Пепел. Хроники Риада

– Я не собираюсь более взвывать к тебе с просьбой передумать, Курхо, – сдержанно проговорил Дийнал. – Я прошу отпустить меня на несколько дней.

Наследник выглядел озадаченным долю мгновения, затем задумчиво заметил, развязывая узел красного плаща, который носил в походах:

– Мы придём в Риад уже завтра. Разве ты не должен был встретиться с отцом сразу по прибытии в город?

– Я передам послание с гонцом. С твоего разрешения, – Дийнал склонил голову.

– Куда собираешься поехать? – поинтересовался Курхо и отбросил плащ на своё ложе.

– Вернусь в земли ламарцев, – лаконично ответил воин. – Поищу знаки в их святынях.

Поразмыслив, наследник закивал:

– Думаю, ты сможешь найти что-нибудь. Поезжай. Я сам объясню отцу причину.

– Спасибо, Курхо, – поблагодарил Дийнал и покинул наследника.

Оседлав коня, он без промедления покинул лагерь, остановившийся на последний привал перед приездом в Риад. В мыслях вновь всплыл разговор с ХынСаа, которая поневоле вызывала у него уважение как своим бесстрашием, так и заботой о каждом пленнике. К удивлению воина, она не считала его врагом и не относилась с настороженностью. И пусть она никогда не поднимала взгляда и неизменно говорила тихим голосом, за сдержанностью, воспитанной строгим воспитанием, Дийнал различал и робкую радость от каждой их встречи, и искреннее расположение, и почтение, с которым к нему относились многие воины.

– Что говорят ваши предания о Первой Матери? – спросил Дийнал накануне, позвав девушку после того, как заснули пленники.

Поправив тонкое покрывало на одном из мальчиков, ХынСаа откликнулась:

– Она пришла к нам с этой стороны гор много солнц назад. Племя тогда погибало от болезни, но она смогла вылечить многих и спасла кланы от смерти. Её почитали, а вскоре назвали Матерью. Затем так называли каждую дочь её дочери.

– Получается, она мать твоей матери? – уточнил Дийнал.

Девушка только кивнула, ласково подоткнув одеяло на крепко спавшей девочке. С тех пор, как Курхо принял страшное решение, из глаз её не уходила отрешённость. Воин не мог винить её за апатию и поневоле восхищался тем, как она держится.

– У вас есть святыни? Места, к которым племя совершает паломничества? – спросил Дийнал.

ХынСаа подняла голову и задержала взгляд на его лице на долгое мгновение. Затем печально промолвила, потупившись:

– Я не могу тебе сказать. Прошу прощения.

– ХынСаа, – помолчав, позвал воин. – Я могу помочь. Если не тебе, то племени. Я не забуду и верну долг. Даю слово, – добавил он.

На открытом лице девушке читалась каждая мысль, каждое сомнение. Она верила ему, он мог сказать это с уверенностью. Наверняка думала о том, сколь важно ему знать правду, и задавалась вопросом, насколько ценны её знания. Несколько минут протекли в безмолвии, прежде чем ХынСаа, старательно взвесив своё решение, проронила со вздохом:

– Если пройти от селения наверх, туда, где восходит солнце, сотню сотен шагов, можно увидеть тропинку, ведущую в лес. Она приведёт к озеру Айм и алтарю Матери-земли. В том месте мы обычно молились о дожде и благодати, – глухо добавила девушка.

– Вы почитаете землю? – в голосе Дийнала послышалась улыбка. ХынСаа кивнула, и он заметил: – А наше племя почитает солнце… в то время, как служит демону, который его боится, – иронично усмехнулся он.

ХынСаа вскинула голову и тотчас опустила взгляд. Она поняла, о ком говорит воин. С удивившей её проницательностью выловила из его слов и намёк. Догадалась, что он ищет, и, пряча волнение, доверительно поведала:

– На старой чинаре, на коре, есть символы, которые в племени никто не умеет читать. Их нанесла Первая Мать, так гласят предания. Ты умеешь читать символы?

– Умею, – уверил её Дийнал; полученные сведения немало его обрадовали. – Спасибо, храбрая девушка, я не забуду о твоей помощи.

Воин сдержался и не сказал ей о том, что собирается поговорить с самим правителем Риада. Он подозревал, что Глава Союза, долгие солнца готовивший заговор, наверняка прислушается к его словам и, возможно, освободит пленницу от страшной участи стать жертвой Саа Мелара. Но дарить ХынСаа ложную надежду Дийнал не хотел. Поэтому лишь попрощался с той, которой ему суждено было вернуть долг спустя много лет.