастливую жизнь», как она в глаза ему говорила о Сандрин Лекавалье. Мужчина полагал, что за глаза из уст этой женщины вылетает что похуже. Но озвучивалось это исключительно в его отсутствие, с пониманием, что за неосторожно сказанным словом непременно последуют карательные меры – содержание будет урезано во много раз. Однако это не мешало Оре поджимать губы и каждое посещение озвучивать Анри, что он изменяет ей с другой. Выслушав несколько раз подобные замечания, маркиз четко обозначил больше разговоров подобных не заводить и имя Сандрин при нем не упоминать. И потому мисс Равен теперь молчала, лишь исподволь, в сторону, произнося, что «бывают же наглые особы, лезущие в чужую семью». О том, что именно она являлась такой «особой», ведь маркиз ей никогда ничего не обещал и даже обозначил до их связи, что имеет жену, ее не останавливало.

Получив утром очередную записку «Случилась беда. Срочно приезжай» Анри рассчитывал при приближении увидеть суетливые движения горничной, подносящей воду по совету доктора, или какие-то повреждения в доме. Но вокруг, как и всегда, не было ни души и только птицы в палисаднике старательно выводили свои песни.

Постучавшись, маркиз имел честь узреть сонную служанку, нехотя распахнувшую дверь. Судя по виду прислуги, происшествий не случилось.

Еще через полчаса, еле сдерживая гнев на мисс Равен, он покидал дом. Его настроение, возможно, смягчила бы возможность пообщаться с сыном, но тот убежал по своим делам. Первые подозрения, появившиеся после открывшейся ему двери дома, оправдались сполна. Выяснилось, что его пригласили, чтобы пожаловаться на ветку дерева, которое билось в окно спальни ребенка и не давало, как отметила мисс Ора, спать «малышу». Судя по веселому настроению последнего, помахавшему радостно с пригорка и отправившегося дальше по своим важным мальчишечьим делам, «страшное происшествие» на «малыше» никак не отразилось. Он все так же продолжал играть, не найдя минутки подойти к отцу. Оно и понятно. Видел того уже почти каждый день, да и игры в его возрасте гораздо важнее.