Дружба с жизнью. Письма из внутренних путешествий
Судьба – это русло реки возможностей, русло для импровизаций. Это не принуждение, а берега свободы. Только мы сами можем сделать возможность невозможной. Исказить свою судьбу и пренебречь своими возможностями – увы, это многим из нас удаётся прекрасно.
Чем активнее твоё сотрудничество с судьбой, тем ты свободнее. Чем оно слабее, тем чаще судьба принимает облик Рока, который уже сам диктует тебе условия существования. Так что сотрудничай с судьбой, чтобы не рабствовать ей.
Можно ли избежать трудностей, решает судьба. Можно ли преодолеть их, решать вместе с ней – тебе. То, что мы принимаем за неотвратимость, может оказаться всего лишь неотворотимостью, которую, постаравшись, всё-таки можно отворотить.
Кроме всего прочего, сотрудничество с судьбой означает готовность быть собой во всеобщем узоре. Участие в симфонической работе вселенского оркестра, где каждый музыкант, даже солист, может не послушаться дирижёра, но всегда с ущербом для музыки.
Но когда видишь или догадываешься, чему судьба учит другого человека, это не даёт тебе права подчёркивать ему это как некую назидательную мораль. Судьбе не нужны резонёры. Они лишь ухудшают качество обучения. Другое дело, если человек сам обращается к тебе за помощью, просит помочь сориентироваться в происходящем. Тогда вы оба равноправные ученики, разбирающие материал урока.
Нужно, чтобы человек нуждался именно в том, что ему нужно. Иначе он будет ускользать от необходимых ему вещей. Кто и как вырастит в нём эту потребность? Только судьба. Самонадеянно было бы примерять на себя роль спасителя. Да и разве хватит духа пожелать человеку таких болезненных испытаний, которые, как потом становится ясно, сделали его намного лучше?.. Несчастье сдирает шкуру с души. И замечаешь вдруг беззащитного, неуверенного, но настоящего человека, которого скрывала эта шкура. Можешь помочь чем-то, посочувствовать, но не ты назначаешь главные уроки, не тебе и принимать экзамен.
Жизнь большинства других людей мы лишь наблюдаем. Участие в чьей-то жизни – это всегда задание судьбы, и не надо им пренебрегать. Поучаствовать в помощи кому-то – это призыв, дающий тебе особый шанс, хотя ты свободен согласиться или отказаться. Сколько бы людей ни зависело от тебя, надо помогать им и помнить про то Высшее, от которого они зависят на самом деле. Как и ты сам.
Принимать свою судьбу – великое искусство.
Судьба действует с виртуозной точностью, имеющей вид случайности. Наша забота: постигать – или хотя бы признавать – осмысленность её действий, несмотря на этот кажущийся случайным облик происходящего. И стараться быть благодарными судьбе и жизни – независимо от того, счастлив ты или несчастлив.
Если счастлив и считаешь, что быть благодарным нет оснований, поскольку ты счастлив вопреки обстоятельствам, то значит – не на те обстоятельства смотришь. Не преувеличивай роль своих достижений. Достижение, если вслушаться в слово, это всего лишь приход туда, куда стремился и чего достиг. Не приписывай себе всё остальное. Никогда не воспринимай то, чем тебя радует жизнь, как награду за свои свершения. Всегда – как аванс, как кредит, как силы на то, что ещё предстоит совершить.
Когда ты несчастлив и всё плохо, становится понятно, что же всё-таки по-настоящему хорошо. Само это понимание многого стоит, и оно тебе ещё пригодится.
Принимать – великое искусство. Принимать другого человека, принимать решение в нужный момент, принимать свою судьбу… А смириться с неисправимым – не означает спасовать перед ним. Это мужество чтить Тайну, каким бы ни был её облик.
На прощание, друг мой, попробую подытожить: давай не претерпевать события и не удручаться ими, а внимательно и старательно соединять желаемое с происходящим. Давай обеспечивать взаимодействие того, чего мы хотим, с тем, что происходит. И помнить о том, что судьба не может быть неосуществившейся. Это свойство лишь наших несовершенных представлений о ней.
Примерить сказанное на себя
Письмо о практике уважения к жизни
Приветствую тебя, друг мой, в надежде, что не утомил ещё своими письмами из внутренних путешествий. Хотя как не утомить? Все они требуют твоего внимания и стараний перепримерить сказанное – от моей жизни к твоей.
Особенно эта перепримерка касается практических воплощений того, о чём говорится образно или умозрительно. Ведь у каждого свои обстоятельства жизни, значит и выглядеть наши практические приложения буду по-разному. Но всё же давай попробую выразить свои соображения, а ты примеришь их к своим.
Вот, например, приметчивость. Житейская, бытовая приметчивость доставляет человеку (мне, во всяком случае) особое удовольствие. Заметить, где быстрее движется очередь в кассу, суметь выбрать оптимальный маршрут передвижения, знать грибные места… мало ли подобных радостей, – всё это обычно на какую-то крупицу улучшает настроение. Так и должно быть. Возможно, стоит даже совершенствоваться в этом. Вглядывание в приметы более высоких уровней напряжённее, оно требует более пристального внимания, а затем и размышления, оно порождает чувство ответственности, а это непростое переживание. Но чем выше уровень, тем важнее наша приметчивость. И к этому тем более стоит приучать себя.
Вот тут-то и начинаются практические приложения. Например, чтобы лучше ориентироваться в людях (а это составляет немаловажную часть приметчивости), очень полезно освоить какие-то элементы физиогномики, знать про языки тела, учиться искать приметы характера в особенностях речи и стилистике мышления (которое проявляется не только в словах, но и в поступках). Даже азы графологии могут сослужить свою службу.
Овладевать ориентированием в жизни вообще можно по разным направлениям, начиная с внешних примет, со скаутских навыков следопыта и разведчика. Но если говорить о том, что связано с мировосприятием и мировоззрением, тут необходимо начинать с себя, с внутреннего мира. С присматривания к тому, чем окружение наделило твой внутренний мир в раннем возрасте, пока ты ещё не мог заняться этим сам, – для того, чтобы в дальнейшем самоопределяться по-своему.
А дальше тебя ждёт ориентирование среди внутренних представлений – с помощью философских подходов (хотя бы с какими-то из них очень даже интересно познакомиться!), с помощью религиозных учений (надо же поинтересоваться и этими системами взглядов на мир). При этом нужно развивать в себе – и это тоже часть ориентирования – сочетание внутренней устойчивости по отношению к внешним поучениям с умением учиться тому, что представляется достаточно важным. Полное игнорирование чужих взглядов или направленность внимания на второстепенные явления, не ведущие к верхним уровням смысла, пренебрежение главными приметами жизни мешает нам обзавестись полноценными ориентирами.
Как ты уже понял, друг мой, не берусь рекомендовать тебе все эти практики скопом или пытаться угадать, какие из них тебе особенно нужны. Моё дело, основываясь на своём опыте (наверняка тоже далеко не полном), лишь навести тебя на мысли о том, что может пригодиться тебе для приметчивости и ориентирования.
Та же оговорка относится и к следующей порции практических приложений – тех, что связаны со стремлением становиться собой как можно лучше. Всё-таки самое главное – чтобы это стремление у тебя было. Тогда ты можешь додуматься до многого такого, что мне и в голову не приходит.
Стремление становиться тесно связано с приметчивостью. Она нужна и во внутреннем мире (так что важно найти такие способы её усовершенствования, которые нужны именно тебе), и во внешнем (где она помогает определять пути осуществления своих стремлений).
Чтобы становиться личностью, нужно представлять себе, что это такое. Для этого нужны примеры, которые помогут тебе: их дают жизнь, история, литература, другие виды искусства. Лишь от тебя зависит, насколько ты будешь искать эти уроки, насколько сумеешь их усвоить, применить к себе.
Чтобы становиться самим собой, нужно найти своё призвание. Часто для этого приходится пробовать себя во многом, обретать различные навыки, получать необходимые знания. А если призвание ещё не нашёл, искать снова и снова.
Чтобы становиться как можно лучше в своём призвании, или в поисках его, нужно открывать свои творческие пути, потому что именно творчество поднимает человека над самим собой, над его самостью. Здесь нужно и внимательно смотреть на творчество других, и забывать про него ради собственных находок.
Чтобы сам возраст работал на твоё становление, нужно учиться с годами набирать высоту, а не утрачивать её. И здесь нужно искать примеры, знания и собственные приёмы развития. Чтобы всё это шло в дело, практически работало на стремление становиться.
Осталось сказать о практических сторонах сотрудничества с судьбой, которое служит концентрированным воплощением внимания к жизни и общения с ней. Которое создаёт и поддерживает равновесие между созерцанием и деятельностью. Без которого не может быть полноценной дружбы с жизнью.
Не стоит считать образ судьбы чем-то абстрактным. Этот образ может стать главным средством взаимодействия с жизнью. Поэтому нужно его углублять и использовать. И впитывать его обучающее воздействие. Вглядываясь в чужие судьбы, реальные или художественные, делать выводы для себя. Вглядываясь в события своей жизни, прошлые или недавние, стараться осмыслить их и разглядеть общую линию судьбы. А если что-то идёт не так, рассмотреть и пересмотреть свои приоритеты.
Понимая, что твоя судьба осуществляется среди других судеб, необходимо осваивать личностные, культурные и педагогические взаимосвязи с другими людьми. Средств общечеловеческой культуры предостаточно, надо лишь выбирать наиболее нужное тебе. Чтобы быть в гармонии с происходящим, быть его естественной частью – даже если возникает противоборство сил. Развивать гражданскую готовность к выбору своей позиции в той ситуации, которую ставит перед тобой общество.
Ещё одна практическая сторона сотрудничества с судьбой – в том, чтобы самому быть её инструментом. Учиться узнавать необходимость своего участия в жизни другого человека: не назиданиями, а сочувствием и помощью, передачей жизненного опыта тому, кому его пока не хватает. Если недостаточно природного педагогического чутья, нужно овладевать педагогическими принципами, не дожидаясь, пока они понадобятся конкретно, потому что это не всегда предсказуемо.
Как бы ни выстраивалась твоя судьба, чувствуешь ты себя счастливым или нет, нужно привыкать быть благодарным ей. Игра простодушной девочки Поллианны из романа Элиноры Портер может послужить простейшей иллюстрацией и практической подсказкой к такому подходу.
Напоследок, друг мой, хочу обратиться к тебе с личной просьбой. Давай видеть наше сотрудничество с судьбой и в этих письмах, в том, что я пишу их, а ты читаешь. Точнее, моё сотрудничество – с моей судьбой, твоё – с твоей, а наше – с общечеловеческой. Будет такое сотрудничество полезным или не очень, но нам обоим важно стараться. Я постараюсь написать, каковы бы ни были препятствия к этому, а ты – прочитать, каким бы ни было твоё восприятие. Если же оно оно окажется не вовсе равнодушным или вообще отрицательным, если ты готов к новой порции писем, то – до новой встречи, до следующего путешествия.
Путешествие четвёртое. Уважение к разуму
и три качества мышления
Мышление в аксиомы не втиснуть
Письмо о трёх путях осмысления
Мне кажется, нам обоим полезно будем припомнить, что же мы успели повидать в предыдущих путешествиях.
Заодно позволю себе сказать несколько слов о давней предыстории. Тогда я ещё учился на мехмате, но уже понял, что математика из меня не получится. Понял, что гораздо важнее для меня то мышление о мире, которое называют философией. И даже попытался перейти от чтения философов к изложению того, что мне удалось понять под их мощным воздействием. «Аксиомы мышления» – так называлась моя первая работа (на пяти машинописных страницах). Только ради названия и упоминаю об этом.
С тех пор прошло почти полвека, а мой интерес к мышлению ничуть не угас, скорее разгорелся. Потому что чем больше здесь понимаешь (с помощью этого самого мышления), тем больше остаётся загадочного и меньше аксиоматичного.
Теперь вернусь к началу этой книги. Вступительные письма составили первую главу (первое путешествие). На этот раз мне уже не хватило пяти страниц даже для предварительного изложения намерений, хотя я изо всех сил стараюсь быть кратким.
Во втором путешествии мы встретились с образом дружбы с жизнью как ключевым подходом к формированию мироощущения, а также с тремя великими уважениями: к жизни, к разуму и к Тайне. Третье путешествие было посвящено уважению к жизни. Или, более конкретно, вниманию к ней и тому общению с жизнью, в котором неминуемо находится человек, не всегда придавая ему достаточное значение. И трём движущим усилиям, направленным на это.
Сейчас же мы углубимся в тему уважениия к разуму, которому было уже посвящено отдельное вступительное письмо. Речь пойдёт о трёх главных путях осмысления жизни, которым хочется уделить особое внимание:
– Осмысливающее зрение.
Прежде всего, это о сочетании двух особых свойств разума: о его способности вглядываться в явления жизни и вместе с тем озарять их неким светом, без которого их не разглядеть. Но также и о многих других свойствах – может быть, не менее значительных. Например, о различии между рациональным и образным мышлением.
– Развороты самовосприятия.
О тех различных подходах, с помощью которых человек составляет то или иное представление о себе. О том, как мы пользуемся такими самопредставлениями по ходу жизни. И о том, сходятся ли они к чему-то единому или человеку полезно взглянуть на себя то так, то этак.
– Увязывание.
Философским познанием занимается философия, но вместе с тем каждый конкретный человек является своего рода философом – хотя бы для самого себя. Увязывание – слово, которым можно обозначить личностную философию, чтобы отличать её от той части культуры человечества, которая сосредоточена на познании профессионально.
Именно сейчас, друг мой, когда речь пойдёт о разуме, я должен признаться, что с первой главы этой книги писем самоуверенно пользуюсь и тем, чего ещё не оговорил достаточно внятно. Лишь вскользь упоминал. Возможно ли полностью рациональное описание этого подхода, пока даже не знаю.
Говорю о двух стилистиках мышления (и, соответственно, изложения своих мыслей): выстраивающей и улавливающей. Одну стилистику (её можно назвать рациональной или логической) традиционно и явно используют все, особенно когда речь заходит о разуме и философии. Другая (можно говорить о ней как об интуитивной или образной) считается недостаточно строгой для столь достойных тем. Мне эти две стилистики представляются полностью равноправными и дополняющими друг друга, поэтому и себя как автора я считаю вправе пользоваться образами, метафорами и догадками, не стараясь (что было бы тщетной затеей) всему придать традиционно доказательный вид. Не начиная, как когда-то, с «аксиом мышления».
Вот, признался. Впрочем, ты наверняка сам уже это заметил.
Постараюсь не раз ещё вернуться к этой теме и надеюсь с разных сторон показать тебе, друг мой, что сторониться улавливающего подхода к мышлению, ограничившись выстраивающим, бессмысленно. Показать, но не доказать.
В заключение напишу и о практических приложениях уважения к разуму, хотя они ни за что не станут практическими для тебя без твоего собственного участия в этом. Ведь то, что я ощущаю как практическое для себя, при попытке передать это другому выглядит довольно абстрактно, пока другой (ты!) не оживит его своим пониманием, пока не наполнит своим жизненным материалом.
Таким образом, план нашего четвёртого путешествия намечен. Кстати, оно уже началось – этим письмом, так что мы уже в пути.
Зрячий свет
Письмо об осмысливающем зрении разума
В одном из предыдущих писем мы говорили, друг мой, об уважении к разуму, об опоре на него. Теперь хочется углубиться в эту тему, вглядеться в неё пристальнее. Остроты ей придаёт то обстоятельство, что предстоит вглядываться именно в то, чем обеспечена сама эта возможность вглядывания, – в наш человеческий разум.
Зрячий свет – это способность наблюдать смысловую сторону явлений.
Любимое моё определение разума метафорично – это зрячий свет. Но рационалист сразу потребует расшифровки. Что за свет? Какие основания называть его зрячим? И я постараюсь объяснить, что имею в виду. Но предупреждаю: смысл этой формулировки можно понять в достаточной мере только через образы, поскольку он уходит в область Тайны. Так что покаюсь перед рационалистом: в чём-то это расшифровка, а в чём-то – зашифровка.
Ключевым для понимания является представление о смысле, которым пронизана вся наша жизнь, замечаем мы его или не замечаем. Разум и есть наша способность замечать этот смысл, наше зрение на смысловой облик вещей и явлений, а также их связей друг с другом. Он служит одновременно и зрением, воспринимающим смысл, и тем светом, который необходим для восприятия смысла. Это воспринимательность плюс понимательность. Возможность восприятия плюс способность понимания. Свет плюс зрение.
Зрячий свет – это метафора, позволяющая нам разумно (не будем путать с «рационально») осмыслить само представление о разуме. Немного другими словами, чтобы уточнить формулировку, можно назвать разум осмысливающим зрением, способностью наблюдать смысловую сторону вещей, явлений и событий. Эта способность соединяет в себе две важнейшие возможности. Одна – возможность самого мысленного зрения, которое лежит в основе мышления. Другая – возможность высвечивания, позволяющего воспринимать смыслы.
Разум – это явление, которое материалист может считать результатом природной эволюции, верующий – Божественным даром. Экзистенциалист может понимать его как возможность для бытия осознавать себя. Агностик – как чисто человеческое свойство неизвестного происхождения. Гностик – как свойство, позволяющее угадывать скрытые значения… Но каждый, как бы он ни интерпретировал разум, пользуется им. В том числе и для своих интерпретаций.
Осмысливающее зрение – это рассматривание человеческой природы с помощью той Природы, которая и обеспечивает такое рассматривание. Это улавливание смыслов, являющихся лучиками Смысла. Это возможность проникновения во все глубины и высоты, на которые хватит дара и дерзновения.
Под лучами разума всё расцветает, как под лучами солнца.
Если спросить ребёнка, чем мы думаем, он скажет: «Ха-ха, головой, конечно», – и будет прав, потому что именно этому мы его научили. Человек постарше ответит: «Разумеется, мозгом», – и тоже по-своему будет прав. Наверное, именно мозг сообщил ему эту важную информацию. Но если вдумываться в тайну мысли глубже, возникает вопрос: ограничивается ли она возможностями мозга? И всегда ли думаю я сам – или иногда правильнее сказать, что думается мною? Отвечает ли на эти вопросы известное Декартово «Мыслю, следовательно существую» или оно всё-таки о другом?..
Парадокс в том, что и Декарт, и любой из нас только с помощью разума может мыслить о разуме, дающем возможность мыслить. Происхождение разума недоказуемо, поскольку судить об этом происхождении может лишь сам разум. Так что разум – точно из области Тайны.
Зрячему свету разума могут помешать (в том, чтобы освещать или видеть) многие обстоятельства психофизиологического характера. Например, затемняющая сознание болезнь… Не в меру разыгравшиеся эмоции… Наркотическое опьянение или одурение… Но даже самые малые блики этого света говорят о его присутствии в нашей жизни. Когда же помех нашему зрячему свету не так уж много, под его лучами всё расцветает, как под лучами солнца. Отличие в том, что разум может ещё и любоваться расцветом.
Мы совсем не знаем, как устроен разум.
Разум – это особая возможность человека, позволяющая созерцать и согласовывать друг с другом явления внешнего и внутреннего мира. Обращая внимание на самого себя, разум может заметить, что его собственная природа отлична, в каком-то отношении, от всего остального, с чем он имеет дело. Нам стоит признать, что у него особая природа, не включённая полностью в ту земную природу, на которой замешаны явления скорее биологического, чем духовного существования. Признать, что мышление не сводится к функционированию мозга.
Мы плохо знаем, как устроен мозг и совсем не знаем, как устроен разум. Заглянуть с помощью аппаратуры в мозг – ещё не значит заглянуть в суть мышления. Разум не просканируешь.
Мозг создаёт условия для работы сознания. Но это не означает, что он полностью её определяет. В ней очевидным образом участвует внешний мир и неосязаемо присутствует гость из области Тайны – разум.
Только разум позволяет нам видеть черты и краски смысла.
Разум – наиболее могущественное средство ориентироваться в окружающей жизни и в собственном внутреннем мире. Хотя многое зависит от нашего умения пользоваться своим мышлением. Осмысливающее зрение даёт нам саму возможность разуметь: вдумываться, замечать и вникать. Выбор и смена ракурсов, степень углублённости в явление, сопоставление вещей и явлений друг с другом – всё это остаётся нашей персональной заботой.
Не будем забывать про два основных свойства нашего мышления: выстраивающее и улавливающее. Про то, что рациональное и внерациональное неразделимы и лишь показывают разные стороны реальности. Что осмысливание идёт как рациональными путями, так и интуитивно-образными. То и другое равно относится к разумному восприятию жизни.
Использование возможностей разума начинается с внимания к самому потоку мышления. Это можно назвать мыслеприимством. Расположены ли мы к нему, любим ли думать или считаем это уделом специалистов по думанью в той или иной сфере?.. Конечно, задумываться обо всём так же невозможно, как абсолютно ни о чём не задумываться. Поэтому нужно выбирать главное и сосредотачиваться на нём. Это и есть мыслеприимство. И чем больше сосредотачиваешься на мысли, тем больший простор она открывает.
Чтобы зрение разума было объёмным, стереоскопичным, необходимо развивать навык рассмотрения явления в разных ракурсах. Это можно назвать мультивзглядом. Он освещает явление со многих сторон. Способны ли мы этим пользоваться? Если нет, наш удел – бояться теней. Мультивзгляд помогает углубляться в осмысление наиболее важных ракурсов. Позволяет сопоставлять явления друг с другом, поворачивая каждое из них разными сторонами
Всё это помогает нам видеть единство мира в конкретных его проявлениях. Ведь жизнь полна соединяющего смысла. Мы можем реагировать на него или не реагировать, воспринимать или не воспринимать, различным образом его интерпретировать. Но только разум позволяет нам видеть черты и краски смысла, позволяет осмысливать жизнь и мироздание.
Мудрость по сравнению с умом, рассудком или здравым смыслом – как понимающий взгляд по сравнению с лекцией.
В письме об опоре на разум заходила речь о его псевдонимах. Точнее, о частных проявлениях разума, которые не характеризуют его полностью, но нередко отождествляются с ним. Это важная тема, и стоит ненадолго к ней вернуться, чтобы взглянуть на некоторые отличия ума, рассудка и здравого смысла от разума.
Ум, рассудок, здравый смысл – все они основаны на тех возможностях, которые открывает нам разум, но не все эти возможности нужны им для той конкретной работы, за которую они берутся. При этом остаются в стороне самые важные, самые центральные возможности разума.
Ум – это мышление, направленное на проблему. Умение увязывать друг с другом те явления, на понимание которых ты нацелен, связи между которыми особенно важны для движения в данном направлении. В этом смысле можно говорить и об уме животных, насекомых или растений. Да, они обладают своим умом. Но для человека ум – это лишь следствие разума, его частная нацеленность на какую-то сферу существования. Когда разум задумывается о самом себе, о бытие, о смысле жизни, ему мало умственных усилий. Ему нужны поэзия, интуиция, образы, потому что только так можно прикоснуться к области Тайны, проникнуть в многомерное пространство одухотворённой мысли. И здесь находки разума бесценны. Именно они, а не умственные конструкции, определяют всю жизнь человека.
Рассудок можно назвать земным увязывателем. Ведь именно с помощью рассудка мы решаем большинство земных проблем, то и дело возникающих перед нами. Значит ли это, что разум стоит назвать душевным или духовным увязывателем? Нет, конечно. Разум незачем противопоставлять рассудку. Если использовать тот же образ, то его надо просто расширить: разум – это и земной увязыватель, и душевный, и духовный. Сама внутренняя природа разума состоит в том, чтобы свои представления старательно увязывать друг с другом. При этом он может использовать как рационально-логические построения, так и образно-метафорические подходы. Рассудок всего лишь рационален, хотя и не всегда последователен, то есть логики ему может и не хватать. То же можно сказать о здравом смысле, который к тому же занудно сосредоточен на самых приземлённых вещах.