Адено-вирус

Марин повернул голову. Вокруг шеи убитого растекалась чёрная, густая, маслянистая субстанция. Она шевелилась. Как будто была живой.

Том отшатнулся, его охватил первобытный, животный ужас.

– Это… это ползёт на меня! – закричал он, делая несколько резких шагов назад.

И правда – чёрная масса медленно тянулась к нему, извиваясь, будто змея, и сразу же набросилась и скрылась под одеждой. Том, охваченный паникой, начал рвать с себя одежду, пытаясь создать хоть какое-то расстояние между собой и неизвестной угрозой.

– Том, не делай резких… – начал Марин, но тот его уже не слышал.

Кусок брони упал на землю. Затем перчатка. Потом рубашка. Том буквально выдирал ткань когтями, пока не остался полностью обнажённым, тяжело дышащим, мокрым от страха.

Он замер. Чёрной субстанции нигде не было.

– Помоги! – сорвался его голос. – Где она?! Марин, где она?!

Марин, один глаз прикрыт от боли, осматривал землю.

Пусто.

Ни пятна. Ни следа. Будто то, что они видели, растворилось в воздухе.

– Том… – медленно произнёс он, стараясь говорить спокойно, хотя в голосе слышалась тревога. – Похоже… она во мне.

– Не паникуй. Просто… просто дыши. Мы не знаем, что это. Может… может, Шан сможет помочь.

Том стоял, дрожа всем телом, не в силах поверить в происходящее.

Ночь вокруг вдруг стала темнее, будто город затаил дыхание вместе с ними.

Том и Марин тяжело опустились на холодную металлическую скамейку возле разрушенного ресторана. Пыльный воздух жёг лёгкие, руки дрожали от напряжения, а перед ними лежал окровавленный труп незнакомца – напоминание о только что пережитой схватке.

Оба молчали, глядя в одну точку, пока пространство рядом не дрогнуло, будто воздух стал гуще. Из ничего шагнул Шан Шухан – ровно, спокойно, словно просто вышел из-за угла.

Он остановился перед ними, скрестив руки.

– Что с вами произошло? – спросил он без особой эмоции.

Том взглянул на него снизу вверх, глаза ещё в шоке.

– Хреново провели время, – хрипло выдавил он.

Шан скептически приподнял бровь и медленно обвёл их взглядом: разорванная одежда, кровь, царапины, синяки.

– Он вас так потрепал? – тихо спросил он, будто проверяя, насколько нелепым был их провал.

Марин коротко, без сил, кивнул:

– Да.

Шан бросил взгляд на труп и покачал головой.

– Двое на одного… при том, что он не самый сильный противник, – сухо заметил он.

Том выдохнул, уже не пытаясь оправдываться:

– А ещё эта чёрная жижа на меня набросилась.

Шан резко повернул голову к нему.

– Тёмная жижа? – он сузил глаза. – Ты про нексус?

Том побледнел, ладони сжались в кулаки.

– Нексус… во мне?

Шан кивнул так, будто речь шла о чём-то обыденном.

– Да. Он сливается с телом носителя. Это нормальный процесс.

В груди Тома что-то неприятно кольнуло – смесь страха, любопытства и неясной угрозы.

– Никаких побочек? – спросил он, глядя прямо в глаза Шану.

– Нет, – спокойно подтвердил тот. – Наоборот, от него одни улучшения. Но разберёмся позже.

Он оглянулся по сторонам. Заброшенные здания стояли черными силуэтами, и в тишине будто слышались едва уловимые шорохи.

– Уходим отсюда, – сказал Шан. – Этот район долго безопасным не будет.

Том и Марин переглянулись и поднялись, чувствуя, как мир вокруг будто сжимается, подталкивая их идти вперёд – в неизвестность вместе с новым, опасным секретом внутри Тома.

Спустя некоторое время, когда напряжение боя уже стихло, а воздух вокруг стал спокойнее, Шан Шухан собрал Тома и Марина. Он стоял прямо, руки за спиной, словно преподаватель перед двумя невнимательными учениками.

– Томас, – начал он спокойно, – ты знаешь, как пользоваться нексусом?

Том покачал головой:

– Нет. Понятия не имею.

Шан глубоко вздохнул.

– Тогда слушайте внимательно. Нексус позволяет перемещаться в любую точку пространства. В любую, – подчеркнул он. – Но есть два правила, нарушать которые нельзя. Вообще. Ни при каких обстоятельствах.

Том и Марин переглянулись.

– Первое, – продолжил Шан, – не теряй концентрации во время телепортации. Человеческий мозг не предназначен для управления нексусом. Потеря внимания – и ты застрянешь между точками, распадёшься или останешься инвалидом.

Марин громко сглотнул.

– Второе правило – не используй телепортацию слишком часто. Каждый прыжок создаёт радиоимпульс. Если ты подряд совершишь несколько, твой след станет очевидным.

Том нахмурился.

– Кому?

Шан посмотрел на него серьёзно:

– Империи. Они ведут охоту на нексусы. И если они тебя засекут – конец. Не просто проблемы, Томас. Конец.

Марин вскинул брови:

– Значит, тот тип, с которым мы дрались… Он хотел телепортироваться, но не смог сконцентрироваться?

– Абсолютно верно. – Шан кивнул. – Его мозг сорвался, он не ушёл, и вы смогли его добить. Но есть ещё один момент: для телепортации требуется энергия. Как только отдохнёшь, попробуешь переместиться домой.

Он делал шаг, но вдруг остановился.

– Хотя… постой.

Том напрягся.

– Что-то не так?

Шан огляделся, словно прислушиваясь к чему-то за пределами обычного слуха.

– Здесь нексус сменил носителя, – произнёс он тихо. – Это значит, что солдаты уже могут отслеживать нас.

Марин нахмурился:

– То есть мы… в опасности?

– В большой опасности, – подтвердил Шан. – Я отправлю вас домой.

Он положил руки им на плечи. Мир вокруг дрогнул, словно кто-то выключил звук и свет одновременно, – и в следующее мгновение Том и Марин уже стояли в своей квартире.

Они оглянулись, ещё не веря в мгновенное перемещение. Дом казался непривычно спокойным после пережитого ужаса.

Где-то далеко, в пустынной улице, Шан остался один – наблюдать, ждать и удерживать приближающуюся угрозу.

Том выдохнул:

– Он… нас спас.

Марин молча кивнул. Впервые за последние часы они почувствовали не просто облегчение – они почувствовали, что кто-то действительно стоит на их стороне.

Шан Шухан стоял на крыше покосившегося здания, высоко над разрушенным городом. Холодный ветер хлестал его по лицу, трепал плащ, но он оставался неподвижным, словно утёс, ожидающий волны. Он чувствовал приближение гостей – чужих, опасных, тех, кого он ненавидел всей душой.

На горизонте показались пятеро солдат Империи Гехена – тёмные силуэты в королевской форме. Шаг за шагом они продвигались вперёд, уверенные, дисциплинированные, вооружённые винтовками, от которых исходила блеклая голубая подсветка энергозарядов.

Шан щурился, наблюдая за ними. Он не собирался прятаться. Не собирался бежать.

Он их ждал.

И когда солдаты приблизились на достаточное расстояние, Шан сделал шаг вперёд и бросился вниз. Ветер взревел в ушах. Земля стремительно приближалась. Он приземлился между солдатами в один глухой удар, и вокруг разлетелась волна пыли.

Пятеро инстинктивно вскинули оружие, но остановились, увидев человека, который не должен был быть здесь – и точно не должен был пережить такое падение.

Из их рядов вышел главный – высокий мужчина с длинными белоснежными волосами, стянутыми в хвост. Его глаза холодно блестели.

– Валентайн. – Шан произнёс имя с неприязнью, как будто оно само было ядом. – Что ты здесь забыл?

– А ты кто такой, чтобы задавать вопросы? – Валентайн вскинул бровь.

Шан слегка усмехнулся, но усмешка не коснулась глаз.

– Просто скиталец.

Он медленно поднял руку и отдёрнул рукав. На коже была вытатуирована древняя символика – знак, от которого кровь в жилах солдат Гехены должна была стынуть. Валентайн увидел его – и на мгновение замер. Его глаза расширились, но лицо тут же вновь стало бесстрастным.

– Вот как… – проговорил он тихо. – Значит, ты правда скиталец.

Вокруг повисла тишина.

– Между нами ведь нет вражды, – сказал Валентайн, делая осторожный шаг вперёд.

– Нет, – резко ответил Шан. – Валите отсюда. Все.

Валентайн посмотрел на своих солдат и едва заметно махнул рукой:

– Уходим.

Солдаты послушно развернулись.

Но уходя, Валентайн обернулся и сказал:

– На то твоя воля… Уничтожитель миров.

Шан даже не шелохнулся. Но выражение его лица изменилось – словно слова Валентайна ударили в старую, давно зажившую, но всё ещё ноющую рану.

Белые волосы командира исчезли в тумане. А Шан остался стоять среди пепла и разорванного ветром мусора – один, как всегда.

И на лице его играла смесь ярости, боли и чего-то, что он давно не позволял себе чувствовать.

После того как Том и Марин с трудом установили тяжёлый экзокостюм на стенд, в комнате воцарилась непривычная тишина. Оба выдохнули почти синхронно – будто избавились от груза, который давил им на плечи всё последнее время.

Не говоря ни слова, они направились в ванную. Пот, кровь, усталость – всё это стекало в водосток вместе с горячей водой. Пар постепенно заполнял пространство, смягчая напряжение в мышцах и очищая мысли. Том прислонился ладонями к холодной плитке, чувствуя, как тепло возвращает ему способность думать. Он закрыл глаза и позволил воде литься на лицо, смывая остатки страха, боли и тех мимолётных эмоций, которые он ни за что не признал бы вслух.

Когда он наконец вышел, переодевшись в лёгкую, домашнюю одежду, тело словно принадлежало им снова. Они вернулись на балкон, где свежий воздух был как лекарство после удушливого жара ванной. Небо серело, но в этой серости чувствовалось спокойствие.

Они уселись на мягкий диван. Марин какое-то время молчал, глядя перед собой, затем повернулся к Тому:

– Слушай… а ты бы не мог меня выручить? – спросил он почти нерешительно.

– Помогу, чем смогу, – ответил Том, поднимая взгляд.

– Ты можешь телепортировать меня в мою вселенную?

Том удивлённо моргнул.

– В Германию?

– Да. – Марин уверенно кивнул.

Том улыбнулся и пожал плечами:

– Конечно. А как мне это сделать?

Вопрос заставил Марина задуматься. Он нахмурил брови, перебирая в голове все возможные варианты.

– Возможно… если я смогу объяснить тебе то место… если ты почувствуешь его так же, как чувствую я…

– Ну, попробуй, – поддержал Том.

Марин слегка потер ладонью ткань дивана, пропуская через неё небольшой заряд. Затем медленно коснулся Тома кончиками пальцев. На миг воздух вокруг них дрогнул, будто вдохнул.

И они исчезли.

Марин и Том рухнули на мягкие подушки дивана, прежде чем поняли: под ними что-то есть. Комната, в которой они оказались, была погружена в абсолютную тьму. Ни отблеска света, ни слабого контура – будто сама тьма обволакивала их со всех сторон.

– Что?.. Я вообще ничего не вижу, – растерянно произнёс Том, ощупывая пространство вокруг.

– Минуту, у меня есть зажигалка, – отозвался Марин.

Щёлк – и маленькое оранжевое пламя вспыхнуло в его руке, отбрасывая дрожащие тени на стены.

– Отлично… – пробормотал Том, склонившись ближе. – Мы что, переместились вместе с диваном?

– Судя по всему, да, – сухо ответил Марин. – Плохо то, что мы не знаем, куда.

Комната оказалась частью старых катакомб – ржавые трубы, обвалившийся потолок, следы влаги на стенах. Холодный воздух давил на грудь. Слабое пламя зажигалки не разгоняло тьму, а лишь обозначала её края.

– Чёрт, ладно, – выдохнул Том. – Давай выбираться отсюда.

Они осторожно двигались вперёд, осторожно обходя мусор, провалы в полу и ржавые металлические конструкции. Тишина была настолько плотной, что каждый шаг отдавался эхом, будто кто-то невидимый шёл следом.

Наконец перед ними показалась массивная стальная дверь. Толстая, холодная, с вмятиной сбоку – словно кто-то однажды пытался её выбить.

– Ну давай… попробуем, – сказал Том, упершись руками в металл.

Марин присоединился, и оба, напрягаясь до скрипа суставов, толкали дверь. Та поддавалась неохотно, словно удерживаемая самой тьмой. Но спустя долгие усилия она наконец со скрежетом открылась.

Холод мгновенно ударил в лицо. Их встретила зима – настоящая, суровая, бескомпромиссная. Снег лежал глубокими пластами, а белое дыхание мгновенно растворялось в морозном воздухе.

– Слушай… – Том огляделся, прижимая ворот одежды к шее. – Нам нужно подготовиться. Здесь всё выглядит заброшенным.

Марин шагнул вперёд, щурясь от яркой белизны.

– Сначала включим свет в лаборатории, – сказал он. – Без электричества мы долго не протянем, – и кто знает, – добавил он, – может, в лаборатории остались какие-то припасы или оборудование. Но главное документы.

Том кивнул.

– Ладно. Давай займёмся поисками.

Когда в лаборатории загорелся свет, лампы мигнули несколько раз, будто не желая просыпаться после долгого забытья. Неровные блеклые лучи осветили помещение – и картина оказалась куда более мрачной, чем ожидалось.

Марин медленно огляделся. Разбитые плафоны свисали с потолка, словно оборванные осколки прошлой жизни. Стены были усеяны трещинами и вмятинами, местами – следами от ударов. В углах стояли старые палатки – теперь лишь грязные, перепачканные кровью и вековой пылью каркасы. Мусор, оборванные провода, разбросанные инструменты – всё выглядело так, будто что-то ужасное пронеслось по этому месту и выжгло его изнутри.

В воздухе стояла тяжёлая, застойная тишина.

Марин нахмурился.

– Стоп… Подожди, – произнёс он вслух, пытаясь собрать мысли. – Какой сейчас вообще год?

– Что? – Том повернулся к нему, сбивая снег с ботинок.

– Том, – Марин указал рукой на разрушения, – всё это… не могло случиться за пару лет. Это место работало минимум с тридцать девятого года. С момента, как мы ушли, прошло два, может, три года… но здесь будто десятилетия разрушений.

Том медленно провёл рукой по стене, на пальцах осталась смесь пыли и засохшей крови.

– То есть, по-твоему, мы вернулись… в другое время?

– Я не знаю, – Марин тяжело выдохнул. – Но объяснить это иначе трудно.

Том задумался, губы его слегка дрогнули, будто он прогонял сомнение.

– Возможно… – сказал он наконец. – В разных вселенных время течёт по-разному. Это как теория относительности Эйнштейна. Скорость течения времени зависит от условий, пространства, от того, через что ты проходишь. Может, здесь прошло восемь лет… пока у нас – всего три.

Марин покачал головой, но в его взгляде было уже меньше сомнений, чем страха.

– Думаешь, это возможно?

– Вероятно, да, – ответил Том. – И, боюсь, это не самое странное, что нам ещё предстоит увидеть.

Продвигаясь по заброшенной лаборатории, Марин ощущал, как с каждым шагом воздух становится всё тяжелее, будто насыщается воспоминаниями о том, что произошло здесь много лет назад. Тусклый свет ламп едва пробивался сквозь пыль и мрак, оставляя длинные, искажённые тени по углам коридоров.

Первой его остановкой стала заколоченная комната. Доски на двери были сбиты наспех, будто кто-то пытался как можно скорее отгородиться от того, что находилось внутри. Марин подошёл ближе, осторожно заглянул через мутное стекло – и его сердце ухнуло вниз.

Внутри, в кромешной темноте, на полу лежало нечто, отдалённо напоминавшее человеческое тело. Существа лишили кожи полностью: обнажённые мышцы словно натянутые канаты, рёбра проступали острыми дугами. Оно лежало, свернувшись в позу эмбриона, будто пытаясь спрятаться от мира, который причинил ему такую боль.

Марин не мог отвести взгляд.

Труп не разложился ни на грамм – как будто время здесь замерло. Возможно, это результат экспериментов, которые проводили учёные лаборатории: тщательное вскрытие, полное удаление кожного покрова, химическая обработка… и тело превратилось в своего рода мумию, сохранившуюся вопреки природе.

Марин с усилием оторвал взгляд и достал металлическую коробку с документами, что лежала рядом с дверью. Он забрал всё – отчёты, журналы, обрывки бумаг. Возможно, в них найдутся ответы.

Следующая комната оказалась анатомическим музеем. Когда Марин вошёл, его накрыл резкий запах формалина, застоя и старой смерти. Холодные витрины отражали его силуэт, и от этого казалось, будто он ступил в место, где время умерло вместе со всеми, кто здесь находился.

На полках стояли стеклянные банки с органами – мозгами, печенью, сердцами. Каждый из них был уродован тяжёлыми болезнями: опухоли, поражённые ткани, следы гепатита. Эти образцы когда-то служили учебным материалом – теперь же стали жуткими реликвиями прошлого.

Дальше – хуже.

Под потолком тянулись ряды банок с новорождёнными. Маленькие, беспомощные тела, погружённые в мутный формалин, были частично разложены, частично деформированы ещё при жизни. У некоторых отсутствовали части тела, у других живот был аккуратно вскрыт, чтобы обнажить внутренние органы.

На стенде, словно в мрачной галерее, были выставлены кости и черепа – человеческие и не только. Они смотрели пустыми глазницами, как немые свидетели того, что здесь творилось.

Марин сжал зубы, стараясь не поддаваться ужасающим ощущениям. Но внутри зарождалось неприятное чувство:

то, что произошло в этой лаборатории восемь лет назад… было лишь началом.

Марин уже собирался выйти из анатомического музея, когда его внимание привлёк металлический блеск на одном из столов. Он подошёл ближе – там лежал старый немецкий пистолет. Потускневший металл, потёртая рукоятка, застывшая пыль… Будто кто-то оставил его в спешке и никогда больше не вернулся.

Марин остановился. Внутри было странное чувство – смесь опасения и любопытства.

Работает ли он после стольких лет?

Он осторожно поднял оружие, проверил затвор, затем магазин. К его удивлению, внутри оставались патроны.

– Невероятно… – пробормотал он.

Чтобы проверить, он встал боком, прицелился в потрескавшуюся металлическую стойку и плавно нажал на спуск.

ГУЛЬК.

Выстрел разорвал тишину заброшенной лаборатории. Эхо прокатилось коридорами словно чей-то приглушённый крик.

– Том! – позвал Марин.

Том подскочил от неожиданного звука и выглянул из соседней комнаты.

– Что ты делаешь, мать твою?!

– Поможешь мне повидаться со старым другом? С Менгелем.

Том замер.

– Менгелем? Тем самым? Ангелом смерти?

– Да. Он самый.

Том задумался, потом медленно кивнул: – В нашем мире он умер в семьдесят девятом. В Бразилии. Утонул во время инсульта. Я читал.

– Значит, нам туда и нужно.

– Тогда… поехали.

Марин протёр пистолет об свой волосы и коснулся Тома – и пространство мгновенно развернулось.

Мгновенно они оказались на жарком пляже. Солнце освещало песок, ветер пахнул солёной водой. Мир вокруг был таким живым, что прошло мгновение, прежде чем оба поняли:

они действительно в Бразилии, 1979 год.

– Мы на месте, – сказал Том.

Марин смотрел вдаль. На берегу, одиноко прогуливаясь у линии прибоя, был человек – худой, лысоватый, с сутулой спиной и знакомыми чертами.

– Там… – тихо сказал Марин. – Это он.

Марин медленно пошёл вперёд, оставляя на песке глубокие следы. Том остался позади, наблюдая. Слышать их разговор он не мог – лишь отдельные немецкие слова доносились сквозь шум прибоя.

Марин подошёл почти вплотную и произнёс:

– Du bist bereits tot.

Ты уже мертвец.

Он поднял пистолет.

Но выстрела не последовало.

Менгель внезапно схватился за голову, словно его пронзила молния, и рухнул прямо в воду. Его лицо исказила гримаса боли.

Марин опустил оружие.

– У него инсульт?.. – произнёс он, не скрывая растерянности.

Том подошёл рядом. – Да. Он так и умер в нашей истории. От инсульта. Утонул… даже не понимая, что происходит.

Марин ещё несколько секунд смотрел на тело в волнах. Затем тяжело выдохнул, повернулся и пошёл обратно по пляжу.

Пистолет он выбросил в песок.

Снова вспышка – и они оказались в техасской лаборатории. Тихий, бетонный, безопасный бункер под землёй. Радиосигнал здесь не проходил – идеальное убежище.

Том первым вышел за дверь, оглядываясь.

– Ну… диван, похоже, нам уже не достанется. Никак.

Марин устало усмехнулся: – Придётся покупать новый.

И впервые за долгое время они почувствовали, что дышат спокойно.