Авантюристы. Книга 4

– Что тут знать?– Алберт снисходительно взглянул на белокурую служанку.– Просто память хорошая. Хотите, я вам почитаю стихи Шекспира? Я наизусть помню многие его пьесы. Вот, например, из «Гамлета» мне монолог принца нравится,– «Быть или не быть! Вот в чем вопрос!.. Забыться, Умереть…»,– горничная тоскливо скривилась и перебила размахивающего руками наследника, набравшись смелости:

– Прошу простить меня, мсье, но мне пора идти, дворецкий приказал быть ровно…– девица кинула взгляд на циферблат напольных часов, равнодушно цвиркающих шестеренками у стены напротив, стрелки подползали к пяти часам пополудню…– в пять часов в прачечной. Штопать постельное белье, мсье.

– Скажете, что я вас задержал, мисс,– Альберт, схватил за руку, пытающуюся улизнуть из библиотеки горничную и, притянув ее к себе, обхватил за талию.

Горничная взвизгнула, трепыхаясь в руках молодого графа и рванувшись, выпрыгнула из юбок, на которые тот «случайно» наступил. Мелькая белыми лодыжками и синими рейтузами, служанка с воплем выскочила вон, оставив наследника с идиотской улыбкой влюбленности на губах, стоящим на куче тряпок. А девица понеслась в свою комнату для прислуги, вереща и испуганно озираясь, очевидно опасаясь, что принц ее все же догонит и тогда за неимением одежды серьезной, ее «бастионы» вряд ли долго выдержали бы правильную осаду. Поэтому влетев в комнату, она закрылась на здоровенную щеколду и два крюка, только после этого переведя дух.

– Ишь заговорил зубы Зубовой – этой русской потаскушкой. Озорник этакий,– горничная прислушалась, не идет ли принц следом за ней по коридору и разочарованно скуксилась.– Слишком поспешно я ретировалась,– сделала она вывод.– И никто не попался навстречу, как назло. То не протолкнешься, а тут как вымерли все разом. Ни кто ведь и не поверит, что домогался граф,– вздохнула она:

– Кричала не достаточно визгливо, а бежала слишком поспешно, правильно мне твердила матушка в детстве,– «Сюзанна, не носись сломя голову, счастье упустишь»,– пригорюнилась девушка и даже слезинку промокнула кружевным платочком.

– Зато знаю теперь, где содержимое шкатулки лежит. Нужно нынче же там все хорошенько обыскать и прибрать пока другие не опередили,– пятьдесят фунтов вознаграждения, обещанные начальством, практически уже лежали спрятанными в самом деликатном месте дамского туалета и наполняли жизнь Сюзанны радостным предвкушением. Она быстренько влезла в запасной гардероб, который превратил ее почти в монашку своими цветами и покроем. В платье этом Сюзанна ходила в церковь и там оно было в самый раз. Других туалетов у девушки не было и пятьдесят фунтов ей были нужны просто до зарезу. Юбки, конечно, в библиотеке, заботливо собранные принцем и разложенные на диване, она потом прибрала, но цена им была фунт не более, так что главное, что занимало горничную – это, конечно же, чердак, на который она и помчалась, не откладывая в долгий ящик сие действие, при первой же возможности. Каково же было ее разочарование, когда там она наткнулась на огромный ржавый замчище, нагло висящий в таком же ржавом засове. Сюзанна даже плюнула от огорчения.

– Придется делиться с дворецким, негодяй так просто ключ не даст. Обязательно пристанет с расспросами. Придется сказать про сундук с барахлом ненужным, в который принц сгрузил бумаги,– сморщила она носик и поплелась к дворецкому. Услышав от Сюзанны о сундуке с рухлядью, в который по ее словам выброшены нужные послу ВиктОру де Персиньи документы, дворецкий – родом из Австрии и даже с приставкой фон перед фамилией. Герр Эммануил Леопольд фон Франкенберг, побледнел и схватился за сердце.

– Что с вами, герр Франкенберг?– обрадовалась Сюзанна.– Вам плохо? Дайте ключи, я сама все найду.

– Нет там этого сундука уже,– прохрипел Эммануил, промакивая лоб и шею носовым платком.

– А где же он?– Сюзанна сделала круглые глаза и уставилась на дворецкого, приоткрыв ротик и высунув острый, змеиный язычок.

– Я распорядился прибраться там в позапрошлом месяце и весь хлам выбросить,– прокашлял немец.

– Весь, весь?– изумилась Сюзанна, вытаращив глаза еще больше и прикусив в досаде нижнюю губку.

– Ну-у-у, взглянул, конечно, мимоходом…– признался дворецкий – … но ничего ценного не обнаружил. Старьевщик Джексон все утащил в свою лавчонку,– Эммануил солгал. Кое-что все же он из рухляди на чердаке себе прибрал. Канделябр бронзовый – почти целый, чернильный прибор из мрамора – слегка треснутый, медальон без цепочки почти… хрен его знает зачем предназначенный, но не ржавый… поэтому, /а вдруг серебряный/, ну и три черных костяных браслета /а вдруг слоновая кость/. Все это валялось у дворецкого в его хоромах, на первом этаже замка, под кроватью.

– Что делать, что делать?– запричитала Сюзанна, одергивая монастырское одеяние.– Может к старьевщику сбегать? Вдруг он еще не успел ничего выбросить? Бумаги я имею в виду.

– Беги,– отмахнулся от нее Эммануил.– Коли найдешь, то мне и не нужно ничего, вся премия твоя,– и добавил, заметив радостную улыбку на лице горничной: – Ну, разве что угостишь бутылочкой бренди с шальных-то денег. Посидим, поворкуем. Я тебе про жизнь свою расскажу. Она у меня завлекательно складывалась порой. Жаль, что Бог талантами эпистолярными не наделил, обязательно бы книгу написал про свое житье-бытье.-

Сюзанна выскочила не попрощавшись из помещения прачечной, где дворецкий проводил инвентаризацию постельного белья и понеслась в лавку к старьевщику, совсем рядом находящуюся. Миль пять, если полями и огородами.

Старьевщик Джексон очень удивился, увидев запыхавшуюся горничную экс-королевского семейства, которая влетела в его лавчонку и, глотая слоги, принялась выспрашивать про хлам, который ему всучил дворецкий два месяца назад, содрав целый фунт за тряпки и бумажки. За сундук этот мерзавец содрал еще столько же. А когда старьевщик припер его домой, то оказалось, что замок у сундука сломан, а петли перержавели и вообще цена ему как вязанке дров. Которая из него и получилась в итоге,– «Замылил глаза, морда еврейская»,– с неприязнью вспомнил убыточную негоцию старьевщик,– «Ведь глядел там на чердаке и сундучище прямо несокрушимым мерещился, оказался весь жучком изъеденный. Вот ведь негодяй. Колдун, не иначе. Жаль, что нынче их мерзавцев сжигать перестали. Хороший был раньше обычай. Не то, что нынче. Так и норовят объегорить»,– мрачно размышлял Джексон, слушая горничную.

– Чего надо, мисс?– перебил он ее на полуслове.

– Тетрадь там оказалась нужная. Сейчас молодой хозяин спохватился. И еще такой ролик бумажный, три браслета и металлический медальон без цепочки,– затараторила Сюзанна, более внятно.

– Не было там этого ничего,– отмахнулся Джексон.– Не-е, тетради были, много. Я их вон в тот угол свалил. Ищи, а браслетов и медальонов не видел. Только учти, мисс, я ничего за просто так из лавки не отдам. Это товар, коль оно мое тут и лежит.

– Сколько хотите?– пискнула Сюзанна расстроено.

– Два фунта чтоб и ни одного пенса чтоб здесь меньше.

– Да вы что-о-о!!!– взвыла горничная.– В своем ли уме-е-е??? Я что, себе что ли-и-и? Меня послали-и-и!!!

– Ну и я пошлю,– веско аргументировал старьевщик, усаживаясь на кучу бумаг в углу.– Два фунта или катись отсюда хоть в Париж.

– Да где я их вам, сэр, возьму немедленно-о-о!!! Нету у меня столько-о-о!!!– завыла Сюзанна, заламывая в отчаянии руки.

– Сколько есть?– живо заинтересовался ее платежеспособностью старьевщик-вымогатель.

– Десять пенсов есть. Хотите?

– Хочу, но этого мало. Остальные принесешь потом, а пока оставь-ка в залог что-нибудь. Вон колечко у тебя смотрю серебряное. У меня как в Швейцарском банке, не сомневайся, детка,– и не успела Сюзанна отдернуть руку, как уже колечко было сдернуто у нее с пальца и исчезло в кармане полосатого камзола Джеймса.

– Мамочкина память,– всхлипнула горничная и получила три здоровенных хлопка промеж лопаток, утешительных.

– Вот значит и не задержишься, коль память. Бери свою бумагу и проваливай за остальными деньгами,– старьевщик, пересел в плетеное кресло-качалку и принялся беззастенчиво рассматривать Сюзанну, роющуюся в макулатуре. Мужчина он был еще не старый, лет пятидесяти или шестидесяти, а может и сорока. С первого взгляда не определишь из-за огромных бакенбардов и усов «а-ля– Наполеон– III». Волосяной покров как-то размазывал очертания, но судя по цвету иссиня-черному усов, Джеймс был еще мужчина хоть куда. Правда, бакенбарды слегка побило инеем, а на голове волосы отсутствовали, то ли выпав, то ли выбривал их старьевщик, но лысина эта делала его и вовсе роковым красавцем. И видимо не только у русских бывает, что ежели «седина в бороду, то бес в ребро», но и англичане той же напасти не избежали и «седина им в бакенбарды, а все тот же бесяра в ребра». Джеймс прокашлялся и заботливым голосом осведомился:

– Ну, как там? Помочь может, мисс?

– Обойдусь,– проворчала Сюзанна, роясь в груде бумаги, как курица в грядке.

– Могу чуток убавить цену, скажем в половину,– еще заботливее прокурлыкал Джеймс.

– С чего это вдруг, сэр? – Сюзанна заинтересованно повернула голову в его сторону.

– Отужинаешь со мной, проказница, и я весь твой,– расплылся в кошачьей улыбке старьевщик.

– Фи-и, больно надо. Я не голодна. У нас прилично кормят в усадьбе,– Сюзанна нырнула опять в кучу бумаги, еще активнее работая руками.

– А могу и вовсе задарма подарить, мисс,– Джеймса бес буквально бодал рогами в ребра.

– Ох, сэр, мне прямо не до разговоров,– отмахнулась от него Сюзанна.

– А если приплачу еще столько же?– Джеймса пробрало не на шутку. Бес уже не только бодался, но, похоже, принялся пинать его в ребра.

– Два фунта?– Сюзанна не прекращала грести.

– Два фунта, голубушка,– голос старьевщика налился теплом и лаской.

– Нет,– отрезала «голубушка», разочаровав старого ловеласа чрезвычайно.

– Сколько же вы хотите, мисс, назовите цену?– Джеймс отмахнулся от беса и, попав ему в поросячий пятак, заставил отскочить и забиться под прилавок.

– Много хочу, сэр. У вас столько нету,– Сюзанна нашла рулон бумажный и принялась рыться еще активнее.

– Много – это сколько?– Джеймс поскреб лысину и бес, выскочив из-под прилавка, радостно пнул его в бок.– Вот нечистая сила, привяжется же,– подпрыгнул в кресле старьевщик.– Сколько, мисс?– Сюзанна закатила глазки, пошлепала губками, что-то прикидывая в уме, видимо свои потребности на ближайшие несколько лет и озвучила: – Двести фунтов.

– Чего-о-о-о!!!– заревел медведем старьевщик и, вскочив из кресла-качалки, пнул ее ногой. Кресло крутнулось юлой, сбивая с копыт беса и отшвыривая его мелкого в груду тряпья.

– Да за двести фунтов…– лысина у Джеймса сделалась малинового цвета.– За двести фунтов, я потерплю и сожру свой ужин сам, мисс.

– Приятного аппетита желаю, сэр,– Сюзанна выбрала несколько тетрадей и теперь пыталась определить, которая из них ей нужна.– Вроде бы толстая должна быть и на французском языке,– бормотала она себе под нос, шелестя листами. На ее счастье тетрадь на французском была только одна и она радостно улыбнулась, поправляя выбившуюся из-под шляпки прядь волос.

– Спасибо, сэр, я забегу завтра за колечком,– кивнула она Джеймсу и выскочила из его сарая с амбициозной вывеской «Колониальные товары». Сюзанна фыркнула презрительно, взглянув на нее, и помчалась обратно по пересеченной местности. Подбегая уже к усадьбе, она чуть не сбила с ног шагающего ей на встречу монаха в черной сутане с капюшоном, ведущего под уздцы лошадь пегой масти. Если бы он не схватил Сюзанну за плечи и не притормозил, то врезалась бы она со всего разбегу головой ему в грудь и может быть с ног-то и не сбила бы, но вот шляпку свою наверняка смяла бы в блин.

– Куда спешишь, красавица?– монах с улыбкой рассматривал девушку, не выпуская ее плечи из своих ладоней.

– Прошу прощения, преподобный отче, очень тороплюсь,– Сюзанна высвободилась из рук монаха и попыталась его обойти.

– Горит где-то?– поинтересовался тот и не думая посторониться, а кроме того, рядом с его плечом появилась лошадиная морда, с огромными глазами и уставилась на Сюзанну с совершенно человеческим любопытством. Девушке даже не по себе стало от этого взгляда.

– Не горит, но очень срочное дело,– Сюзанна шагнула влево и увидела еще одну лошадиную морду, буквально один в один похожую на первую. Эта морда тоже пялилась на нее и тоже с явным любопытством.

– Сколько у вас лошадей,– удивилась Сюзанна.

– Две всего. Одна моя, вторая вот брата Михаила,– Сергей, качнул головой в сторону и назад. Сюзанна приподнялась на цыпочки и увидела второго монаха в такой же сутане, как у первого. Михаил вышел вперед и, улыбнувшись, поздоровался:

– Здравствуйте, сестра, не подскажете ли, где тут находится посольство Франции?

– Здравствуйте,– присела Сюзанна.– Вы, преподобные отцы, не там совсем ищете – это вон за теми домами, миль семь по дороге, в сторону Виндзорского замка.

– А почему нет вывесок на зданиях? Мы проехали через этот Виндзор полчаса назад и не увидели ни одной.

– Зачем вывески?– Сюзанна наморщила лоб, пытаясь понять, чего хотят монахи.

– Чтобы встречных не расспрашивать,– пояснил Михаил.

– Кому нужно все знают,– пожала плечиками Сюзанна.

– А скажите, сестра, вы из какого монастыря?

– Я не из монастыря, я в церковь ходила,– сконфузилась девушка, поправляя шляпку.

– Вы очевидно очень рьяная прихожанка,– сделал заключение Михаил.– Извините, если как-то вас обидел.

– Ну что вы, преподобный отче. Я рада была вам помочь,– искренне улыбнулась девушка.

– Вы ведь француженка, мадемуазель?

– Да, я в Англии по контракту в горничных у семейства экс-короля Луи-Филиппа, царствие ему небесное.

– Довольны местом?– продолжал расспрашивать Михаил, почувствовав, что встреча эта не случайна.

– Довольна,– вздохнула Сюзанна.– Грех жаловаться. Кормят хорошо, и одежда входит в контракт.

– Вот эта?

– И эта, и еще есть. Я довольна, преподобный отче. Извините, мне пора,– Сюзанна опять присела и понеслась дальше, оставив монахов стоящими посреди улицы.

– Чует мое сердце, что не мешало бы нам поближе познакомиться с этим семейством экс-королевским,– Михаил смотрел в след удаляющейся девушке и ощущение, что мимо него что-то пронеслось важное, не покидало его.

– Влез бы в извилины к мадмуазель, да и узнал бы все про семейство это,– проворчал Сергей, садясь верхом.– Куда?

– С Персиньи знакомиться. Вот у кого в мозгах с удовольствием пороюсь.

Порыться в мозгах Персиньи в этот день Михаилу было не суждено, по причине отсутствия носителя этих мозгов в здании посольства. Отбыл по срочным делам в Лондон.

– Когда будет неизвестно. Завтра приходите, мсье,– привратник-консьерж смерил монахов высокомерным взглядом.– Мсье посол принимает только по рекомендациям и подавших прошение о сем заблаговременно.

– Куда подать? И как долго ждать?– Михаил ответил взглядом не менее вызывающим, бесцеремонно уставившись в глаза консьержа.

– Этого я не знаю. По почте пошлите. Адрес на здании имеется,– консьерж сделал шаг назад и прикрыл высоченную дверь с завитушечной резьбой. Но он недооценил настойчивости просителей припершихся так не кстати и оторвавших его от любимого занятия – раскладки пасьянса.

Колокольчик над входными дверями снова затрепыхался, заставив консьержа вспомнить черта, и когда он снова открыл дверь и увидел все тех же монахов, то не выдержал и совсем уж не любезно осведомился.

– Ну, что там еще?

– Всего два вопроса, мсье Цербер,– нагло ухмыльнулся один из монахов.– Скажите, если я внесу в ваш бюджет вот этот луидор, то смогу ли рассчитывать на то, что наша аудиенция с послом состоится тотчас же, как он объявится?

Консьерж, услышавший явное оскорбление, открыл было возмущенно рот, но увидев монету, сразу про «цербера» забыл и поклонился с таким изяществом, что Михаил даже ткнул Сергея в плечо, показав большой палец.

– Запишу в книгу посетителей самым поздним числом. Мсье Посол у нас недавно назначен на эту должность, всего месяц, вот тем числом и запишу,– консьерж снова поклонился, одновременно выхватывая золотой из руки монаха, и расплылся в такой благодушной и ласковой улыбке, что казалось в следующую секунду непременно кинется на шею и примется обнимать монахов-благодетелей.

– И второй вопрос, мсье очарование. Когда Посол прибудет из вояжа?

– К ужину непременно обещался быть. Да вы не беспокойтесь, преподобные отцы. Если за дело взялся Фердинанд Мердершёнтайлсбаубаухер, то считайте дело ваше в шляпе.

– Мердер… кто? Простите, не расслышал,– Сергей уставился на второго в его жизни человека, фамилия которого внушала уважение своей длиной и содержанием.

– Мердершёнтайлсбаубаухер,– отчеканил Фердинанд, снова гордо задрав нос истинно арийский.

– Красавец убийца? Ну, что ж, бывает,– пробормотал Сергей.– Приятно было познакомиться. Когда нам сюда заглянуть, герр Мердершён?

– Завтра, мсье. В 9-ть часов прием у Посла.

По-прежнему моросил мелкий дождь, то утихая, то снова налетая мерзкой взвесью и монахи, не сговариваясь, отправились в ближайшую корчму, примеченную ими.

–Беер,– прочитал Сергей над входом.– Пивнуха. Может, накормят чем-нибудь? Пудингом или овсянкой.

– В пивной? Сомневаюсь. Может, поищем гостиницу? Вон вроде бы на том углу отель.

– Какой нафиг отель? Цирюльня это с аптекой, я, когда мимо проезжали, запомнил. Ты вообще по сторонам смотришь?

– Смотрю, но этот дождь поганый. Хоть «Завесу» включай. У меня уже носки даже промокли.

– Останови. Ты же умеешь.

– Хрен вот. Пробовал. Перестает минут на пять, а потом еще пуще. Место тут какое-то непонятное. Вроде бы не аномальное, но что-то как будто норовит помешать. Может «шестерка» где-то рядом?

– Сканером проверял?

– Проверял, но бестолку.

– Значит, нет их поблизости.

– А вот это уже нельзя утверждать однозначно. Эти сволочи учатся, прямо со скоростью немыслимой, прятаться. Вон, может быть, тот долговязый джентльмен в кармане их тащит, а сканер молчит,– Михаил кивнул в сторону пробегающего мимо англичанина.– Ишь как спешит, будто за ним с собаками гонятся. И баул прет увесистый, вцепился будто спер на вокзале и от полиции в бега подался,– Михаил не угадал, мимо пробежавший герр Эммануил Леопольд фон Франкенберг, саквояж не спер – это был его собственный и от собак он не убегал. Теперь уже бывший дворецкий, срочно спешил в посольство, чтобы сдав все дела /и документы принесенные Сюзанной/, получить расчет и в этой конторе. Эммануилу срочно нужно было попасть в Австрию, где на смертном одре, лежал его батюшка – герр Леопольд Соломон Франкенберг – банкир и меценат. Письмо, полученное два часа назад, призывало его получить посмертное благословление и выполнить сыновний долг. А вот насчет СТН-а Михаил не ошибся. Бережливый Эммануил прибрал непонятный медальон вместе с браслетами, канделябром и треснутым слегка чернильным прибором. Все это просвистало мимо со скорость дилижанса, громыхая каблуками башмаков по булыжникам, и скрылось за посольскими монументальными дверьми.

– Француз видать. Может зарплата у них сегодня, вон еще двое следом бегут. Кстати, девица-горничная, уже нам знакомая. Шустрая, однако, барышня. Уже переодеться успела и явно семь миль пехом перлась. Точно жалованье сегодня выдают, зуб даю и век воли не видать.– Сергей взялся рукой за дверную ручку пивной.– Смели с ног этого Мердера. Может, подождем и расспросим что за ажиотаж?

– Давай Филю пошлем, пусть все разнюхает. Надоело уже мокнуть под дождем,– Михаил свистнул и Филя, выскочив из рукава сутаны, запрыгал по крупу Верки.

– Слышал?

– Ес, сэр.

– Давай,– Филя выписал круг почета над головами монахов и исчез на уровне крыши посольского здания.