Стезя Ерсака. По следам охотника

– Не знаешь? – нетерпеливо спросила Агнеша.

– Кроме того, что он рыжий, я в этой темноте ничего разобрать не могу, – она перестала пытаться напрягать глаза и снова уткнулась в книгу.

Рыжая еще совсем немного понаблюдала за мальчишкой, зацепилась взглядом за человека в тени, с которым он разговаривал, но, не заметив ничего подозрительного, тоже вернулась к чтению.

Совсем скоро за плотными покрывалами на окнах солнце исчезло, и в зале библиотеки стало совсем темно. Обе девушки выглядели чересчур уставшими и замученными, перечитав кипу книг и всякой иноязычной чуши. Агнеша была очень расстроена, что выудить ничего полезного не удалось, и ей хотелось продолжать. Но рана на груди совсем разнылась и горела, не давая покоя и умиротворенного чтения, поэтому пришлось идти в покои, которые ей выделила Княгиня.

Перед сном Греза проведала Рыжую. Обновила ей мази и повязки, принесла макового молока, чтобы облегчить страдания, от которого Агнеша все так же отказалась, и лекарь покинула покои. Растянувшись на мягких перинах, наслаждаясь наконец-то заслуженным спокойным отдыхом, она уснула в обнимку с подушкой.

Утром ее разбудила Греза, она сменила ей мази и повязки, долго жаловалась на то, что своей кровью Агнеша замарала простыни, а потом оставила ей чистую одежду и вышла. Завтрак принесли в комнату, Рыжая от удовольствия облизывала пальцы и тарелки, наслаждаясь пряной пищей и изысканными винами. Она не была уверена, что в скором времени сможет так сытно и вкусно питаться, поэтому наслаждалась едой до последней крошки.

Покинув комнату, все еще с тростью, борясь с нестерпимым жжением, которое мазь охладила совсем ненадолго, она заковыляла к выходу из дворца. По пути ее встретили Вук с Казимирой, последняя взяла ее под руку и помогла идти дальше. Агнеша краем глаза заметила, что Вук легонько пальцами касается бедра ведьмы, но решила не паясничать и не портить трогательный момент.

Толстый стоял около повозки с кучером, видимо, Княгиня согласилась выделить ему такое в качестве дополнительной награды, все-таки брюхо у него все еще было покрыто не зарубцевавшимся огромным шрамом. Который наверняка мог порваться от непрестанной езды на лошади или любых других физических нагрузок.

– Че морды такие кислые, будто вам в брагу нассали, – Толстый зашелся хохотом, при виде товарищей, – я ж не умирать еду, свидимся еще обязательно.

Агнеша первой попала в его медвежьи объятия и запищала от боли, когда он со всей силы прижал ее к своему животу.

– Сука! Щас кто-то из нас точно порвется! Пусти! – Визжала она, но Толстый продолжал хохотать и тискать ее, не обращая внимания.

Когда он все же выпустил ее из своего капкана, рубашка на груди у Рыжей вся пропиталась кровью. Казимира стала недовольно кудахтать, но увидев чересчур грустное и виноватое лицо Толстого умолкла.

– Прости, Сивоша, просто я за нее сильно переживаю, не хотела тебя так обидеть, – она похлопала его по плечу и заглянула в глаза, – не теряйся, ладно? Времена нынче неспокойные для Ерсаков, беречь себя надо.

– Твоя правда, – Толстый немного смутился, но потом сразу воспрянул и заулыбался, когда к нему в тиски полез Вук.

– Иди сюда, сукин сын, – Вук хорошенько мял ему бока, видимо пытаясь хоть немного отомстить за Рыжую, но Толстому было абсолютно плевать.

– Я такой многослойный, что твои щуплые ручки мне ничего сделать не смогут! – Толстый снова расхохотался, и все сразу расслабились, слыша это громогласное веселье.

Прощание было недолгим, особо говорить им было не о чем, да и незачем, и Толстый, сев в повозку, которая сильно прогнулась под его весом, исчез за горизонтом.

– Сразу к Княгине пойдем? – Агнеша снова ухватила за руку Казимиру, встревая между ней и Вуком, на что получила недовольные взгляды с обоих сторон.

– Если я не ошибаюсь, то до полудня она свободна и может тебя принять, поэтому можем еще подождать и… – Казимира бегло оглядела ее с ног до головы и тяжело вздохнула. – Или переодеть тебя и пойти, пока ты снова не стала похожа на какое-то грязное животное.

– Кто бы говорил о животных, под собаку ляжет же только су…

Агнеша не успела договорить, как получила ощутимый тычок в зашитое ухо и зашипела от боли. Вук скорчил недовольную рожу и пошел вперед, даже не удостоив ее ответной остротой. Идя следом за мечником, Агнеша заметила, что он сильно прихрамывает, хотя раньше этого не видела. Она наклонилась ближе к Казимире, и лепетом, так чтобы он их не услышал, спросила.

– А что с ним? Чего волочит ногу?

– Не помнишь? – Казимира даже не удивилась ее вопросу, – Буквально под самый конец сражения, до того как ну, до тебя в общем, тварь цепанула его хвостом и сильно распорола ногу. Не то чтобы рана была значительная, но пошло нагноение, и теперь лечение проходит с трудом.

– И что, даже знахарки помочь не могут? И ты? – Агнеша выглядела очень взволнованной, она знала, к чему приводят такие ранения, если их не суметь залечить.

– Я не сильна в целительстве, как и большинство ныне живущих ведьм и колдунов. А старые знахарки с деревень могут лечить только всякую чушь, а не такие серьезные раны, – она продолжала говорить все тише и тише, – Греза говорила, что есть вероятность, что история закончится отрезанием конечности.

Рыжая нервно поджала губы, и дальше они шли в тишине. Вук оставил их на этаже с гостевыми комнатами и ушел к Грезе, наблюдать за тем, как он хромает и молчит о своей боли и переживаниях, было просто невыносимо, но Агнеша не могла заставить себя говорить с ним об этом. Она представить не могла, как вообще надо поддерживать человека, который, скорее всего, может потерять ногу и остаться калекой до конца жизни.

Можно было, конечно, воткнуть ему палку, как у пиратов, чтобы он ковылял на ней до конца жизни, но разве после этого он сможет служить двору как защитник придворного колдуна? Сражаться так же хорошо как раньше и зваться первым мечом? Врятли.

Приведя Агнешу в приличный вид, Казимира напялила на нее мальчишеский камзол и брюки, потому что платья оказались ей слишком малы в плечах и ужасно топорщились, делая из нее дешевую уродливую куклу. После того как она вычесала ее, зачесала короткие растрепанные волосы на знатный манер и закрепила их на затылке какой-то побрякушкой из собственной коллекции, они стали подниматься к княжескому терему. Казимира уже сказала прислуге, чтобы Княгиню предупредили об их приходе, на что получила ответ, что та будет ждать их в своей приемной комнате, а не в тронном зале.

– Не будет торжественности? – Агнеша слабо улыбнулась, борясь со ступенями и не слушающимися ногами в узких штанах, – зачем меня тогда так вырядила?

– Это просто правила приличия, можешь перестать чесаться и дергаться, как больная, а то люди еще подумают, что ты плешивая или холерная какая-нибудь.

Агнеша недовольно цокнула и закатила глаза на такое оскорбление, но все-таки перестала теребить волосы и оставила одежду в покое.

Личную приемную комнату охраняло несколько стражей, но они расступились, завидев ведьму и Ерсака, пропуская их внутрь. Княгиня даже не подняла голову, лишь махнула рукой, приглашая их к себе, и стала дальше копаться в каких-то бумагах.

Агнеша искоса глянула на Казимиру, вопрошая, стоит ли кланяться или предпринимать хоть какие-то попытки к этикету, но та лишь едва заметно пожала плечами.

– Я знаю, какие Ерсаки неотесанные невежи, так что не нужно пытаться выдавить из себя приличие, – Княгиня тяжело вздохнула, она выглядела слишком уставшей для того, кому принято набивать брюхо и радоваться жизни, – Великий Князь сегодня плохо себя чувствует, поэтому так, с глазу на глаз.

Агнеша нервно закусила щеку и подошла ближе к ней, присаживаясь напротив. Несмотря на Княгиню, не следующую подобающей субординацией, Агнеша все еще чувствовала себя неуютно и сопротивлялась ее попыткам расположить к себе.

– Не буду расспрашивать, предполагаю, что ты расскажешь мне то же самое, что и все остальные? – она молча покосилась на Рыжую.

Агнеша неуверенно кивнула, общей договоренности насчет какого-то одинакового вранья не было, и ей не хотелось случайно подорвать выдуманную легенду.

– Тогда вот твоя награда, – она достала из ящика стола увесистый мешок, который звонко брякнул, – Великий Князь и его княжество приносит свои благодарности за избавление от чудовища с минимальным сопутствующим ущербом. Княжество надеется на дальнейшее сотрудничество в… в щепетильных вопросах подобного рода. Если тебе нечего больше сказать, то прошу оставить меня.

Агнеша заметила, как Казимира сжала платье и потупила голову, видимо, стоило больше ничего не говорить, ни о детях в жиже, ни о преследовании оставшихся Ерсаков.

– Благодарю вас, можете на меня положиться.

Агнеша сгребла мешок с деньгами со стола и встала, коротко склонив голову в знак прощания.

Вместе с Казимирой они быстро покинули комнату и стали опять спускаться по лестницам, чтобы попасть к гостевым комнатам.

– Она плохо выглядит, – подметила Агнеша, наклоняясь ближе к уху ведьмы.

– Ш-ш-ш, – Казимира приложила ей руку к губам и бегло огляделась по сторонам, – давай такое обсуждать где угодно, но не здесь. Здесь нас каждая ступенька слушает.

Агнеша не разделяла страха колдуньи, да и тем более не понимала, почему такой важный человек при дворе так страшится своей хозяйки.

Казимира сопроводила Агнешу в комнату и позвала Грезу, чтобы так снова обработала раны и наложила новые повязки, перед тем как Рыжая покинет двор. После того как все, наконец, оставили Агнешу в покое, она принялась собирать свои вещи и раскладывать вырученные деньги по разным местам, так, на всякий случай. Отвлек ее от этого дела настойчивый стук в дверь.

– Войдите! – раздраженно гаркнула Агнеша, не понимая, кого там могло принести, особенно если была необходимость стучаться. Вук и Толстый такой манерой не отличались.

Только дверь успела приоткрыться, как в комнату проник знакомый резкий фруктовый аромат. Голову Рыжей сразу вскружили нахлынувшие воспоминания об ученических днях, когда этот аромат и его хозяйка преследовали ее изо дня в день на каждом занятии.

Девушка нырнула в комнату, ее лисий взгляд сразу оглядел всю комнату, не упуская ни одну деталь, которую можно было бы использовать в разговоре. Роскошные золотистые кудри, каскадом спадающие на спину, и грудь ее легко колыхались, когда она подергивала головой, будто дикое животное.

Агнеша ощутимо напрягалась и покрепче сжала кошель, медленно убирая его под ногу, чтобы у вошедшей не было соблазна под шумок его унести. Рыжая почувствовала, как ее таранят зеленоватые глаза в хитром прищуре, пытаясь наложить какое-то колдовство, проникающее в душу и разум, но лишь недовольно фыркнула на эти попытки.

– Даже не пытайся, – Агнеша похлопала себя по груди, кожа под пальцами неприятно обжигала и горела, словно раскаленный металл, – у меня противоядие от твоей богомерзкой натуры.

– Ишь ты, – девушка хитро улыбнулась и зашла в комнату, плотно закрывая за тобой дверь, – много, видимо, минуло с последней нашей встречи.

– Слишком мало, чтобы я забыла твой мерзкий запах и голос, – Агнеша слегка задумалась, наблюдая за тем как девушка медленно расхаживает по комнате, прикасаясь ко всему, что плохо лежит, – Осляка.

– Фу! – девушка развела руками и ощерилась, – не называй меня так!

Рыжая громко засмеялась, посматривая на то, как хитрое надменное выражение лица сменяется гримасой отвращения.

– Алевтина, – прохрипела Рыжая, все еще смеясь над давней знакомой, – забываю, что не всем людям в училище давали нормальные прозвища.

– Ничего ты не забыла, просто ведешь себя как тварь, как обычно, – Алевтина недовольно цокнула и села рядом с ней на кровать, – а ты все та же…

– Дак а че ж мне меняться, это ты вон, похоже, высоко забралась, из грязи в князе, а я… а мне дом в грязи, куда из него вылезать-то.

Гостья закатила глаза и сложила руки на груди. Запах фруктов был настолько сильный, что невольно желудок выворачивался наизнанку, и требовал его опорожнить прямо здесь и сейчас.

– Ну похвастайся давай, я же вижу тебя так и прет, – Рыжая отодвинулась подальше на край кровати, но дышать от этого легче не стало.

– Я вообще-то состою в колдовской общине, – Алевтина гордо вскинула голову, и ее золотистые локоны задрожали, будто морские волны.

– Только вот я не помню, чтобы ты особо блистала способностями к колдовству, так что под кого тебе лечь пришлось чтобы там место получить? – Рыжая не успела скорчить рожу, как получила пощечину. Хлесткий удар неприятно обжег щеку, а травмированное ухо разгорелось болью. – Ай сука! За что?

– То что я один раз по глупости выбрала не тебя, а мужика, не значит, что я со всеми подряд сплю! – Алевтина снова замахнулась, чтобы еще раз ударить Рыжую, но та перехватила ее за тонкое запястье.

– Угомонись, – рыкнула Агнеша, – швы разойдутся, если ты меня и дальше бить будешь.

Алевтина даже лицом не выразила сожаление или извинение, но руку все жерасслабила.

– Че пришла-то? Не лясы точить же, – Рыжая отпустила руку девушки, и та прижала ее к себе, жалобно потирая раскрасневшееся запястье, – не строй из себя жертву.

– И не подумала. Вобщем слушай, – она снова придвинулась к Агнеше, и та сморщила нос от близости с объектом благоуханий, – не уезжай сейчас из двора. Обожди до вечера, а как солнце сядет, иди сделай лошадь и жди.

Рыжая заметно смутилась, не понимая неожиданного предупреждения, предостережения или что бы то ни было. Алевтина снова хитро прищурилась, сильно напоминая лису, прямо как из детских книжек, и еще тише продолжила.

– По старой дружбе доверься мне еще разочек.

– С чего бы? – Агнеша тоже прищурилась, подражая Алевтине, но была уверена, что похожа на полуслепого крота, а не на элегантную лисичку.

– С того, что в этой войне не обязательно страдать случайным жертвам.

– Войне? Когда война то начаться успела? – Агнеша все еще не понимала, о чем речь.

– Это не та война, о которой ты думаешь, но она идет уже очень давно, тебя, конечно же, это не касается. Это колдовские дела.

– Как обычно, – Агнеша недовольно закатила глаза, – так и быть. Обожду. Но если это подстава…

– Если это подстава, то я буду следующей, я знаю, – Алевтина поднялась с кровати и пошла к выходу комнаты, напоследок оглянувшись, – позаботься о нем для меня.

Агнеша вела еще в больший ступор, вопросов было так много, что голова трещала и разрывалась на части от непонимания происходящего. Грудь до сих пор ныла из-за попыток околдовать Рыжую, но было приятно, что остальные побочные эффекты, которые она испытывала при ношении амулетов, пропали и не досаждали как раньше.

Она закончила с вещами и улеглась на кровать. Видимо, выезжать придется ночью, поэтому стоило поспать сейчас, пока есть время. Вдруг еще придется устраивать поножовщину, да к тому же спасать непонятного человека, за которого так переживала Алевтина.

***

Вук оперся на дверной проем и лениво почесывал бороду. На самом деле он не считал, что есть какая-то необходимость в том, чтобы присутствовать на заседаниях общины колдунов, в которых участвовала Казимира, но она всегда настаивала на его присутствии. Говорила, что потом с ним легче обсуждать произошедшее, раз он все слышал сам, а не пересказом из ее уст.

Но и это он не считал особой причиной, потому и не слушал в общем, о чем они там общаются. В основном речь шла об опасных колдовских аномалиях, возникающих на территориях княжеств, об исследованиях, о контроле церкви, сект и многое другое, а ему, напрямую, до этого не было дела.

Он разглядывал женщин и мужчин, сидящих по кругу, некоторые из них стояли или бродили у окон, но, так или иначе, участвовали в обсуждении по мере надобности. Стол перед ними так и ломился от яств. Они всегда пировали, несмотря на то, на сколько нищенствовали люди вокруг или какое политическое положение их окружало. Стабильность.

Он поглядел на Казимиру. Она деловито закинула ногу на ногу и покачивала кончиком сапога. Рукой подперла подбородок и пальцами наматывала седые прядки, спадающие на лицо. Она и вправду выглядела на пару десятков лет старше, если смотреть на нее со спины, и Вук сильно грустил от этих мыслей. Слишком многим ей пришлось обойтись, чтобы защитить и спасти ее спутников. Но он радовался, что в остальном внешне и физически она никак не менялась. Ее милые пухлые щечки, вздернутый носик и добрые глаза, которые так внимательно и жадно смотрели на него, когда они в очередной раз проверяли крепость кровати в ее покоях. Такая нежная, до ужаса милая и невозможно добрая. Вук сам удивился оттого, что распалился чувствами к такой девушке, ведь она отнюдь не была его типажом.

Колдунья выглядела спокойной, оживленно участвовала в обсуждении какого-то вопроса, но это пока. Пока ее не начнут спрашивать за произошедшую ситуацию, и тогда придется безбожно врать куче искусных колдунов прямо в лицо. Но Вук не переживал и об этом, не первый и не последний раз она прикрывала своих близких людей перед этим омутом змей.

Больше всего его беспокоила нога. Рана ужасно болела, кости ныли, а попросить стул было как-то жалко, не хотелось казаться слабым и давать этим людям усомниться в Казимире и ее телохранителе. Поэтому приходилось стоять и терпеть, надеясь, что все скоро закончится.

– Скучаешь? – женский мелодичный голос и яркий аромат фруктов вырвал его из размышлений о своих страданиях и Казимире.

– Если ты хотела подкрасться и напугать меня, то твой душок я еще давно почувствовал, – Вук коротко повел головой в сторону, чтобы видеть девушку, стоящую рядом с ним. – Ты почему здесь, а не там?

– Хочу напомнить, что я состою во всем этом не так давно, и не во все вопросы вовлечена, поэтому и греть уши мне смысла нет. – Алевтина придвинулась чуть ближе, теперь касаясь его плечом.

Вук бросил короткий взгляд на Казимиру, чтобы убедиться, что та не видит, и все же отклонился в сторону, чтобы девушка к нему не прислонялась.

– А раньше ты меня так не сторонился, – она хитро улыбнулась и тоже посмотрела на Казимиру, – чем же тебя так очаровала эта старуха.

Вук хотел возразить и хотя бы словом защитить честь Казимиры, но почувствовал, как тонкие пальцы девушки коснулись его бедра, а потом еле ощутимо пробежали по паху.

– Дрянь, – он одернул ее руку и сделал пару шагов в сторону, надеясь, что она не будет снова лезть к нему. – Суй свои грязные руки в другие штаны, тут уже занято.

Он заметил, как в глазах Алевтины зажегся злобный огонек всего на секунду, но потом она снова хитро прищурилась и улыбнулась. Девушка снова подошла к нему вплотную и приблизилась губами к самому уху, едва ли не касаясь его.

– Напомнить тебе кое-что? Когда ты скулил по своей рыжей шалаве, это я тебя утешала, а не она, – Алевтина языком задела мочку уха, заставив Вука вздрогнуть, – так что не зазнавайся, пес.

Вук едва сдерживался, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не ударить ее прямо сейчас и прям тут. Нельзя было ставить Казимиру в неудобное положение ни при каких обстоятельствах, ее репутация была важнее любых его чувств и желаний в данный момент. Алевтина стукнула зубами напоследок прямо ему в ухо и сама отошла подальше, ехидно улыбаясь, довольная своей выходкой.

Вуку понадобилась несколько мгновений, чтобы прийти в себя и снова сосредоточить свое внимание на людях вокруг и их разговоре. Отвлеченный Алевтиной, он не заметил, как мирное обсуждение переросло в ругань и крики.

– Мы считаем, что ты задержалась на посту придворной колдуньи и перестала справляться со своими обязанностями! – громко сказал старик, брызжа слюной прямо в лицо Казимире.

Вук не успел даже сделать и шагу в ее сторону, как какая-то девушка резко вынула из полы мантии кинжал, и, схватив Казимиру за волосы, вскрыла ей горло.

Алые капли прыснули струей в разные стороны, и ведьма схватилась руками за рану, тщетно пытаясь вдохнуть. Кровь стекала по ее груди и ладоням, источающим едва заметное мягкое свечение. Девушка с кинжалом снова полоснула ее, только в этот раз прямо в живот, оставляя шансы на излечение минимальными.

Вук выхватил меч и кинулся в ее сторону, как только был нанесен первый удар, но сильный поток ветра вышиб его из комнаты вместе с дверью.

Поднимаясь на ноги, он хотел бежать обратно, но Алевтина схватила его за руку и потащила в другую сторону.

– Сука стой! Я должен помочь ей! – он выдрал свою руку из ее тонких пальцев, но Алевтина ухватила его за грудки и подтянула к себе.

– Ей уже не помочь, а вот ты еще можешь выжить, – прошипела девушка и отпустила его, – решай, быстрее.

Вук на мгновение уставился в зал, где заседали колдуны. Оттуда доносились крики, проклятия и чувствовались всплески колдовства. Видимо, некоторые были не согласны с произошедшим.

– Там дюжина колдунов, которые порвут тебя в клочья, стоит тебе попасться им на глаза! – Алевтина снова ухватила его за руку и потащила за собой. – Ты будешь следующий, если сейчас же не уберешься отсюда.

Вук почувствовал, как к горлу подступил ком. Горечь во рту не давала спокойно вздохнуть, а кровь в ушах мешала хладнокровно мыслить, но он понимал. Понимал, что Алевтина права и против них у него нет и шанса. Нужно было бежать.

Вслед за златовласой девушкой он поспешил вниз по лестницам, нога ужасно ныла и на каждой ступени буквально кричала от боли. Хотелось самолично отрубить ее, лишь бы эти ощущения прекратились, но останавливаться на передышку было нельзя. Алевтина тащила его все дальше и дальше, а затем вывела на улицу и побежала к конюшням.

Вук уже издалека заметил рыжую лохматую голову Агнеши, мелькающую за подготовленной лошадью. Она удивленно вскинула голову, услышав шумные шаги, и уставилась на Вука, задавая немой вопрос.

– Ты сам ехать можешь? – спросила Рыжая, когда Вук с Алевтиной подбежали ближе.

– Могу, – коротко ответил он и ловко перемахнул через круп лошади.

Вук сам удивился, как спокойно прозвучал его ответ, и что голос даже не дрогнул, после бега по ступеням и всего произошедшего.

– Уезжайте как можно дальше, – Алевтина уже отходила от них, направляюсь обратно во дворец, – я буду на связи.

Рыжая все еще не понимала, что происходит, но она привыкла не задавать вопросов в ситуациях, которые походили на экстренные. Запрыгнув на лошадь, она пятками сжала ее бока и вместе с Вуком, следующим за ней, они двинулись в путь.

Единственное, о чем думала Агнеша, это была Казимира. Было слишком странно, что Вук оказался отдельно от нее, и самый неблагоприятный исход подкрадывался в мысли сам собой.