Магократия

С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину, – ко злу.

Целый месяц Сазона преследовали ночные кошмары. Адские муки, отец в образе одного из мучителей, подвешенная вниз головой над костром жертва…

Иногда Сазону снилось, что он стоит в кругу ожидающих трапезы грешников, вдыхая вонь горелой плоти. Пьёт из трубочки жирный мозг. Раздирает брюшную полость такого же точно, как он сам, человека. Ест сырую печень или почки. Испытывая при этом настоящее ликование. Потому что мучает он, а не мучают его.

Порой точка зрения кардинально менялась. Теперь над костром головой вниз висел сам Сазон, чувствуя, как невыносимый жар от пламени превращает его мозги в жидкую кашицу. Хуже того, по мере вскипания мозгов сознание не отключалось, а лишь словно бы «выходило из тела», наблюдая, как его физическую оболочку раздирают, пожирают и подвергают всяческим осквернениям. После чего сознание каким-то образом вселялось в останки и возрождало плоть к новой жизни. Если череду таких страшных мук вообще можно было называть жизнью.

Что говорить, знакомство с братом плохо сказывалось на душевном здоровье Сазона. Чего не скажешь о чиновничьей карьере, которая после приснопамятной встречи сразу же пошла в гору. Ему доверили подготовку довольно странного, но, судя по всему, важного мероприятия. Значение которого Сазон совершенно не понимал. Но делал всё, что от него требовалось, благо что полномочий для этого ему дали достаточно.

Как и ресурсов, поскольку город Политомигон, в котором находилась штаб-квартира Гильдии Мучений, считался одним из богатейших во всей Магократии. Хотя злые языки и называли его Городом Мух из-за вечных проблем с уборкой узких улочек, жары и, соответственно, невероятного количества насекомых, тем не менее все хоть сколько-нибудь состоятельные граждане империи совершали в этот город паломничество. Иногда при жизни, но чаще после её окончания. «Все дороги ведут в Город Мух», – гласила известная поговорка.

Политомигон был расположен на южной границе Магократии. Впрочем, термин «граница» был довольно условным. Окрестности города плавно переходили в воистину беспредельные пустоши, называвшиеся здесь Предтечами Ада, а на далеком юге, в легендарной Ксерсии, Полями Костей. И то и другое название передавали суть вполне точно. Жить в пустошах было решительно невозможно. Даже волшебникам.

Зато можно было использовать пустоши как практически бескрайнее кладбище. Что Гильдия Мучений успешно в своё время и организовала, мумифицируя тела состоятельных граждан и погребая в позе зародыша под чёрными пирамидками из шунгита. Подобные пирамидки, каждая примерно метр на метр в ширину и столько же в высоту, тянулись на юг от горизонта до горизонта. Большинство клерков в Политомигоне как раз таки и занимались тем, что вели учёт этим бесконечным захоронениям. А также взносам, которые уплачивались за возможность быть упокоенным на этом, самом большом в мире кладбище. Ведь только похороненные должным образом могли рассчитывать на покровительство двоедушников на том свете. По крайней мере так это подавалось представителями Гильдией Мучений.

Как предлагалось принять на веру и то, что подзахоранивать свежих покойников на место давно истлевших нельзя. С каждым поколением требовалось оплачивать всё более и более отдалённое место на кладбище, тащить туда не самую лёгкую пирамидку, что становилось, само собой, со временем всё дороже. «Чем раньше помрёшь, тем дешевле», – шутили остряки в Магократии.

Что касается Сазона, то после демонстрации посмертного быта привилегированных покойников он начал сомневаться, стоило ли оно таких лишений при жизни. Отказывать себе во всём, копя денежки, чтобы после смерти несколько лет жрать чужие органы и мозги? Весьма сомнительная перспектива, чего бы там ни говорили представители Гильдии Мучений. Ад есть Ад, хорошо в нём лишь демонам. Ну, и тем, кто услуги сопровождения душ в этом самом Аду продаёт и оказывает. И то, если верить слухам про двоедушников, у последних всё тоже не сладко…

Так или иначе, учитывая скопившиеся в Политомигоне богатства, закупка примерно шести с половиной тысяч свиней особых трудностей не составила. А вот собрать в одном месте такое же количество «людей, о которых никто не спохватится», было порядком сложнее. Не то чтобы простолюдины в Магократии обладали большими правами, но и рабами они всё же не были. Маги давным-давно пришли к выводу, что рабы работают плохо, даже если их постоянно запугивать. Дать людишкам минимальную свободу в долгосрочной перспективе куда выгоднее. Пусть пашут в поте лица, строят наивные планы и откладывают свои жалкие гроши – через разного рода поборы большую часть труда у них всё равно отберут.

Так устроена жизнь: есть власти предержащие, а есть эти самые власти кормящие. И в Магократии пропасть между ними определяется одним-единственным фактором: умеешь ты колдовать или нет. И если нет, можешь ли ты умело обслуживать тех, кому повезло от рождения с даром магии. Сазон умел служить хорошо, а потому отчаянно искал народ для мероприятия, явно не сулящего ничего доброго его участникам.

В тюрьмах людей оказалось немного, поэтому основные усилия Сазон сосредоточил на выкупе вляпавшихся в долги бедолаг. Таких было много, таких было не особенно жалко, таких можно было без лишнего шума собрать в одном месте якобы для выполнения каких-то работ. Отрабатывавшие свои долги не были в широком смысле слова рабами, но прав у них всё-таки было меньше, чем у предоставленных самим себе крестьян и ремесленников.

Курирующий Сазона маг одобрил такое решение и не скупясь выдавал из казны Гильдии Мучений огромные деньги. Выкупать старались в первую очередь тех, кто задолжал больше всех. Работа кипела.

Несмотря на преследовавшие его дурные предчувствия и ночные кошмары, несмотря на сомнения относительно собственной участи после смерти, Сазон был доволен.

Будь что будет и с ним, и с другими.

Всё равно магам перечить нельзя. Магам можно только служить.

Потому что маги стоят над простыми людьми столь же высоко, сколь люди возвышаются над тупыми животными.

Ведь маг – это промежуточное состояние между человеком и божеством.

Так что не простым смертным судить о планах волшебников.

Даже если планы сильных мира сего не сулят людям ничего доброго.

Дамианос слегка кивнул, как бы приглашая собеседника продолжить изложение своей мысли.

Сидящий по другую сторону стола маг Гильдии Солнца некоторое время молчал. Затем, отхлебнув предложенный ему крепкий чай, вернулся к беспокоившей его теме. Было заметно, как тщательно он подбирает слова:

– Мы боимся, что эта сущность… Высшая сущность…

– Выдающая себя за свет, – подсказал гостю Дамианос, чтобы ускорить процесс, но его собеседник покачал головой.

– В том то и дело, что эта сущность не просто выдаёт себя за свет, она действительно им в какой-то мере является.

Дамианос пригубил чай, вернее, даже не столько чай, сколько сбор из тридцати с лишним трав, который обожали волшебники. Один мешочек подобного сбора равнялся по стоимости годовому доходу городского ремесленника, но и бодрила травяная смесь так, что никаким другим напиткам не снилось. К тому же такое питьё было признаком высокого статуса и, в случае угощения, свидетельствовало об оказанной гостью чести. Немного в Магократии было гильдий, голосам которых Дамианос предложил бы отведать сей «чай».

Но сидевший напротив него Никодим был как раз из такой влиятельной гильдии, управлявшей погодой. Да и тема разговора казалась достаточно важной.

– Значит, несмотря на небесное происхождение этой твари, ты или Филандер её предложением не прониклись? – попытался подтолкнуть гостя к сути его визита Дамианос.

Голос Гильдии Солнца кивнул:

– Этот свет… Он какой-то неправильный. Я понимаю, твой скептицизм, Дамианос, – легко прочитал гость разочарование на лице коллеги. – Не специализируйся наша гильдия на эманациях солнца, мы тоже вряд ли ощутили подвох. Но свет свету рознь, и этот, так называемый Свет Небес, несёт на себе следы осквернения.

Дамианос лишь ухмыльнулся:

– Никодим, тебя это настолько пугает? Ведь было очевидно, что в Ксерсии поклоняются той ещё мерзости. Недоучки с магическим даром режут собственных детей для обладания небесным чудо-оружием! Высшую сущность, требующую подобных жертв, добренькой считать трудно.

Волшебник Гильдии Солнца не отвёл взгляда. Как и Дамианос, Никодим давно был голосом своей гильдии, а потому видел много такого, отчего обычный человек давно сошёл бы с ума. Конечно, он не боялся. Никодим всего лишь проявлял осторожность. Главный двоедушник Гильдии Солнца Филандер всегда выбирал на роль своего голоса именно таких благоразумных волшебников.

– Мы все всегда знали, что высшие сущности абсолютно безжалостны, Дамианос. На то мы и маги, а не религиозные фанатики. Но есть разница между безжалостностью и жестокостью. И, похоже, эта небесная тварь тяготеет именно к последнему.

Хозяин подземной крепости, в которой они находились, не выглядел впечатлённым. Безжалостность так безжалостность, жестокость так жестокость – что с того? Сильные мира сего, того или ещё какого-то этакого обязаны проявлять порой и безжалостность, и жестокость. Хотя бы просто для того, чтобы сильными мира оставаться и впредь. Для властей предержащих нет ничего хуже проявления слабости.

– Причём раньше при столкновениях с боевыми жрецами из Ксерсии никто не замечал в их чудо-мечах следов нижних планов, – продолжил голос Гильдии Солнца. – По крайней мере, подобные свидетельства до наших дней не дошли, да и Филандер с другими двоедушниками нашей гильдии такого не помнит. Что-то случилось с этим высшим созданием, и Филандер считает… – Никодим буквально буравил Дамианоса своими ярко-голубыми глазами: – Филандер считает, что так называемый Свет Небес сунулся в куда более глубокие слои преисподних, чем могла вынести его небесная сущность. Возможно, он, она или оно обезумело. Мы не можем доверять этой твари.

Дамианос спокойно допил травяной сбор, откинулся на спинку изящного стула, стилизованного под позвоночник и грудную клетку огромного человека.

– Доверять? О каком доверии к кому бы то ни было может идти речь, Никодим? Что низшие, что высшие сущности – наши конкуренты, с которыми возможно лишь временное сотрудничество и не более. Доверие… – голос Гильдии Мучений побарабанил пальцами правой руки по столешнице. – Доверие – это роскошь, которую могут себе позволить лишь те, кто ничего собою не представляет. Мы, истинные правители этого мира, просто не имеем права кому-нибудь по-настоящему доверять. Ибо доверие – это слабость.

Никодим нахмурился, но не стал возражать. Да и что тут можно было возразить, если Дамианос озвучил совершенно очевидную истину? Тем не менее и удовлетворённым ответом гость точно не выглядел.

Дамианос оторвался от спинки стула, слегка наклонившись над столиком:

– Вопрос не в доверии этой или какой бы то ни было ещё твари. Суть в том, что предлагаемый Светом Небес ритуал действительно может сработать, проткнув барьеры между слоями реальности. Примерно, как Колодец Душ, только в куда меньшем масштабе. Никодим, ты хоть представляешь, какие это открывает перспективы? Особенно нам, специализирующимся на планомерном подчинении Ада. Или в этом как раз и проблема? Вы боитесь усиления нашей гильдии?

Никодим вздохнул, будто бы враз устав от взваленной на него огромной ответственности. Выглядело несколько показушно, но по крайней мере диалог стал более искренним:

– Наши гильдии всегда конкурировали, не буду также отрицать, что мы всегда внимательно наблюдали за вами. Как наблюдаете за нами и вы. Как наблюдают друг за другом все гильдии, – Никодим не лукавил и не преувеличивал, всё действительно всегда следили за всеми. В Магократии это давно стало нормой. – Но наши опасения связаны с другой областью. Ты или Атанас не подумали, что у этого проклятого Света Небес не просто могут быть, а наверняка есть свои мотивы? Которые не имеют ничего общего с благополучием простых смертных.

На сей раз Дамианос чувствовал настоящее раздражение. Как и все сильные мира сего, он мог иногда притвориться дурачком, чтобы выведать информацию, но терпеть не мог, когда его и впрямь принимали за недальновидного дурня.

– А ты или Филандер не подумали, что мы в Гильдии Мучений тоже не настолько тупые? Естественно, это был один из первых вопросов, которым мы задались. И, будьте уверены, Атанас собрал в Аду все возможные сведения про эти треклятые Небеса, – Дамианос постарался взять себя в руки. Не дело волшебнику его уровня идти на поводу у эмоций. – Владыки Ада имеют долгую память и не забыли, как в нашем мире им нанесли поражение. Демоны уверены, что Небеса хотят завершить начатое тысячи лет назад… – как же они выразились? – «Изгнание из Ада». Звучит довольно напыщенно, правда?

Никодим ничего не ответил.

Приняв затянувшееся молчание за отсутствие возражений, Дамианос продолжил:

– Так или иначе, нас, людей, конфликт Небес и Ада может задеть только косвенно. И то, скорее, чужая борьба сыграет нам на руку. Если высшие твари потеснят тварей низших, освободив для нас ещё парочку слоёв бытия, разве же это плохо? Даже если по ходу дела пострадают томящиеся в Аду грешники, маги всё равно останутся в выигрыше. Ведь чем ниже мир, тем сильней наша магия. И тем дольше мы можем вести осмысленное существование…

Никодим по-прежнему молчал, но Дамианос чувствовал, что попал в точку. Маг Гильдии Мучений понизил голос и слегка прищурился:

– Или ты сам ждёшь не дождёшься, когда тебя укутают в кокон, а, Никодим? Я бы предпочёл иметь возможность спуститься в Ад во плоти, не превращаясь в человека-куколку с разрывающейся на части душой. Пролом реальности – это наш шанс прикоснуться не просто к истинной вечности, но и к соответствующему такому непостижимому сроку могуществу! Причём шанс для нас с тобой, Никодим, куда более существенный, чем для дряхлеющих, несмотря ни на что, двоедушников. Разве подобная возможность не стоит того, чтобы рискнуть?

Голос Гильдии Солнца выглядел неуверенно:

– Ты же понимаешь, что рискнуть придётся воистину всем?

Дамианос вновь расслабился, сложил в замок холёные руки:

– Конечно, понимаю. Чего же не понимать? По-настоящему значимые вещи без существенного риска никогда и не делаются. Если хочешь приобрести всё, будь готовым всё потерять – таков вселенский закон, чтоб ему пусто было!

Никодим снова погрузился в задумчивость. Посмотрел на так и недопитый им дорогой чай. Наконец проворчал:

– Вы в Гильдии Мучений всегда были странными.

Голос упомянутой гильдии широко улыбнулся:

– Как вежливо, однако, ты выразился. Странными… – Дамианос положил на стол кулаки. – Что ж, пусть будет так. Ведь мы действительно настолько странные и отчаянные, что собираемся пробить Дыру Бытия!

«И замучить всех в Аду до истинной смерти», – про себя добавил маг гильдии, знавшей о муках и балансе сил на нижних планах реальности куда больше прочих. – «Как замучаем мы жертв масштабного ритуала…»

Голос Гильдии Солнца больше не возражал. Будучи одним из сильных мира сего, Никодим знал, что переубедить магов высокого уровня от уже принятого решения практически невозможно.

«Пусть воплотят свои планы», – думал осторожный волшебник. – «А мы будем наблюдать, что из этого выйдет».

Впрочем, ничего доброго он не ждал.

«И вмешаемся, когда придёт время», – а вот эти планы следовало начать обдумывать как можно скорее.

Планы сильных миров сих всегда находятся в конфликте друг с другом. Ведь на то они и сильные, чтобы всё время что-то делить.

Не о благополучии же простых смертных думать?

Сила и эмпатия к слабым – вещи несовместимые.