Дружба с жизнью. Письма из внутренних путешествий
Понять природу разума можно только с его собственной помощью.
Теперь можно сказать, что опора на разум – совершенно естественный и очевидный подход к жизни… если это опора именно на разум. Не на логику, ум, интеллект, рассудок или здравый смысл, а на то, от чего зависят все эти проявления сознательной жизни.
Опора на разум – единственное, что позволяет нам понять, на каком свете мы живём, сориентироваться в себе и вокруг, во внешнем мире и во внутреннем. Позволяет нам всё глубже овладевать возможностями этого самого разума. Сюда относится и умение распределять внимание между выстраивающим и улавливающим мышлением.
Опора на разум – это бесплотный фундамент личности. А религиозное сознание знает, что опора на разум – это опора на Создателя, который нас им наделил.
Кажущийся парадокс состоит в том, что понять природу разума можно только с его собственной помощью. Того, кто с этим не согласен, достаточно спросить: с помощью чего он додумался до своего несогласия.
Этот парадокс подсказывает нам, что разум – особое свойство человека, имеющее несколько иную природу, чем другие элементы человеческого сознания.
В основе опоры на разум лежит надежда, что разум стоит того, чтобы на него опираться. Кто-то относится к нему как к достаточно адекватному зеркалу реальности, кто-то – как к божественному началу в человеке, могут быть и другие понимания. Это недоказуемые убеждения, поэтому их не назовёшь иначе как надеждой. Но такая надежда играет роль соединительной влаги при получении бетона для возведения зданий.
Именно иноприродность разума делает его для нас реальным рычагом мышления. Иначе мыслительные усилия напоминали бы о бароне Мюнхгаузене, который сам себя тащил за волосы из болота. Истоки разума скрыты в области Тайны, но только с его помощью мы можем осмысливать жизнь в целом и собственное существование.
В то же время опору на разум не стоит понимать как опору исключительно на свой разум.
Во-первых, ты взаимодействуешь с разумом человечества, с мы-разумом, нашедшим выражение в различных сферах мировой культуры.
Во-вторых, ты имеешь дело с разумом каждого человека, который общается с тобой, даже если вы не ведёте мировоззренческих бесед.
В-третьих, неуследима роль сверхразума, о котором мы мало что знаем, но его присутствие часто ощущается мыслящим человеком.
Так что разум – это явление не только в тебе сосредоточенное, но и тебя объемлющее.
Силовое применение разума мешает ему выполнять свою балансирующую роль.
Стоит предупредить и о помехах для опоры на разум.
Прежде всего, это перекос в сторону рационального мышления, отождествление с ним разума в целом. Попытка свести роль разума к роли интеллекта или к рассудка. Да и любое другое непродуманное применение общепринятых клише к явлениям, с которыми встречаешься. Отказ от самостоятельного увязывания. Опасно также использование стандартных представлений о том, что такое человек вообще, а уж тем более попытки самому втиснуться в предопределённый стандарт.
В то же время ни к чему и самоуверенность, побуждающая считать разум чисто индивидуальным свойством, а себя – особо выдающимся его обладателем. Это ведёт к тому, что возможности познания и понимания жизни будут ограничены лишь собственным мнением. Силовое, напористое использование разума мешает ему выполнять свою балансирующую роль, поддерживать внутреннее равновесие. Если во что бы то ни стало направлять разум не на дружбу с жизнью, а на поиск узко направленных житейских достижений, он может в какой-то мере утратить свои опорные свойства.
Впрочем, не нужно пугаться, вернёмся к позитиву. Важно помнить о трёх повседневных направлениях внимания: о том, чтобы осмысливать встреченное, чтобы время от времени встряхивать, обновлять самовосприятие, а также о том, чтобы увязывать свои представления друг с другом. Важно стараться раскрепостить себя от чисто рационального мышления, воспринимать и рассуждения, и озарения, и образы как разнородный и существенный материал для осмысления. Важно использовать для своей жизни именно свой разум.
На дорогах, пролегающих по стране разума, каждого из нас, мой друг, ждёт много интересного. Ты сможешь, погружаясь в процесс мышления, одновременно приглядываться к тому, как этот процесс устроен. Сможешь понять принципы действия разных разворотов самосознания. Познакомиться с тем, какую роль в жизни играет личностное увязывание встреченных явлений и как этому может содействовать философия. А за этими важными для понимания жизни подходами открываются новые увлекательные просторы… Нет, об этом путешествии ты не пожалеешь!..
Теперь нам в очередной раз пора прощаться, друг мой, – в ожидании новых встреч на путях разума, в компании друга, который вокруг. И впереди, будем надеяться, череда удивительнейших открытий.
Необходимое неизвестное
Письмо об уважении к Тайне
Друг мой, мы ни о чём не знаем так точно, как о том, что существует Тайна. Мы не знаем, бесконечна ли Вселенная. Но наверняка знаем, что бесконечна Тайна. Признать великую бесконечность Тайны – это лишь начало освоения её повсеместного присутствия в нашей жизни.
Может быть, именно это имел в виду Сократ, когда говорил: знаю лишь то, что ничего не знаю. Ведь любое наше знание только приоткрывает вход в те глубины области Тайны, которые невозможно пройти до конца. Признавать Тайну, уважать её, прислушиваться к ней – естественные элементы человеческой жизни. Это не умаляет ни наших знаний, ни нашей веры, ни нашего интереса к тому, что от нас скрыто.
Тайна – это океан вокруг островка нашего знания. Не обнаружить её трудно, овладеть ею невозможно.
Тайна нас окружает, наполняет и вдохновляет.
Первое знание о Тайне – это признание того, что она существует. Я пишу это слово с большой буквы не для возвеличивания, а просто чтобы не путать с множеством людских тайн-секретов друг от друга. Точнее было бы говорить, наверное, «область Тайны», но у этой области особые свойства. Это не что-то напрочь закрытое от тебя и от меня. Каждый может ощутить веянье Тайны, даже соприкосновение с ней. Если с ней нельзя было бы соприкоснуться, мы не знали бы даже, что она существует. Уважительное знание о Тайне – это уже прикосновение к ней. Видеть её присутствие в необычном и необъяснимом важно, но ещё важнее ощущать его также в обыденном и привычном.
Но и это не всё. Тайна нас окружает, наполняет и вдохновляет. Она незаметно пронизывает всю нашу жизнь и вместе с тем оставляет за нами свободу выбора и свободу мышления. Тайна – это подлинное лицо мироздания, которое мы привыкли заслонять от себя масками, изображающими наши представления о нём.
Знание – это то, что нам приоткрыла Тайна: в ответ на наши усилия или по собственной инициативе. Это не означает, что всё прочее – незнание. Тайна хранит в себе больше того, на что может рассчитывать возможное знание, – полноту бытия. Ведь это не только неизвестное, которое рано или поздно может стать известным. Это ещё и невместимое. То, что человеку не понять никогда, каких бы высот ни достигли его дух и разум. Но и невместимое можно почувствовать с помощью образного виденья, предохраняющего нас от того пламенного смысла, выдержать который не всегда дано человеку.
Есть разные пути взаимодействия с Тайной. Самые простые – и далеко не единственно возможные – это пути познания, вьющиеся по её окраинам. Абстрактное, умственное отношение к Тайне лишь оценивает её значение в нашей жизни. Подлинное признание Тайны начинается, когда мы научаемся воспринимать её через смысловые образы, наполняющие душу.
Уважая Тайну, не отказываешься от возможностей познания, а расширяешь их.
Человеку невозможно до конца знать истину. Чем значительнее истина, тем глубже она уходит в не известное нам. Но чувствовать её, ориентироваться на неё – возможно.
Тайна – это незримое присутствие в нашей жизни смысла. Причины, которые доступны нашему пониманию, – это лишь тени причин, определяющих развитие мира. Однако смысл можно ощущать интуитивно, можно дышать им, не ведая об этом, но инстинктивно пользуясь таким свойством мироздания.
Уважая Тайну, не отказываешься от возможностей познания, а расширяешь их. Ведь всё наше будущее знание пока что принадлежит области непознанного. Уважение к Тайне поддерживает гармонию известного и неизвестного, вбирает в жизнь то и другое. Это возможность познания, а не его невозможность.
Но давай, друг мой, различать два близких слова: непознанное и непознаваемое. То и другое принадлежит области Тайны, но это очень разные вещи. О непознанном можно сказать, что оно лишь пока непознанное, что рано или поздно оно может стать достоянием знания. О непознаваемом так не скажешь, поэтому и пришлось прибегнуть чуть выше к слову «невместимое». Но даже от него мы не отгорожены полностью.
Объяснимое познаётся объяснением. Это не всегда просто, но это проще всего.
Необъяснимое осваивается переживанием. У каждого из нас есть крупицы опыта, которые остаются необъяснёнными.
Человеческое познание добывает сегодняшнее знание из того, что вчера ещё было непознанным. Впрочем, Тайна, наполняющая мир, – это не загадка, имеющая решение. Это родина всего, с чем мы имеем дело. Её разгадки так же таинственны, как загадки.
Но и к непознаваемому, к той таинственной полноте жизни, которая в нём заключена, можно прикоснуться – через интуицию, метафору, образ.
Сомнение – один из видов уважительного отношения к неизвестному.
Да, друг мой, уважение к Тайне не сводится к декларации о невозможности исчерпывающего рационального познания, относящегося к выстраивающей стороне мышления. Гораздо важнее те возможности, которые открывает нам мышление улавливающее: это и образные представления, и сигналы интуиции, и озарения, не вмещающиеся в привычные аналитические формы.
Не будем проводить границу между знанием и тайной по критерию религиозности. Слишком запутаны и расплывчаты границы между самим религиями. Тем более не будем передоверять это дело теологам. Почитать Тайну в том или ином облике естественно для человека. Но теология склонна порою уверять, что доподлинно знает, какой облик несомненно правильный – в укор всем остальным, несомненно ложным. Какая же тогда это Тайна?.. Сомнение, скажу я тебе, – один из видов уважительного отношения к Тайне. Оно призывает быть критичными к мистификациям и манипуляциям, но вместе с тем внимательными к реальному мистическому опыту.
Уважение к Тайне только усиливает возможности веры (за счёт отстранения от иллюзии всезнайства теологов) и возможности познания (за счёт отказа от чрезмерного рационализма). А главное – полностью устраняет конфликт между ними: между верой и познанием.
Береги нашу жизнь от обестайнивания.
Конструктивность уважения к Тайне существеннее, чем умилительная восторженность. Это значит, что надо быть готовым к взаимодействию с Тайной, к тому, чтобы становиться достойным её уважения к тебе. Быть готовым уважать Тайну в любом обличье, которым она тебя испытывает. Если Тайну не уважать, она будет над тобой посмеиваться. Относясь пренебрежительно к Тайне, неминуемо отдаляешься от неё, подменяя реальный мир доставшимися тебе предрассудками.
Без признания существования и значения Тайны невозможно ни одно разумное размышление, относящееся к главным свойствам жизни. Всякое обдумывание – это лишь ДОдумывание, раздувание искры. Всякая искра мысли – пришелица из Тайны. Да и сам разум родом из Тайны. Только поэтому он в силах нести нам знание из её глубин.
Уважать Тайну – это конкретно. Это признавать её в себе и в другом человеке. Это уважение к ней в каждой вещи и в каждом явлении. И это её защита. Не ради неё самой, это было бы смешно, но ради себя, ради нас всех.
От чего?.. От обестайнивания, от детайнизации жизни. Детайнизаторами могут оказаться и материалист, и идеалист, если торжество собственного мнения становится для них важнее реальности. Детайнизатор-материалист оставляет от мира лишь островок «познанного» и неширокую каёмку «познаваемого», хотя нет ни одного явления, не уходящего корнями в Тайну, не пропитанного ею. Детайнизатор-идеалист вроде бы признаёт Тайну, но лишь в таком виде, про который он берётся рассказать нам почти всё, потому что уверен, что знает это… Детайнизация затрудняет возможность прикосновения к Тайне, сообщения с ней, которое необходимо человеку, как дыхание. Мы укоренены в Тайне, мы питаемся её соками, но иногда стараемся выдрать свои корни, чтобы с иллюзорной вольностью прогуляться по житейской поверхности явлений.
Особая разновидность обестайнивания – считать человеческую жизнь бессмысленной. Это значит претендовать на знание, которым не обладаешь. Ни знанием, что такое смысл, ни знанием о его присутствии или отсутствии.
Тайна приоткрывается любовью.
На прощание хочу сказать о практических приложениях уважения к Тайне. Ведь даже самые умные слова оживают лишь в нашем реальном поведении, разве не так? Правда, могу говорить лишь о практической памятке для себя самого. Буду рад, если что-то пригодится и тебе.
Стоит приучать себя к повседневной готовности прикоснуться к Тайне – в каждой мысли, в каждом переживании, вглядываясь в любое явление, общаясь с любым человеком… Стоит развивать интуицию, образное мышление, ведь именно они содействуют таким соприкосновениям. Искать пути и средства к обретению или укреплению веры в осмысленность мира, в то Высшее, которое является источником смысла. Стоит поддерживать в себе любовь ко всему, с чем имеешь дело, потому что всё на свете родом из Тайны. Стоит учиться соразмерять жизнь со смертным пределом, который напоминает нам о чём-то очень важном, к чему нужно успеть приготовиться.
И всегда помнить, что Тайна приоткрывается любовью. Всё прочее – попытки взлома.
А если ты попросишь, друг мой, о наикратчайшем резюме – мол, что же я пытался здесь выразить? – я попробую сформулировать это так:
Тайна – самая прекрасная незнакомка. Она становится тем прекраснее и тем незнакомее, чем больше с ней соприкасаешься.
Путешествие третье. Уважение к жизни
и три движущих усилия
Напоминания и предвкушения
Письмо о трёх движущих усилиях
Коротко напомню, о чём шла речь в предущих письмах.
Три письма из первого – вводного – путешествия рассказывали о том, как, с чем и зачем мы отправляемся в эти самые внутренние путешествия.
Второе путешествие начиналось с письма, посвящённого дружбе с жизнью – камертонному образу, помогающему сфокусировать всё главное, что стоило бы вложить в представление о нашей жизни. Разумеется, это только начало пути, и многие области и подробности, связанные с этим образом у нас ещё впереди. Зато, не дожидаясь дальнейших уточнений, можно уже начать ориентироваться, используя этот образ, в себе и в окружающем.
Затем шло письмо о трёх великих уважениях, наметившее план ближайших вылазок, цель каждой из которых в том, чтобы добавить особый существенный ракурс к пониманию дружбы с жизнью
С удовольствием перечислю здесь ещё раз три великих уважения:
– уважение к жизни,
– уважение к разуму,
– уважение к Тайне.
Впрочем, это письмо было лишь декларацией о намерении путешествовать дальше. И этим путешествиям были посвящены три следующие письма.
В письме об уважении к жизни говорилось о сходстве основных сторон дружбы с человеком и дружбы с жизнью. Речь шла и о внимании к жизни, и об общении с ней.
Письмо об уважении к разуму было посвящено необходимой для человека опоре на разум, возможностям осмысления жизни, а также путям самоосознания. Была затронута важнейшая тема двух способов мышления: выстраивающего и улавливающего.
Письмо об уважении к Тайне рассказывало об отношении к самой загадочной стороне нашего мира, без внимания к которой невозможно понимать главные ценности жизни.
Напомнив о написанном, перейду к предвкушениям. К тому, чтобы углубиться в тему уважения и внимания к жизни, общения с ней. Вот тут-то мы и обратимся к трём движущим усилиям, которые лежат в основе такого внимания и общения. К усилиям, благодаря которым можно постепенно постигать искусство дружбы с жизнью и практиковать его применительно к себе. Сначала просто назовём их:
– приметчивость,
– стремление становиться,
– сотрудничество с судьбой.
Но это всего лишь названия, наподобие географических обозначений на карте. Свою задачу я вижу в том, чтобы рассказать о внутренних путешествиях туда – в края, которые открываются за этими названиями. Составить путеводитель по каждой такой местности не обещаю, это требует скрупулёзной работы, да и вряд ли каждому из путешествующих нужно такое универсальное руководство. Моё дело – отчитаться в письмах о том главном, что удалось разглядеть самому. Отчитаться и засвидетельствовать: каждая из этих трёх областей мировосприятия интересна и значительна.
Таким образом, впереди очередные три письма.
Письмо о движущем усилии приметчивости будет посвящено тем поискам ориентиров, которыми каждый человек неминуемо занимается, вольно или невольно, чтобы знать, куда ему двигаться на своём жизненном пути. Вся культура человечества может стать для него подспорьем в этих поисках, но решающим фактором будет его собственная поисковая активность.
По-моему, друг мой, это имеет большое значение для каждого из нас. А по-твоему?..
В письме о стремлении становиться речь пойдёт о естественном человеческом желании быть самим собой, о желании быть собой как можно качественнее. И о том, что просто стать раз и навсегда таким, каким хочешь, не получится – можно только становиться. Такое стремление – становиться собой, цельной личностью – одна из главных движущих сил человеческой жизни.
И это, друг мой, тоже очень значительная тема, не правда ли?
Непременно нужно написать и письмо о сотрудничестве с судьбой, с персональными обстоятельствами своей собственной жизни. О том, чтобы не удручаться нежелательными событиями и не впадать в чрезмерную эйфорию от событий радующих, а осваивать те и другие, учиться у них и участвовать в них своим выбором, своими намерениями, своими решениями. Это ведь не шуточное дело – сотрудничать с судьбой вместо того, чтобы претерпевать её.
И эту тему, друг мой, стоит отнести к числу интересных и значительных.
Согласен ли ты со мной обратить особое внимание на эти три области? Если да, то встретимся с тобой в следующих письмах. А если нет, то тем более – дай мне шанс попробовать показать тебе открывающиеся виды…
Заканчиваю это письмо-предвкушение всё тем же пожеланием: чтобы каждый из нас стремился быть дружным с жизнью. Это не происходит в достаточной мере само собой, и нам предстоит ещё поговорить о многом, что может здесь оказаться полезным.
Путь по жизненному лесу
Письмо о приметчивости
Странное дело, друг мой, – каждое очередное письмо представляется мне свидетельством о чём-то чрезвычайно важном. Вот и сейчас, собираясь рассказать о приметчивости в деле поиска ориентиров (необходимой составляющей внимания к жизни), хочется начать письмо с восклицательных знаков. Ведь потребность в ориентировании – одна из базовых потребностей любого живого существа, а тем более человека. О стремлении к ориентированию, к поиску ориентиров, о приметчивости к ним и пойдёт здесь речь.
Пусть не совсем обычное слово «приметчивость» само станет ориентиром.
«Каждый должен посадить дерево, построить дом, вырастить сына…». Почему-то все изящные формулировки подобного рода забывают про то, что для начала каждому стоило бы понять, кто он в этой жизни и что должен сделать именно он, а не абстрактный «каждый». Будто такое понимание само взойдёт, само вырастет, само построится…
Человек без ориентиров находится в более плачевном состоянии, чем слепой или глухой. Слепой идёт на ощупь или по слуху. Глухой вглядывается. Человек без ориентиров всегда идёт не туда, потому что не знает, куда ему «туда».
Разумеется, ориентирование – это не только поиск ориентиров. Это ещё и развитие качеств, позволяющих ориентироваться. А главное – постоянное внимание к тому, какие ориентиры нужны тебе сейчас, куда с их помощью ты движешься. Для всего этого можно использовать слово «приметчивость» – понятное, но не совсем обычное. Пусть оно само привлечёт внимание и станет своего рода ориентиром.
Приметчивость побуждает к замене вопроса «Почему?» на вопрос «Для чего?».
Так что же можно назвать приметчивостью, если говорить о внимании к собеседнику по имени Жизнь? Прежде всего, наверное, это стремление узнавать свои ориентиры, чтобы воспользоваться ими. Это сам навык поиска ориентиров, интерес к способам их обнаружения, это готовность к новым разворотам судьбы, требующим новых ориентиров. Это и желание ориентироваться в различных способах ориентирования.
Приметчивость, располагающая к ориентированию, – это особого рода поисковая активность, стремление открывать новые ориентиры, стараясь не забывать о найденных ранее. Поиск ориентиров не всегда непременно энергично-активен. Он может быть и энергично-внимательным, проявляя готовность увидеть ориентир в своей судьбе, не пропустить важное, не оставить его неузнанным. Обычно ориентирование начинается именно с желания замечать приметы. Потом лишь оно перерастает в стремление их искать.
Дело ещё и в том, куда мы направляем свою приметчивость, для каких обстоятельств жизни применяем её в первую очередь. Устремляем её на окружающий мир или на внутренний, на приоритетные для судьбы моменты или на забавную мелочёвку. Можно сказать, конечно, что приметчивость важна в любом профессиональном деле. Это так. Но особую роль она играет в деле жизни, которое должно быть профессиональным для любого из нас.
Углублённая приметчивость побуждает к замене вопроса «Почему?», обращённого к судьбе, на вопрос «Для чего?». Ведь на первый из этих вопросов мы по-настоящему ответить не можем, потому что он уходит в область Тайны. А вот второй вопрос относится к тебе самому, к возможности понять, чему происходящее учит именно тебя, о чём сигналит, к чему располагает.
Стоит подумать и о том, чем грозит нам антиприметчивость – невнимание к тем сигналам, которые шлёт нам жизнь. Недостаток твоей собственной ориентационной активности побудит кого-то из окружающих помочь тебе сориентироваться, а кто-то будет рад, под этим соусом, манипулировать тобой. Что ж, если не хочешь, чтобы тобой манипулировали, старайся ориентироваться сам.
Ориентиры служат для противостояния хаосу.
Зачем вообще нужны ориентиры? Просто без них невозможно ориентироваться. Вся культура человечества основана на способах поиска ориентиров – моральных, духовных, социальных, житейских и всяческих других. Но расширение эрудиции тут не решает дело. Чрезмерная эрудиция даже затуманивает личные приоритеты – понимание того, что необходимо именно тебе.
По большому счёту, ориентиры нужны, чтобы противодействовать злу, хаосу, энтропии, разрушительной силе, противостоящей созидательному бытию. Чтобы опираться на созидательные силы, понимать или чувствовать их роль в твоей жизни. Чтобы отличать подлинное созидание от его имитации и фальсификации. Чем лучше ориентируешься в жизненном мироустройстве, чем настойчивее действуешь согласно найденным ориентирам, тем мощнее твоё противостояние злу, каким бы слабым это противостояние ни выглядело по-житейски.
Можно сказать об этом и менее патетично. Поиск ориентиров – такая же естественная и необходимая процедура, как чтение инструкции для сложного устройства, с которым хочешь успешно работать. Только жизнь идёт независимо от того, вчитываешься ли ты в подсказки по эффективному обращению с собственным существованием. Порою, махнув рукой на эти подсказки, действуешь наугад, методом тыка. Но тогда многие ключевые свойства жизни могут так и остаться для тебя туманными предположениями или вовсе неизвестными обстоятельствами бытия.
Под лежачий камень ориентиры не стекаются.
Поиск ориентиров нужен для определения своего пути и для возможности держаться его, несмотря на те или иные помехи к этому. Нахождение пути и его уточнение по найденным ориентирам – это единый процесс, который не всегда можно разделить на два последовательных этапа. Движение нуждается в ориентирах, но и для обнаружения ориентиров нужно находиться в движении. Под лежачий камень ориентиры не стекаются.
Но где же их искать? В окружающем мире? Этим трудно ограничиться, потому что многое зависит от восприятия наружного мира. Значит, внутри? Недаром с античных времён звучит призыв «Познай самого себя». Но и это невозможно сделать изолированно от внешней жизни: слишком всё взаимосвязано… Однако можно сказать уверенно: есть смысл заниматься постоянным поиском ориентиров и нет смысла брести по жизненному лесу наугад.