– Этого Эммануила еще поймать нужно,– вздохнул Сергей.
– Сам прибежит. Узнает, что его уже не разыскивает полиция и заявится, как миленький. Нам-то он все равно нужен. Если Филя его сможет вычислить, то пошлем ему приглашение с разъяснением. Пошли, разберемся с блок-постом. Пусть посылают за нанимателями. Обрадуем.
Увидев двух офицеров, наемные караульные черенки дубовые с плеч сняли и спрятали на всякий случай за спину. Вступать в конфликт с армией Его Императорского Величества они пока не желали. Оплата не соответствовала последствиям. Выслушали молча, молча же пожали плечами.
– Что за гримасы?– не понял Михаил.
– А куда, с позволения сказать, бежать? Мы и не знаем. Сказано стеречь, да ждать. Утром завтра будут непременно… кажись,– соизволил объяснить один из караульных, скребясь в лохматой голове. Занятие это было, очевидно, самым любимым из всех, которые он знал, так как демонстрировал ловкость выработанную годами. Скреб с вдохновением. Лист, с этим же выражением лица, касался пальцами клавиш. Любитель почесать голову, подключил к процессу вторую руку, приставив черенок к стене, и закончил, обозначив свое жизненное кредо:
– Наше дело телячье.
– Телячье, поросячье или собачье мне наплевать, прекрати вшей гонять по организму и смотри сюда,– Сергей сунул в нос «чесоточного» талер.– Объявляю приз тому, кто приведет кого-нибудь из господ, его тут караулить нанявших. Я в квартире № 6-ть.– Вопросы есть?
– Обманешь пади, герр офицер?– засомневался «чесоточный».
– Вот те крест,– Сергей обмахнулся крестом.– Чтоб я сдох.
– А ежели двух привести?– лохматый оказался парнем сообразительным.
– Скольких приведешь, столько и получишь,– фразу эту Сергей закончил произносить уже в спины, стремительно сорвавшимся с мест караульным.
– Что же ты им адреса клиентов не дал? Список есть со всеми реквизитами,– Михаил щелкал наружной щеколдой, решая, нужна она дверям или нет.
– Они и без списка всех сыщут. По списку я проверять буду, тех ли привели. Нахватают, кого попало, долю пообещав. Знаю я этих «гавриков», сам такой. А вот и «разведка» припожаловала пархатая. Нашел бегуна?
– Нашел,– Филя сел привычно Михаилу на плечо и, ущипнув его довольно чувствительно за ухо, затараторил, бойко и задорно:– Он сначала в соседнюю подворотню шмыгнул, потом там отсиделся минут десять, макинтош скинул с цилиндром, рожу гуталином намазал и смело дальше пошел совершенно не скрываясь и сейчас в двух кварталах отсюда, на Херринггассе-12-ть, номерок снял. Сидит, горюет и гуталин подновляет. Наверное, рывок основной, вон из Вены, на завтра отложил. Весь на нерве. По-немецки ни слова старается не шпрехать, спикает на аглицком и смотрит волком. Пиво заказал, однако, в номер с сосисками и долго трясся, мелочью рассчитываясь.
– Тебе бы, Филя, романы писать с таким языком поэтическим,– Михаил щелкнул воробья по клюву и предупредил.– Еще раз ущипнешь так старательно за ухо, посажу на диету, в клетку с кошкой.
– Хозяин,– Филя присел на пушистый зад и вытянул когтистые ноги.– Я же любя. Не рассчитал маненько, ей Богу. Оплошал чуток.
– И вообще,– продолжал ворчать Михаил.– Кто вопрос задает, тому и докладывай в следующий раз и можешь вообще хоть ухо ему с корнем вырвать. Понял?
– Понял!– Филя бодро подскочил и перемахнул на плечо к Сергею, прицелившись к его уху, но тот живо схватив его, зажал в кулаке так, что оттуда торчала только головка «Трояна».
– Ухо, значит, мое тебе разрешил Хозяин выдрать?
– Разрешил,– пискнул Филя жалобно.
– А о последствиях ты не подумал?
– Нет,– закрутил головкой Филя.
– Подумай три секунды,– разрешил Сергей.– Раз, два, три. Ну? Какие последствия?
– Хреновые,– закивал Филя.
– Вывод?
– Вырывать ухи нельзя,– сориентировался «Троян».– Лучше на диету, в клетку с кошкой. Я ее лаем до инсульта сначала доведу, потом ухи ейные вырву.
– Соображаешь, почти как взрослый,– одобрительно погладил Сергей «Трояна» по головке.– Лети, разведка, поищи этого «отморозка» Алоиза. По пивным пошныряй. Их в Вене много и в любой дешевой он может околачиваться сейчас,– Филя выскочил пулей из его кулака и пропал, метнувшись за угол.
Глава 3
Михаил проводил взглядом «Трояна» и предложил: – Давай, пошлем посыльного к этому «эфиопу» с письмом. Вложим в него копию с завещания и вернемся в квартиру. Быстрее начнем разбираться, скорее домой вернемся.
– Какую копию? Он же потребует тогда все?
– Я текст слегка поправил. Зря что ли тут пятно на площадке. Я бы и не пошел тогда сюда. Вернулся бы в гостиницу к Джеку. На завтра бы все перенес. Тоскливо тут что-то. Пора и честь знать. Душе-приказчиками нас с тобой вписал и суммы все, взятые в кредит, оформил, как взятые на сохранность. Могу с этих «лохов» плату потребовать за хранение. В «нотариалке» тоже все подправил. Кстати, мэтр Пульман нотариус-то. И знаешь, почему молчит?
– Почему?
– Забыл. Он ведь /Фриц/ пока в академии учился на юриста, ужасным был забиякой и пьяницей. Его во всех злачных местах Вены знают. Родитель ему оставил место хлебное, но не лежит у парня сердце к этой сфере человеческой деятельности. Ему бы конюшню завести и лошадей тренировать. Вот это по нему. Любит парень скачки.
– Посоветуй. Но что-то я не въезжаю. Как можно забыть о завещании?
– Обыкновенно. Герр Франкенберг «заколебал» всех нотариусов в радиусе двадцати миль, своими завещаниями. Менял и их, и текст каждые два месяца. Вот и не идет ни кто. Пока наследники не обратятся. Тогда хоть все заявятся и начнут сличать даты. Он ведь – гусь лапчатый и не отзывал иногда прежние свои пожелания. Вызывал новенького «ярыжку» и сочинял ему версию очередную, совершенно не похожую на предыдущие. Это что-то вроде спорта было у банкира покойного. Посылай за Эммануилом, а я за плотником пошлю. Пусть засов с двери переставит во внутрь. Не дверь, а позор,– Мальчишек, пожелавших сбегать за Эммануилом и плотником, нашли, не отходя от парадного подъезда. Они носились по переулку стайками, босые и горластые. Воспользовались методикой фрау Франкенберг, оплачивая авансом половину дистанции. Первым заявился, конечно же, плотник с ящиком деревянным и молча, приняв десять гульденов, за пять минут перевесил засов. Даже смазал его дегтем и ушел, подкручивая пушистые усы. Вообще мужская часть населения Вены условно уже была поделена парнями на тех, у кого есть усы «а ля Император», и на тех, у кого они еще до таких размеров по каким-то причинам не успели отрасти. Встречались образцы просто великолепные. Сам Император увидев, от зависти бы сдох. Лихо закрученные усищи, переходили в бакенбарды, уносящиеся вихрями за уши, торчали в стороны как у мартовских котов и свисали вниз по бритым подбородкам, уползая опять же за уши, но по скулам. Вена демонстрировала преданность династии. Оделась в усы, как в форму. Безусый чиновник в эпоху Франца-Иосифа в Австрии – это все равно, что безбровый – в эпоху Брежнева в СССР.
– Эммануил, наверняка, торчит у черного входа. Зря, что ли он гуталин извел? Пошли. Здесь он точно не появится,– Михаил, поймал за рукав, пробегающего мимо очередного мальчишку и сунув ему монетку, послал за Фрицем Пульманом.
– В 6-ю квартиру и немедленно, с завещанием герра Франкенберга от этого месяца. Скажешь, что опекунский совет вызывает. Попечители и душеприказчики. Бегом пусть бежит. И ты беги, что уставился?
– Герр офицер, меня папаня в другую сторону отправил. А нотариус мэтр Пульман эвон где. Это совсем в другую сторону.
– Папаша зачем послал?
– Известно зачем,– мальчишка потер левую босую ногу о трепанную правую штанину и шмыгнул носом.– За хлебом… в трактир.
– За час не умрет твой папаня без «хлеба трактирного»?
– Не. Вытерпит,– согласился мальчишка. – Если через десять минут нотариус будет у нас, то получишь мешок муки и новые штаны с курткой и сапогами,– пообещал Михаил.
– Честное благородное, герр офицер?– мальчишка заплясал на месте.
– Честное, клянусь усами кайзера Вильгельма, чтоб им облезть,– сплюнул Михаил на булыжники.
Мальчишка так резво взял старт с места, что караульные по сравнению с ним вспомнились парням черепахами.
– Муку не забудь мешок прямо сейчас сделать здесь. Там в квартире я что-то запасов продуктов не наблюдал,– посоветовал Сергей.
– Ага, сейчас. Сделай и волоки что ли?– Михаил поймал очередного сорванца и послал в бакалейную лавку.
– Бакалейшика, вон из той лавки сюда, ко мне в 6-ю,– скомандовал он и тот кивнул, сжав в кулачке медяк. Еще двоих он заслал к галантерейщику и сапожнику.
Эммануила на площадке третьего этажа черной лестницы не оказалось. Он благоразумно поднялся до самого чердака и выглядывал оттуда, приоткрыв щелястую чердачную дверь, прикинувшись любопытным трубочистом, проходящим мимо.
Увидев двух мужчин в мундирах он юркнул за дверь, чем-то ее блокируя по привычке и пришлось его долго убеждать, что они его не заманили в ловушку, а напротив хотят обрадовать подлинными документами. Кстати появившийся нотариус, сопровождаемый местным «Гаврошем», подтвердил их слова, и Эммануил высунул лицо прогуталиненное на всеобщее обозрение.
