Экстрасенс в СССР
В этот момент дверь распахнулась, и в помещение ворвалась повариха Света.
– Товарищ Егорова, вас кажется не вызывали… – начала было Лида, но замолчала.
Света зыркнула на неё, как на врага народа. Я бы тоже запнулся.
– И что с того? Разве политинформация не для всех? Я тоже комсомолка и хочу знать всё про борьбу Фиделя Кастро, товарища Че Гевару и кубинскую революцию, – нагло заявила девица, усевшись так, чтобы видеть моё лицо.
Прямо шекспировские страсти! Лида нахмурилась, сжала губы, но спорить не стала. После чего началась лекция. Я сидел, делая вид, что слушаю об империалистических разжигателях войны. А также про солидарность трудящихся, организующих профсоюзы и выходящих на демонстрации. Гораздо интересней было наблюдать за поведением обеих девушек.
Комсорг то и дело бросала на меня удивлённые и оценивающие взгляды. А сидевшая рядом Света вообще не сводила глаз. Будто я последняя котлетой в столовой, за которую готовы сразиться голодные посетители.
Интересно, что у них на уме? Решаю немного поэкспериментировать и пробую сосредоточиться на Лиде. Почти сразу ловлю обрывки её мыслей:
– Эта столовская крыса специально приперлась! Ничего, я её быстро поставила на место. А если Соколов собирается с ней флиртовать, то я ему такое устрою!.. Потом пожалеет!
Почувствовав головокружение, прикрываю глаза и пытаюсь нормализовать дыхание. Всё-таки волшебные манипуляции даром не проходят. За всё надо платить.
Через несколько минут пытаюсь переключиться на Светку. Поначалу её мысли ускользали, но потом в голове пронеслось:
– Ой, как он на меня посмотрел! Словно насквозь видит. И на грудь вчера засматривался. Может, Людка права и в её предложении есть смысл? Надо Алёшку хорошенько накормить, и вообще…
Голова вновь закружилась, поэтому пришлось отвести взгляд от поварихи. Похоже, подслушивать мысли сразу двоих – не лучшая идея. Надо бы потренироваться, выяснив предел возможностей дара. Ведь это такие перспективы! Но с экспериментами лучше повременить, а пока дослушать лекцию об успехах кубинской революции.
После лекции и ответов на вопросы собравшиеся начали расходиться. Светка выскочила самая первая. Но когда я попрощался и двинулся к выходу, Лида меня задержала:
– Алексей, нам нужно обсудить твоё отношение к учёбе, жизни и комсомолу.
Она говорила строго, но в уголках губ пряталась хитрая улыбка.
– А что с моим отношением к жизни? И причём здесь комсомол? – удивлённо поворачиваюсь к девушке.
И какое ей до этого дело?
– Ты не задал ни одного вопроса. Неужели неинтересно? Я хочу узнать, ты хоть книги читаешь? – вопрос был задан снисходительным тоном, словно Лида разговаривала с недалёким тупицей.
Как ни странно, но меня это задело:
– В последнее время читаю мало. Но отечественных и мировых классиков когда-то перечитал вдоль и поперёк. Что тебя конкретно интересует из книг? Фантастика или философия? Платон, Аристотель, Луций Сенека, Вольтер, Кант, Гегель? Может, тебе ближе Ницше? Я готов обсудить даже теории Фрейда или постулаты Карла Юнга.
Теперь глаза расширились у Лиды. Красивые, кстати. Девушка даже рот приоткрыла от удивления. А я сразу пожалел, что повёлся на подначку. Неизвестно, что из перечисленного одобряет марксизм-ленинизм. Ведь в СССР всё изучается сквозь призму этого учения.
Если комсорг начнёт углубляться в дебри философии, то придётся себя сдерживать. Лучше сказать, что я в этих темах плаваю, нахватавшись по верхам в армии. Иначе двадцатидвухлетний водитель погрузчика с такими знаниями будет выглядеть подозрительно.
– Алексей, уже поздно. Скоро стемнеет. Может, ты меня проводишь? – тихо спросила комсорг.
Я кивнул, и в этот момент двери в Ленинскую комнату широко распахнулись.
– Лёш, ну сколько можно тебя ждать? – с порога выпалила Светка, скрестив руки на пышной груди.
После этого девушки обменялись взглядами, в которых читалось всё что угодно, но не доброта.
Что теперь делать? А мне вообще можно выбрать? И стоит ли?
Лида – красивая, подчёркнуто строгая, но в душе явно не ангел. Ноги от ушей и фигура гимнастки. Очки носит только для образа. Всё как я люблю. Но она явно играет со мной, как кошка с мышкой. И судя по меняющейся каждый день одежде, финансово мне её не потянуть.
Света? Симпатичная, делает вид, что добрая. Если надо – коня на скаку остановит и в горящую избу войдёт. Смотрит на меня, как на жениха. Первое время ничего не потребует взамен. Но потом всё изменится. Если выберу её, то окажусь в крепких объятьях, готовых задушить. Как-то не хочется попадать под такой каблук. Вернее, каток.
Пока я размышлял, ситуация накалилась. Вскоре могла начаться перепалка, чего надо избежать.
Меня вдруг осенило.
– Девушки, вы же в соседних домах живёте?
Лида со Светой одновременно кивнули.
– Вот и отлично! Значит, я провожу вас обеих. Обещаю доставить в лучшем виде! – изображаю глупую улыбку, внутренне хохоча.
На лицах девушек отразилась целая гамма эмоций: от возмущения до растерянности. Однако моя добродушная улыбка подействовала, да и уступать никто не хотел. В результате они согласились.
Если честно, то приятно прогуливаться по вечернему городку в обществе двух непохожих друг на друга красавиц. И хотя они постреливали друг в друга цепкими взглядами, атмосфера оказалась не такой уж плохой.
Пройдя через дубовую аллею, посаженную основателем первого завода в Яньково, мы добрались до новенького кинотеатра «Родина». В моём детстве он превратился в сборище торговых павильонов. В конце девяностых о фильмах здесь будет напоминать только прокат видеокассет. Потом там станут продавать пиратские компакт-диски, типа десять в одном.
Сейчас у входа толпился народ, преимущественно молодежь. Людей постарше тоже хватало, несмотря на середину рабочей недели. Все хотели первыми приобщиться к новому шедевру советского кинематографа. Стоя у афиши, намалёванной на многоразовом холсте, граждане оживленно обсуждали новый фильм. Яркий свет фонарей выхватывал лица людей, спешащих на восьмичасовой сеанс «Москва слезам не верит».
– Говорят, новинка – неплохой фильм, – с явным намёком сказала Лида, поправляя прядь волос, выбившуюся из аккуратной прически.
Остановившись, она кивнула на афишу. Её каблучки нервно стукнули по разноцветному шлифованному граниту, использованному для отделки ступеней кинотеатра.
– Я уже смотрел, – брякнул я, и тут же пожалел.
– Когда? – брови комсорга поползли вверх. – Киноплёнки только вчера вечером привезли. Я видела, как из машины разгружали фильмоноски. Ты что-то путаешь, показ начали только сегодня.
Замявшись на пару мгновений, я широко улыбнулся, начав пересказывать укороченную версию сюжета. Надо заболтать девчонок, дабы выкрутиться из неловкой ситуации.
– Может, мне во сне привиделась судьба лимитчиц, приехавших покорять Москву. Или прочитал в журнале «Советский экран»? А почему бы нам втроём не сходить и не посмотреть кино? Продлим, как говорится, приятный вечер. Потом я вас обязательно провожу.
Девушки переглянулись. Несмотря на явное соперничество, обе не смогли отказаться. Кино-то интересное и уже разрекламированное.
– Вообще-то я обычно в пол-одиннадцатого уже сплю, – кокетливо произнесла Света, теребя дерматиновую сумочку.
– Детское время, – фыркнула Лида, поправляя очки. – Я вот вчера до двух часов ночи читала новую книгу Юлиана Семёнова. А вообще, фильм идёт два с половиной часа. Совсем немного выбьешься из графика.
Не став дослушивать продолжение разговора, я рванул к кассам. Увидев толпу, поднял, что это фиаско. Но тут же углядел у окошка знакомый силуэт.
Подойдя к нему, я сделал вид, что здороваюсь с Саней, а сам сунул ему в кулак две рублёвых купюры. Рыжий врубился сразу, бросив взгляд на ожидающих меня девушек:
– Я с вами рядом?
– Саня, возьми нам куда-нибудь в серединку. А тебе стоит сесть на первый ряд. Детские места там, – шепчу другу, погрозившему мне кулаком с зажатыми купюрами.
Отойдя от Рыжего, вдруг вспомнил, как тётка водила меня в малый зал смотреть мультики. Тогда «Родина» доживала свои последние дни как действующий кинотеатр. А сейчас здесь жизнь просто кипит! И ведь осталось совсем мало времени до тех пор, когда начнётся разруха.
На ум сразу пришли слова одного юмориста: «Эх, такую страну загубили!» Который почему-то забыл, что сам приложил к процессу развала немало сил. Правда, потом одумался. Но…
Саня сделал всё как надо. Через пять минут у меня появились три билета стоимостью по пятьдесят копеек и несколько мельхиоровых монеток сдачи.
Войдя в зал, прежний Соколов должен был вздрогнуть от неожиданности. Ведь в первых рядах прямо с краю сидела Люда со своим женихом. Краем глаза заметил, как они напряглись. Только я не Лёха, поэтому даже не посмотрел на предательницу. Но всё же заметил, как расширились её глаза при виде сразу двух сопровождавших меня девушек. «Ничего страшного, пускай немного побесится», – мелькнуло в голове. Хотя Люда мне ничего не сделала. Наверное, это остатки воспоминаний прежнего владельца тела.
Усевшись между девушками, я осмотрелся и буквально окунулся в повторяющееся прошлое. На сцене, расположенной под экраном, стояло знакомое пианино, накрытое тёмно-синем бархатистым чехлом. Всё было точно так же, как в моём детстве. Тяжёлые портьеры для прикрытия выходов и входов должны опустить после начала сеанса.
Свет погас, как только в экран ударил луч проектора. Затем послышался едва заметный треск, заиграла знакомая музыка, и пошли первые кадры киноленты.
Весь фильм прошел под аккомпанемент смеха зрителей. Я украдкой наблюдал за своими спутницами. Света смотрела, слегка приоткрыв рот, временами одобрительно кивая. Лида же часто вздыхала, явно сопереживая героиням. Когда пошли титры и зажегся свет, народ начал выходить через несколько дверей на ночную улицу, обсуждая увиденное.
– Вот это поворот в конце! – восторженно говорила Света, размахивая руками. – Я так и знала, что она всем покажет…
– Ну конечно, – перебила комсорг, – Как будто сразу не было видно, кто займёт достойное место в советском обществе…
Дорога домой пролегала через тихие улочки спального района. Незаметно мы дошли до трёхэтажки дореволюционной постройки, где жила Егорова. Лида осталась стоять на тротуаре, а я повёл улыбающуюся повариху к подъезду. На пороге она обернулась и пристально на меня посмотрела, а я почувствовал покалывание в висках:
– Вот сейчас затащу его в подъезд и как прижму к стене! А эта очкастая коза пусть смотрит и страдает.
Не дойдя буквально метра до заветной двери, решаю перехватить инициативу и останавливаюсь:
– Спокойной ночи, Светлана Петровна. Спасибо за проведённое вместе время, – склоняю голову и быстро отступаю на безопасное расстояние.
Света замерла с приоткрытым ртом, ожидая иного развития ситуации. Прежде чем Егорова успела что-то сказать, я взял под руку улыбнувшуюся Лиду и повёл её к соседнему дому.
Кооперативная пятиэтажка комсорга выглядела намного презентабельнее. Новенький белый кирпич, аккуратные клумбы. И здесь история повторилась. В голове появились мысли девушки:
– Ну, давай же. Сделай хоть что-нибудь!
Пришлось повторять похожу фразу:
– До завтра, Лидия Сергеевна, – улыбаюсь и делаю шаг назад.
Комсорг застыла на пороге распахнутого подъезда, её очки блеснули в свете фонаря. Я же, не став дожидаться реакции, зашагал прочь.
Пройдя метров сто, добрался до места, где нет фонарей, и только потом обернулся. Судя по силуэту за шторами, из окна третьего этажа пятиэтажки за мной наблюдали. Кто это, догадаться не трудно.
Конечно, я бы мог попытаться напроситься к Лиде на чай. Только ситуация предсказуемая. В лучшем случае я бы получил поцелуй в щёку со словами, как она чудесно провела вечер. Судя по всему, именно этого комсорг и добивается, желая посадить меня на короткий поводок. Что-то плохо верится в неожиданные чувства к обычному работяге без перспектив.
Зато теперь девушка точно мной заинтересовалась. Ведь такие игры с двусторонним движением. Скажу больше – шансы на наш гипотетический роман увеличились. Если я этого захочу, конечно.
Дорога домой заняла около двадцати минут, чего хватило для обдумывания сегодняшнего вечера. Две совершенно разные девушки. Света – готовая на всё, но с претензиями на большее. Скорее, мечтает выйти за меня замуж. Вроде добрая и простая? Не знаю. Лида – красивая, умная, амбициозная, возможно, опасная, если разозлить. Какие у неё мотивы – совершенно непонятно. Нужно ли вообще с ней связываться? Тоже большой вопрос.
Как говорила одна американка, лучше подумать об этом завтра. Что я и сделал, сразу завалившись спать.
Глава 5. Спринт
Два дня пролетели в монотонном и выматывающем ритме «завод – дом – завод». Оказывается, физический труд – не самое простое занятие. Грохот цеха, визг резцов, обрабатывающих заготовки, и вечная металлическая пыль, въедающаяся в поры кожи. К концу смены я начинал чувствовать себя частью погрузчика. Такой же железный и начисто лишенным человеческих мыслей. Только ломота в мышцах каждый вечер напоминала, что я из плоти и крови.
Финансовый крах, замаячивший после похода в кинотеатр, приблизил очередной визит в гастроном. Дело на самом деле плохо. В кармане штанов позвякивали одинокие копейки. А до получки целая вечность – восемь дней. Попытка перехватить червонец у Саньки провалилась.
– Лёш, я сам на мели. Батя по четвертному с каждой получки забирает на лечение матери. Хочет немного подкопить и в Москву к профессору её отвезти, – признался друг, выворачивая карманы комбинезона.
Поэтому пришлось туго. Теперь мой завтрак состоял из чая, куска черного хлеба, смазанного тонким слоем масла и щедро посыпанного сахарным песком. Сахар скрипел на зубах, но давал иллюзию сытости и энергии. Спасали бесплатные талоны на обед в заводской столовой. Однако, посчитав их, я понял, что и они иссякнут через четыре смены. Но сначала надо пережить выходные.
Сегодня в столовой вместе с макаронами, котлетой и рассольником, мне выдали молоко за вредность. Целых четыре пол-литровых треугольных пакета с синими полосками. Если честно, то я и этому обрадовался. Хоть не с пустыми руками домой пойду. Макарошки на молоке или рис сварю. «Устрою себе молочный фуршет», – с иронией подумал я, топая к столу.
Но впереди меня всё равно ждут два долгих и пустых выходных. О каких свиданиях может идти речь? Дилемма «Лида или Света» благополучно перешла из категории любовных фантазий в разряд финансовых неурядиц. Ведь каждая девушка требует вложений.
С комсоргом Лидой, девицей строгой и правильной, все ясно как божий день. Пригласить её можно только в единственный городской ресторан с поэтическим названием «Парус». Прийти нужно при полном параде, с букетом.
Я мысленно прикинул, сколько стоят цветы, которые не стыдно подарить такой девушке. А ведь их надо ещё найти. Плюс хороший ужин на двоих. Санька говорил, что в выходной день в «Парус» не попасть.
Интересно, а что сейчас подают в ресторанах Советского Союза? Шашлык, бифштекс или красную рыбу с чёрной икрой? Даже не знаю. Помню, там дорого для водителя погрузчика с зарплатой сто шестьдесят рублей. А ведь нужно ещё взять алкоголь и что-то на десерт.
Размышляя о своей финансовой несостоятельности, я мысленно содрогнулся и украдкой глянул на Свету.
С Егоровой вроде проще. Но всё равно не бесплатно. Мороженое в парке, пирожное и газировка в кафе, затем бутылка вина. Вроде не так дорого, только в карманах нет и этого.
Мысли о более бюджетном варианте переметнулись на развитие дара. Поэтому поев, я поставил поднос с грязными тарелками в окно мойки и поймал взгляд стоящей у кастрюль Светы. Сразу удалось услышать обрывок её мысли. Очень странной, надо заметить:
– …баба Матрёна сказала, что если к зиме замуж не выйду, то останусь старой девой. Всё-таки Людка не зря меня на Лёшку навела. Он на эту роль очень подходит.
После таких заявлений я аж поперхнулся. Вон оно что! Светкины инициативность и напористость – не любовью с первого взгляда. Это спланированная операция двух подружек. Видимо, Людка решила устроить личную жизнь Егоровой, используя меня в качестве подопытного кролика.
«Хотят повесить мне ярмо на шею», – с ужасом подумал я. Дайте хоть осмотреться и понять, что к чему в СССР. А им сразу в ЗАГС! Нет уж. Молод я еще, погулять охота! Да и нет искры, когда вижу Егорову, – это когда понимаешь, что вот она, единственная. Кстати, Лида тоже вызывает строго сексуальное влечение, не более того.
* * *До выходных я осторожно экспериментировал с новым даром. Пытался читать мысли соседей по цеху, конторщиц и девчонок из ОТК. Получалось плохо. В лучшем случае мелькали обрывки: «не забыть купить хлеб», «как жарко», «ненавижу эту работу», «хочу пива». Сплошная бытовуха и потребности организма. Иногда пролетали совсем уж абстрактные образы – яркая вспышка, обрывок мелодии, чьё-то лицо. Короче, бессвязный бред.
Одно хорошо: мне удалось понять механизм чтения мыслей. Чтобы прочитать человека, тот должен активно думать. А лучше всего считываются мысли, касающиеся моей персоны. Но за все приходится платить. После нескольких интенсивных попыток влезть в чужую голову у меня начиналась мигрень. Ещё голова кружилась, будто я слез с карусели. Требовалось до получаса, чтобы это состояние прошло. Дар какой-то капризный, неуправляемый и избирательный. Однако лучше с ним, чем без него.
– Телепатия, – иронично бормочу под нос, направляясь к погрузчику. – Суперспособность, позволяющая узнать, что тебя хотят женить против твоей воли. Но при этом она не даёт возможности заработать на буханку хлеба. Спасибо астральному плану, или кто там запулил меня в СССР. Нет чтобы выдать эти бонусы в будущем! Там бы я развернулся!
Хотя остаётся ещё дар рентгеновского зрения и влияния на ткани организма. Правда, здесь сложнее. На этом можно заработать, к примеру, правильно ставя диагнозы больным. Но пытаться кого-то излечить боязно.
Вдруг сделаю только хуже? Ведь одно дело – склеить стенки порванного кровеносного сосуд, как я это сделал токарю дяде Славе, и совсем другое – пытаться вылечить реальную болезнь. Я всё-таки шарлатан, чего скрывать, но не подонок, готовый рисковать чужими жизнями. Хотя мысли о подобной возможности периодически меня посещали. Ведь с токарем получилось, пусть тогда я и был под хорошей долей адреналина.
Последняя перед выходными смена тянулась особенно долго. Раздражал воздух, пропитанный ароматами стружки, ещё накатывала усталость, накопившаяся за неделю. Погрузчик послушно рычал мотором, перевозя поддоны с ящиками из цеха на склад. Сам я витал где-то далеко, строя неосуществимые планы на выходные и вспоминая о походе в кино с двумя красивыми девушками.
Склад представлял собой огромное, плохо освещенное помещение с высокими потолками, заставленное стеллажами до самого верха. Здесь царил свой особый запах – промасленной упаковочной бумаги и картона. Заглушив двигатель, я собирался отдать выданные ОТК бумажки, как вдруг накатило знакомое странное чувство.
Виски закололо, реальность на секунду поплыла, а в голове зазвучал чужой голос. Причём знакомый, с нотками ворчливости:
– …так-с, с каждой сотни можно изъять по три-четыре комплекта, но не больше. Всего с партии получится около двадцати вкладышей коленвала высшего сорта. Взамен подложим немного упакованного брака, а остальное поможет списать Павел Егорович.
Мыслительный процесс транслировал начальник склада Иван Семёнович Кравцов, полный мужчина с вечно лоснящимся от пота лицом.
– Как раз закрою заказ из сервисного центра Калюжного. Вкладыши сейчас дефицит, поэтому может всё оптом забрать… Только возьмёт по тридцатке или сороковке. И половину придётся отдать Михееву. Зато на автомобильном рынке за один комплект можно под сотню со спекулянтов получить. У меня сейчас скопилось сто пятнадцать комплектов, может, лучше им сдать? Правда, это опасно. Самому светиться точно нельзя. А довериться некому… Нет, Иван Семёнович, лучше притормозить. Жадность фраера сгубила.
Мысли звучали так, словно транслировались испорченным радиоприёмником. Они были обрывистыми и путанными, но картина махинаций вполне понятная.
Замерев, я сделал вид, что рассматриваю номера партий продукции на полках. А сам краем глаза наблюдал, как Кравцов вскрывает ящики и рассматривает содержимое.
Расхитителя интересовали вкладыши коленвала для «Жигулей». На коробках я видел цену – семь рублей двадцать копеек. Хороший навар получается. Выходит, на складе функционирует целая незаконная схема, покрываемая начальником цеха готовой продукции. Если честно, я подобного обнаружить не ожидал. А ещё понял, что СССР мне всё больше и больше нравится. Особенно с учётом моих новых способностей.
Кравцов закончил свои манипуляции, шмыгнул носом и махнул мне, что всё в порядке. Пока я выезжал со склада, в голове пронесся вихрь мыслей. Вот она, одна из лазеек, ведущих к обогащению! Не очень честная, зато реальная. И она позволит вырваться из бесконечной советской круговерти, где ты винтик с жизнью, расписанной по пятилеткам. А главным событием месяца является получение зарплаты.
Нужно подумать, как технично влезть в долю. В конце концов, можно просто припугнуть махинаторов и понемногу доить. Правда и влететь можно по-крупному. Ладно, оставим всё на потом. Информация теперь у меня в голове. А это ключик, пусть грязный и ржавый. Но именно он может открыть дверь, которая выведет меня из коммуналки в мир с нормальным жильём и личным транспортом.
Смена скоро заканчивается, впереди два выходных дня. Есть время, чтобы подумать и всё осмыслить.
В конце рабочего дня снова замечаю, что уборщица Валентина украдкой меня рассматривает. Показать ей совместные фото я не смог, ибо не нашёл альбом в «коммунальном раю».
Зато вспомнил, что почти год назад Мария бесследно исчезла. Её искала не только милиция. Мужики с завода помогали прочёсывать окрестные леса. Только подробностей вспомнить не удалось, как я ни старался. И это странно. Ведь тогда Алексей Соколов устроился на завод и обязан был принять участие в поисках.
Пытаюсь вспомнить лицо русоволосой Маши, закрыв глаза, и снова вижу силуэт в кромешной темноте. После чего меня замутило, из-за чего пришлось прекратить пользоваться даром.
Пятница. Самый долгожданный и изматывающий день рабочей недели. Выключившиеся станки известили об окончании смены, и воцарившаяся в цеху тишина прозвучала как симфония освобождения. Припарковав погрузчик, я сходил в душевую и нормально вымылся.
Путь домой лежал через тихие улочки спального района с панельными пятиэтажками. Мысли были путаными и тягучими, как кисель в заводской столовой. Комсорг Лида, повариха Света, Кравцов со своими мутными схемами…
Все это крутилось в голове, пока я приближался к своей коморке. Хотя что там делать в выходные? Без денег и даже без телевизора просто тоска. Вчерашние поиски никакого результата не дали. Ни одной заначки, только пыль, разочарование и сберкнижка, на счёте которой красовалась внушительная сумма в пятнадцать копеек.
Судя по записям, за трое суток до моего появления Соколов снял все накопления – целых двести пятьдесят рублей. Куда он их дел, остаётся загадкой. Может, проиграл в карты или отдал кому-нибудь?
Желудок предательски заурчал, напоминая об ужине. А я понял, что оставил пакеты с молоком в раздевалке. Хотел развернуться на середине пути, но тут же отмахнулся и направился к продуктовому магазину. Пересчитав мелочь, обнаружил, что хватит только на батон и бутылку кефира. И тут, как чертик из табакерки, из-за угла появился Рыжий. Его огненный чуб ярко выделялся на фоне серой стены, а на лице играла привычная улыбка.
– Лёха, сколько можно ждать?! Пятница! Выходные на носу! Надо это дело срочно обмыть!
В ответ я мотнул головой, демонстративно пересыпав мелочь из одного кулака в другой:
– Какой «обмыть»? Денег только на батон с кефиром. А до получки ещё неделя.
– Да брось! – отмахнулся Саня. – Я сегодня три рубля в обед закалымил! Слыхал? У тёти Маши, которая в частном доме живёт, самогон – огонь. На трёшник литр возьмём. Она нам ещё свежих огурцов и луку зелёного с огорода надёргает. Пойдём, закупимся, сядем на лавочку и распределим, как полагается.
Я посмотрел на друга. Тот, как всегда, зубоскалил и с вожделением посматривал на проходивших мимо девушек. Но в обычно веселых глазах заметна тень тоски. Болезнь матери гложет Рыжего изнутри. А бутылка – лишь попытка заткнуть, заглушить эту боль.
Черт с ним! Не бросать же товарища в такой момент? Ещё и с целым литром самогона.
– Ладно, давай чуть бухнём. Но обойдёмся без попыток продолжения банкета.