Мужчина с самыми красивыми глазами

Глава 4. Переболела?

И понеслись трудовые будни.

Внезапная болезнь и мучительное выздоровление отрезвили Свету. Выровняли дыхание. Заставили опомниться. Три дня в бредовом поту вывели токсины из организма. Из мыслей, в том числе. В голове вновь на полную мощь заработал внутренний выключатель, который не раз спасал её от глупостей и опрометчивых поступков.

Свету упрекали в карьеризме, эгоизме и прочих «измах», но делали это, как правило люди, которым она решительно говорила «нет» в ответ на бессовестные попытки манипулировать ею. Или пытаться навязать своё (совершенно ненужное) мнение. Или поэксплуатировать в своих интересах.

"Милая девушка", «Светочка», "красавица" тут же превращалась в «стерву» и «карьеристку», если она ("ну надо же, какая нахалка!"), глядя прямо в глаза манипулятору, твёрдо отвечала «НЕТ». Но это лишь ещё раз подтверждало правильность её реакции.

От таких двуличных персонажей, что "мягко стелют, да жёстко спать", она вообще старалась держаться подальше. Те, кому отказали, у кого не повелись на поводу, обычно мстят. Причём, как правило, делают это втихую, за спиной у «обидчика». Распускают дурные слухи, плетут интриги, завистливо обесценивают достижения человека.

О, с этими подковёрными шашнями Света столкнулась с лихвой на предприятии. Вероятно, нет такого коллектива, где не случаются подобные вещи. Потому и оделась в броню безразличия, вызывая раздражение у тех, кто чувствовал своё бессилие перед столь вопиющим равнодушием. А что делать… Жизнь – суровая училка. Не выучил урок – получай по башке!

И Света старательно училась. Если кто-то пытался ехидно нашёптывать ей на ушко сплетни о коллегах или общих знакомых – брезгливо отстранялась. Ведь совершенно очевидно, что эти самые губы буквально через минуту будут вот так же с придыханием марать её имя, вплетая гнусную ложь в свой шёпот и выворачивая правду наизнанку. Сплетни на то и сплетни – сплетать реальность с вымыслом и швырять с плетня в придорожную грязь.

Света научилась обезвреживать сплетников. Только чувствовала, что кто-то наводит тень на плетень – тут же холодно останавливала:

– Мне это не интересно.

Даже «извините» не говорила. Разворачивалась и уходила, за что получала в спину взгляд, полный ненависти. Ну уж лучше так, чем пить яд с лживых губ и отравляться им. Пришлось нарастить слоновью шкуру, чтобы ядовитые брызги слюны клеветников не просачивались в душу. И найти внутри выключатель негатива.

Щёлк! И система герметизирована.

Получайте ваши брызги обратно – плевки отскакивали от Светы, возвращаясь к хозяевам. Прямо в лоб.

В юности, пока не завела этот внутренний тумблер, многие так и норовили воспользоваться её стеснительностью, неопытностью, безотказностью и так далее по списку. Родители учили, что старших надо уважать. Света выросла именно на таких принципах: пожилым надо уступать место в транспорте, помогать поднести тяжёлую сумку, перевести через дорогу, выслушать, помочь, молча проглатывать упрёки и наставления…

Жизнь, однако, внесла свои коррективы. Оказалось, пожилой возраст и мудрость – понятия отнюдь не равнозначные. И совсем не обязательно, что мудрость приходит с годами. У многих, очень многих, старость приходит одна. Увы.

Впервые противостоять настолько странному несоответствию ей пришлось ещё в Университете. Одна из преподавательниц, дама весьма пожилого возраста, на её глазах гнобила и унижала беременную студентку.

Света сначала терпела, молча слушала издевательства, как и остальные одногруппники. Но когда девушка разрыдалась, а профессор не позволила ей выйти и продолжила глумиться, Света возмутилась. Вывела беременную из аудитории под аплодисменты других студентов. Следом неслась разъярённая фурия.

Направились прямиком к декану, куда подоспели и остальные ребята. Преподавательница ярилась, брызгала слюной. Но декан, слава Богу, оказался человеком адекватным, вник в ситуацию. Студентку перевели в другую группу, а спустя какое-то время на место злобной пожилой дамы пришла молодая аспирантка – требовательная, но тактичная. Студенты вздохнули с облегчением, и стали учиться с ещё большим старанием.

А ведь можно было промолчать и стерпеть. И тогда долго пришлось бы продолжать терпеть наезды.

Только зачем?

Вот этот вопрос Света всегда задавала себе, если вставал выбор: примириться и потерпеть, или оборвать отношения с зарвавшимся абьюзером. Как правило, приходилось проявлять бойцовские качества и бороться за спокойное личное пространство. Ибо стоит только впустить угнетателя на свою территорию, он тут же рассядется, достанет бутерброды и будет качать права.

Нет. Гнать таких взашей. Без сожаления. Ибо тактичных слов они не понимают – им это не выгодно.

Света продолжала уважительно относиться к людям, но научилась безошибочно определять уровень развития человека, вступающего с ней в контакт. Прокачала интуицию. Выработала чутьё на людей с душком, от которых следовало держаться подальше.

Наполучав от жизни по голове, набив шишек и синяков по вине бессовестных интриганов и манипуляторов, сказала себе: «ХВАТИТ». Поставила внутреннюю защиту, оградившись от посторонних холодной отстранённостью. Через этот непробиваемый барьер впускала немногих, буквально единицы – и они, как правило, оставались рядом в беде и в радости. И уважали её личное пространство.

Вт эту способность отгораживаться от негатива, от ситуаций, несущих разрушение, Света и называла своим внутренним выключателем. И теперь пришлось вновь обратиться к проверенной временем тактике.

Щёлк!

И вместо Артёма с лучистым взором – просто финансовый директор Лебедев А. А.

ФИО в штатном расписании. Подпись на платёжных поручениях.

Такой же сотрудник, как сотни других. Закрыться наглухо и не впускать внутрь мягкий тембр его голоса. Отводить взгляд от красивых глаз, чтобы перестало трепетать внутри.

Ну, что делать, всякое бывает. Влюбилась. Да. Глупо не признаваться себе в этом.

Да, влюбилась не в того человека. Мужчина, обвороживший её своими ясными глазами, оказался женат. Бум! Катастрофа?

«Да нет, наверное».

Света улыбнулась этой фразе, которую иностранцам не понять. Она пыталась как-то перевести её иностранным деловым партнёрам – они только глазами хлопали. Плохо переводила, видимо. Надо английский подтянуть. Надо. Вообще, надо занять себя по полной, чтобы меньше думать об Артёме и его обволакивающем взгляде, в котором ей по ошибке привиделось чудесное завтра.

Не будет с ним никакого завтра. И надо иметь мужество и здравый смысл, чтобы признать это. А здравого смысла ей не занимать. Щёлк! До свидания, Артём.

Переболела. В буквальном смысле. Надо подумать о себе, а о нём – не думать вообще. Гнать из мыслей.

Только вот как, если приходится сталкиваться с ним чуть не каждый день?

Видеть в нём только коллегу. И главное – не смотреть ему в глаза. Странно это будет со стороны, конечно. Ну и плевать. Придётся побыть странной какое-то время – чтобы залечить рану. Чтобы вернуть герметичность той броне, которую удалось пробить лучистому взгляду.

Надо восстановить целостность. Выработать стойкий иммунитет – чтобы никакие там глаза не имели больше над ней такой власти. Да, надо поднять иммунитет и самооценку так, чтобы никто не достал, даже он. Это самое главное. А потом уже можно будет снова смотреть в глаза Лебедеву А. А. без страха, что он вновь превратится в Артёма.

Итак, с чего начать?

И, как любая женщина, Света начала с парикмахерской.

Глава 5. Становится жарко

– Вы постриглись.

Лебедев не спросил, а просто констатировал факт, когда Светлана принесла ему в конце рабочего дня платёжные поручения на подпись.

Стрижка, на самом деле, чудо как хороша! Света встряхивала непривычно короткими волосами у зеркала дома, они рассыпались золотистым дождём, щекотали затылок. Ей казалось, она снова стала старшеклассницей – усталость и годы как рукой сняло. Всё-таки, хорошая стрижка – это сила!

– Да. – Утвердительно кивнула Света, глядя в сторону.

– Очень красиво.

От неожиданности Света забыла все свои клятвы и обеты – и изумлённо уставилась на начальника. Их взгляды встретились.

– Спасибо. – Выдохнула и вцепилась в спинку стула: сердце так рванулось в груди, что всё тело затрепыхалось.

А Лебедев, опустил длинные ресницы, погасив волшебное свечение и уткнулся в бумаги. Словно и не сказал ничего.

Не смотреть в глаза? Наивная!

Не так-то просто это оказалось, на самом деле. Слишком сильную власть имели над Светланой эти необыкновенные глаза. Притягивали к себе, рвали душу. Не получалось укрыться от них, хоть тресни!

Одно радовало: весьма неплохо удавалось держать чувства внутри, не позволяя им выплеснуться наружу. Пока, вроде, ничем себя не выдала. Почти.

Шли дни, вал работы всё нарастал. Не до лирики. Припорошила Света жаркие угольки своего безумия холодной деловитостью. Сработало. Главное – не давать волю мечтательности. Вовремя опускать себя с небес на землю. Вот тогда, в принципе, можно жить. И даже вполне успешно сотрудничать.

Правда, если соприкасались локтями, когда сидели за одним столом на совещаниях, Свету словно током пронзало. Она тут же отдёргивала руку, ей становилось так жарко, что даже уши начинали полыхать. Лебедеву и невдомёк было, какая Сахара разворачивалась по-соседству, разлетаясь песчинками на обжигающем ветру.

Но любой ветер когда-то успокаивается. Постепенно и Света научилась жить с этим мучительным чувством, которое пришлось затоптать, как горячие угли костра – чтобы не дать разгуляться пожару.

Конечно, чувства мешали. Приходилось быть бдительной. Постоянно начеку: не задержалась ли взглядом дольше обычного. Не сболтнула ли чего лишнего. Не покраснела ли удушливо до самых корней волос при его появлении.

С последним было труднее всего. Но Света работала над собой. Чтобы не краснеть, старалась переключиться на дыхание, пока Артём Анатольевич изучал документы, принесённые ею на подпись. А документов было много. Почти ежедневно приходилось заниматься пранаямами.

Вдооох – выыыыдох.

Лебедев никак не реагировал – вникал в написанное, задумчиво потирая лоб рукой.

Только если пыхтение становилось слишком громким, отрывал взгляд от бумаг, коротко интересовался:

– Всё хорошо?

– Что? А, да. Да, всё хорошо. Немного жарко просто.

Тогда он вставал, открывал форточку, и, молча кивнув в ответ на Светино «спасибо», снова углублялся в работу.

Надо отдать должное, вёл себя новый финансовый с подчинёнными исключительно корректно. С женщинами – подчёркнуто обходителен.

Сначала повально все сотрудницы чувствовали себя польщёнными, заливались румянцем, когда он галантно пропускал вперёд или придерживал двери. Но очень скоро поняли, что мужчиной руководит всего лишь воспитанность, а не какой-то личный интерес.

Однако страсти вокруг Артёма Анатольевича всё равно не утихали – он по-прежнему волновал дам всех возрастов. Лебедев чувствовал это и намеренно держал с подчинёнными дистанцию.

Вёл себя по-джентельменски, деловую этику не нарушал. И вообще эмоции проявлял крайне редко. Невозможно было представить его кричащим или даже просто поднявшим голос. Всегда ровен, спокоен.

Кстати, именно это удивительное спокойствие, какая-то особая невозмутимость, помогала ему без усилий обходить все хитроумные женские ловушки. А таковых было немало.

Жанна Риффель, как и обещала девчонкам из бухгалтерии, напросилась к Лебедеву на встречу – якобы обсудить вопросы финансирования московского филиала. Томно расположилась за столом, закинула ножку на ножку, обнажив изящное колено. Приготовилась провести с красавчиком директором час наедине, внутренне празднуя победу.

– Артём Анатольевич, у меня есть ряд срочных вопросов, которые прежний финансовый директор… ммм… к сожалению, упустил из виду. – И лёгкий наклон вперёд, чтобы дать возможность полюбоваться приоткрывшимся декольте.

Лебедев с готовностью кивнул:

– Да, я наслышан о московских проблемах. Сейчас всё обязательно решим. Как раз пригласил главного бухгалтера, главного экономиста и начальника отдела кадров. А вот и они!

И пришлось Жанне полтора часа пыхтеть и отдуваться за всех работников московского филиала – раз уж сама напросилась. Разнесли беднягу и в хвост и в гриву, заставив доказывать целесообразность десятков статей затрат, давать пояснения по расхождениям в сверке расходов, комментировать должностные обязанности сотрудников офиса. Косяков всплыло немало, вот администратор и попала под раздачу.

Было жарко, хоть и не совсем так, как мечталось Жанне. До слёз довели своими придирками! Еле ноги домой унесла. Какое хамство! Зареклась заходить к Лебедеву по доброй воле. Да и вообще приезжать в этот дурацкий город без нужды.

Света очень скоро поняла, кого ей так напоминает Артём. То есть, Лебедев А. А.

Штирлица! Точно. Не внешностью, нет. Хотя что-то штирлицкое проскальзывало порой в выражении лица Артёма Анатольевича, в повороте головы, в насмешливом прищуре глаз. В лёгкой полуулыбке, выдающей уверенность и спокойное осознание своего превосходства над остальными – без тени гордячества или высокомерия. Просто когда умный человек видит других насквозь, ему забавно слушать приторную лесть или тщательно задрапированную ложь. Мотивы-то ясны, как день.

"17 мгновений весны" – с детства один из любимейших фильмов. А Отто Макс фон Штирлиц, он же Максим Максимович Исаев, долго оставался для Светы идеалом мужчины. Тонкое сочетание ума, обаяния, доброты и внутренней силы.

Сердце трепетало всякий раз, когда Штирлиц появлялся на экране. Он размышлял, задумчиво опуская взгляд, сосредоточенно потирал подбородок, разгадывая очередную политическую головоломку – и на душе становилось легче. Теперь всё под контролем.

Было что-то успокаивающее в том, как разведчик принимался искать решение. Думал, думал… и всё-таки в конечном итоге изящно сглаживал очередную подковырку. Находил выход из, казалось бы, ужаснейшей ситуации. Никаких фиаско, только победа!

Вот и Лебедев такой же. Артём Анатольевич говорил не торопясь, взвешивая каждое слово. Когда к нему прибегали с очередной проблемой, он откидывался на спинку стула, замолкал на какое-то время, развернувшись к окну. Сосредоточенно думал, глядя в пространство перед собой и потирая подбородок. А потом разворачивался и выдавал идеальное решение проблемы. Настолько простое, что у собеседника челюсть отвисала:

– И как я сам не додумался? Это же гениально!

Лебедев лишь пожимал плечами в ответ:

– Ничего гениального. Просто опыт.

Спустя пару месяцев после их первой встречи, Светлана, наконец, перестала дичиться Артёма Анатольевича и вспыхивать от каждого его взгляда. А произошло это так.

Приближалось время обеда. Девушки в отделе уже скидывали туфельки и натягивали сапоги, чтобы побыстрее упорхнуть, когда в дверь заглянул Лебедев.

– Светлана Николаевна, можно мне посмотреть счета за обслуживание долга за прошлый квартал?

– Да, конечно. – Света быстро отыскала нужную папку, протянула начальнику.

– Вы идите на обед, я сам посмотрю и поставлю обратно.

– А я пока никуда не иду. Ко мне должна студентка подойти за документами и характеристикой. Она у нас практику летом проходила.

– Ясно. Не помешаю, если прямо здесь выписки посмотрю?

– Конечно, не помешаете. Садитесь вот сюда.

Артём Николаевич присел за соседний стол и принялся шуршать страницами. Через пару минут раздался телефонный звонок. Света сшивала отчёт, руки были заняты. Ткнула на кнопку, включив громкую связь:

– Да?

– Светлана Николаевна, тут к вам какой-то Прицепко подошёл. Говорит, у вас назначено.

Людмила Владимировна, недавно устроилась к ним на предприятие на ресепшен. Она переводила звонки с коммутатора на дополнительные номера и отмечала посетителей в специальном журнале. Немного странная женщина, растягивающая слова и словно всему удивляющаяся.

– А, пришла уже? Хорошо. Только это не он, а она. Это девочка, просто она на мальчика похожа.

– Дааааааа?? – на этот раз Людмила Владимировна так растянула слово, что превзошла саму себя.

Представив, как на бедную девчонку, и так комплексующую из-за своей невзрачной внешности, таращится эта странная женщина, Света поморщилась и поторопила её:

– Да, да. Пропустите её, пожалуйста. Мне только конверт с документами надо ей отдать.

– Ну, хорошоооо… – неуверенно протянула Людмила Владимировна и положила трубку.

Буквально через минуту дверь отворилась. В кабинет вошёл мужчина лет сорока с жиденькими волосиками на пробор и тонкой стрелкой усиков под носом.

– Здравствуйте. Вы Светлана Николаевна? Я – папа Даши Прицепко. У неё зачёт внеплановый. Она попросила меня заехать и забрать документы.

– Папа? – озадаченно повторила Света и услышала странные звуки сбоку.

Повернувшись, увидела, что Лебедев отвернулся к стене, прикрыв рот рукой. Плечи его тряслись от беззвучного смеха.

Света отдала конверт с документами папе Прицепко, и, едва за ним закрылась дверь, прыснула в ладони, ошарашенно глядя на Лебедева.

Артём вернул папку на полку, а когда выходил, обернулся и с широкой улыбкой обронил:

– Ну, видимо, всё-таки он, а не она.

Тут Свету просто скрючило от смеха.

Этот случай стёр невидимый барьер, мешавший их ровному общению. Теперь Светлана уже не шарахалась от Артёма Анатольевича и не боялась смотреть на него при встрече. Только смешно становилось. А он глазами улыбался ей в ответ.

Глава 6. Вот это поворот

– Светлана Николаевна, почему начались такие задержки с оплатой услуг подрядчиков? В сроки мы, конечно, укладываемся, но партнёры привыкли получать от нас деньги более оперативно. Выражают недовольство. – Генеральный глянул в бумаги. – Вон, с утра получил письма счастья от «Геолразведки» и "Дорстроя".

– Юрий Станиславович, так ведь ничего удивительного. После того, как компания выиграла тендер на разработку нового месторождения, объём платежей вырос в два раза. И продолжает расти – это логично. Мы физически не успеваем обрабатывать поток документации. Нужен, как минимум, ещё один сотрудник в отдел – это раз. Необходимо менять процедуру проведения оплаты – это два. Зачем формировать пачки обработанных счетов и платёжки здесь, а затем всё это отправлять в Москву? Раньше это было оправданно, но теперь, когда и юристы, и уполномоченные подписанты находятся здесь, не вижу в этом смысла. Документооборот усложняется, счета постоянно теряются – приходится неделями ждать, пока их найдут в московском офисе и вернут нам. Бухгалтерия нервничает. Ну, и оплату счетов пора перевести из московского банка сюда – это три. Так все вопросы с платежами будут решаться быстрее и эффективнее.

– Что ещё за глупости? – Внезапно рявкнула главбух, Ирма Леонидовна, сидевшая справа. От неожиданности Света вздрогнула – так резко прозвучал окрик. – Работать надо живее, а не болтать попусту, тогда всё успевать будете. Пусть всё остаётся как раньше. Нечего тут ерунду придумывать. Канал документооборота с Москвой налажен, уже два года так работаем. Юрий Станиславович, я учту ваше замечание и проведу с работниками беседу. Недочёты устраним.

Генеральный повернулся к Лебедеву:

– А вы, Артём Анатольевич, что скажете?

Артём задумчиво посмотрел на Ирму Леонидовну, недовольно поджавшую губы. Взглянул на расстроенно сникшую Светлану. Спокойным голосом подвёл черту дискуссии:

– Надо разобраться. Разберёмся и примем меры. Думаю, решим вопрос в ближайшие дни.

– Вот и отлично. Займитесь этим побыстрее.

С совещания Света шла, как оплёванная. У двери в кабинет её остановила подчинённая с вопросом. Ирма Леонидовна, как штормовая туча, прогремела мимо, окатив Светлану леденящим взором.

«Эх, ну вот. Нежданно-негаданно попала в немилость. Почему? Непонятно…»

Перед обедом зашла к главбуху, как обычно, подписать счета. Той на месте не оказалось. Выяснилось – на совещании у финансового директора.

Взяла кружку, пошла налить себе кофе. Видимо, теперь придётся работать не только до десяти вечера, но и без обеда, чтобы успевать оплачивать всё как раньше. Подходя к кухне, услышала приглушённое:

– …вашу Свету теперь уволят, наверно. Ирма так сегодня орала, из-за закрытой двери было слышно.

Светлана остановилась в нерешительности. Сердце забилось часто-часто.

– А что случилось-то?

– Звягинцева предложила оплачивать счета напрямую, минуя московский офис.

– Ну и правильно. Все говорят, что это глупость – тратить время на пересылку…деньги на ветер. Никто не понимает, зачем по старинке счета в Москву отправлять и там оплачивать, когда вся работа – здесь.

– Так ведь в московском офисе дочь Ирмы работает! Думаешь, чего она на Светку так взъелась? Ни за что не даст что-нибудь менять. Пролетит ваша Звягинцева, как фанера над Парижем.

Кофе пить расхотелось. Света развернулась и ушла в кабинет, чувствуя себя совершенно разбитой.

«Вот это поворот…»

Она действительно не знала, что дочь Ирмы работала в их московском филиале. Видимо, замужем, фамилия другая. Но в то же время, Света чувствовала: даже если бы она знала об этом, всё равно внесла бы такое предложение. Потому что оно логично. Рационально. В интересах компании. И только такое кардинальное решение вопроса может спасти ситуацию, когда всё так стремительно меняется.

Объём работы растёт не по дням, а по часам. Девчонки и так вкалывают, не поднимая головы. А они ведь не рабы на галерах, чтобы убиваться с утра до ночи – у них семьи, дети. На себя-то можно махнуть рукой и пахать по-прежнему. Но люди долго терпеть не станут. Всё равно придётся что-то менять.