Иван, младший сын

Близнецы, Софья с мужем оторопело разглядывали изображение.

– Осип, я тебе говорила, – севшим от волнения голосом произнесла Соня. – Незнакомка существует.

– Сонечка, а что она делает?

– Рисует что-то. Не пойму никак.

Яга посоветовала:

– Василиса, возьми Стрелу в руки. Он поймет. Может, направление почувствует. Помоги парню. Видишь, самому ему не справиться.

Девушка подчинилась, показала Царскую Стрелу и низко в пояс поклонилась. На мгновение Стрела вспыхнула. Между незнакомкой и Иваном протянулась светящаяся струна и замерцала. А потом пропали и струна, и Стрела, и красавица в зеркале.

***

Шерсть на глазах исчезала, впитывалась в кожу. Медведь становился человеком. Через минуту Соня обнимала брата.

– Вернулся, Иванушка! Слава богу, мой родной, – плача, она гладила его по плечам, небритым щекам.

– Соня, – сказал Осип Георгиевич, – не время раскисать.

Близнецы уже прикидывали, как привести спальню в порядок. Иван в гардеробной дрожащими руками надевал форму. Что бы ни случилось, в Академии нужно быть вовремя, а он уже опаздывал.

– Вань, не спеши, – обронил Сергей, – мы отцу позвонили. У нас есть час, чтобы решить срочные дела.

– Ваня, ты чувствуешь связь? – начала Софья.

– Соня, дай ему прийти в себя, – остановил жену Осип Георгиевич. – Не видишь, он ошарашен, как и мы все. Вечером поговорим. Ваня, ждем на ужин. К вам, ребята, приглашение тоже относится. Соня, пригласи братьев. Они нам нужны. Дело срочное и трудное. К Его Величеству я сам заеду сегодня.

***

Рано царица не поднималась. Когда с Иваном случилась беда, Анастасия еще спала. Во сне огромный светлый медведь громил комнату любимого сыночка. Она резко открыла глаза: «Что с Ванюшей?!». Спешно приведя себя в порядок, она прибежала в крыло сына, но его уже не застала. Во внутренних покоях суетилась прислуга. Никто толком не знал, что случилось. В тревоге Анастасия вернулась в спальню.

– Настя, ты где была? – Симеон не спал.

– К Ванечке ходила. Там беда, кто-то разгромил его спальню.

– Знаю.

– Откуда?

– Осип Георгиевич звонил. Через час мы с ним встретимся, обсудим.

– Мне можно присутствовать?

– Настенька, лучше не надо, – муж обнял ее и притянул к себе, ласково поцеловал в висок. – Ты опять будешь волноваться, тахикардия начнется. Я тебе все потом расскажу. Ничего страшного не случилось.

Другого от упрямца Анастасия не ожидала. Снова придется все разведать самой.

***

В кабинете Его Величества от Высочеств и Сиятельств было не продохнуть. Он знал, Анастасия воспользуется любой лазейкой, чтобы узнать, что угрожает любимчику. Симеон оглядел присутствующих и попросил:

– Будьте любезны, Матвей Иванович, заприте дверь, чтобы нам не помешали. В общих чертах Осип Георгиевич меня с ситуацией ознакомил. Кто доложит подробности?

– Отец, думаю, это лучше сделать мне, – Иван подробно описал утреннее происшествие.

– Кто добавит что-либо? – Симеон обвел взглядом сидящих за столом.

– Позвольте, Ваше Величество, – взял слово граф. – Мы с Ее Светлостью Софьей выяснили несколько важных обстоятельств.

Казалось, Симеон впервые услышал о ведунье и обещании Анастасии. Затем граф добавил:

– Можно с большой долей уверенности утверждать, что Ее Величество находится под магическим воздействием. Бенефициар влияния неизвестен, но прямо не связан со Стрелой.

Настала долгая пауза. Симеон нахмурился и напряженно размышлял.

– Хорошо, поступим так. Иван, ты отправишься за Стрелой как можно быстрее. Времени на подготовку мало. Думаю, через пару дней, не позже, ты выдвинешься. Ты знаешь, где Стрела сейчас?

– Ваше Величество, я чувствую ее на дальнем Севере. Возможно, укажу точку.

– Отлично, – Симеон развернул на интерактивном планшете карту. – Где?

– Отец, она дальше на Севере. Сейчас, – Иван передвинул изображение. Как царевич говорил позже, перед ним сияла единственная яркая звезда, и больше на экране ничего не было.

– Вот здесь она!

Младший пометил точку, как зачарованный, развернул руку ладонью вверх, и над ней засветилась модель деревянного строения. Мгновение, и все пропало. Воздух сгустился до такой степени, что присутствующие не могли дышать. Первым в себя пришел Симеон.

– Осип Георгиевич, что скажете?

Тот безуспешно пытался ослабить галстук.

– Никогда о таком не слышал и не видел. Стрела улетела за тысячу верст и теперь находится в Лесу, что лежит между рекой Смородиной и Жабьими Болотами.

– Матвей Иванович, что Вы скажете?

– Ваше Величество, что ответить?! До Калинова Моста ведет прекрасное шоссе. Добраться не проблема. Быстрее было бы на самолете, но аэродромы расположены неудобно. А вот что за Мостом, мне неизвестно. О той стороне только легенды существуют.

– Осип Георгиевич, Вы что-то о Лесе знаете?

– В общих чертах, Ваше Величество. Одно могу сказать с уверенностью. Если Стрела там, и Его Высочество ее чувствует, Калинов Мост его и сопровождающих пропустит.

– Хорошо. Мое решение таково. Вы, Осип Георгиевич, готовите Его Высочество Ивана к поездке: подробно описываете, что ждать за Калиновым Мостом, кого он может встретить, как действовать. Вы, Матвей Иванович, отвечаете за маршрутизацию, поддержку по ходу движения. Дмитрий, организуешь и контролируешь свободный проезд моторизованной группы. Василий, на тебе срочная закупка необходимого.

– Так, Иван, ты с Алексеем и Сергеем Морозовыми выдвигаетесь через два дня по шоссе до Калинова Моста. Дальше будете действовать по обстоятельствам. Обо всем докладывать мне в любое время суток. Мать не привлекать, она в последнее время, кхм, себя плохо чувствует. Всем задачи понятны?

Присутствующие дружно кивнули.

– Тогда действуйте.

***

Чем дольше Стрела оставалась рядом с девушкой, тем сильнее становилась связь с Иваном. Василиса теперь всегда знала, где находится Младший. Она старалась не выпускать суженого из виду, пока вокруг бродила беда. Иногда из зеркала доносились звуки.

Первый раз Василиса услышала голос Ивана, когда наблюдала за совещанием. Внезапно через помехи и треск пробился приятный баритон: «…дальше на Севере». Васена подскочила от неожиданности.

– Мама, ма-а-ам, слышишь?

– Да, приятный голос.

– Ты же говорила, что зеркало звуки не пропускает!

– Так это с Венцом, а со Стрелой, оказывается, может. Скажи ему что-нибудь. Или весточку пошли.

– Какую?

– Что они обсуждают?

– Локализацию.

– Ну, покажи наш дом.

– Как?

– Не знаю, например, картинку или голограмму отправь. Умеешь?

– Конечно, этому на первом курсе учат, плевое дело.

Мгновение, и рука Ивана развернулась ладонью вверх. Василиса схематично нарисовала над ней главный дом, через мгновение медленно стерла. Ого, да они все ошарашены.

– Вась, о чем говорят?

– Через два дня Иван за мной поедет.

– Вот и славно. Два дня до выезда и сутки в пути. Итого три дня работы. Помогу, дам тебе немного поспать. Пойду, надо отцу факс отправить.

– Не надо, мам. У него секретарь с кривыми лапками, вечно не те кнопки нажимает. Позвони, он будет рад.

Яга облегченно вздохнула: Василиса не бунтовала. То ли работа увлекла, то ли укрепилась связь между нею и Иваном.

***

Симеон готовился к трудному разговору с женой. Слова зятя все расставили по местам, и общая картина не радовала.

За прошедший год Анастасия изменилась до неузнаваемости. Исчезла приветливая и спокойная женщина. К Симеону не раз обращались с осторожными просьбами представители офиса связей с общественностью. Царица устраивала истерики журналистам и фотографам. Поводом служило время мероприятия, неправильно (по ее мнению) выставленный свет, неудобные вопросы. Любое слово могло спровоцировать скандал и изгнание интервьюера из дворца.

Когда-то модные издания боготворили Анастасию. Теперь главные редакторы журналов молились: «Да минует нас чаша сия». Столичные косметологи и пластические хирурги вторили журналистам. Царица требовала все новых омолаживающих процедур. Специалисты опасались, что тело Анастасии не выдержит.

Больше всех детей от матери терпел Иванушка. Симеон понял, как много вынес мальчик, нет, мужчина за последний год. Царевич был неправ, не испросив прямого разрешения отца на Выстрел, и вместе с тем деваться было некуда. После поступка Иванушки Анастасия взорвалась. Чего стоил один поход в крыло Младшего этим утром.

Жена ожидала его в малой гостиной. Ужин сервировали перед горящим камином. Его Настенька не повернулась, когда он открыл дверь. «Сердится или обиделась», – понял Симеон.

– Любимая, я вернулся. Как ты?

– Симеон, я тебя ждала, – ответ прозвучал сухо.

Он привычно потянулся поцеловать, но женщина резко отодвинулась.

– Муж мой, я не понимаю, какие секреты могут быть от матери. По дворцу шепчутся о медведе, поездке, невесте. В чем дело? Ты можешь мне объяснить? – ее голос звенел от негодования. Никогда его Настенька не позволяла себе разговаривать таким тоном. Симеон медленно закипал.

– Настя, что ты хочешь узнать?

– Объясни мне, что с мальчиком? Почему он весь день меня избегает и не отвечает на звонки? Что с ним случилось? Как…

– Настя, у Ивана все в порядке. Он был занят весь день. И, хочу напомнить, он взрослый мужчина и не обязан отчитываться перед тобой за свои действия, – он еле сдерживался.

– И все-таки объясни мне…

– Настя, я устал и хочу есть. Не будем ссориться.

– Значит, ты мне не объяснишь, почему Иван собирается…

– Настя, остановись. Вот все, что тебе нужно знать: Его Высочество через два дня уезжает на Север по важному государственному делу.

– Какому?

«Разговор не задался. Попробую по-другому», – Симеон придвинулся, обнял жену. Казалось, она одеревенела. Такого не случалось за все годы брака. Даже в самом начале, когда его Настенька боялась близости, она не была так зажата. Жена, как кукла, неподвижно глядела в огонь и не реагировала на слова и ласки. Ему казалось, что в знакомом теле любимой хозяйничала чужая сущность.

Огонь в камине причудливо освещал комнату, на Симеона накатывали волны жара. Жена была холодной и бледной, как сама Мара. Его лицо горело, а обнимающие Анастасию руки стыли, как на трескучем морозе.

– Девочка моя, я тебя согрею. Держись! – он пытался защитить жену своим теплом.

По телу его Настеньки периодически пробегали волны то ли дрожи, то ли судорог. Он забыл о больной ноге и давлении, схватил ее на руки и понес в спальню. Жена по-прежнему была худенькой и легкой, как пушинка.

Он кричал:

– Дежурного лекаря быстро в спальню! Царице плохо!

Когда медики вошли, Анастасия уже приходила в себя. Мара на время оставила свою игрушку.

– Сёмушка, что случилось? Почему мы в спальне? Что здесь делают врачи? – слабым голосом интересовалась царица.

Муж крепко держал ее за руку. «Слава богу, она вернулась. Она жива. Что бы я делал, если…» – он оборвал мысль. Об этом лучше не думать.

– Теперь все хорошо. У тебя был обморок. Не вставай.

– Я себя прекрасно чувствую, любимый, – ее закрытые глаза, бледные щеки и ледяная рука противоречили словам.

Легким движением он отпустил врача.

– Лежи, отдыхай. Сейчас тебе помогут снять платье. Не буду беспокоить и сегодня лягу в другой спальне.

– Нет, Сёмушка, не уходи. Мне спокойнее, когда ты рядом. Пожалуйста, все же объясни, что случилось.

– Мы разговаривали перед камином, готовились ужинать, и ты внезапно потеряла сознание. Когда ты сегодня ела?

Анастасия наморщила лоб, пытаясь вспомнить, потом недоуменно сказала:

– Не получается. Может, утром.

Она пристально смотрела на мужа:

– Что происходит, Сёмушка? Я не помню, что весь день делала!

– Ты устала, родная. Отдыхай. Сейчас тебе принесут ужин.

– Спасибо, но нет. Не хочу спать на крошках. Пойдем к камину. Тебе нравится ужинать перед огнем, я знаю.

– Девочка, ты еще слаба. Может, полежишь?

– Радость моя, я прекрасно себя чувствую, – своим обычным голосом сказала Анастасия. – Кстати, а как я сюда попала?

– Принес.

– Кто? Ты? Сёмушка, тебе нельзя таскать тяжести! У тебя нога болит! Давление! Зачем ты это сделал? И где твоя трость?

Настенька волновалась за него, и Симеону это нравилось. Чуть позже, когда они ужинали перед камином, разговор вновь свернул на Ивана.

– Любимый, я не могу вспомнить почему, но меня беспокоит Ванечка. Что с ним случилось?

Анастасия не лукавила. Она действительно ничего не помнила. Известие о скором отъезде младшего сына она приняла спокойно и сказала единственную фразу:

– Значит, такая у нас судьба.

***

Ивану снился кошмар. Он рос, пока голова не поднялась до верхушек деревьев. Лицо превратилось в уродливую медвежью морду. Тело обросло светлой шерстью. Он опустился на четыре лапы, и перед лицом, нет, мордой оказалась незнакомка.

Зеленоглазка не убегала. Она тянулась к морде руками, и Иван покорно опускал ее вниз. Девушка гладила его заросшее шерстью лицо. Внезапно прорезались звуки. Красавица говорила: «Иван, иди ко мне. Я тебя жду. Скорей двигайся к Калинову Мосту». В ушах гулко отдавалось «И-ван, И-ван».

Потом зеленоглазка медленно проваливалась под лед и уходила на дно. Он ревел в ярости, медвежьи когти царапали прозрачную воду в опасной близости от любимого лица. Любимого? Потом человеческими руками он пытался ухватить гигантскую склизкую жабу. Та вырывалась и выскальзывала. Человек рычал медведем, медведь кричал человеком. Накатывала темнота, и сон повторялся с начала.

В Лесу Василисе грезилось, как она плакала и глядела на отчаявшееся лицо любимого над водой. Любимого? Один сон на двоих – явление редкое. Во сне себя не обманешь. Она просыпалась, вскакивала и снова проваливалась в дрему, видения повторялись. И так без конца до самого восхода.