Стезя Ерсака. По следам охотника

Обычные, человеческие.

Голубые, как у него самого, и такие же блеклые.

Лесьяр еще раз устало вздохнул, и, схватив пострадавшего за руку и за ногу, закинул того на плечи. Он хоть и был рослым, мышечным и ужасно тяжелым, но и Лесьяр не пальцем деланный. Он то знал, что девкам нравится крепкое тело, оттого и занимался не покладая рук.

Дотащив тело до Мала, он скинул ношу под дерево и устало застонал. Мал с испуга весь переполошился и, вскочив, запнулся за свою же ногу и упал.

– Мать твою за ногу! Лесик! Что за нахер! – стал ругаться Мал, растирая ушибленную поясницу. – Че за жмура ты ко мне притащил?

– Не жмур это, гляди, – Лесьяр указал на подрагивающие пальцы незнакомца, – живой он.

– И в правду, – Мал удивленно вытаращился на постанывающее и шевелящееся тело, – а ты где взял-то его? Это кто такой?

– Да я че, знаю что ли? Нашел вот, в траве валялся, – Лесьяр пожал плечами. Рассказывать про жженый след из леса ему почему-то не хотелось, – может, разбойники какие или дикари с леса его подрали, а там уж обворовал, кто первый добрался.

Мал согласно закивал. Не особо он мог похвастаться разумностью и догадливостью, оттого вряд ли мог что-то заподозрить и начать задавать вопросы.

– Я тогда останусь пасти, – он отполз обратно к дереву на свое нагретое место, – а ты неси его домой.

Лесьяр беззвучно согласился кивком и, еще немного передохнув, снова поднял на себя тело и поволок его в сторону приюта. По дороге домой он перебирал всевозможные варианты разговора с батюшкой, не зная, стоит ли ему замалчивать какие-то детали или нет, но решил, что старик уже слишком дряхлый и блаженный, чтобы лишний раз беспокоится о новых видах нечисти и в чем-то подозревать непрошеного гостя.

Через пот и слезы, с кучей передышек, Лесьяру все таки удалось приволочь незнакомца к порогу приюта. Он затарабанил ногой в двери, надеясь, что ему все-таки откроют. Еще раз опускать и поднимать тело на плечи он явно бы не осилил.

Дверь ему открыла маленькая Ганя. Сначала она испуганно таращилась в щель, не решаясь пустить брата, но тот начал громко крыть ее всеми известными бранными словами, и девочка испуганно пустила его внутрь.

Лесьяр поволок гостя дальше по комнатам, кинул его на первую попавшуюся кровать и наконец-то смог вдохнуть полной грудью. Ганя тем временем пряталась за дверным проемом и внимательно за ним наблюдала, испуганно вытаращив свои огромные голубые глазешки.

– Что стоишь? Ладу позови! – гаркнул на нее Лесьяр, и Ганя испуганно умчалась, оставив дверь приоткрытой.

Пока он ждал Ладу, чтобы та смогла поухаживать за их гостем, он заметил, как в дверном проеме стали появляться любопытные глаза его братьев и сестер. Вот о том, чтобы провернуть все незаметно, он как-то не побеспокоился, да и ладно, рано или поздно все равно бы все узнали.

Лада пришла очень злая, она ругала Ганю, липнувшую к ноге, пока не заметила Лесьяра, сидевшего у кровати, на которой развалился какое-то полумертвое голое тело.

– Вон! – шикнула Лада и махнула рукой в сторону двери, – и двери за собой закройте.

Лесьяр тоже хотел подняться и уйти, повинуясь всеобщему указу женщины, но та жестом усадила его на место, намекая, что им предстоит разговор, в отличие от всех остальных.

Ганя еще некоторое время мялась в дверном проеме, не желая уходить, но Лада бросила на нее злобный взгляд, и та, пискнув со страху, выпрыгнула наружу, захлопнув за собой дверь.

– Ну рассказывай, – девушка без стеснения стала осматривать нагого незнакомца, – и желательно без сокрытия подробностей, как ты любишь.

– Да тут и скрывать то нечего, мы с Малом пасли овец, я к лесу пошел, посмотреть, не убежала ли какая паршивая туда, а там этот, – Лесьяр ткнул пальцем в пятку, свисающую прямо у его головы, – лежит ни живой, ни мертвый, ну а мне че делать то» взял его и понес, вдруг он жизнью обиженный, а нам знаешь ли… Положено помогать всем и каждому нуждающемуся.

– И что же это? Просто валялся? Без вещей, без ничего? – Лада даже не посмотрела на Лесьяра, но тот знал, что она хитро щурится, как всегда подозревая его во вранье.

– Да и я удивился, потрогал его, глаза открыл, но не нечисть он, да и пахнет по-человечески… говном и смертью…

– Эй! За языком следи, – шикнула на него Лада.

– Говно – это обычное слово, запрети мне еще жопу жопой называть.

Лада хлопнула Лесьяра по затылку, но не сильно, так, просто чтобы не забывался. Он натаскал воды по ее просьбе, а та аккуратно омыла стенающее еле живое тело. С волосами и бородой справится не получилось, и Ладе пришлось коротко остричь его, а морду до щетины обрить. Теперь тело совсем стало похоже на человека. Девушка аккуратно накладывала целебные мази и заматывала их повязками.

– Ну вот, другое дело, – он оттянула веки и еще раз проверила глаза.

– Не веришь мне? – Лесьяр закатил глаза и наклонился ближе к лицу незнакомца.

– От чего же? Верю конечно, просто лишний раз удостовериться не помешает, – она оттянула губу и насторожилась, – а это что…

Лесьяр и Лада приблизились к лицу незнакомца и поднесли лучину, чтобы получше разглядеть. Клыки были острые, будто собачьи, и казалось, что зубов во рту больше, чем должно быть у человека.

– Дрянь! – выругалась Лада и схватила Лесьяра за шкирку, – Ты кого к нам притащил? Это что за мерза?

– Да я что! Знал что ли! – Лесьяр выкрутился из хватки Лады, так или иначе он был куда сильнее нее и перехватил руку, которая снова собиралась ударить его. – Оставь! Может он нормальный, просто с уродством уродился! Мало ли каких бывает! Вон у Гани пальцев на ногах одиннадцать, и ничего же!

Лада недовольно цокнула, но все же оставила попытки избить Лесьяра. Еще раз смерила незнакомца с ног до головы подозрительным взглядом, накрыла его наготу и направилась к выходу из комнаты.

– Тебе за твоего жмура отвечать, если он что учудит, – она громко хлопнула дверью.

Лесьяр устало вздохнул и присел на край кровати. Внимательно посмотрел на свою находку, в лице какого-то белобрысого парня. Или мужика. Визуально нельзя было сказать, сколько ему лет, но пока он был бородатый и заросший, явно можно было дать за пятидесятник. А сейчас помоложе вроде. Но явно старше самого Лесьяра на десяток, может, и больше. Ему самому недавно только девятнадцать лет стукнуло.

Он облокотился назад и лег головой на ноги своего нового знакомца, как тот неожиданно резко вздрогнул, и сильно ударил коленом Лесьяра по затылку.

– Больной, что ли! – вскрикнул парень и обернулся на незнакомца.

– Во-ды, – проскулило тело, едва шевеля слипшимися губами.

Лесьяр беспокойно схватил чашку с прикроватной тумбы и протянул ее к губам гостя. Тот жадно присосался к краешку и стал хлебать так, что вся грудина и кровать под ним стала мокрая. Когда водопой наконец-то закончился, незнакомец довольно улыбнулся и облизнул губы.

– Спасибо, – ласково промурчал он. Голос у него был низкий, раскатистый, будто гром.

– Тебя как звать? – сразу накинулся на него Лесьяр, не дожидаясь, пока тот снова потеряет сознание.

– А-э-а, – гость невнятно начал мямлить и сильно нахмурился, закрывая разросшимися бровями все свои голубые глаза, – не помню я, кажется.

– Как это не помнишь? – Лесьяр удивленно выпучился, с потерей памяти ему встречаться еще не доводилось.

– Да я вообще ничего не помню, да и, – незнакомец, видимо, попытался напрячь мозг, чтобы хоть что-то раскопать в своей памяти, судя по тому как сильно сморщился его лоб и выступила Вена на виске, – голова трещит, когда пытаюсь вспомнить! Сука!

Лесьяр сразу же прикрыл тому рот рукой и бегло огляделся по сторонам. Незнакомец удивленно вытаращил глаза, не понимая, что он сказал или сделал не так.

– Мы в божьем доме, нельзя тут так говорить, – шикнул на него Лесьяр.

Гость сначала заметно смутился, но потом все-таки кивнул, соглашаясь с его доводами.

– Ладно, тогда так, я сейчас батюшку позову, а там решим, что с тобой делать. Тихо сиди и не лай попусту. Вдруг еще мелкие услышат.

– Мелкие?

– Ты ж не думаешь, что я тут один? Тут детей полно, под божьей крышей, ты их не пугай, а то меня потом высекут за твои косяки.

Незнакомец кивнул Лесьяру, соглашаясь на его условия, и тот вышел из комнаты.

Лесьяр был страшно взволнован произошедшим. Но рад, что незваный гость быстро пришел в себя, да еще и оказался разумным существом. Жалко было только, что он ничего не помнит, но Лесьяр надеялся, что это временно. В стенах приюта ему жутко не хватало жизни во всей ее красе. Он себя сколько помнил, всегда жил тут, занимался хозяйством, выращивал скот, ухаживал за ботвой, да и все на этом.

Батюшка Радмил сидел в своем кабинете. Как обычно наглаживал свою длинную седую бороду, и сильно щурился, пытаясь читать письма со всех уголков мира. О чем там было, Лесьяр, конечно, не знал, но батюшка говорил, что пишут с других приютов и церквей, рассказывают как у кого. Где холера мучает, где бесы лесные с ума сходят, все как обычно, в общем.

– Слушаю тебя, – батюшка услышал, как Лесьяр громко откашлялся, и приподнял голову.

– Лада уж рассказала, наверное, гость наш в себя пришел. Сходите к нему? – Лесьяр виновато потупился себе в ноги, – только он не помнит ничего, говорит. Может и врет, но что-то не похоже.

Радмил тяжело вздохнул и поднялся. Стул громко скрипнул под его весом, все таки сидячая жизнь и возраст заставили его отрастить нехилое пузо, которое сильно выпирало под рясой. Придерживая поясницу, батюшка медленно зашаркал ногами в сторону выхода.

Вместе с Лесьяром они вернулись в комнату, где оставили незнакомца. Тот уже выглядел совсем здоровым, если не считать кровоточащих повязок. Сидел, и весело улыбался своими волчьими зубами, ловя каждое слово, которое говорила ему Ганя. Несколько детей не побоялись навестить гостя, и, окружив его, со всех сторон рассказывали о чем-то своем, и засыпали вопросами, на которые незнакомец только мотал головой и предлагал им взамен рассказать о себе.

Когда Радмил зашел в комнату, все тут же подняли головы и притихли, гость не был исключением. Дети тут же разбежались в разные стороны, оставляя того одного на кровати. Лесьяр заметил, как рука незнакомца скользнула по бедру Анисьи, от чего та заметно покраснела. Он сморщился от неприязни, неожиданно возникшей к гостю, и понадеялся что батюшка не заметил этого.

Радмил присел на соседнюю от гостя кровать и стал внимательно его рассматривать.

– Человек? – вдруг спросил он.

Незнакомец сначала удивился, но потом комично стал разглядывать свои руки, голый торс, а потом без стеснения заглянул под одеяло и уверенно заявил.

– На сколько вижу – да, – он хищно улыбнулся.

Лесьяру не понравилось это его поведение и шуточки ниже пояса. Он вообще ему не очень то нравился, с того момента, как проснулся. Хотя пока он его тащил, было ужасно интересно узнать про каждый его шрам.

– Как тебя зовут? – спокойно спросил Радмил, не обращая внимания на его выходки. Он же вырастил не одно поколение ребятишек, были и похуже.

– Не помню я, говорю же. Вообще них… ничего не помню.

Батюшка недовольно покачал головой.

– Имя дать тебе?

– А на что мне имя? У меня же есть, вспомнить надо только. Вы лучше погоняло дайте, с ним пока обойдусь, – незнакомец равнодушно пожал плечами.

– Ну это не ко мне тогда, – Радмил слабо улыбнулся и посмотрел на Лесьяра, – вот он тебя нашел, пусть и выбирает.

Лесьяр нахмурился, не хотелось ему это тело еще и именем временным нарекать. Хотелось только обозвать, желательно как-нибудь очень мерзко.

– Я подумаю, – тихо ответил он.

– Тогда слушай, – батюшка снова обращался к незнакомцу, – ты пока нам гостем будешь, отдохнешь, в себя придешь. А там, глядишь, может вспомнишь чего, ежели нет, то подумаем, что с тобой делать.

Незнакомец согласно кивнул, и Радмил, скрипя коленями, снова вышел из комнаты, оставляя их всех наедине с гостем.

– Ну что ты, как меня величать хочешь? – он хитро щурился и скалил свою кучу зубов, глядя прямо в душу Лесьяру.

– Жмур! – вдруг выпалил Лесьяр, и тут же со страху сжал кулаки. Не хотелось ему получать взбучку от такого человека, он казался гораздо крупнее и мышечнее его самого.

Сначала ему показалось, что гость разозлился. Он сильно нахмурился, огляделся по сторонам, как бы вопрошая, есть ли у кого претензии, а потом расхохотался, будто гром.

– Ну ты даешь конечно! Жмур! – он хохотал, а Лесьяр думал, какой же он все таки страшный, даже когда смеется, – ну как скажешь, спаситель.

Увидев, что Жмур расслабился, и не собирается его бить, Лесьяр тоже успокоился.

– А его Лесик! – выпалила Ганя, тихо наблюдая за всем этим действом из-за дальней кровати.

– Лесьяр, вообще-то.

– Ну уж нет, – Жмур расхохотался, – раз мне такую погремушку дал, так и сам будешь зваться как надо. Ле-е-есик.

Оставшийся вечер, до ужина и отбоя, Жмур внимательно слушал о мироздании и здешнем боге. Дети рассказывали, что старые боги все неправильные, и люди не должны в них верить. А вот Мирожит спас их от проклятий Еруслана и отвадил человечество от напасти нечисти. Жмур попытался поспрашивать поподробнее о том, кто такой Еруслан и что за училище было, но так и не смог получить внятного ответа. Лесик внимательно наблюдал из угла комнаты за всем этим цирком, особенно за тем, как Жмур бесстыдно трогает Анисью за ноги, даже не отрываясь от разговора.

Внутри кипела такая злость и зависть, что словами нельзя была описать. А ведь она ему всегда нравилась! Стройная, высокая, с густой русой косой и большими янтарными глазами. Анисья об этом, конечно, не знала, но Лесику было до жути завидно, что какому-то Жмуру она позволяет себя трогать, а не Лесику, который старался над своим видом буквально исключительно ради нее.

Еще несколько дней прошло в том же темпе. Дети не отставали от Жмура, который казался им ужасно взрослым и интересным. Жмур же в свою очередь не отставал от любых юбок, которые проходили мимо его носа. Получил пару раз по рукам от Лады, но решил, что это его в целом не волнует.

А Лесик все также злился. Смотрел и злился. Молчал и злился. Вроде он всегда был душой компании и любимцем ребятни, а сейчас вот оно как. На первого встречного променяли!

К вечеру третьего дня, Радмил позвал Лесьяра, Мала, Жмура и еще пару старших парней за приют.

– Хочется мне узнать кое что, – батюшка деловито почесал свое плотное пузо, – подите палок найдите для метел, да сюда принесите.

Парни пожали плечами, но выполнили его странную просьбу. Жмур не делал ничего, только внимательно наблюдал своими ледяными глазами и скалился.

– Вы ж с друг другом деретесь, будто на мечах? – спросил батюшка, но в ответ получил лишь молчание, – не надо тут рыб изображать, и так все знаю. Вобщем слушайте, надобно мне отправить парочку или одного из вас в Щебицы, в церковь служить. Взрослые вы уже стали, там сгодитесь лучше.

– А палки на что? – нетерпеливо выпалил Мал, не дослушав объяснение.

– А на то, что хочу посмотреть, кто из вас лучше соображает, чтоб дороге не затеряться, не помереть от чего-нибудь.

– А этот тут на что? – Лесьяр покосился на Жмура, намекая, что он то к церкви и ее учениям никак не относится.

– Ему тут тоже не место, надобно его тоже в путь отправить.

Лесик нехотя согласился с объяснением и не стал спорить, хотя хотелось очень сильно.

Они разобрали палки и некоторое время неловко стояли, переглядываясь между собой, не зная с чего начать. Радмил разбил их всех по парам, кроме Жмура, и они вдвоем стали наблюдать за происходящим.

Удары получались неловкими и неуклюжими. Палки норовили выпасть из рук, страшно было сближаться, страшно было нападать, страшно было получать удары. Драться на кулаках Лесику нравилось куда больше, но он понимал, что какую-нибудь лесовку кулаками не заборешь.

Радмил еще некоторое время наблюдал за происходящим, а потом остановил драку. Пот стекал ручьем меж лопаток и по лбу. Дыхание ужасно сбилось и хотелось вырвать легкие из груди, но Радмил приказал Жмуру встать в пару с Лесиком, и пришлось крепиться.

Жмур стянул с себя рубаху и кинул ее Малу, со словами, что не хочет пачками одежду. Крепко сжал в руках палку и встал в стойку.

Лесик невольно убедился, ведь он уже сейчас не был похож на человека, никогда не державшего меч в руках. Мышцы багрились под кожей, грудь медленно и спокойно вздымалась в такт равномерному дыханию, все белесые шрамы посверкивали в свете закатного солнца. И Лесьяру стало еще страшнее, чем было раньше.

Он даже не успел моргнуть. Не успел вдохнуть, как уже лежал на полу. Он не успел ничего понять, как крепкая шершавая рука Жмура поднимала его с земли.

Раз – и все. И все! Лежит на земле! Лесьяр не мог поверить в то, что так в действительно сражаются люди. Жмур точно не мог быть обычным человеком.

– Ты соврал! – в сердцах закричал Лесьяр, – ты сказал, что не помнишь ничего!

– А я и не помню, – Жмур пожал плечами и довольно улыбнулся, обнажая свои чересчур белые зубы.

– Ну как тогда! Как ты сука это сделал!

– Лесьяр! – Радмил предупредительно шикнул на парня, чтобы тот следил за словами. – Язык прибери свой гнилой.

Лесик хотел еще-то сказать, обвинить Жмура, знавшего его место, бывшего во всем лучше него, но увидел его злобные белесые глаза в темноте и притих.

– Это называется мышечная память, – стал объяснять Радмил, – может и разум его не помнит ничего, но тело знает свое дело. Раньше, он, возможно, был воином при дворе.

– Скорее разбойником, – буркнул себе под нос Лесьяр, обиженно исподлобья глядя на Жмура, который даже не запыхался.

– Завтра вы вдвоем отправитесь в путь, – порешил Радмил, и ушел по направлению к приюту, даже не объясняя свое решение.

Лесьяру очень хотелось забить Жмура вусмерть, раздавить его надменную рожу каким-нибудь камнем, но противиться Радмилу он не смел. Позже. В другой раз. Так он решил для себя.

Глава II

Собачья жизнь

С перепугу они сильно загнали лошадей, и едва ли солнце добралось до середины неба, пришлось остановится на привал. Хотелось бы продолжать ехать дальше, но вожжи уже не держались в потных руках, бока у коней зашлись пеной, животные натяжно хрипели, и пришлось дать им отдыху, чтобы можно было на них продолжать путь.

Агнеша хотела обождать пару часов, а затем двигаться дальше до самой ночи, но у Вука началась лихорадка. Нога плохо заживала, от беспрестанной езды рана разошлась и начала сильно ныть и обильно гноится.

Они остановились в полях, недалеко от какой-то деревеньки. Агнеша заставила Вука стянуть штаны и стала внимательно рассматривать рваное отверстие. Хвост чудища не то что полоснул его, а воткнулся прямо в мышцу будто штык. Кожа сильно набухла, а из незатянувшейся дырки выступали капельки крови и сочился желтоватый гной. Сероватая корочка из сукровицы и экссудата легко отколупалась, и гной стал пениться на воздухе. Агнеша попыталась надавить на распухшую плоть, чтобы хоть немного очистить рану, но Вук страшно завыл от нестерпимой боли, и попытки были оставлены.

– Надо к знахарке или травнице, у меня с собой ничего полезного нет, – она пожала плечами и скривила лицо, от его ноги страшно воняло трупниной.

Вук только простонал в ответ, лоб у него был невозможно горячий. Конечно, сейчас и речи не шло о том, чтобы обсуждать произошедшее, надо было его спасать. И желательно как можно быстрее.

Агнеша помогла ему сесть на лошадь, все еще со штаниной на одной ноге. Он плоховато соображал, но продержаться в седле еще немного вполне мог. Уставшие животные предприняли попытки к сопротивлению и нежеланию продолжать путь, но потом были сломлены под натиском каблуков в боках и двинулись к деревне.

Травницу отыскали легко, к счастью для них она держала домик прямо в деревне, а не где-нибудь поодаль в лесу. Крупная белокожая девушка сердито нахмурила свое круглое лицо, при виде путников, но разглядев гниющую ногу Вука, тут же пустила их к себе.

– Где ж это он так умудрился, на забор что ли с коня упал! – она начала кудахтать вокруг хворающего Вука, который уже растележился на ее щуплом тюфяке и жалобно скулил. – Дурная рана, ой какая дурная.

Агнеша присела поодаль от квохтавшей женщины и стала наблюдать за ее действиями. На самом деле она сильно сомневалась, что та хоть чем-то может помочь. Если уж придворный лекарь не справился, то куда там деревенской травнице. Пока они еще не выехали из дворца, надежды еще теплились в ее мозгу, что Вуку удастся сохранить ногу, но теперь уже окончательно пропали.

– Резать придется, боюсь я, не справится он с этой заразой, – тяжело вздыхала травница и качала головой.

– Тебя как звать? – неожиданно спросила у нее Агнеша.

– Боянка я, чего спрашиваешь?

– Значит слушай сюда, Боянка, – Рыжая облокотилась на ноги и выдвинулась вперед, чтобы ее лицо было видно в тусклом свете свечей, – ему нога позарез нужна, денег у нас немерено, так что постарайся уж как-нибудь. Или, – Агнеша брякнула мечом, свисающим с бедра.

И без того бледное лицо Боянка побелело еще сильнее, от понимания каких бандитов занесло к ней в дом. Она молча кивнула и стала обильно опаивать Вука отварами, чтобы расслабить его разум и начать очищать рану.

Агнеша ужасно не хотелось на это смотреть, и она вышла на улицу, подышать свежим воздухом, насколько это было возможно. Деревня была сильно загажена, мало того, что недавно, видимо, прошли дожди и все дороги размыло грязью, то и дело там и тут сновали свиньи, гуси, собаки, гадили везде и ужасно воняли. Не особо тут, похоже, следили за хозяйством.

Жители выглядели хмуро и недобро поглядывали на Агнешу, которая плелась по направлению к шумному трактиру. Вука бросать было точно нельзя, и она очень надеялась, что во дворце не начинают охоту за его или их головами.

Деревня выглядела совсем уж нищей. Дома все кривые, грязные, люди такие же. После величественного княжеского дворца и окружающих его городов было даже как-то странно наблюдать такую картину, хотя поодаль от столицы такое было везде.

Зайдя в трактир, она побрела к пустеющему в углу столу и попросила принести подавальщица самой сносной браги, что у них водится. Есть не хотелось, после увиденного на улице и на ноге Вука особенно.

Погрузившись в свои мысли, Агнеша даже не заметила довольно странную посетительницу в походном плаще, плотно закрывающем ее лицо. Девушка проплыла мимо столов, и неожиданно села напротив Рыжей.

– Там другие свободные столы есть, – не поднимая головы огрызнулась Агнеша.

– А мне нужен был именно этот.

Сильный фруктовый запах ударил в нос.

Агнеша на рефлексе резко вскинула руку вперед и схватила девушку за горло. Капюшон сполз на затылок, показывая испуганное лицо Алевтины. Краем глаза Агнеша заметила подавальщицу, которая шарахнулась от ее детства, и едва ли не разлила всю брагу.

– Поставь. – Скомандовала Рыжая, и девушка, оставив кружку, тут же убралась из их поля зрения, – Сука ты…

Алевтина безуспешно пыталась вдохнуть и цеплялась тонкими пальцами за руку Агнеши. Рыжая только сильнее сжала ладонь, чувствуя, как под ней пульсируют артерии. Приятно было чувствовать преимущество, понимать, что она буквально голыми руками может выдрать ей гортань.

Упиваясь своей силой, она не заметила, как посинели губы у Алевтины и побледнело лицо. Девушка едва смогла похлопать Рыжую по руке, намекая, что она сейчас задохнется и пора бы прекратить. Агнеша недовольно вздохнула, но все таки ослабила хватку и отпустила колдунью. Так или иначе ей нужны были ответы, а не мертвая девка.

Алевтина стала жадно хватать воздух и растирать шею. Кожа сильно покраснела, а от пальцев остались синяки с кровоподтеками.

Рыжая потянулась к кружке и стала медленно пить. Алкоголь был ужасным на вкус, с запахом затхлости и послевкусием сырой земли.

– Рассказывай. – приказала Агнеша, даже не смотря на Алевтину. – Казимира мертва?

– Мертва, – просипела ей колдунья в ответ.

Агнеша помахала рукой в воздухе, беззвучно требуя объяснений и продолжения рассказа.

– Как ты правильно подметила, – она намекнула на свою едва не сломанную шею, – я заранее знала, что это произойдет. И если ты хочешь обвинить меня в этом, то зря, Казимиру я предупредила.

– И что же, она ничего не предприняла? – Агнеша удивленно приподняла брови, но потом, поразмыслив, успокоилась. Это было похоже на Казимиру. Слишком добрая, чтобы верить, что с ней так могут поступить просто так.

– Я не знала, что они собираются ее убить… Я знала, что они хотят снять ее с должности, хотят предать и подставить, но не это, – Алевтина было всхлипнула, но Рыжая почувствовала, насколько наиграны были эти эмоции, и брови ее сошлись на переносице. Она не верила ей.