Пробуждающий
…В 1990 году, посещая Читракут, он вспомнил рассказ Гуру о «никогда не умирающем» аскете и расспросил о нем тамошних садху. Некоторые помнили эту историю, но тот человек исчез много лет назад, возможно, умер естественной смертью. Была, конечно, интригующая вероятность, что перед последним путешествием садху мог использовать свой испытанный метод и оставаться между мирами, в состоянии не-жизни и не-смерти. Но как долго растительный эликсир мог удерживать тело в состоянии анабиоза? Ответить на эти вопросы было некому.
…Сатьячаран Лахири рассказывал еще об одном случае, также произошедшем в Бенаресе и задокументированном британскими властями. Йогин провел под землей в самадхи несколько месяцев и вышел из ямы, в которой находился, живым. Место его самадхи накрыли каменной плитой и засыпали землей, а поверх поле засеяли пшеницей. После сбора урожая аскета выкопали вполне невредимым.
Власти методично регистрировали такие случаи, однако некоторые истории известны лишь по рассказам очевидцев. В 1985 году один из учеников Гуру рассказал, что во время строительных работ рядом с одним из гхатов рабочие нашли тело йогина. Человек сидел в позе лотоса, тело его выглядело неповрежденным. Почти вся мышечная масса хорошо сохранилась, хотя кожа и была пепельно-серой. Человек был наполовину засыпан землей, так как стены подземного убежища повредили при раскопках. Поначалу все были настолько напуганы, что боялись прикоснуться к нему, но затем один из рабочих сделал глупейшую вещь – попытался открыть рот йогина концом ломика. Из уголка сомкнутых пересохших губ аскета выступила кровь, его веки медленно приоткрылись. Глубоко вздохнув, почти шепотом, с усилием шевеля потрескавшимися губами, йогин произнес: «Какой сейчас год? Кто сейчас правит?».
Один из рабочих, не утративший дар речи полностью, ответил: «Баба, у нас демократия, у власти правительство, королей больше нет». С видимым усилием йогин расправил ноги из позы лотоса: «Значит, вот до чего дошло…» Спустя какое-то время рабочие вытащили йогина из ямы и помогли ему встать. Обнаженный, за исключением набедренной повязки, он был высок и худ, но не выглядел истощенным. Сделав несколько нетвердых шагов, он вошел в реку по пояс и стоял там долго, как бы совершая ритуальное омовение. Затем нырнул в воду и больше не появился. Истории были всего лишь историями, в Бенаресе их было миллионы, забытых или многократно пересказанных. Но рассказчик сам руководил той стройкой и хорошо знал этих рабочих, простых людей, неспособных выдумать столь невероятную историю, да еще и сойтись в пересказе подробностей.
…Еще один случай произошел со знаменитой святой, женщиной по имени Рам Сиа Саркар, жившей рядом с Гвалиором, неподалеку от его старого коттеджа. Один из его знакомых, Сурья Каант Шарма, показал Рам Сиа фотографию йогина верхом на белом быке, и та потребовала личной встречи с ним. Когда они увиделись впервые, этой женщине было за тридцать. Несмотря на то, что ее почитали как святую, Рам Сиа распростерлась перед ним, почтительно коснувшись его стоп. В индийских деревнях до сих пор существует традиция: когда молодая женщина ест, она закрывает лицо, чтобы тесть не видел ее жующей. Отношение Рам Сиа Саркар к нему было таким же уважительным.
Она рассказала свою историю. В деревне Тарот рядом с храмом Ханумана есть небольшая пещера, где Рам Сиа провела год в состоянии самадхи. Когда он спросил об этом опыте, она тихо ответила: «Дух моего Гуру, Шанкх Бабы, оставался со мной все это время». Она оставалась под землей без воды, еды и солнечного света, а жители деревни беспрерывно, двадцать четыре часа в сутки, пели киртаны рядом с пещерой. Этот длившийся целый год концерт охранял ее, гарантировал безопасность и подтверждал подлинность отшельничества. Прежде чем войти в пещеру, Рам Сиа обратилась к своим преданным: «Я выйду через год, нагая и растрепанная, но вы не пугайтесь. В тот день пойдет дождь и будет гроза…». Так и случилось. Через год, обнаженная, укрытая лишь своими длинными спутанными волосами, Рам Сиа предстала перед тысячами людей, пришедших посмотреть на чудо. Через несколько минут разразилась гроза, и ливень начал поливать улицы, людей и животных, смывая паутину и пыль с посеревшей кожи Рам Сиа Саркар.
Эта святая никогда не практиковала тайную Кхечари мудру или другие йогические техники, однако дух Учителя всегда находился с ней, поддерживая во время долгого транса. По-детски невинная, Рам Сиа видела будущее и иногда могла предсказывать его. Поэтому местные политики часто посещали ее ашрам, испрашивая благословения перед выборами. Она не испытывала постоянного блаженства самадхи, но ее слова и действия были праведными.
Однажды она пришла к нему, прося благословения перед парикрамой. В тот день на ней были толстые шерстяные носки, и он с улыбкой заметил, что после 21-километровой прогулки они наверняка порвутся. Она ответила: «О, я пойду легко, не касаясь земли…». Никакие носки не могут выдержать многокилометровую прогулку, но носки Рам Сиа остались без единой дыры…
…Скрытые смыслы известного эпизода, описанного Йоганандой в «Автобиографии йога», открылись ему лишь много лет спустя. Впервые встретив Бабаджи в Раникхете, Лахири Махасая провел семь дней в пещере в состоянии длящегося интенсивного самадхи. Непонятно было, как такое вообще возможно, если Лахири раньше не выполнял интенсивных йогических практик, – его нервная система и тело были абсолютно не подготовлены. Тем не менее, Лахири Махасая провел в состоянии анабиоза семь дней без каких-либо серьезных последствий! В дневниках самого Лахири об этом ничего не упоминается. Можно, конечно, предположить, что сила Бабаджи распространяется на учеников, защищая и поддерживая их, но это звучало бы чересчур надуманно. Физическое тело живет по своим законам, никакая метафизика не может превратить слабое в сильное. Без предварительной подготовки выдержать самадхи практически невозможно, и он знал об этом не понаслышке. Однако дневники Лахири Махасая давали подсказку: перед погружением в транс, Лахири дали выпить немного масла, и он подвергся тщательному очищению. Может, это и было предохраняющим спасительным противоядием, позволившим ему выдержать сильнейшие потоки энергии и вернуться из самадхи невредимым?
…В двадцатом веке значение слова «самадхи» радикально изменилось. Его стали использовать как почтительный термин применительно к усопшим политикам, общественным деятелям и прочим уважаемым людям: «Он вошел в самадхи, здесь место его самадхи». К йоге это не имеет ни малейшего отношения. Самадхи, блеск его тайны и ареол восхищения, окружавший аскетов прошлого, теперь были заимствованы и широко использовались для почитания тех, кто добился высокого статуса и богатства, тех, кто жил для услаждения своих чувств и желаний, а не отделялся от них.
Он часто думал об Учителях, шагнувших в бессмертие, избрав непрерывность существования. Они созерцали бесконечный экзистенциальный спектакль, пройдя через йогическую смерть, чтобы не прекращать познание Жизни.
Видения будущего
В ноябре, примерно через месяц после памятной ночи выхода из тела, он увидел то, что можно было истолковать как видение будущего. Статичные красочные образы пришли независимо от состояния самадхи, расширение сознания отсутствовало. Скорее, это был побочный эффект пережитого транса. Он увидел величественные дворцовые здания, но их местонахождение осталось загадкой, был лишь какой-то тонкий намек на то, что место это должно находиться где-то рядом с Вриндаваном. Несколько дней спустя пришло следующее видение, и он просмотрел набор неподвижных кадров снова; они напоминали осколки яркого калейдоскопа. Полная панорама была скрыта, однако детали и фрагменты можно было разглядеть.
Все три видения произошли около полудня. Он едва перелистнул новый выпуск комиксов «Призрак», как сознание переключилось и выбросило его во временной туннель. Поначалу дезориентированный, он принял это за галлюцинации, но видения повторялись, и каждый раз портал открывался примерно на полчаса. Этого было достаточно, чтобы распознать кадры будущего. Казалось, кто-то подносил к его глазам увеличительное стекло, приближая декорации, и сомнений не оставалось: это слайд-шоу разрозненных сцен его будущего. Все три раза одни и те же кадры возникали с разной степенью детальности, но с новыми аспектами. Он видел дворцы с куполами и арками, старый пруд и большое дерево, незнакомые лица и каких-то животных, и все это настолько интриговало, что хотелось поделиться впечатлениями с кем-нибудь. Однако члены семьи для этого совершенно не годились. Через пару месяцев, во время визита в Бенарес, он рассказал Гуру об увиденном. В комнате находились еще несколько учеников, но он не испытывал ни малейшей неловкости, настолько велико было желание поделиться. Похоже, ему поверил только Гуру, но выражать скептицизм и сомнения никто не решился. После даршана все присутствующие поднялись на крышу. Существовал своего рода обычай – перед тем, как отправиться к Ганге для омовения, ученики массировали спину Гуру, тот очень любил эту процедуру. Во время массажа Учитель вдруг повернулся к нему, сказав: «Да, ты будешь жить в месте, похожем на дворец. Только это будет смашан, и мимо его ворот будет проходить множество людей. Некоторые придут к тебе. И если продолжишь усердно заниматься йогой и хранить целибат, то к сорока четырем годам в твоем мозгу сформируется знак «Ом[109]»».
Он слушал, не осмеливаясь уточнять; представить жизнь на смашане было совершенно невозможно, и он воспринял эти слова как аллегорию. Слова Учителя про знак «Ом» тоже звучали как иносказание. Может, это намек на высшую мудрость? Что еще мог означать знак Творения у него в мозгу и как его можно там обнаружить?..
Да, существовала история о женщине, которая всю жизнь пела имя Господа Рамы как мантру: «Рам, Рам, Рам…». После ее кремации обнаружилось, что божественное имя «выгравировано» на лобной кости ее черепа, естественные тончайшие ложбинки образовывали буквы на санскрите и урду. Таково было следствие усердно выполняемой практики мантры и высочайшей преданности, – подобные случаи известны, и никто не оспаривал их значимости. В конце концов, Индия – страна чудес. Но представить, что в результате практики йоги священный символ Абсолюта может появиться в его собственном мозгу, было за гранью любых фантазий.
Что касается обета безбрачия, он воспринял эти слова как прямое наставление. Никому, кроме него, Учитель никогда не рекомендовал придерживаться воздержания. Да и кроме того, большинство студентов были женатыми семьянинами. Вообще, Гуру никогда не прописывал кому-либо определенный образ жизни. Хорошо зная человеческую природу и законы кармы, Шри Сатьячаран Лахири не вмешивался в них, за исключением экстренных случаев. Да и будущего Гуру не предсказывал, его методы были более тонкими. Видя наилучший путь развития конкретной личности, Учитель оценивал совокупность шансов, способностей и предрасположенностей человека, прежде чем давать рекомендации и подсказки.
После ухода Учителя ему пришлось продолжать направлять студентов, и он использовал аналогичный подход. Вмешательство в чью-либо судьбу могло повлиять на естественный ход событий даже на уровне косвенных предсказаний, и тонкие нити карм не следовало запутывать. Само Время меняло узоры, уже проявившиеся на Его ткацком станке, и эти орнаменты назывались «судьбами». Они никогда не повторяли циклы предыдущей жизнь в точности, и все же эволюция души зависела от решений и действий, совершенных в прошлом, влияя на настоящее и будущее. Гуру мог только рекомендовать и советовать. А люди, призраки и даже Боги несли ответственность за сделанный ими выбор.
Кармические пути были одиночными маршрутами, хоть и пролегающими через оживленные перекрестки коллективных судеб.
Встреча в поезде
…Отношения между ним и отцом всегда были хорошими; может, не откровенно нежными, но любящими и уважительными. Химмат Бахадур Шарма делал для семьи все возможное и, несмотря на требовательную работу, смог дать своим детям безоговорочную любовь, поддержку и нужные наставления. Когда, потрясенный смертью старшего брата Махендры и раздираемый противоречивой неопределенностью, он сообщил родителям о решении не начинать военную карьеру, отец не возражал. «Тебе решать…».
Времена были другие, родительские ожидания не были настолько высоки. Семьи средних и высших сословий не подталкивали детей к корпоративным, государственным или военным карьерам, родители не пытались растить «достигаторов». В отношении выбора профессии в семье царила более-менее расслабленная атмосфера. Отец никогда не пытался наставлять кого-либо из детей «на путь истинный» и верил в младшего сына. По сути, отец разделял его интерес к йоге, поддерживая продвижение на духовном пути. Первым, кому он продемонстрировал Кхечари мудру, был господин Шарма-старший, понимавший ее значимость. Уважаемый судья сам практиковал асаны на протяжении многих лет, и был осведомлен об этой сложной и мистической мудре; знал, что Кхечари – не какой-то фокус, а йогическое достижение.
Первой прочитанной им книгой по йоге была принадлежавшая отцу «Гхеранда Самхита»[110]. В семейной библиотеке было собрано много священных текстов индуизма и большинство Пуран[111]. Он жадно проглатывал их все.
…16 сентября 1984 года Химмат Бахадур Шарма умер от рака в возрасте 72 лет, и это было для него тяжелейшим ударом. Ощущая сиротство, он скрывал собственную скорбь, стараясь не усугублять боль матери, брата и сестер.
Прошел год. Он навещал старшую сестру в Лакхнау и должен был возвращаться в Гвалиор поездом. Отправившись на вокзал, он понадеялся купить билет без предварительной брони, но ему не повезло. В кассе его бодро заверили: «Без проблем, что-нибудь найдем!», однако все до единой полки были заняты. Тем не менее, он погрузился в поезд и стоял в проходе с небольшим чемоданом, готовясь ночевать в тамбуре. О том, чтобы просить незнакомых людей присесть на край их полки, не могло быть и речи. Внезапно его окликнул какой-то пожилой человек: «Сынок, можешь присесть здесь».
«Спасибо за вашу доброту, я в порядке…». Тот настаивал, и он принял щедрое предложение, присев на край полки и стараясь не занимать слишком много места. Расстилая постель, незнакомец поинтересовался, куда он едет.
«Возвращаюсь домой, в Гвалиор».
«О, там жил один судья, великий человек! Он спас мне жизнь и сделал меня тем, кто я есть. Всем, чего я достиг в жизни, я обязан ему…»
«Как его звали?»
«Судья Химмат Бахадур Шарма. Ты знаешь его?»
«Он скончался в прошлом году… Я его младший сын».
Случайный попутчик неудержимо разрыдался. Это было совершенно неожиданно. Он дождался, пока мужчина успокоится. Наконец, промокая слезы рукавом курты, старик заговорил.
Несколько лет назад его подставили, и он стал обвиняемым в сложной судебной тяжбе. Говорили, что, скорее всего, судья взял крупную взятку от истцов, и дело его безнадежно, он наверняка проиграет и окажется в тюрьме.
Судьей был господин Шарма, рассмотревший все аспекты дела и вынесший справедливый приговор – обвиняемый был признан невиновным. После заседания судья вызвал его в офис: «Мы оба понимаем, что бороться с синдикатом сложно. Люди, которые пытались вас подставить, коррумпированы и опасны. Вряд ли они дадут вам возобновить бизнес в этом городе. Я дам вам рекомендательное письмо, чтобы вы могли заново начать свое типографское дело в Джханси». Оправданный по всем обвинениями, заручившись рекомендациями, человек этот переехал в Джханси, начав все заново – и преуспел. Справедливость и поддержка судьи не только спасли его от позора и банкротства, но и проложили путь к успеху и процветанию.
…Он тихо встал у окна, наблюдая за сгустившейся тьмой и проносившимися мимо мерцающими огнями. Если бы тогда отец не вынес справедливого решения, он мог бы сейчас ехать с ожесточенным и сломленным человеком. Или с равнодушным человеком, который мог бы потребовать от проводника выгнать из вагона парня без места. Вместо этого случайный попутчик волшебным образом оказался его благодетелем. Старик настаивал, чтобы сын уважаемого судьи лег на койку и поспал.
«Спасибо, сэр, мне и так хорошо. Пожалуйста, отдыхайте, я посижу здесь, у вас в ногах». Сердце наполнилось теплом, и он впервые почувствовал, что за ним присматривают, что он под защитой. Предки помогают живым по-разному. Что остается после того, как люди проходят через врата смерти? Лишь воспоминания об их поступках, отголоски того, как они относились к другим. Происшествие в поезде казалось постановочным, словно старик был обязан передать ему послание отца, напомнить о чести, справедливости, сострадании и о значимости любого действия.
…Старик спал, закутавшись в серую шерстяную шаль. Мерцающие тени танцевали на стенах купе, следуя ритму движения поезда. В полусне он подумал о бескомпромиссной, непоколебимой честности и врожденной нравственной этике отца, и еще о том, что будучи судьей по профессии, по-человечески Химмат Бахадур Шарма никогда никого не осуждал.
Обещание
Как правило, важные жизненные события являются вехами на пути любого человека. Люди измеряют ход времени повышением по службе, профессиональными достижениями или переездами. Позор или болезнь, радость, триумф, женитьба или рождение ребенка, развод или смерть близких помечает календарь любой жизни, равномерно распределяя между ними пики и падения эмоциональных всплесков. Однажды кто-то спросил о жизненных вехах в его судьбе, и он ответил, не задумываясь: каждое мгновение было и остается яркой вспышкой. Так и было, и, окруженный яркими вспышками, он тотально проживал каждый момент настоящего, из которого слагалась целостность бытия. Пробужденный разум мог концентрироваться на мельчайших деталях каждой секунды жизни, полностью присутствуя в них.
Жизнь была одновременно и цельной, и пористой, словно камешек на дне реки и сама река. Время текло и сквозь него, и над ним. Конечно, важные, судьбоносные события тоже были, хоть прошлое казалось ему полузабытым сном.
Проживание каждого момента важно: бесконечный поток впечатлений и эмоций пополнял озеро сознания. Выражение ускользающего Времени, эмоции были драгоценны, их пузырьки оживляли монотонность существования, и все переживания биологических и астральных существ были порами на коже Времени, жизнь сочилась из них, как пот.
Практика сгладила многие воспоминания, однако он мог вернуться к чувствам и эмоциям, семена которых были посеяны много лет назад – и собрать выросшие из них плоды. К слову сказать, плоды эти оказывались ни сладкими, ни кислыми.
Одно из самых сильных чувств, которые ему довелось пережить, – облегчение после выполнения одного обещания. Можно было бы гадать о наличии духовной составляющей подобного переживания или важности самого поступка, однако сам момент исполнения обещания был прекрасным, хоть и немного грустным…
Отец еще работал в Шивпури, до пенсии оставалась всего пара лет, когда один из братьев обратился к нему с деликатной, но безотлагательной просьбой. Брат отца был подрядчиком и постоянно нуждался в деньгах; ему срочно потребовались средства для заключения нового контракта. В тот день их сестра, Шарда Патак, одолжила брату-подрядчику свои золотые украшения. Отец дал сестре слово как гарантию возврата ссуды. Договорились, что Шарде будут выплачиваться проценты, и золото полностью вернут после успешного завершения проекта. Драгоценности были ее приданым, семейной реликвией, и она ими очень гордилась. Под гарантию отцовского слова дядя получил более полукилограмма золота.
…С годами выяснилось, что зачастую, если кредитором выступает родственник, крупные суммы так и не возвращаются. Если же деньги одалживают у тех, с кем не связаны родственными узами, долг почти наверняка будет погашен. Бизнес дяди потерпел крах, все проекты и коммерческие схемы провалились, и теткино золото кануло в реку времени. Дядя-подрядчик так и не выполнил обязательств, может, потому что не восстановил финансовое положение, а может, считал, что долги родственникам возвращать не обязательно. Но именно слово отца было гарантией сделки между братьями и сестрой.
Дядя никогда не заговаривал о компенсации золота, и отец воспринимал это болезненно, с горечью вспоминая провалившуюся сделку, невыполненные обещания, и винил себя. Именно его заверения убедили сестру расстаться с приданым.
С годами в семье произошли существенные изменения, в основном проблемы были связаны с продолжающимися финансовыми трудностями.
В 1984 году, навещая отца в больнице, где тот проходил лечение от рака, он дал ему слово, что вернет тетке ее полкилограмма золота. Исполнение желаний умирающего считается очень важным, чтобы дух, отягощенный невыполненными обязательствами, не остался в низших сферах.
Обещание стало настойчивым напоминанием о незавершенном деле, год за годом во время обряда поминовения усопших он мысленно подтверждал отцу намерение сдержать слово.
Шарда Патак, его тетка, всегда помогала ему. Особенно когда он искал свой дворец. Она не считала его мечты и планы странными или безумными. Вместе с мужем она безоговорочно поддерживала племянника, предоставляя кров, даря любовь, хотя характер у него был не из легких. Вместе с четырьмя коровами и двумя собаками, она приютила его, когда он вернулся в Матхуру из Сарнатха, ободряла во время временного пребывания в ашраме во Вриндаване. Но самое главное, продолжала в него верить, когда он наконец переехал в свой волшебный дворец, больше напоминавший руины из фильма ужасов.
…С годами ее память превратилась в горстку сухих листьев, и было сложно сказать, что именно она помнила, а что напрочь позабыла. Когда тетушка овдовела, ее дочь и его младшая кузина Девахути, сопровождавшая его во многих приключениях и авантюрах, пригласила мать жить с ними на смашане. Хрупкая и худощавая, в тонком хлопковом сари, тетка сидела на солнышке у дома, благословляя некоторых посетителей, останавливающихся поклониться ей; прикосновение ее легких пальцев было особенным…
Со дня разговора с умирающим отцом прошло тридцать два года. Сельскохозяйственная деятельность принесла ему достаточно средств, чтобы наконец оплатить полкилограмма золота, и никаких причин откладывать возвращение долга не было. Тянуть было нельзя, тетка уже оказалась прикована к постели. В тот день, приехав в Матхуру, он вернул ей золото, добавив от себя четыре золотых браслета в знак признательности и обещанного процента, который она так и не получила. Тетушка была очень слаба и не совсем в себе, однако причину его приезда поняла. Приняв небольшой увесистый сверток, она тихо сказала: «Ты очень хороший мальчик…». Жест был скорее символический, так как в том месте, куда тетка отправлялась в ближайшее время, золото было ей не нужно – но слово было словом. Завершение подарило ощущение легкости, и он дорожил этим чувством. Последнее желание отца исполнилось, и ценности Шарды Патак были ей возвращены; воспоминания о прошлом превратились в удобрение для зарождающегося будущего и ни во что больше.
В одном из написанных им в 1993 году стихотворений говорилось: «У Времени нет эмоций, но каждой эмоции – свое время».
Благословения на пути. Святая Вареного Картофеля
…Будучи в Бенаресе, он решил навестить старшую сестру в Лакхнау. Уже стемнело, когда поезд неожиданно остановился. Некоторые пассажиры начали разбирать багаж и высаживаться, намереваясь дойти до города пешком; один за другим они исчезали в сгущающихся сумерках. Группа из 5–6 пожилых людей расспрашивала контролера о причинах задержки. Оказалось, что железнодорожные пути впереди были сильно повреждены, и ремонтные работы займут несколько часов. До Лакхнау было недалеко, и все решили идти в сторону города. Взяв дорожную сумку, он последовал за остальными и зашагал по железнодорожным путям. Была безлунная, прохладная ночь, сильный ветер дул им в спины, и в кромешной тьме не было видно ни единого огонька, словно их поглотила тьма. Идущий впереди пожилой мужчина тяжело дышал, кто-то чихнул, ритмично скрипел гравий под ногами – только эти звуки и были различимы в ночи.
Внезапно раздался отдаленный свист паровоза, и голос Гуру прозвучал у него в голове громко и отчетливо: «Немедленно сойди с рельс!». Он крикнул: «Прочь с путей!», – и все бросились врассыпную. Они едва успели сделать семь-восемь шагов, как огромная железная гирлянда вагонов прогрохотала мимо, обдав их волной горячего воздуха. Из-за направления ветра никто не слышал приближающегося поезда, вдобавок паровоз шел с выключенными огнями. Его прошиб холодный пот. Обессиленные резким выбросом адреналина, люди опускались на землю прямо там, где стояли. Его благодарили, но он впал в какое-то оцепенение и не мог вымолвить ни слова. Мысленно он поклонился Учителю.
Когда появилась дизельная дрезина, один человек из группы, бывший железнодорожник, окликнул машиниста: «Далеко до Лакхнау?».
«Вы все с того поезда? Залезайте, подброшу».