Остров первого вздоха

– Вообще-то, – осторожно начал Каллистрат, – твоё пробуждение – это чудесное совпадение…

– Для толпы, ха-ха, – усмехнулся Терпандр. – Номы-то понимаем…

– Так что, это всё проделки чернобородого? – Ладус хлопнул по колену. – Я так и знал!

– Нет, послушай, Ладус, пожалуйста, – мягко застелил Каллистрат. – Харуций просто был твоим сопровождающим, он у нас главный оракул и немного…

– Того! – расхохотался патриций.

– А вот разбудили тебя, если это, конечно, может остаться между нами, действительно не без помощи…

– Да бог ты мой! Чуть где какая заварушка – знай, без верховного не обошлось, в каждой бочке… – и патриций сделал такой жест, что Ладус засомневался, подходит ли тому определение аристократа, которым он про себя его окрестил.

– Ты уже видел верховного, он любит появляться… в зеркалах.

– Ах, вот оно что! А я-то думал, это неуловимая полубожественная сущность.

– Поверь, ты не так далёк, – усмехнулся недоаристократ.

– И как же зовут этого вашего верховного полубожественного?

Каллистрат сделал торжественное лицо, а патриций скривился.

– Гай Плиний Ша, – раздельно произнёс жрец.

Ладус немного подумал, пробуя имя на вкус.

– Что-то как-то выбивается из стиля, – сказал он.

– А он вообще… не от мира, – ответил Терпандр. – Ну, ты видел.

– Кстати, насчёт имён, это что у меня такая за фамилия?

– А что, звучит блах-хородно!

– Алорис – древнее имя, доставшееся тебе от предков, – пояснил жрец.

– Ничего не объясняет.

– А оно и не должно. Со временем, возможно, ты сам всё узнаешь.

Ладус пожал плечами. С фамилией он по-прежнему не ощущал какого-то внутреннего сродства.

– Так вот, возвращаясь к делу, – продолжил Каллистрат, – вот ради чего это всё.

И он показал на последнюю фреску. На ней было одно лишь небо и солнце. Ничего больше.

– Видимо, ради хорошей погоды…

– Ха-ха! Ты даже не представляешь, как сейчас прав, – хлопнул его по плечу Терпандр. – Но что-то мы заболтались. С вами, конечно, хорошо, но… не пора ли потихоньку закругляться?

Ладус вскинул брови. По его ощущениям он не узнал и половины. Да что там, и четверти.

– И как же я осуществлю всё то… что вы мне предначертали?

– А вот об этом как раз в летограмме. – Жрец осторожно взял свиток с колонны; он был зачехлён в какой-то тубус. – Но тут, видишь ли, есть маленькая проблемка…

А где их у вас нет.

– Это письмо – инструкция, которую можно прочитать только один раз. При контакте с воздухом чернила почти сразу исчезнут. Потому и называется лета-грамма – в честь реки забвения. Но мало того: она ещё и зашифрована. Вот здесь, – он показал на верхний край запломбированной трубки, – надо нанести код из четырёх символов. Если они не совпадут с паролем, то кислота разъест пергамент.

– Я совсем не понял, как это работает. Нельзя было как-то полегче?

– А это у них всегда так, – сказал патриций. – Не могут по-простому.

– В общем, тебе, как атланту, надо вспомнить – или найти, уж не знаю как, этот код. Со своей стороны мы готовы оказать тебя всяческую поддержку. Думаю, в одиночку тебе будет сложно. Несмотря на то что ты и создал этот артефакт.

– Какое место я вообще занимал среди атлантов?

– Ты был первым из равных.

– То есть главным?

– Нет, главный – это как я, – весомо произнёс первый патриций. – А у вас был «дем-ос кра-тос», э-хе-хе.

– Получается, я знал все секреты, которыми владели атланты?

– Не сомневаюсь, – ответил Каллистрат. – Тебя усыпили как гаранта мира, хранителя безопасности. И в этом свитке должна быть вся информация на непредвиденный случай. Например, такой, как сейчас…

Атлант взял древнюю летограмму в легендарные руки. По ним пошли мурашки. Чувствовать себя частьюистории было… потрясающе.

«Впечатляет», – сказал внутренний голос, и впервые за всё время в его тоне не было слышно иронии. Но ненадолго: – «Берём свиток, уплываем на остров, основываем там государство и властвуем всласть». Сначала пароль только разузнай, гений!

Ладус решил, что больше никому не отдаст тубус с-самой-важной-информацией-на-земле, и попытался аккуратно сменить тему:

– Хорошо, а вот это чудо тогда откуда?

Все повернулись и уставились на чёрно-белого колли, который послушно сидел около колонны и благоразумно молчал.

– Твой пёс, – пожал плечами жрец.

– Его что, усыпили вместе со мной?

– Нет, но для животных есть… другие способы.

– Да как, чёрт возьми, вы всё это делаете? – Ладус весьма искусно придал голосу негодование, а сам незаметно сунул летограмму за пояс.

Каллистрат захлопал глазами.

– Что именно?

– Ну, всё это: заморозка жизни, говорящие зеркала, факелы без дыма, ездящие вверх-вниз кабинки.

– Это ты ещё вечное солнце не видел, – усмехнулся Терпандр.

– А вот на это, Ладус, – Каллистрат внезапно посерьёзнел и придвинулся к нему почти вплотную, – я отвечу тебе пока только одно: воля Посейдона.

– Воля Посейдона, – эхом повторил Ладус и вспомнил синий цвет, выливающийся из глаз бога и окутывающий его тело и разум. Да, в это вполне можно поверить.

«Если тебе лет десять».

– Предлагаю сделать ставку, как быстро он во всём разберётся! – выдал Терпандр и разразился довольным хохотом. Его белые зубы были такого же оттенка, как и волосы. И зубные врачи у них есть что ли? Тоже волей Посейдона лечат?

– Принимаю! Моя ставка: и эона не хватит, – Каллистрат улыбался и суетливо потирал руки.

– Нет, ставлю триста атлантиков, что меньше недели…

Ладус перестал слушать досужую болтовню и закрыл глаза.

– Поверить не могу: «волей Посейдона!» Нет, ты слышал?

– Что делать, хозяин! Возможно, надо просто смириться с тем, что уровень доступа тоже нужно заслужить.

– Но за кого они меня принимают! За мальчика?! Я всё-таки первый атлант!

– А теперь подумай, от кого и ради каких целей ты получил эту информацию.

– О, да пропади ты в самую бездну! Только паранойи мне ещё не хватало.

– Лучшая стратегия, если тобой кто-то манипулирует: сделать вид, что ничего не заметил, и начать манипулировать самому.

– Я смотрю, ты овладел ею в совершенстве.

– В контексте отсутствия достаточной эмпирической базы и статистически значимой выборки наблюдений, считаю необоснованным подобное…

– …вот тогда и посмотрим! – патриций тряс Каллистрата за руку. Его глаза блестели азартом.

Видимо, наметилось очередное пари. Ладус не стал выспрашивать, что он пропустил, пока общался с Доком. Как ни крути, а его подозрительность вмиг взлетела на «дофазанчиковый» уровень.

– Итак, господа, – официальным тоном начал он, – я благодарен вам за предоставленные разъяснения. Пусть мне их и недостаточно. И вообще, я не вполне понимаю, кто здесь кем является, – чуть сбился он, но тут же оправился. – Разъясните мне мой статус. Какое положение я занимаю в иерархии? Как устроено ваше общество? Форма правления? Ветви власти? И… где женщины, в конце концов? – он только сейчас понял, что видел одних мужчин. Хотя, может быть, женщины присутствовали на площади, он их просто не разглядел.

По лицу Терпандра, до того слушавшим со скучающим выражением, прозмеилась улыбка:

– А вот это – да, это по нашей части! Всегда бы так! Только проснулся – а уже бабу!

Каллистрат выразительно заглянул Ладусу в глаза, как бы говоря: «И вот с какими приходится работать», а затем дипломатично продолжил:

– Все эти вопросы, безусловно, очень важны, и ответ ты получишь в самое ближайшее время. Но позволь мы сперва покинем это помещение. Свою роль оно уже отыграло. А теперь пришёл час показать тебе, где ты будешь жить.

– И мне тоже пора: бумаги, заседания, правительственная суета, сами понимаете! – первый патриций подмигнул пухлым глазком, и не осталось сомнений, что впереди сегодня того ждёт много разнообразных и весьма далёких от его прямых обязанностей удовольствий.

– Прошу! – Каллистрат махнул рукой, повернулся и бодро зашагал к выходу.

Ладус пропустил спутников вперёд, чтобы они не увидели тубус за поясом. Хотя непонятно, зачем вообще его прятать, ведь артефакт ему прямо-таки целенаправленно вручили. Но так казалось правильнее. И глубинная паранойя это исключительно одобряла (Ладус уже начал бояться, чтобы она не приобрела собственный внутренний голос, как Внутренний Голос).

Почти уже выйдя из библиотеки, он вдруг разглядел над дверью ещё одну фреску. Идущие впереди о чём-то громко говорили и не заметили, как он застыл, поражённый увиденным.

То была грандиозная картина всеразрушительного потопа. Вода захлёстывала остров целиком. Огромные волны вздымались, как горы. Это был воплощённый конец времён. Апокалипсис.

И Ладус понял, как дошёл до верной догадки, там, наверху. Он ощущал, как от толпы у подножья храма исходят два очень сильных чувства: страх и надежда. Надежда была направлена на него, а страх… Он не понимал. Не мог его объяснить. Но вдруг вспомнил. Сложил несколько кусочков мозаики. И всё понял.