Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая

Глава 4

Войдя в офис утром на следующий день, Таня застала всех сгрудившихся у стола Юлии. Раздавались взволнованные голоса, она услышала слово «Крым». Такой всплеск эмоций в их комнате, в начале рабочего дня? Нет. Только не у них. Именно по утрам, как правило, все были еще сонные и тихие, пытаясь окончательно проснуться и сосредоточиться. Вот только на чем? Но это уже другое дело. А тут такое столпотворение, и где? У стола Юлии.

– Что-то случилось? – взволнованно спросила Таня, вглядываясь в лица коллег.

– А ты что, не знаешь? – с удивлением спросил Илья. – Ты где была? Крым, похоже, уже наш.

– Где была? Спала в кровати, потом бегала. Так, что с Крымом?

– Он наш!

Таня обвела взглядом комнату. Остальные смотрели на нее и молчали.

– Наш? В каком смысле?

– В смысле Крым отныне принадлежит Российской Федерации, а точнее, нашей Родине, – патетически провозгласил Илья и с возбуждением потер руками. – Правда, здорово?!

– Правда, – согласилась с ним Таня, широко улыбаясь, и быстро включила компьютер, чтобы ознакомиться с новостями. У нее в сумке подал голос телефон. Звонок был Кирилла.

– Мы с тобой проспали все на свете, – засмеялся он. – Все отлично, но мне больше нравится спать с тобой.

Он снова весело рассмеялся.

– Новость замечательная. Ты как?

– Я… хорошо. Просто отлично. Уже есть итоги референдума?

– Есть. Уже все есть. Всего навалом. Ты то, чего молчишь?

– Я? Я пока толком не поняла, но, наверняка знаю, что это здорово, восхитительно и сносит голову, – ответила Таня. – Я только вошла, была у главного, но он, по-видимому, тоже еще не знает. Думаю, если бы знал, то обязательно прокомментировал бы.

– Чего ты не поняла? Тут и понимать ничего не нужно. Крым отныне и навсегда был, есть и будет наш.

– Я не возражаю. Я, конечно, «за»! Поговорим вечером, дома, – и Таня отключилась.

– Илья, какие итоги?

– 97 процентов – за.

– А крымские татары? Они, как? – в общем хоре голосов не было слышно голоса Юлии. Таня подняла глаза и посмотрела на нее. Та сидела молча.

– Они не пришли голосовать, – реплики подавал только Илья. – Да и Бог с ними… они погоды не делают.

– Ты имел в виду «Бог с нами», – поправил его Андрей. Это были первые слова, которые в это утро Таня услышала от него.

– Ну, да. Пусть будет так. Суть ведь не в этом. – У Ильи сверкнули радостью глаза.

– Так в чем суть? – поторопила его Таня. Ее тоже захватило чувство восторга.

– Среди населения Крыма они составляют процентов 12. А в любом здоровом обществе всегда должна быть оппозиция. – С торжеством в голосе изрек Илья.

– Согласна. Но любое здоровое общество должно считаться с мнением меньшинства. Думаю, что это тот самый случай.

– Любое меньшинство обязано подчиниться большинству, – упирался Илья. – Ты будешь утверждать обратное?

– Не буду. С этим мы разберемся позднее. Да и им, по-видимому, необходимо подумать.

– Скорее, поторговаться с властью, – изрек Илья, и Таня подумала, что она должна согласиться с ним.

Она рассмеялась. Сейчас это не имело значения. Главное, что население Крыма приняло решение, и это решение ее очень даже устраивало. Андрей продолжал молчать. Молчала и Юлия. Похоже, радовались они двое: Илья и она. Ольга еще не появилась, но она пока не в счет. Ее мнение будет зависеть от мнения ее друзей и знакомых. За этим даже не нужно ходить к гадалке.

– И любое здоровое общество должно считаться с мнение международного сообщества, – с горечью проговорила Юлия, обернувшись в сторону Тани и та поняла, что эти слова были адресованы именно ей.

– А что не так с международным сообществом? – попыталась пошутить Таня.

То, как Юлия это произнесла, было ясно, что она не разделяет восторга Ильи. Она проигнорировала вопрос Тани, встала и подошла к окну. А за окном уходила зима и наступала весна 2014 года, и мир стремительно менялся у них на глазах.

– Никто, ни одна страна не признает этот референдум. Даже ваши, хваленные Казахстан и Белоруссия не признали независимость Крыма официально. Уж, какие наши добрые друзья, и те в кусты, – голос ее прозвучал с сарказмом. – Что вам всем не хватает? Крыма? И какая разница, чей он, если остался на том же месте? Не на Луне, а все там же – на нашей грешной Земле.

– Мне есть разница! – засмеялся Илья. – Мне лично не хватает Севастополя, Ялты и Балаклавы, и домика Чехова тоже. А Крым пусть будет на нашей грешной Земле, но только в составе России. И на другое, я не согласен и так будет правильно и справедливо. Или, ты так не считаешь?

Юлия обернулась и свирепо посмотрела на Илью. Таня подумала, что она сейчас разразится потоком негодования и упреков, но, на удивление, та промолчала. Таня встретилась с недоумевающим взглядом Ильи. Он пожал плечами, и улыбнулся Тане, как заговорщик. Ему явно хотелось поспорить с Юлией, но та не подарила такой возможности. Таня в ответ погрозила ему пальцем, покачала головой и ласково улыбнулась. Этим она дала ему понять, что думает как он, что с каждым его словом согласна.

– А кому-то потом захочется Эйфелеву башню или Биг-Бен, например? – Юлия говорила гневно, громко. – Такие вещи принадлежат всему человечеству. Приходи, прилетай, приезжай и смотри. В этом важно не место, оно не становится ближе или дальше, а человеческие отношения, если они не получаются, то и возникают трагедии и недопонимая.

– Не думаю, что французы отдали бы башню, например, итальянцам, а англичане – Биг-Бен французам с местом или без него, – заметила Таня.

– На кой черт нужна итальянцам башня? Они не возьмут ее и за миллионы евро, – перебив Таню, засмеялся Илья.

Она посмотрела на него с укором.

– Ты говоришь о человеческих отношениях. – Таня обращалась непосредственно к Юлии. – Я с тобой согласна. Действительно, если они не складываются, то начитается трагедия. Вот так же и с Крымом. Как только начали его ломать, и устанавливать порядки противные его жителям и любому здравомыслящему человеку, так люди, сразу же поняли, что находятся не там, где гордятся их героями, памятники которым стоят на площадях их городов, а там – где от них требуют забыть, что на дне моря покоятся русские корабли, чтобы вражеский флот не мог войти в бухту Севастополя. Ты считаешь это не аргумент? Для меня аргумент. От одной только мысли, что в бухтах Крыма будут стоять корабли НАТО, а флоту России придется покинуть родные берега, мне лично становится дурно. С какой стати такое надругательство над славой русских моряков? Ты, по-видимому, забыла, что в 1788 году русские войска под командованием князя Потемкина взяли турецкую крепость Очаков на побережье Черного моря рядом с устьем Днепра. Этому в школе учили. Об этом нам наш великий поэт напоминал о временах «Очаковских и покоренья Крыма…» И это ты забыла? И отныне эти земли принадлежали России. В Херсоне покоится прах князя Потемкина, который, наверняка, переворачивается в гробу. А Одесса? Наша Одесса с Потемкинской лестницей теперь в государстве, которое собирается враждовать с нами? Украина приняла решение не только уйти от нас, но и разорвать братские узы. Свалить, одним словом. Если так, то пусть уходит без наших земель, без того, чем она была одарена Россией. Так должны поступать честные люди? Думаю так. Но она предпочла поступить, как поступают воры и предатели. Или у тебя другое мнение? И пусть говорят что угодно, но от этих мыслей я не могу отказаться, ибо, отказавших от них, я буду считать и себя предателем. Слово «патриотизм», в конце концов, еще никто не отменил.

Помолчав пару секунд, она тихо добавила:

– «За березовую Русь с нелюбимой помирюсь!»

Андрей тихо отошел от стола Юлии, прошел по комнате, сел за свой стол и задумчиво посмотрел на Таню.

– Сильно! Это?

– Да, Есенин.

Он откашлялся и тихо заговорил:

– Все ты правильно говоришь, нужно помнить уроки истории. Я тоже все думаю…. Когда началась Великая отечественная война и фашисты заняли территории СССР, наши соотечественники, покинувшие Россию большевиков, стали ей помогать победить иноземного врага. Вот величие национального духа, а не в том, чтобы для своего блага отказать в помощи своим ближним. И потом, нужно помнить, что Крым принадлежит не только ныне живущим, но и нашим детям. Я согласен и готов подписаться под каждым твоим словом, но мне и очень тревожно, словно должно случиться, что-то более значительное и страшное.

– Именно, – весело вставил Илья, еще не поняв, о чем говорил Андрей. Он все еще находился в приподнятом настроении. – Нечего разбазаривать царские волости.

Это прозвучало так неожиданно и забавно, что Таня засмеялась, а затем повернулась к Юлии и тихо сказала:

– А что Казахстан или Белоруссия? Ну, что ж, и такое бывает. Даже скорее такое и бывает. По-видимому, у них свои резоны, а у нас свои. Пусть это будет на их совести.

– Ты считаешь, что нам не следовало вмешиваться? – этот вопрос Юлии задал Илья. При этом у него глаза из голубых, стали стального цвета.

– Тихо-тихо, – снова остановила его Таня, – такие вопросы должны обсуждаться здраво и без истерик.

Юлия резко повернулась лицом к комнате и с гневом произнесла:

– А я не собираюсь ни с кем ничего обсуждать. У меня на этот счет есть свое мнение.

– Не считаешь достойной себе нашу аудиторию? – взвился Илья.

– Какой ты еще ребенок, – Юлия снисходительно посмотрела на него и обхватила голову руками.

– Если что, то именно такие ребята будут защищать и Крым… и Россию. Они уже сегодня это делают и в Крыму, и на Донбассе. По-видимому, пришло время, когда каждому из нас нужно подумать не только об ужине и месте проведения очередного отпуске, а куда о более важных вопросах: Ты с кем? Что для тебя означает Родина?…

После сказанного Таней, в комнате стало тихо. Никто не решался нарушить тишину. Юлия подошла к окну и стояла пару минут спиной к комнате, а потом заговорила:

– Нет, это не потому. Аудитория здесь не причем. Все дело в содержании обсуждаемого вопроса, и что мы понимаем под словами «международное сообщество», «присоединение Крыма» или «аннексия Россией Крыма».

– Ну, да. Согласна, – тихо сказала Таня, – так называемое международное сообщество, конечно, будет считать, что присоединение Крыма к России имело характер аннексии, последовавшей за вооруженным вмешательством России во внутренние дела Украины. Можно даже новости не читать и не слушать. Оно у нас такое – международное сообщество. Когда двадцать три года назад на территории Белоруссии, в Беловежской пуще три деятеля, в кавычках, разделили, развалили, ввергли в хаос огромную великую страну с многонациональным населением, которое жило в мире и согласии, объединенное единым русским языком, чтобы слышать и понимать друг друга и, при этом, разговаривая и создавая произведения искусства каждый на своем национальном языке, твое, пресловутое международное сообщество, словно веревку проглотило, и в восторге рукоплескало развалу нашей страны. А что теперь? Забыть нашу великую историю? Вычеркнуть из нее времена наших предков? Кем мы тогда будем после этого?

– А теперь нам перекроют кислород, – тихо пробубнил Андрей.

Таня резко повернулась к нему.

– Кислород? Тебе не хватает кислорода? Здесь, дома, в России?

– Я не о том. Снова все ополчатся на нас. Введут дополнительные ограничения на въезд в страны, начнут мыть нам кости, и кричать, что мы агрессоры. Не очень манит быть изгоем в мире. Снова станем изучать великое искусство по картинкам.

– Согласна. Совсем не манит. Но и быть хорошими для всех надоело. Когда мы подвигаемся и протягиваем руку, то там, в мировом сообществе, это воспринимается, как наша слабость. И они начинают наглеть. А наглых я не люблю.

– Андрей, этот вопрос не разрешим, – Юлия мило улыбнулась Тане, – наша Татьяна Владимировна горячая поклонница нашего Президента. Владимир Владимирович ее просто околдовал. Чтобы он не сотворил, для нее это высший класс. Я не удивлюсь, если она возглавит клуб поклонников Президента.

– Поздно.

– Что поздно? – спросил Андрей.

– Поздно создавать такой клуб, – громко сказала Таня. – Он уже давно создан. Я православная, хоть и не соблюдаю постов и много чего прочего, но библейскую заповедь «не сотвори себе кумира», как и другие, я знаю, всегда помню и пытаюсь им следовать. Но если наш Президент пошел навстречу пожеланию населения Крыма и не повернулся к ним спинов в угоду пресловутого международного сообщества, то я с ним. И потом, понятие «международное сообщество» вообще не имеет содержательного смысла, оно чисто риторическое. У разных стран была, есть и будет разная позиция.

Юлия фыркнула.

– Была? Возможно, да. Будет – сомневаюсь, а вот есть на сегодня только единая позиция. И с этим не поспоришь.

– Я бы не стала пока так утверждать, а немного подождала, – улыбнулась Таня. – Я вот смотрю: в ООН, например Китай, воздержался, а это тоже не отрицательная позиция.

– О! – горько усмехнулась Юлия. – Это обычная практика в ООН, когда очень хочется, но родители, я имею в виду США, не велят. Лавров сказал, что Россия в результате голосования на Генассамблее не оказалась в изоляции. Он, по-видимому, имел в виду именно воздержавшихся, да еще и тех, кто в голосовании не принимал участие.

– И что у нас в итоге? – весело спросила Таня. – А в итоге у нас: из 193 государств «против России» проголосовали – 100.

– Чепуха! – махнул рукой Илья. – Поздно спохватились.

– А 93? – спросил осторожно Андрей.

– А 93, по-видимому, имеют свои причины не голосовать ни против, ни за. И это радует, но и вызывает раздумье, почему? И этих причин, кроме как: «очень хочется проголосовать за Россию, но не хочется ссориться с США», может быть очень много всего, в том числе: «хочется проголосовать против России, но не хочется с ней ссориться».

– И это правильно! – Илья долго и весело смеялся. Наконец заулыбался и Андрей. В это момент в комнату влетела Ольга, громко хлопнув дверью. Юлия даже не шелохнулась, сидела отрешенная, словно все эти разговоры не касались ее.

– Вы уже знаете? – закричала она. – Нам теперь конец.

– Оля? – к ней тихо обратилась Таня, – у тебя все в порядке?

– А? – Ольга резко повернулась в ее сторону. – У меня? Да!

– Ну и, Слава Богу. Теперь сядь, успокойся и расскажи реакцию на событие твоих друзей.

Ольга, последовав предложению Тани, тихо подошла к столу и села, а затем вдруг быстро заговорила:

– Мои знакомые, как с цепи сорвались. Я с трудом от них отбилась. Одни пугают меня железным занавесом… и все такое, а я вот подумала, моя командировка в Париж состоится?

– А что другие? – тихо спросила Таня.

– Другим – это пофигу.

– Ясно. Зачем им Крым? Они рванут в «родные» Майами, а Крым на карте не найдут. Крым нужен тем мальчишкам и девчонкам, которых избивали и убивали, а этим действительно «пофигу», как ты сказала. У них главное не Родина, а деньги родителей.

Юлия словно проснулась и с сарказмом засмеялась.

– Не знаю, не знаю. Все теперь в подвешенном состоянии. И командировки и наше финансирование. Мы глянец на русском языке, только один из глянцев на разных иных языках. Наши хозяева там, а мы здесь. Могут запросто, и прикрыть нас.

– Юлия, перестань пугать всех. Оля, – ласково обратилась к ней Таня. – Конечно, твоя командировка состоится. Насколько я знаю, билет на самолет у тебя уже в сумочке и гостиница заказана и с музеем есть договоренность. Да и наши хозяева, как выразилась Юлия, не будут спешить отказываться от своих, очень не маленьких доходов. Уж поверь мне. Да и потом, для нас работа всегда найдется. Наш народ, слава богу, любит читать. А если будет меньше их глянца, то, возможно, это даже будет лучше. Мы создадим свой глянец. И он будет, наверняка, лучше их.

– Где ты найдешь рекламодателей? – фыркнула Юлия. – Да и будет ли вообще теперь реклама?

Таня пожала плечами и, повернувшись лицом к Юлии, стала медленно рассуждать вслух.

– Так, – начала она, – наш рынок такой огромный, что косметические компании и ведущие брендовые фирмы будут насмерть стоять, чтобы не потерять его. Следовательно, реклама им будет, как прежде, необходима. Если нас начнут гнобить, а это они непременно будут делать, то, прежде всего, достанется промышленным корпорациям, ВПК, банкам, в общем, экономике. Естественно наступит спад производства, снизится покупательная способность населения, но зато наступит время наших предпринимателей, фермеров. Конкуренция – это не только красивое слово. Надо в следующем номере журнала напечатать через две страницы лозунг: «Производи свои товары – страна!» Мы что, без рук, в конце концов? Появятся новые рабочие места, таланты найдут свое место в науке, искусстве.

– Какая ты наивная, – вздохнула Юлия. – Тебе бы на броневик, а ты тут сидишь – недооцененная.

– Это она та, недооцененная? – хмыкнул Илья. – Ее статьи перепечатываю другие журналы, делают переводы на иностранные языки и печатают в других глянцах.

Таня не стала отвечать, а просто улыбнулась.

– Слава Богу, у нас достаточно зерновых культур, а ведь когда-то мы завозили зерно, а теперь продаем, – радостно вставила Ольга. – Мне папа рассказывал.

– Молодец. Именно так и нужно думать, – кивнула в ее сторону Таня и вдруг громко рассмеялась. – Вам ничего это не напоминает?