Адено-вирус
– Думал, одного хватит, – улыбнулся Том, хотя это больше было похоже на болезненную гримасу.
– Падение с сорока метров обычно заканчивается летально, – заметил Марин. – То, что ты жив, – вообще-то чудо.
Том тихо хмыкнул и после короткой паузы пробормотал:
– Ну и как это Сильвии объяснить?
Марин удивлённо повернул голову:
– Кто такая Сильвия?
– Моя новая девушка, – признался Том, чуть смутившись.
Марин укоризненно покачал головой:
– Вот же… И даже другу не сказал?
– На дорогу смотри! – резко одёрнул его Том.
– Ладно-ладно, – буркнул Марин и вновь сосредоточился на трассе.
На мгновение в машине воцарилась тишина. Том попытался сменить тему:
– Ты ведь медик… У тебя, случайно, костыли есть?
– Пфф. Я тебе и костыли найду, и гипс поставлю, – усмехнулся Марин.
Том слабо улыбнулся в ответ, чувствуя, что, несмотря на боль, находится в надёжных руках.
Спустя месяц после визита к врачу Том всё ещё шёл по пути к полному выздоровлению. Ноги болели, но он уверенно держался на костылях, понемногу привыкая к нагрузкам. Несмотря на ограничения, он продолжал помогать Марину в лаборатории – пусть и не так активно, как раньше. Их сотрудничество не прерывалось: напротив, общее дело только сильнее сблизило их.
В этот день Марин выглядел особенно сосредоточенным. На столе, среди аккуратно разложенных инструментов и записей, стояли стерильные контейнеры и шприцы.
– Итак, эксперимент номер тридцать шесть, – произнёс он, проверяя последнюю запись в журнале. – Это будет заключительным. Если всё пройдёт правильно… я получу полный контроль над своим организмом.
Том нахмурился, опираясь на костыли.
– Очень надеюсь, что без осложнений. Ты всё-таки не робот, – сказал он с тревогой в голосе.
– Я тоже надеюсь, – Марин попытался улыбнуться, но напряжение всё же проскользнуло в его взгляде. – Тридцать пять экспериментов позади, и я всё ещё жив. Так что, вероятно, и этот переживу.
Он взял шприц с прозрачной, едва заметно мерцающей сывороткой. Руки его были – удивительно ровные, почти без дрожи. Марин ввёл иглу в вену, медленно ввёл препарат, затем прижал к месту укола ватный тампон, пропитанный спиртом.
– Готово, – сказал он, отложив шприц и выдохнув.
– Так быстро? – не скрывая удивления, спросил Том.
– Процедура простая. Теперь остаётся ждать, – ответил Марин. – Эффект появится не сразу.
Том подошёл ближе, насколько позволяли костыли, и внимательно всмотрелся в друга.
– Всё это очень странно… Зрелище, конечно, не из приятных – наблюдать, как ты колешь сам себя. Надеюсь, всё пройдёт нормально.
Марин коротко кивнул, принимая слова поддержки. Он сел рядом с Томом – впервые за долгое время позволяя себе просто остановиться.
Оба замолчали, чувствуя, как напряжение медленно заполняет комнату.
Они не знали, что принесёт этот последний эксперимент. Но знали одно: назад пути уже нет.
Прошло два часа после инъекции. Лаборатория погрузилась в вязкую тишину – даже аппаратура казалась притихшей, словно ожидая. Марин сидел неподвижно, сосредоточенно прислушиваясь к собственному телу.
И вдруг…
Он медленно поднял руку перед собой. Глаза его блеснули.
– Смотри, – тихо произнёс он.
Том наклонился вперёд, прищурившись – и в тот же миг резко отшатнулся.
– Какого…?! – вырвалось у него.
Рука Марина начала меняться. Сначала кожа вздулась, словно под ней что-то шевельнулось. Затем она резко разорвалась, раскрывая влажный блеск оголённых мышц. Волокна дрожали, извивались – будто жили собственной жизнью.
Вены обмякли и сползли вдоль костей, оставляя жуткий, почти механический каркас из белых костей предплечья.
Через секунду мышцы начали смещаться, закручиваться слоями, как лепестки. Вся рука приобрела форму, напоминающую кедровую шишку – страшную, рваную, сочащуюся слабой струйкой крови.
Том сглотнул.
– Офигеть можно… – только и выдавил он.
Марин стиснул зубы, сдерживая боль, но голос его оставался удивительно ровным:
– Я… могу перераспределять мышцы. Ломать привычную анатомию. Менять структуру.
Оголённые мышечные пучки дрогнули – и начали собираться, уплотняться, срастаясь в одно массивное образование.
За секунды рука превратилась в будто бы перекачанную, гипертрофированную конечность – живое оружие.
– Теперь сила сжатия вдвое больше… – выдохнул Марин, ощущая прилив мощи. – Я могу поднимать вес, который раньше и сдвинуть не смог бы.
– Даже как-то мерзко, – сказал Том, заворожённо глядя на трансформацию. – Но чертовски впечатляет.
Медленно, с едва слышным потрескиванием перестраивающихся тканей, рука начала возвращаться в нормальную форму. Кожа затягивалась, но не полностью – из-под свежих шрамов ещё проступала кровь.
Марин выдохнул, ощущая накатившую усталость.
– Да… выглядит круто. Но боль зверская. С таким контролем придётся ещё работать – иначе рискую оторвать себе руку и не успеть собрать её обратно.
Том усмехнулся, немного горько:
– Вот знаешь… мы с тобой удивительно похожи. Оба готовы идти до конца ради науки. Даже если цена – собственное тело.
Марин тихо кивнул.
– Похоже, да. И иногда я не уверен, хорошо это… или страшно.
Ночью, когда город тонул в лукавом свете уличных фонарей, Том вышел на двор и застыл. Перед ним, в окружении треска и искр, стоял Марин и подбрасывал в костёр тяжёлые металлические блоки, платы и разобранные приборы. Пламя лизало холодный металл, превращая часы работы в искрящиеся угли. Воздух наполнился резким запахом горелого пластика и озоном – всё, над чем они трудились последние месяцы, уходило в дым.
Том подошёл поближе, чувствуя, как в груди поднимается тревога.
– Зачем ты всё это делаешь? – спросил он тихо, стараясь не дать голосу дрогнуть.
Марин не оборачивался. В отблесках пламени его профиль казался строгим и слегка усталым.
– Всё самое ценное у меня в голове, – ответил он, не отрывая взгляда от огня. – Эта лаборатория, эти устройства – лишь инструменты. Без меня они пусты. Информация – наша сила. И, впрочем, мне сейчас это не нужно.
Между ними опустилась тяжёлая тишина, нарушаемая только треском горящих плат и сыплющимся металлом. Огонь отражался в глазах обоих – у Тома в основном страх и непонимание, у Марина – решимость и какая-то печальная свобода.
– Значит, ты сжигаешь всё, что могло бы помочь? – настаивал Том, стараясь подобрать слова так, чтобы не начать спор, который вряд ли мог помочь.
– Я не сжигаю знания, – спокойно сказал Марин. – Я закрываю главу. Иногда нужно что-то разрушить, чтобы освободить место для нового. Кроме того, это безопаснее – меньше шансов, что кто-то использует это против нас или – ещё хуже – что это попадёт в руки тех, кто не поймёт и применит по-дурному.
Том провёл рукой по воротнику, чувствуя, как мороз щекочет ладонь.
– И что дальше? – спросил он. – Ты что, собираешься просто уйти куда-то?
Марин откинул ещё одну плату в огонь, и она вспыхнула ярче прежнего.
– Меня волнует слишком много вопросов, – признался он. – Я хочу знать, кто такой Шан, кто такой Фриз, что за «крестоносцы», и зачем они охотятся за нами. Мы даже не понимаем, с кем имеем дело.
Том на секунду задумался, затем слегка кивнул.
– Я смогу ответить на пару твоих вопросов, – сказал он тихо. – Но прежде чем ты начнёшь что-то делать в одиночку – подумай о рисках. Ты слишком много рискуешь.
Марин, наконец, отвернулся от огня и посмотрел на друга. В его взгляде мелькнуло что-то мягкое – приглашение, доверие и, возможно, иная надежда.
– Тогда начнём, – прошептал он. – Рассказывай всё, что знаешь.
Некоторое время спустя они снова сидели на балконе старого дома, наслаждаясь редким вечерним спокойствием. Воздух был прохладным, с лёгким ароматом сосен – будто сама ночь старалась укрыть их от тревог последних дней. Где-то внизу шуршали деревья, изредка проезжала машина, но здесь, на высоте, мира словно становилось больше.
Том откинулся на спинку кресла, долго молчал, прежде чем заговорить:
– У доктора Фриза и Шана Шухана есть нечто вроде телепорта. Они называют его «Нексус». – Он говорил медленно, словно заново перебирая в памяти то, что слышал раньше. – И ещё… Шан невероятно силён. По его словам, он спасал целые цивилизации. Но… не знаю, правда ли это. Он многое рассказывает, но иногда это звучит слишком фантастично даже для него.
Марин нахмурился, задумавшись. В огнях города, отражавшихся в его глазах, читалось беспокойство – не из-за угроз, а из-за отсутствия ясности.
– А про доктора Фриза ты знаешь хоть что-то? – спросил он, внимательно наблюдая за выражением лица Тома.
Тот покачал головой.
– Про него – ничего. Чистый лист. Тень. Будто он и не человек вовсе. Я даже не уверен, существует ли он как физическое существо. Похоже, только Шан знает о нём больше, но и он говорит крайне неохотно.
Некоторое время они сидели молча. Сквозь ночной воздух протянулся тихий гул далёкой дороги, затем снова воцарилась тишина.
Марин нарушил её первым:
– Мы можем спросить Шана. Прямо. Если он знает хоть что-то – это лучше, чем гадать.
Том вздохнул, но кивнул.
– Хорошая идея. Но придётся ждать. Он появляется, когда захочет. Иногда – через неделю, иногда – через месяц. Он не дает знать заранее.
Марин устало провёл рукой по лицу.
– Значит, подождём, – сказал он, примирившись с мыслью. – Нам всё равно нужны ответы.
Том посмотрел на него с лёгкой улыбкой – едва заметной, но искренней.
– Они придут. Пусть и не скоро.
Вечер снова накрыл их тишиной, и на мгновение казалось, что весь мир затаил дыхание в ожидании следующего шага.
Глава 3: Город Чикатило
Том и Марин сидели на балконе, погружённые в вязкую тишину вечерних сумерек. Они ждали Шана Шухана – уже месяц, если не больше. Время от этого ожидания будто потеряло форму: дни тянулись одинаково, а мысли становились тяжелее.
Марин, хмурясь, всматривался в тёмную линию горизонта.
– До чего я докатился?.. – произнёс он глухо, почти шёпотом. – Сижу здесь, и до сих пор не понимаю, почему вообще оказался в этом месте.
Том повернул голову, ощутив, как слова друга эхом отдаются в нём самом.
– Честно говоря, и правда пора бы узнать, как ты сюда попал, – сказал он спокойно, хотя внутри его кольнуло беспокойство.
Марин тяжело вздохнул и провёл рукой по лицу.
– Меня просто… привели. Забрали. И всё. С тех пор никто не удосужился хоть что-то объяснить. Шан и Фриз держат меня в полном неведении.
Том прищурился, вспоминая всё, что связано с Шаном.
– Шан Шухан… – пробормотал он. – Он вообще вечно появляется пьяный. Я сколько его знаю – он будто живёт в каком-то своём хаосе. От него не стоит ждать логики, тем более объяснений.
Марин тихо рассмеялся, но смех вышел нервным, безрадостным.
– А доктор Фриз ещё хуже. Он говорил ещё меньше, чем Шан. Именно он привёл меня сюда, но даже не попытался рассказать, что от меня нужно. Такое чувство, будто он мне не доверяет. Тогда зачем вообще было выбирать меня? Мог бы найти кого-то другого.
Том замолчал, обдумывая слова друга. Вечерний ветер прошёлся по балкону, как будто тоже ждал его ответа.
– Задумывался, – наконец сказал он. – И… может, кто-то другой был бы хуже. Гораздо хуже. Может, Фриз выбрал тебя именно потому, что не хотел рисковать. Или хотел сделать всё правильно, насколько он считает это возможным.
Марин посмотрел на него – долгим, тяжелым взглядом, в котором смешались благодарность и сомнение.
– Хотел бы я в это верить… – прошептал он.
И снова наступила тишина. Но теперь в ней чувствовалось не только беспокойство – в ней появилась надежда, едва слышная, хрупкая, но живая.
Марин долго молчал, глядя туда, где тёмная линия горизонта растворялась в вечернем небе. Затем, едва слышно, словно боясь собственного признания, произнёс:
– Я… неудачник. Никогда в жизни не принимал решения сам.
Том резко повернулся к нему, нахмурившись.
– Да брось ты. Что за ерунда?
Марин медленно повернул голову. В его взгляде не было ни злости, ни жалобы – только усталость и какое-то спокойное, страшное принятие.
Том выдержал его взгляд и, сделав глубокий вдох, произнёс:
– Просто ещё не наступил момент, когда ты сделаешь свой собственный выбор. – Затем он усмехнулся уголком губ. – Послушай… я тебе кое-что расскажу.
Марин слегка приподнял бровь:
– Что же?
Том откинулся на спинку кресла, глядя в пустоту, будто воспоминание возвращало его в прошлое.
– Когда мне было девятнадцать, родители отправили меня учиться на авиационного инженера. Хотя, если честно, я тогда думал не о двигателях и чертежах, а о девчонках, вечеринках… и обо всём, только не о будущем.
Однажды преподаватель позвонил мне лично. Представляешь? Сказал: “Я не собираюсь терпеть твои прогулы. Либо приходишь на пары, либо вылетаешь к чёртовой матери”. И знаешь, что я ему ответил?
Марин покачал головой.
– “Мне это неинтересно, у меня есть дела поважнее”. – Том горько усмехнулся. – Поважнее… Господи. Через пару дней меня отчислили. И только годы спустя я понял, какой же был идиот. Мне дали шанс изменить жизнь, а я выбросил его в мусорное ведро.
Так что не вздумай повторять ошибки Томаса Смита.
Наступила пауза. Марин переваривал услышанное, опустив взгляд куда-то вниз. Потом тихо, почти нежно, улыбнулся.
– Ну… похоже, мы с тобой – идиот и неудачник.
Том рассмеялся, слегка хлопнув его по плечу.
– Зато какие, а?
Марин улыбнулся чуть шире. Вечер казался уже не таким тяжёлым.
Шан Шухан уже был там, будто материализовался из самого воздуха. Он стоял неподвижно, опираясь на массивный клинок, а его рыцарские доспехи поблёскивали в свете фонаря. Но эффект величия быстро рушился – от него ощутимо пахло спиртным, а под забралом читалась привычная, почти домашняя пьяная расслабленность.
Подойдя к Тому и Марину, он склонил голову и хрипло спросил:
– Чего такие кислые?
Марин чуть опустил плечи, будто вопрос надавил на него:
– Да так… ничего особенного.
Том коротко кивнул, подтверждая:
– Как я и сказал.
– М-да… – буркнул Марин, явно не желая развивать тему.
Шан, и без того не слишком трезвый, ещё больше запутался. Он развёл руками, почти комично:
– Чё?
Том махнул рукой, отбрасывая разговор в сторону:
– Забей. У нас к тебе просьба. Мы хотим, чтобы ты взял нас с собой в путешествие.
Шан прищурился. Даже сквозь пьяный туман его глаза стали внимательными – неожиданно холодными и расчётливыми. На секунду в нём проявился тот, о ком ходили легенды, тот, кто будто бы уничтожал цивилизации.
– Вы точно этого хотите? – спросил он уже значительно собраннее.
Марин кивнул с неожиданным для себя же энтузиазмом:
– Да. Мы всё подготовили.
Шан молча смотрел на них несколько долгих секунд. Пьяность словно рассеялась, и в его облике проступила твёрдость, которой они прежде никогда не видели.
Наконец он произнёс:
– Ладно. Но слушайте внимательно. Это путешествие может быть очень… очень опасным. Я возьму вас с собой, но только при одном условии: вы выполняете всё, что я скажу. Без исключений.
Марин выдохнул почти мгновенно, будто боялся опоздать:
– Конечно!
Шан медленно кивнул, словно взвешивая что-то ещё.
– Ладно тогда. Завтра. На рассвете.
Он развернулся, пошатываясь, но уже с уверенностью человека, который привык ходить в доспехах, будто они часть его тела.
Том и Марин переглянулись – тревога смешалась с возбуждением. Они знали: назад дороги уже нет.
Том, Марин и Шан Шухан оказались в новом мире, погружённом в атмосферу разрушения и хаоса. Вокруг воцарилась мёртвая тишина: улицы были заброшены, а некогда величественный город превратился в руины, будто они шагнули в постапокалиптическую реальность.
Марин, ошеломлённый происходящим, огляделся по сторонам и, понизив голос, спросил:
– Ого… что здесь произошло?
Шан лишь пожал плечами, словно речь шла о чём-то совершенно обыденном:
– Чёрт его знает. Вникать в такие вещи – пустая трата времени. Итак, ваше первое задание: найдите и убейте маньяка с усами и в тёмном плаще. Он серийный убийца. Не советую медлить – либо вы его, либо он вас. У него есть нексус; если справитесь, можете забрать его себе.
Марин открыл рот, собираясь задать вопрос, но не успел – Шан Шухан внезапно исчез, будто растворился в воздухе, оставив Тома и Марина один на один с неизвестностью.
Они переглянулись. В глазах обоих читалось тревожное недоумение.
– Мы… что, должны убить человека? – тихо сказал Том.
– Ну… давай сначала найдём его, а потом посмотрим, – нерешительно ответил Марин.
Теперь им предстояло самостоятельно исследовать этот таинственный и опасный мир, пытаясь выжить и выполнить задание без помощи Шана.
Марин тяжело вздохнул, его взгляд скользил по безмолвным улицам, затянутым серым туманом.
– Ну вот, теперь мы точно одни. И он снова нажрался, – раздражённо бросил он, сжав кулаки.
Небо, затянутое свинцовыми тучами, нависало так низко, что казалось – стоит руку протянуть, и заденешь их пальцами. Никаких признаков жизни: лишь редкие порывы ветра, гоняющие пыль и сухие листья.
– Тут даже воды негде взять, – хмуро добавил Том. – Что за проклятое место…
Марин отвернулся и задумчиво всмотрелся в даль, словно пытаясь разглядеть хоть какой-то ориентир.
– Пора начинать поиски. Долго так бродить не получится.
– Нет, сначала надо еду найти, – упрямо возразил Том, сжимая живот от голода. – Мы долго не протянем.
Марин взглянул на него, оценивающе прищурившись.
– Хорошо. Разделимся. Я проверю ближайшие здания, а ты осмотри рынок – если его ещё не разграбили.
– Согласен, – кивнул Том, и они разошлись в разные стороны.
Город становился всё более чужим и пустынным. Молчание давило на уши, словно сам воздух был тяжелее обычного. Марин шёл вдоль треснувшей стены, пока внезапно не остановился.
Впереди, рядом с полуразрушенным домом, что-то привлекло его внимание: едва различимый круг потухшего костра. Чёрные угли ещё хранили тепло – совсем недавно здесь кто-то был.
– Том! – позвал он, кивая на следы вокруг. – Смотри. Они свежие.
Том поспешил подойти, настороженно оглядывая окрестности.
– Давай понаблюдаем издалека, – прошептал он. – Мне это не нравится.
Марин молча кивнул. Напряжение росло, сгущаясь где-то за пределами видимости. Казалось, что за каждым углом может затаиться нечто – живое или не очень.
Прошло уже полчаса. Прячась за массивным камнем, Марин всё чаще бросал взгляд на часы, чувствуя, как внутри растёт беспокойство.
– Мы уже тридцать минут тут торчим. Почему он всё ещё не появился? – пробормотал он, сдерживая раздражение.
Том вдруг поднялся.
– Я пойду отолью.
Марин удивлённо приподнял бровь.
– В костюме?
– Я всё предусмотрел, – невозмутимо ответил Том, пожав плечами.
Марин хмыкнул.
– А запасной парашют ты тоже предусмотрел?
– В костюме уже два парашюта, – с гордостью сообщил Том, будто речь шла о грандиозном достижении инженерной мысли.
Отошедший по своим делам, Том на мгновение застыл. В нескольких метрах от него стоял человек в тёмном плаще. Высокий, с чёрными волосами и аккуратно подстриженными усами, он выглядел так, будто вышел из тени исключительно затем, чтобы стать угрозой. Его взгляд был тяжёлым, почти хищным.
– Марин! – выкрикнул Том. – Он здесь!
Не дожидаясь ответа, Том вскинул руку, и встроенный в костюм пистолет выплюнул короткую очередь. Пули прошли мимо, ударившись о стену позади незнакомца. Тот даже не шелохнулся.
Том рванул вперёд, стремясь сбить цель с ног, но незнакомец, будто предугадывая каждый его шаг, легко парировал удар и отбросил Тома в сторону, не прилагая видимых усилий.
– Что за клоуны тут объявились? – насмешливо произнёс он, глядя сверху вниз.
– Заткнись, чепушила! – огрызнулся Том, поднявшись с земли.
Незнакомец усмехнулся углом губ.
– Я вам не по зубам.
Том снова бросился в атаку, но результат был тем же – лёгкий, почти ленивый манёвр, и он снова оказался на земле. В этот момент Марин, воспользовавшись тем, что незнакомец отвлёкся, подобрал с земли тяжёлый камень и со всей силы ударил его по затылку.
Глухой звук удара эхом разнёсся по пустой улице.
Но незнакомец даже не качнулся.
Он медленно повернул голову, словно решая, в каком порядке с ними расправиться. Внутри Тома и Марина холодным узлом затянулось понимание: они столкнулись не просто с человеком. А с чем-то, что должно было быть невозможным.
Марин едва успевал реагировать на атаки незнакомца. Тот двигался стремительно, будто его тело подчинялось иным законам движения. Каждый удар был точным, резким, тяжёлым – Марину приходилось использовать всё, чему его когда-либо учили, чтобы не погибнуть в первые же секунды.
Сталь ботинка незнакомца со свистом прочертила воздух над его головой. Марин ушёл в сторону, парировал локтем следующий удар и попытался ответить контратакой, но кулак противника встретил его руку так, будто бил по камню.
– Господи… добыча сама идёт в ловушку, – ухмыльнулся незнакомец, видя отчаянные попытки Марина выдержать натиск.
Марин заскрипел зубами, чувствуя, как боль от отдачи проходит по предплечью. Следующий захват был настолько быстрым, что он не успел понять, как оказался с выкрученной рукой. Но в ту же секунду мышцы под кожей зашевелились, будто вспоминая недавний эксперимент. Сухожилия напряглись, смещаясь под непривычным углом, и Марину удалось вывернуться, врезав незнакомцу локтем в челюсть.
Тот качнулся лишь на полшага.
Этого хватило лишь на мгновение.
Блеск серебра вспыхнул в руке незнакомца так внезапно, словно нож вырос из воздуха. Марин почувствовал, как внутри всё похолодело.
Первый удар – в бок.
Второй – под рёбра.
Третий – в плечо.
Боль расплескалась по телу огнём, и ноги едва удержали его. Но он не падал. Он цеплялся за каждую крупицу силы, раз за разом отбивая нож, ища хоть один просвет, хоть одно слабое место, хоть спасительную секунду.
Том, выбравшись из укрытия, попытался сбить незнакомца рывком, но промахнулся и лишь скользнул по земле. Он увидел, как Марин, истекая кровью, ухватывается за руку противника и разворачивает её, пытаясь обратить нож против самого врага.
Но незнакомец вновь оказался быстрее. Одним движением он перекинул нож в другую руку и вонзил лезвие Марину в торс. Затем толкнул так сильно, что тот рухнул на землю, ударившись спиной о бетон.
Том взвыл от ярости и метнулся вперёд. Он вцепился в незнакомца, сбивая того с равновесия. Они вместе упали, катясь по пыли, обмениваясь ударами. Том вырывался из костюма – он не мог двигаться в нём достаточно быстро, не мог драться как человек. Но без брони он был уязвим.
– Давай, сильнее! – издевался незнакомец, уходя от каждого его удара так, будто дрался с ребёнком.
И тут раздался глухой звук – камень или кулак, Том не разобрал. Голова незнакомца дёрнулась в сторону. Том прижал его к земле, удерживая из последних сил. Тот, рыча, создал ещё один нож, протягивая руку к Томовой шее.
Блеск лезвия коснулся кожи.
Но Марин, едва держась на ногах, схватил запястье врага и изо всех сил направил нож обратно – к его горлу.
Сопротивляясь, незнакомец выгибался, но кровь уже проступила под сталью. Лезвие медленно входило глубже, разрезая кожу и подступающие под ней артерии. Руки Марина дрожали, но он не отпускал – не теперь, когда ставка была их жизнь.
– П… прошу… не надо… – хрипло выдавил незнакомец, глаза его впервые наполнились страхом.
Но было поздно.
Сталь прорвала сонную артерию. Тёплая кровь хлынула по рукам Марина. Тело врага дернулось, утратило силу и обмякло. Несколько секунд – и безжизненно рухнуло на землю.
Марин и Том, тяжело дыша, остались стоять над ним, оба едва держась на ногах, но живые – вопреки всему.
Марин, тяжело и прерывисто дыша, рухнул на потрескавшийся асфальт. Кровь стучала в висках, раны горели медленным огнём, а мир вокруг расплывался под пеленой усталости.
– Чёрт подери… – прохрипел он, закрывая глаза на секунду, будто пытаясь вернуться в своё тело.
Том стоял рядом, дрожа от осознания произошедшего. Только теперь до него полностью дошло то, что они сделали.
– Мы… – он сглотнул, голос едва не сорвался. – Мы только что убили человека.
Марин резко приподнялся на локтях, глядя на него исподлобья.
– Мне плевать. Это была самозащита. Иначе он бы убил нас обоих.
Он выдохнул, морщась от боли.
– Давай, поднимайся. Здесь нельзя оставаться.
Но Том не двигался. Его взгляд был прикован к телу незнакомца.
– Подожди… – прошептал он. – Смотри. Из него… что-то вытекает.