Книга Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая - читать онлайн бесплатно, автор Татьяна Васильевна Володина. Cтраница 7
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая
Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая

– А тебе не приходило в голову, что вернув Крым, мы потеряли весь остальной мир?

Таня расширенными глазами смотрела на Юлию.

– Это как? Получается, что исконно наш, русский Крым пропускной билет в остальной мир? Так, что ли? А завтра они потребуют еще чего-нибудь, и мы будем платить нашими землями, нашей религией, нашими национальными традициями, нашими душами, наконец? Я на это не согласна.

– Ну, да! Ну, конечно. Против лозунгов не попрешь, – раздраженно проговорила Юлия. – Но и, нарушая международное право, чести не прибавишь.

– Перестань говорить глупость, Юлия. Какое международное право? – Таня снова стала горячиться. – То, которое для одних одно, а для других – другое? Какие лозунги? Крым – это наш с тобой Крым! Чувствуешь? Юль, у нашей страны великое прошлое, как можно об этом забыть. Разве можно не слышать голос прошлого. Ведь на этом мы воспитывались, а не на съездах и митингах, как считает весь, подчас не всегда умный и не очень справедливый мир. А папа твой? Посмотри внимательно на его картины? «Там русский дух… там Русью пахнет». Он же русский художник! И хорошо, что в Нью-Йорке будет его выставка. Я рада за него и наше искусство.

Они сидели и молчали. Таня в первый раз видела такую испуганную и растерянную Юлию. Она потянулась к ней и взяла ее за руку.

– Гребанная патриотка, – со слезами в голосе проговорила та и убрала руку. – Я не хочу вставать под знамена, не хочу ходить строем и на собрания тоже не хочу, а еще я не хочу участвовать в коммунистических субботниках. Ты этого уже не застала и поэтому тебе не понять. Тупая бесконечная «обязаловка». Делай как все! А теперь я сижу с тобой и слушаю твою политинформацию. Идиотка!

– И не вставай. Кто тебя зовет под знамена? Кричишь о пропаганде, а сама несешь, черт знает что.

– Я не хочу, чтобы мне навязывали условия жизни, я сама хочу решать, как мне жить, где мне быть и что мне делать. Мы начнем раздражать их, и они перестанут выдавать визы.

Таня пожала плечами.

– Скорее всего, так и будет. Мы всегда были нежеланны им. Тогда тебе нужно жить на необитаемом острове и самой установить свою собственную диктатуру. В мире нет другого места, чтобы жить, не считаясь с установленными правилами. Или ты решила, что там у них все по-особенному? Юлия, – голос Тани вдруг стал ласковым, успокаивающим, – они к нам рвутся не чтобы принести свободу и демократию, которой у нас более чем достаточно, они к нам рвутся, чтобы установить свои правила, свои порядки. Как только Россия стала вставать с колен на ноги, тут они и нарисовались. Возможно, тебя это устраивает, меня – нет. Это мой выбор.

– Нам не нужно лезть в другие страны. Пусть живут там, как хотят жить, это не наше дело.

– Они тоже так хотят.

– Кто? – удивленно спросила Юлия.

– Как кто? Жители Крыма, конечно. Они тоже так хотят жить, как ты говоришь. Почему им ты в этом отказываешь? В Крыму живут русские люди, с рождения живут и разговаривают на русском языке, а им из Киева запрещают на нем говорить. На родном, русском языке. Теперь не будут. Попытайся на события в Крыму посмотреть с этой стороны.

Юлия развела руками, вскочила и забегала по комнате, затем снова села рядом с Таней и несколько секунд молчала.

– Это был их выбор. Они там жили и живут и пусть живут. У меня свой выбор, а у них свой, и я не хочу, чтобы глобальная любовь к русскому народу помешала моему выбору. Ты меня понимаешь?

– Это не сложно понять. Но так не бывает. – В голосе Тани Юлия услышала столько сожаления, что ей даже стало неловко за свой вопрос. – Ни там, ни здесь. Миллиарды людей, живущие на планете Земля, в государствах с любым социальным укладом не могут позволить себе путешествовать по всему миру, жить, как им захочется, летать на концерты по всему миру. Им приходится много работать, учиться, многие голодают и болеют неизлечимыми болезнями, умирая еще молодыми. Там, где ты бываешь, видишь только фасад, а попробуй заглянуть за него. Жизнь тяжела везде. Я много думала об этом и многое поняла, когда три месяца жила и работала в Венеции.

– Скажи честно, тебя не пугают события на Украине? – Юлия приблизила свое лицо к лицу Тани и заглянула ей в глаза.

– Пугают. И даже очень. Но я предполагаю, что сожалеем мы с тобой совсем о разных вещах. И боимся разных событий.

– Ты готова всем поступиться? – Юлия напирала и требовательно ждала ответ.

– В части быта, да. У меня никаких проблем. Я люблю Москву, свою безалаберную и такую разную страну. Подчас она меня раздражает, но чаще – восхищает. В последнее время это бывает чаще. Вот и сегодня такой случай представился. Юлия, это мой дом. Самый родной и любимый дом. И его нужно защищать от других и постоянно наводить в нем порядок. Это так естественно. А ты, не волнуйся. Все утихнет постепенно, у Лидии и у твоего папы все будет хорошо. Я, как и ты, не хочу, чтобы перед нашим носом закрывались двери стран, только потому, что мы из России. Это оскорбляет меня. Нелюбовь, а скорее страх перед теми, кто из России – был вечно. Это настолько дико, что я не стану прогибаться под них, чтобы заслужить привилегию на их любовь и признание у меня интеллекта.

Раздался звонок Таниного телефона. Звонил Кирилл и спрашивал, где она и когда ее ждать? Как только Таня отключила телефон, последовал вопрос Юлии.

– А Кирилл?

– Что Кирилл? – с испугом в голосе спросила Таня.

– Если Кирилл с тобой не согласен и покинет страну? То ты будешь с ним или….

– Почему ты так решила? – перебив Юлию, спросила она.

– Это не исключено, – ехидно усмехнулась та.

– Я не буду отвечать на этот вопрос и не потому, что не хочу, а потому, что не знаю на него ответа. Это очень сложно…. И здесь не будет выбора между Кириллом и Россией, а будет выбор – между нашими отношениями….

– Я так и думала, – Юлия снова улыбнулась своей фирменной ехидной улыбочкой.

– Личное в нас, превыше всего. И куда только подевались твои лозунги.

Таня молчала. Юлия словно пробралась к ней в голову, все там разворошила, а теперь торжествовала победу.

– Ты думаешь, на этом все успокоится? – со страхом в голосе спросила она.

– Боюсь, что в данный момент это не возможно. Но мне очень бы этого хотелось. Они уже видели себя в Крыму. Видели, как изгоняют наш флот и господствуют на Черном море. Россию всегда боялись и ненавидели и сейчас ненавидят. Вот только за что?

– Ты о ком? Кто, эти они? – тихо, почти шепотом спросила Юлия.

– Думаю, все те, к кому уходит Украина. Все это напоминает фашизм. Борьба противоположностей: добро со злом и зло с добром. ОН, наверное, таким создал наш мир или в чем-то ошибся, когда его создавал. Добрый и справедливый…. Все ошибаются…. Только думаю, что так просто запад Украину не примет, потребует жертвы.

Таня наклонила голову в бок и внимательно посмотрела в глаза Юлии. Там был страх, и она откинулась на спинку кресла. Увидеть страх другого человека – вещь не из приятных.

– Тогда мы кто? – спросила Юлия. – Можешь не отвечать, по лицу вижу. Ты, конечно, скажешь, что мы добро, а они – вселенское зло.

– Мы? – Таня на миг задумалась. – Мы – большое, огромное ДОБРО! Не буду отрицать, что в нас нет зла. В нас есть и то, и другое, как и в них тоже. Так, по-видимому, было задумано ИМ. – Она пальцем указала наверх. – Это как в бухгалтерии: есть «брутто» и есть «нетто». Так вот, наше «нетто» – большое ДОБРО, а у них сегодня снова торжествует «нетто» – ЗЛО. Печально то, что они не слышат нас. Беда – одним словом.

Слова Тани о добре и зле прозвучали так неожиданно и так неоднозначно, что Юлия не знала, что сказать. Они обе сидели молча.

– М-да! Ты меня не убедила, – изрекла задумчиво Юлия.

– А я и не пыталась. Ты спрашивала, я отвечала. Мое мнение, против твоего. Вот и все.

– … под ним сидела, и кот ученый свои мне сказки говорил. Тебя послушать, так все замечательно.

– А ты не слушай.

Юлия с иронией посмотрела на Таню, затем поднялась и вышла из комнаты.


Возвращаясь уже поздним вечером, Таня подумала, что очень устала. День был долгим и очень насыщенным эмоциями. Она впервые увидела Юлию такой растерянной, но знала, что это быстро пройдет, сильная и уверенная, та возьмет себя в руки и будет снова доставать мозги у других. Наверняка Юлия уже жалеет, что открылась ей уязвимой стороной. Основной поток машин схлынул с улиц, и Таня смогла быстро добраться к дому. Поднявшись на четвертый этаж, она остановилась у двери, достала ключи, прислушалась. За дверью было тихо. Она не стала открывать дверь ключами, а бросив их обратно в сумочку, нажала на кнопку звонка. В квартире раздалась трель звонка, затем послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и она оказалась в крепких объятьях.

– Интересно, чем ты занималась, что для меня у тебя не оказалось двух минут?

Таня рассмеялась. А Кирилл глядел на нее, склонив набок голову и чуть-чуть приподняв брови.

– Ох! Уговаривала твоего лучшего друга, любить Родину.

– Ты взялась за безнадежное дело, – тихо засмеялся Кирилл. – Она себя не любит, а ты захотела, чтоб она любила всех нас.

– Зачем тебе такой друг, который тебя не любит?

Кирилл ничего не ответил, только еще крепче прижал ее.

– Ты ошибаешься, кого-кого, а себя она любит и очень даже горячо. – Быстро проговорила Таня и тут же нежно спросила:

– Скучал?

– Представь себе, нет. Не было времени. Размышлял, какой породы завести собаку, чтобы она брала твой след?

– А чтобы твой?

– Она тебе не нужна. Я от тебя, никуда не денусь.

Вздохнув, Таня прижалась к нему, такому сильному и надежному, закрыла глаза, понимая, что вымоталась, разговаривая с Юлией до такой степени, что могла бы заснуть прямо здесь.

Уже поздно вечером, нарушая правила хорошего тона, прозвучал звонок. Звонила Юлия. Она просила Таню забыть их разговор, словно его и не было. Таня уверила ее, что уже все забыла. На этом они закончили разговор, пожелав друг другу спокойной ночи.

Глава 5

Весеннее утро было хмурим и Таня, выезжая из-под арки дома, увидела в зеркало заднего вида, как вслед за ней надвигается темная грозовая туча. День обещал быть ненастным, но это не испортило ей настроения. Ей было хорошо. Она снова сидела за рулем машины Кирилла и, потягивая носом его запах, вспоминала его долгий нежный поцелуй, перед тем как за ним закрылась дверь. Она с улыбкой вошла в комнату и тут же наткнулась на обычную презрительную гримасу, застывшую на лице Юлии. Все уже расселись по своим местам и кивками поздоровались с ней. Как только она включила компьютер, тут же к ней подошла Юлия, казавшаяся более чем обычно, парадной и блистательно респектабельной, в ее самоуверенности было что-то настораживающее, она как будто нарядилась для того, чтобы бросить кому-то вызов. Выглядела она роскошно в платье от крутого дизайнера, с изысканными кольцами с драгоценными камнями на длинных пальцах, чего она никогда не носила в обычные дни.

Таня подняла голову и приветливо улыбнулась:

– Радуешь глаза или глаз, как нужно в таких случаях говорить? В любом случае радуешь. – Юлия в ответ только усмехнулась. – Не иначе ты куда-то собралась. Угадала?

– Да, собралась, но у меня не складывается, – Юлия с грустью посмотрела на Таню и та, почему-то ей не поверила, но ничего не сказала и стала ждать продолжения, – и я хочу предложить тебе заменить меня.

«Она хочет предложить, а не попросить меня. Интересно. Звучит, словно решила сделать мне подарок, от которого не отказываются».

– Что так вдруг? Судя по твоему наряду, это что-то из ряда вон выходящее, а я в своем, – она с улыбкой посмотрела на свои брюки, – явно не смогу тебя заменить.

– Это не важно, – махнула она своими роскошными руками в красивых кольцах.

– Не важно, что?

– Неважно, в каком ты сейчас наряде.

– О нет. – Таня покачала головой. – Если бы было не важно, ты бы так не оделась. Это явно, что-то очень и очень значимое. Ты хочешь меня подставить?

– Подставить? Тебя? Зачем мне это нужно?

– Вот и я думаю, зачем?

Юлия нахмурилась и развела руками.

– Не дури. Лучше послушай, – она уселась на стул, стоящий рядом с Таниным столом, и подол ее роскошного платья красивыми складками опустился у ее ног. – Событие действительно из ряда вон выходящее, а у Димы сегодня тестирование новой программы, а это означает на всю ночь. У меня есть два билета на премьеру во МХАТ и один я хочу уступить тебе. Уйдешь пораньше и переоденешься во что-то великосветское, приличествующее такому случаю.

«Меня даже поучают, что я должна сделать. Лихо!» – Таня продолжала анализировать слова Юлии. Поскольку Дима занят, Юлия тоже не пойдет на премьеру, и свой билет предлагает ей. А что со вторым билетом?

– Следовательно, ты мне предлагаешь два билета? Тогда я должна согласовать твое предложение с Кириллом.

– Кириллу я уже позвонила. Сам он не сможет пойти. Тестирование новой программы, как без него? Но он согласился, чтобы ты пошла и насладилась спектаклем.

Черное отчаяние нахлынуло на Таню, и она выпрямилась, опираясь на спинку кресла. В комнате было тихо, все уткнулись в компьютеры и прилежно делали вид, что заняты работой. В тоне Юлии сквозила не скрытая надменность, которую можно было оправдать только вздорностью характера. Постоянная демонстрация своего превосходства над другими. Откуда в ней? Раздражительность, дерзость, наглость, допустим – это ее характер, а вот превосходство и вседозволенность – это воспитание.

– Ты ему позвонила, чтобы меня отпросить в театр? Зачем ты это сделала? Прошу впредь этого не делать! Это наши с Кириллом отношения и они только наши.

– Я хотела, чтобы вы отдохнули. Он много работает и ему пора расслабиться. – Юлия нагло смотрела Тане в глаза. – Я всегда о нем волнуюсь при возникновении у него новообразованных уз. Жаль, что он не сможет, но тебе тоже будет полезно развеяться. Сидеть одной дома, зачем, когда можно с удовольствием провести вечер. Рядом с тобой будет интересный человек, с которым ты сможет пообщаться. Это мой хороший друг. Я знаю, ты оценишь мое предложение, и потом еще будешь благодарить меня.

«Новообразованных уз? – мысль билась в голове Тани. – Я для Кирилла всего лишь предлог для образования новых уз? И это все?»

– Благодарить тебя? – Таня с удивлением посмотрела на Юлию. – За что? Какая чепуха.

Тебе не следует ничего хотеть вместо Кирилла и меня. Как проводить свое время мы способны решать сами. За предложение спасибо. Но, нет!

«Она позвонила Кириллу? Уму непостижимо! И так уверенно и нагло об этом говорит. А почему нет? Он ее друг и почему бы ей ему не позвонить? Но почему она обсуждала с ним мой досуг, отпрашивала меня на прогулку с ее другом? Не с моим другом, а со своим? Я что, у них крепостная? Бред! А Кирилл? Что ответил ей Кирилл? Она сказала, что Кирилл согласился. Он согласился, не узнав моего мнения? Они оба решают за меня, что я должна или могу делать? Какое право Кирилл имеет на меня, чтобы за глаза обсуждать мои действия даже с самой-самой близкой подругой своего детства, настолько близкой, что передает меня из рук в руки».

Таня было уже в бешенстве, но пока у нее хватало сил сдерживать себя и не показывать Юлии насколько дико прозвучали слова той, она вела себя, как обычно – спокойно и с достоинством. Вот только еще не могла понять, намеренно та это сделала или это случайно все так сложилось. Затем ее испугало, что она в мыслях объединила Кирилла с Юлией, и ей стало больно и стыдно.

Она задумчиво посмотрела на Юлию, улыбнулась и покачала головой.

– Сумасшедшая, ты ничего не понимаешь. МХАТ! Премьера, Табаков, наконец. Билеты не достать, там будет весь театральный бомонд. Увидишь таких людей, о которых не могла мечтать, – Таня снова с улыбкой покачала головой. – Я с трудом выцарапала это задание у Платоши, а ты смеешь качать головой?

– А я не знал, что было задание на премьеру во МХАТе, – проговорил с обидой в голосе Андрей. Он любил театр и главный редактор, зная это, частенько поручал именно ему такие задания.

– Значит, тебе не нужно этого знать, – через плечо бросила Юлия. – Ты, что не знаешь, моветон вмешиваться в чужой разговор? Пора становиться джентльменом.

Андрей смешался и покраснел. Слова Юлии и тон, с которым они были произнесены, обидели Андрея, но он промолчал и вернулся к своему столу.

«Зачем она так…. не понимает, что обижает человека? Отвратительное свойство – чужую беду обратить себе на пользу», – мысленно добавила Таня. Она неоднократно встречалась с такой категорией людей. Но с Юлией это было не совсем так. Улыбка, мелькнувшая на ее лице, говорила совсем о другом. «Она испытывает удовольствие? – удивилась Таня. – Неужели она такая мелочная, что ей доставляет удовольствие унижать человека по пустякам? Именно так, по пустякам, для куража. Мелко, подло, мерзко, наконец».

– Андрей, я тоже только сейчас об этом узнала, – повернувшись в сторону коллеги и пожимая плечами, сказала Таня. – По-видимому, мне, как и тебе, не положено этого знать.

– Ну, да, – пробубнил в ответ Андрей. – Хорошо, что у нас есть человек, который знает больше, чем сам главный редактор.

Илья хмыкнул и уткнулся в компьютер.

– Извини, что посмела это сделать и тем самым нанесла оскорбление твоей тонкой театральной душе, – в голосе Тани звучала не прикрытая ирония, – еще раз извини, но мне не хочется этим вечером сидеть в темном зале и смотреть на сцену.

– Глупенькая! Это же МХАТ! – Юлия с превосходством смотрела на Таню. – И потом ты будешь не одна. Уверяю тебя, мой друг ни чем не уступает Кириллу, если только еще более мил и не такой заносчивый. Ты с ним чудесно проведешь время. Тебе не следует зацикливаться на Кирилле, он ненадежен, и упускать такой случай…. Это глупость сверх меры.

– Премьера, Табаков…. Знаю. Считай, что я тебя услышала, – Таня засмеялась и громко с пафосом произнесла: – «Ах, театр! «Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением….», – затем понизила голос и уже обычным тоном, добавила: – Нет, я не люблю его со всем исступлением и со всем энтузиазмом свой души, но и неприятия к нему не испытываю. Я просто бываю в нем и иногда получаю истинное удовольствие и не более того, пусть меня за это простит любезный Белинский. Юль, я понимаю, что для тебя это звучит кощунственно, но действительно театр не настолько захватывает меня, как это делает музыка великих. Говорю только для твоих ушей. Мне неловко смотреть на актеров, когда они раскланиваются после спектакля. Я не верю им, и очень часто ощущаю себя обманутой, мне кажется это подделкой, притворством каким-то. Лицедейство и есть лицедейством. Даже, если великое. Во всяком случае, для меня – это не аргумент. То ли дело, когда после музыкального спектакля или концерта, исполнители раскланиваются, и ты, в благодарность за проведенные минуты с наслаждением – сродни оргазму – растворилась в музыке Чайковского, Рахманинова, Моцарта или Вивальди, стоя аплодируешь им. В эти минуты я завидую тем, кому судьба подарила талант сочинять такую великую музыку, и тем, кто может так прекрасно ее исполнять. Я так не умею играть и никогда не научусь. Я никогда не буду так петь, поскольку не одарена красивым голосом, и танцевать тоже, это никогда не случится в моей жизни. Отдай своему другу второй билет, чтобы он мог пригласить свою женщину. Так будет лучше. Или сама сходи с ним, чем сидеть одной дома. И потом – это твое задание, а задания главного редактора нужно выполнять. Или у тебя другое мнение на сей счет?

– Действительно, – поддакнул с ехидной улыбкой Андрей. Юлия окинула его свирепым взглядом, но не стала ничего ему говорить. Таня тоже была не в восторге от публичности их разговора, но это не она так решила, это было решение Юлии. Оставалось только терпеть.

– И драматической актрисой тебе тоже не стать, уверяю тебя. Ты просто не видела игру великих актеров и тебя можно только пожалеть. – Вставая, ехидно произнесла Юлия. Ей очень хотелось обидеть Таню, а еще лучше – унизить ее.

Это было так заметно, но Таня промолчала. Ей сейчас как никогда нужно было сохранить невозмутимость. Она не станет переубеждать Юлию, что у каждого есть свои любимые пристрастия в любом виде искусства и подобная реакция на мнение твоего собеседника, не только не прилична, а скорее болезненная дерзость. По выражению лица Андрея, Таня поняла, что он разделяет ее мысли. Словно спохватившись, что перешла границы дозволенного, Юлия примирительно изрекла:

– Я с тобой категорически не согласна. И ты совсем не права. Одним словом, театр это театр и, слава богу, что не всем о нем можно профессионально судить.

Таня, с трудом сдерживая улыбку, закивала головой в знак согласия.

– Все правильно. А то, что я тебе сказала, это только мое мнение и ничего более. Можешь спокойно забыть его. На премьеру придется идти тебе, это у тебя задание редакции и тебе его выполнять и потом, ты сегодня по-особенному нарядная и красивая, как, впрочем, и всегда, – быстро добавила она.

Юлия махнула рукой.

– Платоша тоже идет со своей кудрявой милашкой.

«О, теперь досталось жене Платона. Им, наверное, сейчас икается», – подумала Таня и быстро опустила голову, чтобы Юлия не заметила ее улыбки.

– Не расстраивайся. Возможно, его милая сегодня выпрямит рыжие волосы. Теперь это запросто, а вот навести кудри сплошная морока.

– Почему я должна расстраиваться? – Юлия тряхнула головой с прической, уложенной парикмахером, что делала крайне не часто. У нее были красивые густые волосы.

Напоследок, направив на Таню указательный пальчик с ноготком накрашенным лаком цвета фуксии, Юлия, гордо подняв подбородок, чтобы сказать заключительное слово – а она любила, чтобы последнее слово было за ней, – сказала голосом классного руководителя:

– Тебе остается только посещать кинотеатры для трудящихся, там не нужно хлопать актерам. Они для ленивых и…, – но у Юлии хватило ума вовремя остановиться и не произнести слова, которые уже готовы были сорваться с ее языка, – это очень подходит.

– А я люблю хорошее кино, – вдруг раздался голос Ильи. Он отлучался и теперь, войдя в комнату только в конце разговора, не мог понять, о чем был спор. Андрей, который слышал рассуждения Тани и Юлии о театре и музыке, опустил голову и сделал вид, что ничего не слышал. Таня была за это ему благодарна.

– И продолжай это делать, – зло сказала Юлия и направилась к двери.

Удаляющийся стук Юлиных каблучков по плиточному полу издательства, затих в конце коридора.

– А что произошло? Я что-то не то сказал? – с удивлением произнес Илья и посмотрел на Андрея. Тот нахмурил брови и поднес палец к губам, давая понять, что в данный момент лучше помолчать. – Я что-то пропустил интересное? – Андрей молча кивнул.

Удивительным образом, но Юлия была права. Действительно, ей нужно смотреть кино, – подумала Таня. Смотреть хорошее умное кино и на два часа уходить из реальности и жить жизнью героев, а затем, покинув кинотеатр, не думать о жизни и увлечениях актеров, игравших в этих фильмах. Ее всегда мало интересовала личная жизнь актеров, хорошие они люди или не очень, как и великие художники, писатели и ученые, которые подчас в жизни были эгоистичными и вздорными людьми, а некоторые даже убийцами, но это нисколько не умоляло значение их творений. Интересно их становление в искусстве, но не личная жизнь. Это для нее было табу. Тане стало смешно от своих рассуждений. Хорошо, что ее не слышат театралы и Белинский тоже, они вправе за такие мысли негодовать на нее. А опера, а балет? Она старается не пропустить ни одной премьеры. Отдельные спектакли, самые любимые, она посещает по нескольку раз. Балет на музыку Минкуса «Жизель», она смотрела раз шесть, но не потому, что он самый любимый, хотя он прекрасен, а потому, что ее на него приглашали, почему-то считая, что этот балет подходит для свидания с ней. И каждый раз она не могла отказать себе в удовольствии снова погрузиться в прекрасное. Там где музыка, там праздник. Спорить с этим трудно. Но почему она не может стать драматической актрисой? Это еще не факт! А с Кириллом стоит поговорить о разговоре с Юлией? Она набрала его номер. Кирилл долго не отвечал и когда ответил, Таня вдруг спросила, сама удивившись резкости своего голоса:

– Ты где?

Наступила неловкая тишина.

– В офисе, где же мне еще быть, – раздраженно бросил он. – Ты что-то хотела?

То как Кирилл ответил, Таня поняла, что он почувствовал ее раздражение, и ему это не понравилось. «Тебя. Я хочу тебя». Но она этого не сказала.

– Только спросить, как у тебя дела, – обиженно пробормотала Таня и не стала спрашивать, звонила ли ему Юлия.

– Нормально, – торопливо ответил Кирилл и замолчал.

– Спасибо, – почему-то поблагодарила его она и отключилась.

Через полчаса раздался звонок от Кирилла.

– Будь любезна, объясни мне, что это было? Я не могу работать.