Мой неверный муж
– Март, перестань. Это просто услуга. Такие деньги за перелет заплатили. И вообще, – повернулась к нему корпусом, – ты когда стал таким ревнивым?
– Когда на такой красивой заразе женился, – проворчал и громче: – Кто в Макдональдс хочет?
– Я! Я!
Дети начали вслух перечислять, что они будут. Сегодня я не была букой и не обрубила кайф. Домой вернулись, пусть наслаждаются. Завтра их рыбой кормить буду. Противовес и компенсация за сегодняшние излишества.
– Тебе что-нибудь взять? – с улыбкой поддел Марат. Знал ведь, что не ем такое.
– Нет. И тебе не советую. Холестериновые бляшки – одна из главных причин закупорки сосудов и, как следствие, тромбоза. У мужчин сердечно-сосудистые нарушения – самое распространенное заболевание и причина ранней смерти.
– Полька, умеешь ты кайф обломать! – и хлопнул дверью. Я рассмеялась. Мой чувствительный муж.
Дети съели по чизбургеру, и мы наконец-то приехали домой. Я разбирала вещи, а Марат играл с детьми в «Пять секунд»: они давно не виделись и все соскучились. Было приятно смотреть на них: дети тянулись к отцу, а отец к ним. Я девочка взрослая, разное видела: у меня перед глазами был здоровый пример отца и мужа, к такому же я стремилась для себя. Но слышала разные некрасивые истории: от простого игнора детей отцом семейства до ухода и полного вычеркивания их из жизни. В чем я точно уверена: наших двойняшек Марат очень любил.
– Читай, что говорит об этом пророк, – я спустилась вниз и застала прелюбопытную картину: Ильдар сидел рядом с отцом, и они вместе выискивали что-то в Коране. Бог ты мой! Что случилось с моим мужем? Пора бить тревогу? Марат Адамович Загитов и Коран – так же странно и необычно, как я и фаст-фуд!
– Что делаете? – поинтересовалась осторожно. Сын поднял на меня глаза и очень серьезно произнес:
– Папа говорит, что Аллах разрешил мужчине иметь до четырех жен. Представляешь, мам! Целых четыре можно!
Я перевела ошеломленный взгляд на мужа. К чему это все? Зачем учить тому, что никогда не пригодится?! Наши дети мусульмане по рождению, несмотря на то, что я христианка, таков их закон. Но религия Марата никогда не была проблемой для нас с ним. Его родители и родня были поначалу не в восторге от невестки другой веры, но на него в этом плане махнули рукой. Так с чего вдруг его самого потянуло к истокам?
Выдалась возможность спросить, когда дети, надев резиновые сапоги и яркие дождевики, вышли во двор под дождь, а мы, закутавшись в пледы и с теплым вином с корицей, сидели на террасе и наблюдали за ними:
– Помнишь, как познакомились? Был такой же дождь, – неожиданно вспомнил Марат. В такую погоду он всегда говорил про ту встречу.
– Помню, – ответила и положила голову ему на плечо.
Я тогда еще студенткой была: опаздывала на пары после ночного дежурства. Папа по блату устроил без диплома учиться азам: меня не допускали к людям, но позволяли под чутким руководством опытных врачей изучать поведение вирусов. Мне было интересно, я хотела учиться, узнавать новое, горела медициной, и неважно, что были ночи, когда не спала, а утром на лекции или практику.
Тогда я попала под дождь: чтобы не вымокнуть еще больше, перебегала дорогу на последних секундах красного, а Марат так торопился, что рванул на своем понтовом порше на желтый. Он едва успел затормозить, чтобы не раскатать меня по асфальту, но я все равно упала в лужу. Марат выбежал, обматерил меня. Я тоже за словом в карман никогда не лезла. Он помог мне подняться, в больницу хотел отвезти, но я его послала. Он уже тогда успешно работал в адвокатуре, и как знающий юрист нашел меня. Хотел убедиться, что все в порядке, и я не заявляла на него и не объявлю, что оставил в беде, помощь не оказал. Я его снова послала. Только в этот раз господин Загитов не пошел по указанному адресу. Больше он вообще меня не оставлял. Добиваться Марат умел.
– Слушай, а что это за разговоры с Илем? С чего вдруг такая позиция?
– Это наши корни, – пожал плечами, словно так и должно быть. – Основы нашей религии.
– Марат, у тебя от правоверного только обрезанный член, – не сдержала сарказма. – Мы – светские люди. Наше общество и наши дети тоже. К чему все это?
– Ты против того, чтобы я знакомил сына с Кораном? – вопросительно вздернул бровь.
– Я не против, просто удивлена, что…
Ты сам-то знаешь его! Ткнуть хотелось, как и в вино, которое он с удовольствием пил, и в хот-доги, которые иногда делал с детьми. Но я промолчала. Тогда диалог станет деструктивным и неприятным.
– Удивлена аспектом, который ты выбрал. К чему? С чего вдруг в Москве Ильдар будет жениться четыре раза? Ты вот Лиану отдашь четвертой женой, м?
– Не передергивай, Поля! – строго обрубил. – Ты знаешь ситуацию в моей семье. И дети узнают. Отец женился, скоро Динара родит. Они спросят, как так?! – эмоционально рассуждал. – Я объяснил, что для мусульман – это один из вариантов нормы. Что это нормально.
– А это нормально?
Марат на эту тему преимущественно отмалчивался. Может, его мнение склонилось в одну из сторон…
– Отец доволен, мама тоже.
– Конечно, Адам Даниярович доволен, – нарочито демонстративно согласилась. У него две женщины: привычная, та, которая за домом смотрит, болячки его лечит, выслушает и чаю принесет, и другая, та, у которой молодое тело и способности выносить ребенка. Она ласкает его эго и тешит мужскую мощь: вот еще как могу, ух! Работает! Стоит!
Я не высказывала своего фи свекру, но ничего «нормального» в этом не видела. Седина в бороду, и все это удобно прикрыто религией. Я не первый год наблюдала за татарской диаспорой: многоженство поддерживали единицы! Ни одна женщина не была за, просто у кого-то не было выбора. А свекровь… Она хорошая женщина, мужа любит. Да, она дала согласие, но я не верила, что с душой. Ей больно, только это так глубоко внутри, что даже единственному сыну не разглядеть.
– Я разговаривал с мамой. Она взволнована предстоящими родами, но за отца рада.
– Март, тебе скоро сорок, а ты совсем не знаешь женщин, – вздохнула я.
– Может, это ты не знаешь мужчин? – вкрадчиво поинтересовался – На что ты готова ради меня, Поля?
Я совершенно не понимала, к чему он клонит.
– Что значит: на что готова? Сигануть с двадцатого этажа? – иронично предположила. – Прости, но нет.
Марат фыркнул, ответить хотел, но мне из клиники позвонили. Я срочно нужна.
– Марат, я уеду на часик, – предупредила и, поднявшись, крикнула детей. – Заходите, совсем мокрые уже.
Не хватало заболеть перед началом учебного года.
– Тебе стоило бы взять пример с мамы и Динары, – неожиданно выдал муж. – Ради своего «Эдема» ты на все пойдешь и даже с двадцатого этажа прыгнешь, – едко произнес. – Если не ради меня, то хотя бы ради детей стань нормальной матерью, будь с ними!
– Слушай, – снова села рядом, – а давай ты станешь супер включенным отцом, м? Я неплохо зарабатываю, у тебя есть пассивный доход от вложений. Бросай к черту юридическую практику, будь с детьми! Они же и твои. А на ногти, реснички, бровки денег дам, не волнуйся.
Марат перевел на меня тяжелый надменный взгляд и поднялся.
– Я запомню это, Полина.
Мне не понравилось выражение его лица. И тем не менее я уехала.
«Эдем» находился в Замоскворечье, и мне с Новой Риги ехать прилично, но я торопилась, как могла. Вера просто так звонить не будет. Если бы какая мелочь, то администратор бы связалась, а так…
У нас пиздец…
Вот и как на это реагировать и не поседеть от фантазий разной степени тревожности: от легкого звездеца до траурного марша? Стараясь храбриться и не унывать, я добралась до клиники: заехала во двор с собственной парковкой, с интересом рассматривая два мерседесса-майбаха, стоявших прямо напротив входа. Три года назад «Эдем» получил статус элитной бьюти-клиники, контингент соответствующий.
– Сюда нельзя, – два мордоворота с лицами, необремененными интеллектом, перегородили мне путь. Вот это действительно пиздец какой-то!
– Я здесь работаю. Меня ждут.
– Разберемся, – и в наушник что-то говорить начал. Через пару минут у входа появился Макс Чатский, наш гинеколог. С ним меня пропустили.
– Максим Алексеевич, – обратилась по форме, – что за фигня творится?
Хорошо, что уже вечер и клиентов не так много.
– Пиздец, Поля. Пиздец.
Мы вошли в перевязочную: я сразу выхватила взглядом посторонних: двое мужчин, хозяин и охранник, и девушка. Над ней колдовали Вера и Влад – они занималась пластической хирургией и эстетикой лица.
У нас была операционная и происходили хирургические вмешательства, но минимум и только в сфере красоты, мужской и женской. Серьезных манипуляций не производили. Сейчас мои врачи пытались оказать девушке первую помощь. Я подошла ближе: сломанный нос и рассечение на скуле. Отек свидетельствовал о трещине. Прекрасно!
– Господа, – посмотрела на незнакомцев, – объясните, что здесь происходит?
– Нужно девочку привести в божеский вид. Деньгами больничку вашу не обидим.
Естественно, команда вызвала меня – это ЧП. В этой клинике без моей санкции никаких хирургических манипуляций не производилось, тем более по требованию каких-то неизвестных типов.
– Мы окажем ей помощь, но нам нужно вызвать правоохранительные органы и зафиксировать травмы.
Девушка сильно избита, не удивлюсь, если еще и изнасилована. Она смотрела в одну точку и беззвучно плакала.
– Никаких ментов, – произнес мужчина и положил на стол толстую пачку купюр.
– Здесь это не работает, – равнодушно отвернулась от денег. – Если наш пациент столкнулся с насилием, мы сообщаем в полицию.
– Как вас там? – показательно задумался. – Полина Сергеевна?
Я снисходительно кивнула.
– Так вот, Полина Сергеевна, меня заверил Антон Павлович…
– Чехов? – вздернула бровь. Как же меня бесили эти престарелые толстосумы, которые думали, что им все можно и ничего за это не будет.
– Не Чехов. Ежинский.
Назвал имя одного из наших инвесторов. Неприятный тип, возрастной бизнесмен, но по сути – бывший бандит. С такими же понятиями и методами.
– Он меня заверил, что вы сделаете все тихо и без огласки. Принимайтесь за работу! – скомандовал.
– Марина, – кивнула нашему администратору, которая испуганно жалась к стене, – полицию вызывай.
Мы не черные доктора и покрывать насильников не будем! Они калечат жен, любовниц, иногда даже дочерей, а мы их латать должны и делать вид, что ничего не произошло! Нет!
– У вас будут большие проблемы.
Я, сложив руки на груди, уверенно встретила его взгляд. Да, проблемы будут…
Глава 11
Марат
Я спустился к завтраку чуть позже обычного. Дети уже поели и топтались в столовой с рюкзаками наперевес. Сегодня в суд к десяти, в офис заезжать не буду, из дома поеду.
– Привет, бандиты, – потрепал сына по темным волосами, а дочку поцеловал в макушку. – Что сонные такие?
– В школу… – застонали оба. Ясно.
– Привет, – приобнял жену со спины. Она была задумчива: рассеянно улыбнулась и на большую тарелку выложила аппетитный омлет с сыром и грибами. Хрустящий хлеб с маслом и кофе уже дожидались меня.
– Дети, – крикнула, – обувайтесь. Мы уже опаздываем!
– Поль, что-то случилось? – нахмурился, заметив, что чуть не облилась горячим кофе, пронеся мимо рта.
– Помнишь, рассказывала про мужчину, который девочку к нам привез?
– Конечно.
Жена потом мне звонила, консультировалась относительно их ответственности как лиц, вызвавших полицию. У меня в юридической фирме был отдел, который вел корпоративных клиентов: не крупный бизнес, а небольшие частные компании, которым время от времени нужна юридическая помощь: в основном рутинная работа юрист-консульта. Я во избежание конфликта интересов ее клиникой не занимался, но Поля позвонила мне. Это приятно. Мне вообще приятно выручать ее. Мужчина должен быть полезен своей королеве.
– Что-то случилось?
– Ежинский в позу встал. Он же инвестировал в клинику… Учредитель, мать его. Не понравилось ему, как мы с его другом поступили. Требует моего отстранения с поста руководителя.
– Или? – почему-то чувствовал, что там есть еще варианты.
– Я ж его корректно послала. Обещает нам финансовые проблемы или предложил выкупить его долю в уставном капитале. Загнул цену, жесть! – Полина к потолку глаза подняла. – Я не могу вынуть деньги из оборота. Хотелось бы избавиться от такого соучредителя, но… – беспомощно развела руками.
Я задумался. Возможно, настало время поговорить с женой о ее роли в клинике. Нет, пусть владеет, доход получает, но не работает сама. Пусть будет хозяйкой, а не рабочей пчелкой.
– Поль, можно ведь выкупить долю. Деньги большие, – я понимал примерно, сколько это, но торг всегда уместен, особенно если знать слабости оппонента, – но подумать над вопросом стоит…
– Но? – теперь она чувствовала некий подвох. Да, было у меня интересное для нее предложение.
– Поля, – я поднялся и положил руки ей на плечи, – давай выкупим долю и ты будешь собственником. Хозяйкой. Поставь директора. Найми самых крутых врачей вместо себя, а сама наслаждайся результатом. Зачем тебе каждый день ездить на работу, решать проблемы, забирать время у наших детей? Ты вполне можешь позволить себе не напрягаться. Руководи, отдыхай, кайфуй.
– Марат, ты опять… – высвободилась и отошла к окну. Ильдар и Лиана сбросили рюкзаки и носились по двору. Светлый брючный костюм из какой-то мягкой ткани обтекал аппетитную фигуру. Стройная, но такие округлости очень приятно сжимать в руке. Мне даже захотелось пристроиться сзади. – Я люблю свою работу, люблю клинику, люблю пациентов. С этим как быть? – спросила негромко.
– А детей и меня ты любишь меньше? – пытался загнать ее в угол неудобными вопросами.
– Это нечестно, Марат, – Полина призывала к объективности. – Я же не прошу тебя бросить любимое дело…
– Я мужчина! – обрубил твердо. – Я воспитан добытчиком! А ты забыла, что женщина, жена и мать! Уходишь рано, приходишь вечером. Скинула детей на няньку, дедов и бабушек. Ты когда последний раз уроки у них проверяла?
– А ты когда? – спокойно отзеркалила. – Ты хоть на одном собрании был за три года? Может, знаешь, как их классную зовут, м?
– Я в эту школу их устроил. Я за нее плачу. Как и за нашу няню и домработницу. Остальное – бабье дело, – закипел я. – Твое, Полина. Посмотри на мою мать, на Динару, на Лоту! Они сами занимаются своими детьми, мужем и домом! А ты что?
– Так может, тебе жениться нужно было на женщинах своей национальности? – парировала с холодной улыбкой и прошла мимо, обдавая дерзким ароматом восточно-пряных духов. Я матерился про себя, стараясь побороть гнев. Смотрел, как она детей в машину усаживала, и так злился на ее упрямую гордую натуру. Многие женщины мечтали жить, как у Аллаха за пазухой: не думать о финансах, заниматься собой, нежиться в постели подольше и не напрягаться лишними хлопотами. Но не Полина. Отрастила яйца как мужчина. Вот Камилла за каждую шмотку, украшение и просто деньги чуть ли не руки целовала. Послушная, не перечила, услужливая. Правильное поведение.
Я уехал в суд и о жене вообще не думал. Мне нужно сосредоточиться, а гнев в этом деле мешает. Нет, профессиональная, соревновательная злость наоборот заряжала, а то, что в последнее время чувствовал к Полине – разъедало изнутри. Неужели чертов кризис и нас достал?
В шесть вечера я был уже свободен. Вышел из Тверского суда, телефон достал и жену набрал. Я остыл немного и даже готов принять ее извинения. Сам тоже готов признать неправоту. Частично. Гудки монотонно вбивались в ухо и действовали на нервы. Затем длинные оборвались. Полина сбросила меня! Вот зараза!
Я прыгнул в тачку и ради интереса набрал Камиллу. Она ответила после первого гудка! Вооот!
– Марат Адамович… – обратилась, как учил, но в голосе столько надежды. Я ведь порвал с ней. Давно не виделись.
– Соскучилась?
– Очень, очень соскучилась!
Я довольно улыбнулся и повернул на проспект, ведущий на восток Москвы. Я поймал себя на мысли, что хочу поехать к ней. Ощутить слепое обожание и щенячий восторг.
– Я знала, что ты не сможешь без меня, – победно улыбнулась Камилла, впуская меня в квартиру. Она не кинулась обнимать меня, не вешалась на шею, помнила правила. Но губы для поцелуя подставила. Я только усмехнулся и шепнул ее по заднице.
– В душ иди. Я скоро.
– Слушаю и повинуюсь, мой господин, – кокетливо шепнула и отправилась в ванную, предварительно сбросив халатик и демонстрируя голую спину и крепкие ягодицы. У меня встал. Я хочу ее трахнуть. Пусть будет моим маленьким грязным секретом.
Я полностью разделся и уже было открыл дверь – ароматный пар пахнул в лицо. Но увидел, что телефон разрывался. Жена. Ну ее нахер, эту Полину! Она и не заметит! У нее дела поважнее, чем удовлетворенность мужа семейной жизнью. Да, в моем глазу было целое бревно, поэтому я цеплялся и искал соринку в дерзких глазах жены. Я понимал, что не прав, но меня это волновало не сильно. Совесть практически не грызла. Покинула меня.
– Мы снова вместе, Марат? – Камилла сглотнула мое семя под жарким струями и подняла глаза. – Или…
– Я буду иногда приезжать. Буду содержать тебя, а ты тупо соблюдаешь правила. Но есть новое, самое главное, – схватил за подбородок: – Запомни: моя семья – табу. Если моя жена узнает о тебе благодаря твоим стараниям – загоню до смерти. Кивни, если поняла и согласна.
Камилла была согласна…
На следующий день мы с Полиной все еще не разговаривали. Нет, не в смысле ругались и рычали, а ровно общались при детях и Таисии Валерьевне, нашей няне, и едва обменивались репликами, оставаясь наедине. Она, вероятно, ждала извинений. Я тоже ждал. Задолбался делать первый шаг. Пусть тоже прогибается! Дома я полностью отсекал от себя интрижку с Камиллой. Ее не было в моих мыслях, я не дрочил на нее в душе, не тянуло слать похабные сообщения и закрываться в туалете на час, чтобы мельком увидеть с ней пошлое видео. Она для меня просто антистресс: помацал, всунул, кончил и забыл.
Через пару дней мне позвонил Тимур Мантуров. Мы давно дружили и всегда приходили друг другу на выручку.
– Марат, здорово, я тут инфу на Ежинского по министерским каналам пробил. Поля твоя просила. Скинул на почту.
Даже так! Полина искала выходы и к моим друзьям обратилась. Через мою голову прыгнуть решила… Тимур – замминистра торговли и энергетики: комерсы, даже если они бывшие бандиты, на поклон туда ходили.
– Если что, управу на него найдем.
– Спасибо, брат, сочтемся, – не стал рассказывать, что мы с Полиной на тропе войны.
– Да какие вопросы. Бывай.
Да, мы друг друга выручали. Я тоже помог состряпать ему договор, чтобы жена с сыном вернулись к нему. Теперь все в его руках…
Вечером вернулся домой и хранил молчание относительно вопроса Ежинского. Сначала детей спать отправим.
– Пап, – Лиана повисла на мне и требовала отнести ее в постель. Полина о чем-то тихо говорила с Илем, поднимаясь на пару ступенек впереди. Это было нашим ритуалом: по возможности вместе укладывать детей. Они пока еще спали в одной спальне, но жена уже готовила отдельную детскую для Лианы. Дети разнополые, следующей весной им десять, скоро начнут стесняться друг друга.
– Спокойной ночи, роднульки, – Полина поцеловала каждого и пошла на выход.
– Сладких снов, бандиты, – поправил одеяло у дочери.
– Спокойной ночи, родители, – слишком уж покорно закрыли глаза в десять часов. Ага, понятно.
– Телефоны на базу, – протянул руку. Ильдар отдал сразу.
– Пап, я чуть-чуть… – я ждал, не впечатлившись просящей мордочкой. – Я на зарядку поставлю.
– Я сам поставлю.
Плотно прикрыл дверь и оставил телефоны в нашей спальне. Жену нашел на кухне: она сидела за ноутбуком и упорно не обращала на меня внимания. Волосы наверх собрала, демонстрируя тонкую шею, ноги голые, удлиненный широкий свитер открывал острое плечико.
– Мне Тимур звонил, – закрыл проход, опершись о косяк. – Ты обращалась к нему, не поговорив со мной?
– Ты мне все сказал. Смысла к тебе обращаться не вижу, – бросила, не глядя. Ебать, занятая!
– Когда я с тобой разговариваю, смотри на меня. Пожалуйста, – добавил нарочито позже основной фразы. Полина подняла глаза и сложила руки на груди. – Не надо искать помощь через мою голову. Все равно ситуация в меня упрется.
– Я даже не знаю… – жена демонстративно пожала плечами: – Ты в последнее время ведешь себя так, что начинает казаться, что вскорости мне придется искать нового мужа, – и поднялась с ноутбуком.
Меня накрыло. Звучало так двусмысленно. А если знает? Догадывается? А если у самой кто-то на примете есть?
Полина попыталась пройти мимо, но я схватил ее за предплечье и резко дернул, потянув на себя. Ноутбук выпал. Жена ошеломленно глаза распахнула. Я никогда не был груб с ней вне каких-то интимных дел, когда оба хотели жестче. Я никогда не делал больно жене. Никогда не бил ее.
– Не смей так говорить, поняла? И уходить, пока не разрешил, не смей.
– А то что? – первая волна испуганного удивления схлынула, и Полина упрямо и твердо смотрела прямо мне в глаза. Мне захотелось ее ударить. В первый раз в жизни. Или не в первый? Бывало, что бесила крепко свой непокорностью, хотелось по заднице дать от души. Но я точно знал, что это будет последним, что сделаю. Физического насилия она не приимала. С моральным сложнее: его попробуй докажи. Иногда казалось, что мы оба насиловали друг друга. Слишком разные, слишком похожие.
Жена вырвала руку и ушла наверх, не глядя на меня и ноутбук. Это теперь моя проблема, и я должен ее решить.
Утром сразу заехал в магазин электроники. Сломанный ноутбук под мышкой. Купил точно такой же. На работе зашел к айтишнику: попросил сделать так, чтобы информация с одной умной машины безболезненно и в полном составе переехала на другую. После полудня отправил к жене на работу курьера. Записку написал вручную, даже сердечки и смайлики рисовал сам:
Прости меня. Поль, я дурак, который очень тебя любит
В офисе был до вечера, поэтому тот же курьер застал меня на месте: он вернулся с запиской.
Простила
Поля поцеловала листик. Жизнь, кажется, налаживается. Я люблю жену, и мне не нравилось быть с ней в ссоре. Вчера реально вспылил. Про другого мужа фраза зацепила. Хотелось перебросить через колено и больно шлепнуть по заднице. Сегодня это чувство прошло: злость сменилась потребностью в нежности от Полины. Это не про интим. Не люблю, когда ее взгляд на меня холодной и пустой. Кажется, что я теряю ее. Что глаза такими навсегда останутся. Этого допустить нельзя. Если Полина разлюбит, то все в принципе потеряет смысл. А насчет клиники… Я помогу ей. Ее проблемы – мои проблемы, и я их обязательно решу.
Я обратился к Давиду. Попросил через свою федеральную покрышку пробить обидчика моей жены. По своим каналам тоже работал. Компромат искал, рычаги давления, слабые места.
– Дава, брат, спасибо, – просматривал одно очень занимательные видео, сброшенное по блату из специальной папочки: такая на каждого, кто когда-то тянул государственную лямку, имелась. А Ежинский, как оказалось, не только бандитствовал в девяностые, но и государству служил. Чтобы лишнего не болтал, уйдя со службы, о нем хранилась всякая любопытная информация. У меня набралось прилично компромата, чтобы пойти к Антону Павловичу Ежинскому и сделать ему предложение, от которого он не мог отказаться. Я выкупил у него право указывать моей жене, как работать. Выкупил по нормальной, приемлемой для меня цене.
Вечером вернулся домой и положил перед женой документы: доля в уставном капитале ОАО «Эдем» и доверенность на полное управление на имя Полины Сергеевны Загитовой. Нет, я не отказывался от этого куска собственности, но отдавал в доверительное управление жене.
– И что я должна сделать? – спросила осторожно.
Полина по-турецки сидела на диване. Я опустился на пол и погладил ее колени.
– Ничего. Я люблю тебя. Я буду защищать тебя в любом случае. Просто иногда я такой дурак, – положил голову ей на колени. – Порой мне тебя очень не хватает, – потерся о ее ладонь, чтобы погладила по волосам, сквозь пальцы пропустила, и Полина ласкала меня, нежно, с любовью. Моя королева любит меня.
– Март, зачем тебе домашняя жена? – мягко спросила. – Я ж скучать начну и тебя доставать. Жена-домохозяйка ревнива и очень внимательна, – Поля откровенно смеялась. Доверяет мне по полной. И правильно.
– А мне нечего скрывать, – улыбнулся, стягивая к себе на ковер. Дети спят, можно пошалить. Негромко. – Но ломать не буду, Поль. Работай. Я люблю, когда ты счастлива.
Пока не буду. Наши отношения, как и в принципе жизнь, стали намного сложнее, и я уже точно не мог предсказать, куда нас заведет кривая судьбы. Я пошел извилистой дорожкой и самонадеянно верил, что не заблужусь. Прав Тимур был: предавать, лгать и обманывать сложно только в первый раз, затем совесть умолкает, а через время и вовсе пропадает: покидает человека за ненадобностью. Вот и я стал бессовестным. Смотрю на жену, сердце тянется и стучит для нее, но в четверг поеду к Камилле. Это теперь мой банный день. Почему? Потому что мне так хочется. Я и жену хочу. Любовницу тоже хочу. Я могу себе это позволить, а жена ничего и не заметила. Я бы учуял в ней перемену. Дух другого за километр ощутил бы, а она нет. Значит, так любит… А если жена любит недостаточно, значит, можно позволить себе маленькую шалость…