Магократия

И это было хорошо, поскольку в замене умерших стариков на стариков умирающих интересного мало. Магия открывает перед человеком столь много возможностей, что проводить своё время в склепе довольно обидно.

Но сегодня Никодиму был нужен совет главного мага, поэтому Никодим вошёл в Чертоги Тьмы один и без ноши из очередного, брошенного родными умирать старца. Такое происходило достаточно редко. Обычно одной-двух консультаций в неделю во время замены «якоря» ему хватало с лихвой. Что ж, причина для внепланового посещения была весьма веская. Как ни крути, не каждый день кто-нибудь пытается проторить прямой путь в Ад.

Никодим не стал творить никаких заклинаний для освещения помещения. Пускай те были лёгкими и почти не отвлекали внимания мага, но для него одного зажигать колдовской свет казалось чем-то кощунственным. Пусть двоедушники и привязанные к ним старики спокойно дремлют в своих нишах, Никодим мог дойти до конца зала и так, полагаясь на свои ощущения. К тому же такая прогулка помогала ему отрешиться от кучи второстепенных проблем – неизбежного спутника властей предержащих.

Только самые наивные обыватели считают, что чем выше твоё положение, тем легче живётся – физически-то оно, конечно же, так, но вот по части душевного покоя дело обстоит ровно наоборот. Чем ты важнее, тем больше ответственности и самых разных дел, в которые нужно вникнуть. Потому что если будешь во всём полагаться на подчинённых, то быстро рухнешь с вершины социальной иерархии в самый низ.

Однако есть задачи вторичные, есть важные, а есть основополагающие. И когда возникают последние, всё остальное следует на время отбросить. Пожалуй, умение расставлять приоритеты – как раз тот навык, который отличает великого правителя от местечкового управленца.

Никодим ощутил мощные эманации колдовской силы, исходящие от кокона Филандера. По легенде, древнего мага часто сравнивали с живым солнцем при жизни, и, похоже, даже став двоедушником, тот не утратил свою способность сиять. Пускай этот свет теперь могли видеть колдовским зрением только избранные.

А вот начинавшие разгораться синие огоньки на месте глаз двоедушника мог бы увидеть любой, кто сумел попасть в Чертог Тьмы. Никодим остановился в метре от кокона и низко поклонился. Куда ниже, чем делал это при слугах.

«Мой повелитель», – мысленно не столько произнёс, сколько представил себе Никодим, дотрагиваясь вытянутой правой рукой до плотного кокона двоедушника.

Произносить слова вслух смысла не было. Завёрнутое в кокон тело не могло слышать ни Никодима, ни кого-то ещё. Единственным способом общения с двоедушниками была телепатия, причём общение шло с той частью разделённой души, что держалась благодаря «якорям» в дремлющем теле. Это требовало от мага предельной концентрации внимания, поскольку диалог шёл скорее посредством передачи образов, нежели словами, произносимыми мысленно. Нужно было чётко представлять себе всё, о чём ты хотел рассказать собеседнику, и удерживать в сознании хотя бы несколько секунд. Очень неудобно и медленно.

Волшебники почти никогда не прибегали к телепатии при общении между собой, даже при разговорах на весьма деликатные темы. К тому же на расстоянии телепатия практически не работала, требовалось видеть, а ещё лучше – прикасаться к своему собеседнику. Таково было ограничение человеческого восприятия, ничего не поделаешь, магия не всесильна. Она могла воздействовать на материю, но всё, что касалось времени, пространства и духа, требовало всяческих ухищрений или помощи сильных демонов. И осторожности. Да, в первую очередь осторожности. История знала случаи, когда разлучённые маги-возлюбленные, пытаясь, вопреки законам магии, поддерживать ментальную связь на расстоянии, сходили с ума, становились одержимыми или крайне болезненно умирали.

К счастью, будучи голосом гильдии, Никодим налаживал ментальную связь с двоедушником не раз и не два. Его разум даже приноровился быстро переводить слова в образы и обратно, чтобы было проще логически мыслить. Как ни крути, а человеческие существа склонны думать с помощью слов – даже про себя мы постоянно ведём диалог. Можно, конечно, при большом желании этот внутренний диалог отключить, но, кроме отупения, это ничего в долгосрочной перспективе не вызовет.

«Мой Голос», – приветствовало его в ответ закутанное в кокон создание.

Пожалуй, именно создание, ведь называть двоедушников людьми было не очень корректно. Большая часть их душ и сознания веками пребывали в Аду, а их человеческие тела давно стали всего лишь сосудами.

Хотя простолюдины, религиозные фанатики в Ксерсии и даже демоны называли магами и тех и других, разница между двоедушниками и здравствующими волшебниками была колоссальной. Двоедушники отличались от магов ещё сильнее, чем маги отличались от обычных людей.

Время, время решает всё. Тот, кто живёт сотни лет, не может не отличаться от того, чья жизнь измеряется несколькими десятилетиями. Масштаб мысли первых и вторых несопоставим в принципе.

Но даже настолько разным сознаниям необходимо взаимодействовать для решения совпадающих целей.

«Гильдия Мучений всё-таки провела ритуал. И, судя по всему, довольно успешно», – сразу перешёл к делу Никодим. – «Внешне пока всё осталось по-прежнему: никакой дыры в земле, портала в Ад или чего-то подобного. Всего лишь скопление взбесившихся людей в одном месте. Но вот с точки зрения потоков энергии… На юго-западе от Политомигона творится нечто невообразимое. Силы бушуют, ткань бытия истончается – пока очень медленно, но с каждым днём всё быстрее. Через несколько месяцев жертвоприношений там и правда может возникнуть миниатюрный Колодец Душ или какая-то аномалия».

Передав поток образов, Никодим невольно выдохнул от натуги. Поначалу телепатия всегда шла со скрипом, но чем дольше длилось такое общение, тем проще становилось передавать информацию. Голос гильдии знал, что через пару минут первоначальное напряжение сойдёт на нет и общение пойдёт как по маслу.

«В Аду тоже волнения», – дав ему время перевести дух, ответило существо в коконе. – «Атанас с подчинёнными ему двоедушниками прорывается навстречу магам из своей гильдии. Только если в вашем мире колдуны пытаются прорубить колодец вниз, то в Аду двоедушники хотят пробить небосвод. Впрочем, методы у Гильдии Мучений что наверху, что внизу одинаковы. Полностью соответствующие названию гильдии».

Никодим не был уверен, что ему хочется знать подробности. Тем не менее он понимал, что как фактический руководитель Гильдии Солнца обязан вникать во все мерзости.

Ибо нельзя заниматься руководством такой крупной гильдии и оставаться чистеньким. Там, где власть, там всегда грязь. А также кровь. Много крови.

Без грязи и крови по-настоящему серьёзных дел не бывает.

«Паук вьёт паутину с центром напротив предполагаемого прорыва пластов бытия», – Филандер часто называл Атанаса пауком, и это не было образным выражением. – «На сей раз паутина действительно впечатляет. Даже в Аду подобное зрелище вызывает трепет и омерзение».

Филандер передал ему образ гигантской паутины, растянувшийся по всему оранжевому небосводу от горизонта до горизонта. Из многочисленных узлов паутины к земле свешивались нити, на которых головой вниз висели тела грешников. Под некоторыми из таких пленников горели костры, пламя которых облизывало руки, головы и верхние части туловищ жертв. Никодим почувствовал вонь горящей плоти, услышал отчаянные вопли несчастных.

А также ликование других грешников, окружавших костры и наслаждавшихся чужими страданиями. Да, во владениях Гильдии Мучений, что на земле, что в Аду, шла крайне бурная деятельность.

«Мне непонятно, неужели оно того стоит?» – Никодим послал образ чрезмерных усилий ради весьма сомнительной цели. – «Даже если у них окажется под рукой миниатюрная копия Колодца Душ, что с того? Стены Мрака между пластами бытия всё равно не дадут никому спуститься в Ад физически, как о том мечтает Дамианос. Ну смогут маги мучений спускать свои души на нижние пласты бытия, безопасно медитируя рядом с новым колодцем, и что дальше? Бессмертия это всё равно не даёт, разве что в Аду у демонов прибавится конкурентов».

Ни для кого не было секретом, что демоны магов побаивались. Как в Аду, так и в человеческом мире. И дело тут было вовсе не в том, что колдовская мощь людей как-то уж сильно превосходила мощь демонов. Нет, всё было куда проще. Магия давала возможность не просто умертвить демона – через довольно короткое время тот всё равно бы переродился, пускай и ослабленный, – магия могла захватить саму сущность адских созданий, удерживая души тварей веками в унизительном заточении. А то и дезинтегрируя тех, кто послабее. Воистину страшная участь для вечно живущих душ зла.

Естественно, из-за подобного риска никто из владык Ада сражаться лишний раз с магами или двоедушниками не хотел. Пока двоедушников на нижних пластах бытия было немного, территорию и грешников ещё как-то делили, но если в Ад начнут спускаться сотни душ колдунов, баланс сил может здорово поменяться.

Впрочем, не следовало отмахиваться и от противоположного сценария развития событий, поэтому в образах, полученных от Филандера, сквозило сомнение:

«У меня есть два опасения на сей счёт, и я даже не знаю, какого из них страшусь больше. Первая угроза как раз касается демонов. Ведь они-то в наш мир через Колодец Душ просачиваются достаточно регулярно, пускай их силы здесь ограничены. Что, если так называемый Свет Небес хочет, чтобы в Магократию хлынули не единичные твари, а целая орда демонов? Да, мы их, конечно же, победим, кого-то уничтожим или пленим и уж точно надолго ослабим. Однако и сами пострадаем немало, после чего в игру могут включиться небесные сущности. И нам очень повезёт, если они просто промчатся через наш мир, чтобы разгромить Ад».

Никодим понимал серьёзность этого опасения. Про обитателей Небес было известно очень мало, если не принимать в расчёт бредни фанатиков из Ксерсии. Ведь на Небеса в здравом уме и твёрдой памяти не проникнешь. Души поднимаются туда только тогда, когда от существовавшего при жизни сознания ничего не осталось.

Кто знает, на что способны ангелы, доброта коих является исключительно плодом фантазии недалёких людишек. Если «небесные добрячки» всерьёз решили взяться за Ад, то и мир людей, скорее всего, тоже подвергнется чистке.

«Вторая угроза не исключает первую, но делает исход мероприятия ещё менее предсказуемым. Ты правильно упомянул Стены Мрака…» – между образами последовала короткая пауза. – «Что если они не настолько труднопреодолимы, как мы думаем? В конце концов, что рассеивает мрак?»

«Свет», – не задумываясь, ответил образом Никодим.

«А как зовёт себя сущность, которая подначивает двоедушников всех крупных гильдий взяться за этот проект?»

«Свет Небес…» – Никодиму выстраиваемая логическая связь очень не нравилась.

«Именно», – в образах Филандера засквозила горькая усмешка. – «Правда, как я недавно выяснил, в Аду эту небесную сущность знают под несколько иным именем. Куда менее светлым… Похоже, моя догадка про обуявшую ангела скверну была недалека от истины. Но самая жуткая часть этой странной истории в том, что Свет Небес сам, добровольно и сознательно пошёл на подобное осквернение. Благодаря чему не принадлежащая теперь ни к одному из пластов бытия сущность может практически свободно перемещаться между Небесами и Адом. В котором, кстати говоря, его зовут Метабесом».

Никодим почувствовал предательскую слабость. Не физическую, а скорее эмоциональную. С каждым днём ситуация, вместо того чтобы проясняться, всё сильнее запутывалась.

«Если небесная сущность сама пошла на осквернение, значит, дело действительно дрянь», – поделился он переживаниями со старшим товарищем. – «А уж если Свет Небес сумеет рассеять Стену Мрака хоть в одном месте… Ничем хорошим это не закончится точно».

«И тем не менее некоторые из владык демонов и двоедушники Гильдии Мучений явно содействуют планам осквернённого ангела. То ли им что-то пообещали, причём очень существенное, то ли они знают чего-то, чего не знаем мы. Я бы поставил на первое».

Никодим невольно кивнул. Жадность и тщеславие всегда были главными стимулами как для людей, так и для демонов.

«Тебе удалось поговорить с голосами крупных гильдий?» – послал новую серию образов Филандер. – «Кто ещё купился на обещания могущества, бессмертия и прочие благости? Кто готов рискнуть всем?»

Пришлось отбросить переживания, пересылая образ за образом своему собеседнику. Никодим действительно встречался со всеми голосами, и новости не сказать, что были особенно утешительными.

«Гильдия Големов и Гильдия Чудищ готовятся воспроизвести ритуал с людьми и свиньями, если эксперимент магов мучений окажется успешным. Гильдия Зодчих и Гильдия Алхимиков решительно против. В Гильдии Непорочных пребывают в сомнениях».

С учётом позиции Гильдии Солнца между сторонниками и противниками опасных ритуалов получался практически паритет. Решение ведьм могло склонить чашу весов на ту или иную сторону, но рассчитывать на недолюбленных женщин было излишне оптимистично и преждевременно.

«Тогда мы должны готовиться к худшему», – мрачно предрекло создание в коконе. – «Если бы Гильдия Мучений оказалась в одиночестве, мы могли бы совместно на неё надавить, заставив отказаться от новых жертвоприношений. Но целых три крупных гильдии и, возможно, все ведьмы… Никакие слова – неважно, уговоры или угрозы – здесь не помогут. Только если исподтишка начать войну гильдий, ударив со спины первыми, и попробовать принудить всех силой».

Не было нужды пояснять, что воплощение подобной идеи – последний шаг из возможных. Во-первых, ударить по противникам эффективно и неожиданно было практически нереально из-за огромной сети шпионов, которые все гильдии веками вили вокруг друг друга. Во-вторых, магические войны всегда славились своей разрушительностью. Причём, в отличие от войн немагических, страдали от них в первую очередь не простолюдины, а сами волшебники и их слуги. Неспроста маги давно пришли к соглашению решать все спорные моменты если не дипломатическим путём, то с помощью денег, наёмных убийц или иных грязных, но локальных по своим последствиям способов.

Увы, подкупить или устранить голоса и двоедушников сразу трёх крупных гильдий не представлялось возможным. Договорённостей тем более не предвиделось. Значит, оставалось только готовиться к худшему, как и предлагал умудрённый веками двоедушник.

Вот только, что именно подразумевается под подготовкой к худшему?

Никодим и Филандер ещё долго обсуждали детали.

Вопросы, связанные с вечностью, спешки не терпят.