Дорога праха
Каз так и остановилась у двери, приподняв брови. Отвыкла от общения с Белыми, сама виновата. Минуту назад ей было жаль девчонку, дёргать по таким ерундовым делам, но норов служанки притупил совесть.
– Если они так набожны, одна раздетая девушка их силу воли не сломит. Кстати, об этом. Найди мне нормальную одежду.
Служанка упёрлась.
– Других серых платьев в храме нет.
Хотела же побыть женщиной.
– Найди серую рубашку, штаны и ботинки, – велела Каз и уточнила: – Что-нибудь, в чём не поместятся ещё трое людей моей комплекции.
В ответ служанка только закатила глаза.
– Или князю доложить, как в вашем храме обращаются с членами его свиты? – надавила Казимира и оперлась плечом о дверной косяк.
Хватило одного только слова «князь», чтобы девчонка переменилась в лице. Будто ещё собиралась что-то возразить, она вдохнула поглубже, но вцепилась в протянутое серое платье и умчала прочь. Отличный аргумент, надо им пользоваться.
Не прошло и получаса, как в дверь поскребли. Вместо служанки на пороге Казимира нашла сложенные брюки, две сорочки и сапоги до колен. Из рубашек выбрала ту, что поменьше. Вроде сносно – чёрные брюки слегка болтались в поясе, рубаха просторная, но заправленная села неплохо. Левый рукав Каз закатала и пристегнула за пуговицу. Гигантские сапоги не спасла перешнуровка, пришлось оставить их и пойти босиком. Так даже лучше – меньше шума.
К зафери, с этими пререканиями Каз и забыла спросить про кухню. Ладно, сама найдёт.
По памяти она попыталась дойти до фойе – только больше заплутала. Прислушалась, принюхалась. Тихо. Конечно, весь храм уже спал. Кажется, даже та служанка перестала шастать по коридорам. Хорошо, думай.
Кухни располагают в подвальных помещениях, поближе к погребу. Скорее всего, у Храма есть чёрный ход – как раз туда подвозят провизию и передают на кухню. Значит, если княже отправили потчевать почти сразу, как свита перешла порог, а Казимиру ещё водили по коридорам, она должна быть где-то поблизости от второго входа. Логично? С натяжкой, но логично.
Каз брела от окна до окна – здесь нечем было дышать, только застоявшийся воздух и пыль поднималась из каждого ковра. Временами Казимира останавливалась, чтобы отряхнуть ступни, столько грязи на них налипало. Белые ведь обычно такие чистюли, почему тут бардак?
Она дошла до коридора без окон, и если прежде луна хоть как-то подсвечивала дорогу, то теперь приходилось пробираться на ощупь, на ночь же никто не оставил горящие лампы. Пальцы Каз скользили по полированному дереву шкафов, по лепнине картинных рам, тонким вазам, резным колоннам и аркам, соединяющим коридоры. Один из дверных проёмов был украшен сложной вязью. Каз задела холодную рукоятку с острыми краями – чуть не порезалась, – а чуть выше нащупала подкову. Размашистую, больше человеческой головы. Казимира отпрянула. Три точки будут точно в центре подковы. Большие, всегда холодные.
После Катастрофы все дети рождались больными обскурией. Ни лекарства, ни иммунитета, ни надежды на выживание.
Первый ребёнок без единой синей отметины появился лет пятнадцать спустя и, конечно, стал мессией. Чистый. Избранный. Сколько сказок о нём сложат, сколько молитв ему пошлют перед сном или смертью.
Акушерка, которая принимала роды, решила, что эти странные отметины на ноге малыша – следы обскурии. Не бывает же таких родинок и родимых пятен: полукруг и три точки в центре. Потом Белые скажут, что это Дэум коснулся младенца, прежде чем отправить его в мир людей.
Белые сделают его отметины своим символом. Знаком устрашающим и подчиняющим, знаком, затыкающим рты и разрезающим глотки.
Запах старой одежды и пыли вдруг сменился вонью, и не как в Ордене Гур, где смерть – твой спутник и коллега. Здесь стоял смрад пыток, страха, мочи и крови, которые никогда не смыть с белоснежных стен.
Казимира почувствовала, что задыхается. Что за… Ах, близость к эшафоту заставила понервничать? А теперь подумай, что случится, когда княжеская советница всё разнюхает? Доложит князю или сразу сдаст Белым псам? Ты не кого попало убила, а резистентов. Целую семью. Что скажет на это его светлость?
Казимира почти вывалилась во внутренний дворик и споткнулась на ступеньках. Воздух забивался в горло, будто комья влажной земли. Пытаясь удержаться, она зацепила рукой сухой куст и распорола ладонь.
Дыши. Дыши, зафери бы сожрали твою печень!
Каз закрыла глаза и прошаркала по каменной дорожке взад-вперёд, взад-вперёд. Остановилась. Отставить истерики! Если ты не будешь болтать, никто ничего не узнает.
Дыхание выравнивалось, в ушах переставала стучать кровь, кулак расслабился. Казимира вернулась к лестнице и на последней ступеньке присела на корточки, накрыв глаза рукой. Фух, даже лоб вспотел, нехило же её пробрало.
Невольно Казимира вспомнила тех Белых, что присутствовали на её суде. Гур не дали им права голоса – скажите спасибо, что вообще пустили, – но Казимира кожей чувствовала их ненависть, бешенство, презрение.
Ненависть, злость, гнев – эти слова слишком мягкие, пустые. В них не хватает веса, чтобы передать, что тогда думали о Каз Белые.
В гастинском есть слово «хоркефрéт». Его произносят, с отвращением приподнимая губу и морщась. «Хоркефрет» – это та степень ненависти к живому существу, что тебя трясёт от желания превратить его лицо в месиво, переломать кости и оставить врага захлёбываться в собственной крови. Вот это настоящее чувство, а не мелочные «злость, ненависть».
Реальность пробилась сквозь воспоминания стрёкотом насекомых и мычанием давно недоенной коровы. Казимира встала и прошлась по внутреннему садику, разминая ноги, склоняя голову то так, то эдак. Хрусть-хрусть. Замерла на середине шага. Задержала дыхание. Шагнула назад, в тень дверного проёма.
Рыжая луна освещала весь сад: и иссохшие деревья, и полудохлые клумбы, и выжженную траву по краям дорожки, и битые крыши. В одном месте черепица треснула и вдруг посыпалась вниз. Если прежде Казимира думала, что ей показалось, то теперь уверилась – по крыше кто-то пробирался.
Она всматривалась и ловила каждый шорох, каждый хруст пластинки под ногой. Ассасин, может, и был опытным, но старой черепице проигрывал.
Как Каз ни напрягала глаза и как ни щурилась, она не могла разглядеть чужака или даже его тень. Наверняка пришёл за Валлетом, не за главой же Белого Храма.
Казимира проследила за движением шума – направлялся убийца на запад, прошёл над головой Каз и свернул к северу. Выпускать его из виду… из слуху? Короче, терять его нельзя.
Каз пробежала коридор без окон и прислушалась. В помещении тихо. Вспоминай, вспоминай, как ты шла. Налево, мимо двери, мимо первой арки, во вторую. Каз выглянула в окно, замерла, задержала дыхание. Тишина. Тишина. Ш-ш-шурк. Черепица зашуршала по настилу.
Выпрыгнуть бы, зависнуть на подоконнике, ухватить убийцу за ногу или край плаща. Но с одной рукой и обессиленная, Казимира скорее сверзилась бы в клумбы, чем провернула такое. Думай дальше.
Ускоряя шаг через каждый фут, подстраиваясь под походку убийцы, Каз петляла из коридора в коридор, замирала у окон, слушала и просила Алаян о помощи. Нельзя же так сразу отобрать у Казимиры нанимателя, единственную надежду выбраться. Да, у княже, конечно, есть телохранитель, но с каких пор Каз доверяет свою судьбу каким-то резистентам?
Новый коридор показался ей знакомым. И вот этот столик с железными ножками тоже. Точно, пару часов назад она вписалась в него ботинком, когда слуга вёл свиту Валлета к комнатам. Нога заныла от воспоминаний, значит, Каз на верном пути. Ещё одна арка, коридор и… дверь с позолоченными линиями и рукояткой, с выжженной руной Белых в центре. Должно быть, оно.
В этом коридоре не было окон, и Каз рвано вдыхала через рот, давясь воздухом, каждым открытым участком кожи чувствовала раздражение, будто потные ладошки погладили.
Открыв дверь, она прислушалась, замерла на пороге. Тихо, только чьё-то сопение во сне и скрип зубов. Свет из окна падал на камзол с серебряными пуговицами. На месте.
Казимира втиснулась в проём и бесшумно прикрыла за собой дверь. Кто-то кашлянул, поперхнулся во сне. Келья, отведённая для княже, была разделена на две спальни – побольше и поменьше. Каз оказалась в первой, но спящего на кровати не разглядела. Скорее всего, здесь спал Валлет, а в меньшей комнате – телохранитель.
В тёмных углах и тенях за шкафом Казимира никого не нашла. Заглянула во вторую спальню – убийца ещё не добрался. На одном из стульев Каз заметила красную куртку и пояс с закреплёнными ножами. О, спасибо.
Княжеская постель стояла у стены, дальней от окна, от двери её отделяли два стула – похоже, телохранитель позаботился о препятствиях для незваных гостей. Не задержат, так шума наделают. Ещё два стояли со стороны окна. Каз обогнула преграды и встала в углу у подоконника, чтобы ассасин не заметил её.
Секунды тянулись и тянулись.
А если убийца явился за кем-то из Белых? Мало ли? К зафери, пусть хоть каждому слуге глотку перережет.
Ветер швырял в комнату мычания коров, лай, вой, стрёкот.
А если это Гур послали кого-то за Каз? Давать врагу фору не в их привычке. Хм, тем лучше, встречу его ножом в кишки.
Свист ветра, чей-то кашель вдалеке. Ршх-х-х. Вот оно. Поиграем?
6
Ступня в мягком ботинке бесшумно опустилась на подоконник, но Казимира поборола желание ударить сразу. Вторая нога встала рядом с первой, ассасин замер: присматривался, похоже, ту ли комнату выбрал. Раз. Два.
Каз воткнула кинжал чуть ниже колена, по руке прошла дрожь от того, как лезвие царапнуло кость. Ассасин тихо взвыл и зашипел, попытался ударить Каз в лицо, но она увернулась. Лезвие врага царапнуло её по макушке, срезало кусочек скальпа и пригвоздило к стене. Вторым ножом, что закрепила на поясе, Каз ударила в низ живота, и ассасин повалился в комнату. Наконец. Чтобы выиграть пару секунд, Казимира пнула его под рёбра.
– Какого хера?!
В комнате зажглись лампы.
Каз выдернула кинжал из стены, коснулась раненой макушки и обернулась к свету. Ассасин держался за рукоять ножа, торчащего из живота, всё ещё пытался встать, но уставился на Казимиру и забыл, что нужно сопротивляться:
– Вир?[11] Сарсéм, э яáрщиныз?[12]
Каз вспомнила его лицо, но не имя. Заткнись!
Кто-то наступил ему на ногу чуть ниже того места, откуда торчал первый нож. Конечно, телохранитель. Каз обернулась ко второй фигуре – в дверях меньшей спальни стоял княже. Они поменялись местами, чтобы Валлет не попал под удар? Могла бы и сама догадаться.
– Кто тебя прислал? – спросил телохранитель и надавил сильнее. Голос спокойный, будто каждый день только в таких ситуациях и оказывался.
Ассасин заскулил, дёрнулся вперёд и получил кулаком в челюсть.
– Вегард, полегче, – скомандовал Валлет. – Смотри-ка, милая, от тебя тоже есть толк, – с искренним удивлением сказал княже, пока Вегард усаживал пленника на стул и простынёй связывал ему руки за спиной.
– Помочь? – спросила Каз у телохранителя, не позволяя себе ответить на это «милая».
– Ты уже сделала достаточно. – Вегард глянул на неё и нахмурился: – Ранил?
По лбу, и правда, текло что-то тëплое.
– Царапнул, – отмахнулась Казимира и тыльной стороной ладони стëрла кровь.
Не отвлекаясь от связанного, Вег указал большим пальцем на вторую спальню:
– Там есть аптечка.
Казимира спросила бы, что они будут делать с ассасином, но знала ответ заранее и спорить не собиралась. Княже отступил, чтобы пропустить её в меньшую комнату, и сказал:
– Это не входит в твои обязанности.
– Обращайтесь, ваша светлость.
* * *Ни Валлет, ни Вегард не стали расспрашивать Казимиру ночью, как она попала в комнату, откуда узнала про убийцу – пообещали утром вернуться к этому разговору.
– Да, и не буди слуг, – сказал Вегард, когда Каз собиралась выйти, – я здесь сам разберусь.
К себе Казимира вернулась голодной и злой, зато с пластырем на макушке.
Злилась она даже не на князя, которого слова благодарности, наверное, задушили бы. Злилась на себя. Ради чего были эти шесть лет? Чтобы вернуться к тому, с чего начинала? К таким людям, которым самим бы нож воткнуть в живот?
Нет. Теперь есть оправдание. Это временно и это только ради выживания.
Утром у стула с одеждой Казимира нашла тонкие сандалии, бинт, вату и спирт. Она так крепко спала, что даже не заметила, как кто-то вошёл? Теряет сноровку.
Каз оделась, обулась, ещё раз обработала рану. Волосы она кое-как собрала на затылке, но пряди у лица всё время выпадали. Может, всё-таки отрезать?.. Борясь с соблазном, Казимира сдвинула подальше ножницы, а у зеркала заметила косметику. Откуда это в монашеской келье? Ещё вчера не было, похоже, с обувью и лекарствами принесли. Точно кто-то из княжеской свиты позаботился, Белые бы не стали так напрягаться. На гастинский манер, как когда-то научила Айми, Казимира очертила глаза сурьмой и наконец покинула комнату.
За мыслями об Ордене, детстве и сокурсниках ноги снова привели её ко внутреннему садику, где вчера Каз заметила ассасина. Это же не приснилось ей? Нет, голова ноет, привкус очередного паршивого решения горит на языке – всё как обычно.
При ярком свете сад выглядел ещё плачевнее, чем ночью, со всеми этими потрескавшимися каменными скамьями и бельевыми верёвками от веток одного сухого дерева до другого.
– Уверена? – спросил девичий голос. Казимира остановилась на пороге, уже повернула, чтобы уйти, но заинтересовалась ответом:
– Сама зарево видела. – Свистящий шепот был бы слышен и на другом конце коридора. – Говорю тебе, сожгли они «Гарцующего пони». На рассвете выезжали. Наверняка его светлость отправил.
Ла-акх. И этого ублюдка я спасала.
– Да уж, у самого ни гроша, а командует здесь…
– Помалкивай, а не то высекут тебя за такие слова.
Ну-ка, ещё раз?
* * *Когда она вошла в столовую, за обеденным столом сидели все трое. Валлет, конечно, занял место во главе. По правую руку от княже сидел русобородый, он отодвинул тарелку, и та звякнула об ещё три пустых. По левую руку – карга ощипывала виноград.
Каз остановилась, чтобы выдохнуть, пальцы ещё немного дрожали от злости. Сначала спроси, не нападай с порога. На приветствие Вегарда Казимира только кивнула, встала через один стул от Клаудии и сжала в кулаке деревянную перекладину спинки.
И что спрашивать? Это правда, что вы на мели? Тут одна птичка напела, что вам нечем платить даже за крышу над головой?
– Княже, а позвольте спросить?
Молча Валлет глянул на Каз поверх своей чашки кофе. Так смотрят на шумную муху, залетевшую в салон авто, – с лёгким раздражением. От подошедшего слуги Казимира отмахнулась, не дожидаясь, когда он откроет рот.
– Со вчера вопрос мучает, времени задать не было. – Она уставилась в чёрные глаза княже. Давай, сучонок, соври ещё раз. – Что у вас случилось в «Гарцующем пони»?
– Где? – Валлет повернулся к Вегарду, так и держа чашку, будто забыл опустить. Каз тоже посмотрела на Вегарда, но тот в лице не изменился.
– Вчерашняя таверна, – подсказал он.
– Я слышала, как старик Кемаль кричал вам вслед, – добавила Каз. – Ругался.
– А как эту юную особу касаются наши взаимоотношения с местными варварами? – смакуя каждый слог, каждый звук, спросила Клаудия, тоже у Вегарда. Теперь все переговоры будут вестись через этого типа?
– Я Кемаля знаю, – продолжила Казимира, уперлась в спинку стула локтями и склонилась вперёд. Смотрела теперь поочерёдно на каждого – на лицах ни единой эмоции. – Кемаль рад каждому гостю, который ему платит.
– На что ты намекаешь? – Фарфор мерзко звякнул, когда Валлет опустил чашку на блюдце. Княже упëрся ладонями в стол и медленно поднялся.
– Я не намекаю. – Каз выпрямилась, лишь бы отдалиться от него. – Я спрашиваю. Кемаль велел вам…
– Велел? – Валлет картинно прыснул в сторону. – Милая, мне никто ничего не велит. Я князь. – Он бросил перед собой салфетку, будто ставил точку. – Выезжаем через час.
– Я тебе не «милая», – Казимира скривила губы, – и я не закончила.
– Я закончил. – Валлет сдёрнул со спинки своего стула камзол и шагнул к выходу.
– Поэтому свита состоит из двух человек? – Казимира не поворачивалась к нему и не повышала голос. – Остальным нечем платить?
Грузные шаги остановились, шаркнули ботинки. Чтобы оценить свои труды Каз оглянулась. Валлет стоял бледный, плотно сжав челюсти, руки его подрагивали. Экая вы истеричка, княже.
– Ариан, – позвал Вегард. Оказывается, тот встал вслед за Валлетом. Одна Клаудия не проявила и толики интереса. – Сядь. Казимира, ты тоже.
Валлет перевёл взгляд на телохранителя, открыл рот, будто хотел осадить того за фамильярность, но промолчал и вернулся к своему месту. Казимира со скрипом отодвинула свой стул и опустилась на край.
– Как ты узнала? – спросил Вегард и поднял в сторону Валлета руку, чтобы тот не напирал.
– Слушала.
– Нас?
– Нет. Как собираетесь платить?
Вегард наконец тоже сел и повернулся к князю. Чуть склонил голову набок, развёл ладонями. В ответ Валлет только швырнул камзол на стул перед собой.
– Деньги будут, – сказал Вегард. Каз не сдержала смешок. – Будут, – повторил Вегард мягче и поймал её взгляд. – В банке в Мехшеде есть счёт, но сейчас средств и правда мало. – Он сцепил пальцы в замок. – Обстоятельства.
Конечно, всегда есть обстоятельства, условности, трудности ещё какое-нибудь дерьмо.
– Что за обстоятельства? – спросила она и дёрнула подбородком в сторону Вегарда.
– Не твоего скудного ума дело, – отбрила Клаудия и утёрла рот салфеткой. Казимира разглядела синие кляксы на её бледных пальцах.
– Пока я с вами в одной связке и спасаю голову князька, я имею право знать, что там за обстоятельства.
Князёк оскорблённо фыркнул на это слово, но не вклинился.
– Кстати об этом, – протянула Клаудия, повернувшись к Вегарду. Может, в этой карге какие-нибудь ржавые шарниры? Почему для каждого движения ей нужно столько усилий? – По какой причине проходимка защищает его светлость от наёмников? Где был его телохранитель?
– Меня опередили, – признал Вегард с заметным усилием. – Казимира, не расскажешь как?
Она пожала плечами и с готовностью ответила:
– Ночью была в саду, услышала, что кто-то крадётся по крыше, отследила до вашей комнаты, остановила.
– Остановила? – Клаудия нахмурилась, опустила подбородок и теперь исподлобья таращилась на Каз.
– Ножами. – Закипая, Казимира подняла в кулаке столовый тупой ножик. – Показать?
– Где взяла ножи?
Дыши. Она того не стоит. Казимира опустила оружие на место. Уперевшись правым локтём в стол и поставив подбородок на кулак, она ответила Клаудии:
– Перед тобой не буду отчитываться.
Серые глаза буравили её шесть секунд. Казимира даже посчитала.
– Придётся…
– Клаудия, – отмахнулся Валлет как от надоедливой собаки, клянчащей кость, – прекрати. Она права. – Каз с подозрением глянула на князя – ничего хорошего его улыбочка не сулила. – Мой ассасин должен отчитываться только передо мной и начальником моей стражи.
Валлет кивнул Вегарду, будто давал команду. Фас. Начальник княжеской стражи приподнял брови, ожидая ответ.
Прежде чем заговорить, Каз кашлянула и выпрямилась. Эта троица вымотала её за десять минут разговора, что будет за несколько месяцев в пути.
– С пояса сняла. На стуле у тебя валялся. Не разбрасывайся.
Если в казармах Гур кто-то заимствовал чужое оружие, в горле вора это оружие потом и находили. Интересно, как с этим у военных?
Княже хлопнул в ладоши, как дитя на ярмарке.
– Вот же! – Он лыбился так, будто обдурил всех гениальным финтом. Ни следа от прежней бледности и клокочущей злости. Закинул в рот какой-то орешек и заговорил, жуя: – Я был прав, а вы со мной спорили. Кто знает схемы убийц лучше, чем другой убийца?
Скрывая гримасу, вызванную его тоном, Казимира потёрла лоб. Погодите, княже, мне есть чем вас расстроить.
– За этим понадобился ассасин в свите?
– Не только, для тебя будет и пара других… – Валлет помахал рукой, чтобы подобрать слово, – заданий.
– Ага, обязательно, – Казимира прокрутила в пальцах нож, и на металле заскакали блики, – как только увижу деньги.
– Тебе же сказали. Будут. – Валлет состроил гримасу, будто своим недоверием она оскорбляла всю его семью до седьмого колена. – Вег, нам пора…
– А какого характера задания? – перебила Казимира и откинулась на спинку стула. – Вроде поджога таверны, куда вас не пустили?
Валлет вытянул подбородок вперёд и повернулся к Каз левым ухом.
– Поджога? – переспросил он почти убедительно. Каз вскользь глянула на Вегарда. Тот хмурился, словно тоже не понимал, о чём речь. Какие актёры пропадают.
– А, вы про тех варваров, – всё тем же ленивым говором ответила Клаудия. – Это я позаботилась, чтобы они расплатились за оскорбления Его Светлости. – Пока Казимира поджимала губы, сдерживая себя от необдуманных поступков и слов, Клаудия встала и зависла над ней на секунду. – Но перед тобой отчитываться не буду.
Никто не заговорил, пока стук каблуков Клаудии не стих в коридоре.
Какое ей дело до «Пони»? Таверна стояла на землях Гур, многие ассасины знали Кемаля лично, трепались с ним о новостях и внутренних делах ордена. Будь у Кемаля шанс, он бы сдал Каз без зазрения совести и ещё посчитал бы себя правым. И каждый из его постояльцев поступил бы так же.
Вот и эта обскура, Клаудия, считает себя правой, когда решает, кто должен умереть во имя её драгоценного князя.
Каз уткнулась носом в сжатые пальцы.
– По-твоему, Клаудия права? – тихо спросил Вегард со сквозящим а голосе недовольством. Резистенту не плевать? Или вид только делает?
Валлет нахмурился, будто искал в вопросе подвох, и растянул в ответ:
– Ну, да-а. Что? Будем мусолить эту тему ещё четверть часа? – взбрыкнул княже. Вот это больше похоже на правду. – Нехрен было так со мной разговаривать. Всё, едем. Как там? Меш… Мех… Мес…
– Мехшед, – ответил Вегард, но прежде, чем уйти, кивнул на тарелки перед Казимирой. – Поешь, дорога долгая.
Да-а, с такой компанией любая дорога станет невыносимо долгой.
7
Запись от 16. 10 15.10 17.10
Уже неважно. Как здесь понять, когда ночь, когда день, сколько времени прошло.
Компьютеры в библиотеке ещё вели какой-то отсчёт, а после пожара всё, встала жизнь, ну, то, что от неё оставалось. Электронные и аналоговые часы давно сдохли. Скоро сдохнем и мы.
Они проводят там какое-то расследование, ищут следы поджога. Удачи. Два… или три дня назад закрыли коридоры. Я не видел брата с тех пор, как всё это началось. Медсестра, которая мне помогает, говорит, их с сыновьями разделили при спуске, она не знает, где её дети и что с ними, никто не отвечает на вопросы, только командуют. Ищите лекарство. Исправляйте это.
Как будто мы это начали.
…
По бункеру иногда бегают дети. Никто не ругается, что они шумят, пусть веселятся. Мы смотрим на них, слушаем… И ждём конца.
Страница из дневника, найденного в одной из бункерных лабораторий.Автор неизвестен, на обложке запеклась кровь.Прежде в этом мире был единственный бог и владыка – оружие. И все признавали его власть. Никогда здесь не жили в согласии, иначе бы не случилось Катастрофы.
Неизвестно, кто первым открыл огонь. Кто-то рассказывает, что это были люди из народа салдана. Зачем? А попробуй теперь разберись. Может, боялись, что другие нападут на них, может, кто-то их спровоцировал. Другие болтают, будто это крийцы виноваты, у них и по сей день любимое занятие – рубить врагов.
В некоторых книгах пишут, что всё случилось из-за ошибки. Годы были напряжённые, открытой войны не велось, но все понимали, что рано или поздно кто-то нарушит перемирие. Люди воевали тогда не мечами, топорами и стрелами, а куда более опасными приспособлениями. Человек даже не держал оружие – достаточно было нажать на кнопку. Наверно, так проще убивать. Не глядя в глаза, не видя крови, не ломая собственными руками тела, будто кукольные.
Пишут, якобы, у людей того времени была аппаратура, чтобы отслеживать ракеты и бомбы противника. В ту ночь люди, которые ждали, атакует ли их враг, решили, что в их сторону летят ракеты. Одно попадание – и половина страны будет стёрта. Они должны были защитить свой народ, свои семьи. Они ответили.
Люди ошибаются, аппараты для отслеживания ракет – тоже.
Где одно, там и другое – что-то, что называли ядерным оружием, химическим, биологическим. Полный набор. За одной страной ввязались другие, кого-то задели, кто-то только и ждал повода ввязаться.