Дети галактики

Секретарша, мило улыбнувшись, согласно кивнула головой, но жизненный опыт быстро подсказал ей услужливую мысль: «Вот кобель, опять какую-то новую пассию завёл! К ней торопится, мужлан чёртов! Я так видно ему не подхожу, а уж так стараюсь угодить, да понравиться! Тьфу, проклятые мужики!»

Водитель Олевича аккуратно остановил машину возле ворот его дома. Вениамин, выходя, распорядился:

–– Поезжай, Коля, домой! Ты мне сегодня, да и потом, в качестве охраны не понадобишься!

–– Но по договору я обязан сидеть здесь до утра! – возразил, было, шофёр. – Мало ли что! У меня всё-таки легальное оружие!

–– Поезжай, говорю! – с некоторым раздражением заявил Олевич. – У меня теперь такая охрана, такое оружие, какое вам, охранникам, и не снилось! Всё, адью! Завтра, к восьми утра приедешь!

*****

Семейная жизнь, вещь сложная – это скорей искусство компромисса с обеих сторон. Всепоглощающее чувство любви со временем глохнет, притухает, притупляется, наступает привыкание, и, если нет уважения друг к другу, разных там, отработанных со временем, взаимоуступок, то семейная жизнь трещит по швам, и даже дети скрепить её не в состоянии.

Если любовницу ещё можно как-то ублажать дорогими подарками, то законная жена ожидает от мужа куда больше. Любовница тоже вскоре начинает требовать от своего временного партнёра развода с прежней женой и постоянных семейных отношений уже с ней. Обо всём этом Вениамин знал, и, открывая калитку, радовался, что у него теперь совершенно необычная жена, которая от мужа ничего не потребует, придираться не будет по всякой ерунде, приставать с расспросами, где был, принюхиваться и искать какие-то там мифические женские волосы на пиджаке.

Во дворе собаки, подбежав к хозяину, почему-то как прежде умильно не заглядывали в глаза, вертя хвостами, а как-то сначала недоверчиво обнюхали ноги. Видимо учуяв знакомый запах, закрутили, наконец, хвостами, в глазах псов возникло узнавание и на мордах появилось некое подобие улыбки.

–– Чего это вы? – Вениамин погладил собачьи головы. – Не узнали что ли?

Подозрительное поведение собак насторожило хозяина. Шаг у Олевича как-то поневоле стал осторожным, не очень-то твёрдым, будто и не хозяин он здесь, а так, пришлый человек, путник, случайно забредший в чужой двор. Вениамина обуяла робость и голову стала сверлить мысль: как всё-таки к этой сожительнице теперь относиться, как её ощущать? Если как к электронной игрушке, так она в разы сложней и соображает гораздо быстрей. Скорее она представляет собой нечто плазменное, в её теле каждый кубический миллиметр – это ведь… ГАЛАКТИКА, а голова, так и вовсе не компьютер, а скорей ВСЕЛЕННАЯ, там рождаются мысли, фиксируются ощущения, там непонятное Вениамину сознание. Эта женщина скорей ИНОПЛАНЕТЯНКА, только создана на Земле, и цена ей не два миллиона евро, а в разы больше.

Несмело подойдя к полустеклянной двери входа, Олевич вздрогнул, услышав из глубины дома красивый женский голос:

–– Венечка-а! Ноги вытирай, не тащи пыль в дом!

На миг Олевичу показалось, что в дом вернулась бывшая жена Вера Ивановна. Непроизвольно глянув вниз, он увидел под ногами рогожную циновку, которой раньше не было. Послушно пошёркав ногами, бывший морской пехотинец Вениамин Олевич осторожно вступил в свой дом как на территорию, временно оккупированную условным неприятелем.

Контраст был оглушающим: навстречу ошарашенному мужчине выпорхнула белокурая красавица и без каких-либо церемоний обвила холёными ручками его шею. Инстинктивно Вениамин подхватил женщину на руки и понёс в дом. Напряжение у мужчины как-то враз схлынуло, а «инопланетянка» оперным голосом прощебетала:

–– Мой руки, Венечка и иди ужинать!

В ноздри Олевичу вползли кухонные запахи, и он послушно пошёл мыть руки, попутно заметив, что после недельного холостяцкого запустения в доме идеальная чистота и уют. В душе как-то сразу наступило умиротворение. Всё оказалось просто, даже буднично, а он только что волновался, не знал, как вести себя, что делать, как общаться с совершенно неизвестным существом в женском обличии. «Ну, женщины! – пронзила мысль. – Знают как себя подать! Ведь эта особа совершенно не похожа на искусственную! Ну и ну! Всё, забудь, Венька, об этом! Веди себя, как подобает мужчине! А, может, – подумалось, – придурком-то выглядеть даже лучше, удобнее?»

Раньше Олевич питался в ресторанах. Ему упорно и настойчиво сообщали разные доброхоты, что недоеденную пищу, особенно салаты, ресторанные работнички сносят на кухню, а там, всё равно ведь клиенты не видят, эти объедки складывают обратно в общие котлы, да и разносят новым посетителям по той же цене. Это и понятно: отрыжка российского рынка, жадность человеческая, отсутствие здоровой конкуренции. Вениамин с брезгливостью копался в ресторанной еде, по возможности сам готовил пищу дома, для чего имел богатый и обильный запас продуктов; он вообще любил и умел приготовить для себя что-нибудь вкусное. Очевидно, новая хозяйка и воспользовалась этими продуктами.

Сидя за столом в кухне и хлебая в меру горячий борщ, Вениамин отметил про себя, что кушанье приготовлено со вкусом, с душой. Недаром же считается, что на кухне над пищей колдуют, а если просто варят что-то, то в результате получается малопривлекательная, невкусная еда. Олевич ел и старался не глядеть в сторону, сидящей напротив хозяйки, которая умильно смотрела на него, с готовностью ожидая каких-либо пожеланий.

–– Ты какой-то взбудораженный! – заговорила Мария.

–– С чего ты взяла, Маша? – откликнулся Вениамин, двигая от себя, пустую тарелку. – Нормальный я!

–– Тебя что-то тяготит, дорогой! Я же вижу!

–– Не обращай внимания, Маша! Просто я устал на работе!

–– А я ходила на рынок! – сожительница мило улыбнулась. – Нужны были кой-какие специи к борщу и подливке.

–– Надеюсь, никто ничего не заподозрил? – забеспокоился Олевич.

–– А в чём подозрение-то?

–– Ну, что ты…, как бы это выразиться! Ну, не совсем человек что ли? – Вениамин смутился.

–– Я человек! – твёрдо, даже жёстко заявила сожительница. – Такой же, как и вы все! – очаровательная улыбка опять поселилась на её милом личике.

–– Прости, дорогая! – Вениамину совсем стало неловко. – Я имел в виду…

–– Успокойся, Венечка! – заговорила Мария ровным тихим голосом. – Я незадолго до твоего прихода смотрела телевизор, какой-то пошлый телефильм и заснула. Мне приснился мужчина, который за мной так трогательно ухаживал, дарил тёмно-бордовые розы, целовал руки. И знаешь, на кого он походил?

–– На кого? – растерянно отреагировал Вениамин.

–– На тебя, милый!

–– Я очень рад! – фальшиво осклабился Олевич, не зная, что и сказать.

В мозгах у него наступил почти полный хаос. Как загнанная в угол мышь металась мысль: «Какие у неё могут быть сны? Что за чертовщина? Разве это возможно именно у неё? Не схожу ли я с ума?». Сердце гулко стучало, Олевич было приложил руку к груди, и нащупал маленькую книжечку. Тут он вспомнил, что в офис ему принесли документ по его же просьбе. Вениамин постарался взять себя в руки, вынул из кармашка рубашки паспорт, и, протянув его сожительнице, как можно спокойно произнёс:

–– Вот тебе паспорт! Теперь ты Мария Петровна Олевич!

–– Почему так быстро и, вроде бы, требуется моё участие, ну, там заявление, подпись? – удивлённо воскликнула сожительница.

–– Тх! – снисходительно усмехнулся Вениамин. – Да за деньги, милая моя, мать родную принесут куда угодно, и продадут с великой преохотой. Я сам написал заявление, что ты, якобы, потеряла документ, и, что он тебе срочно нужен. Мы с тобой завтра пойдём в ЗАГС, – решительно объявил он, – и официально зарегистрируем наши отношения. Вот так!