Все чудовища Севера

Глава 5

Расстояние шагами волков мерилось совсем иначе. Если бы человеку понадобилось на этот путь немыслимых несколько дней, то не спеша шагающий Хати смог добраться до пролива Скагеррак еще до того, как луна в его брюхе начала светиться. Несущий в себе солнце Сколль сопровождал их по льду, освещая путь откуда-то снизу, но вскоре косые лучи его светила померкли, уступив день ночи.

У пролива Скагеррак берег резко забирал влево, углубляясь внутрь земель, оставляя открытое море позади.

Волки шли практически вдоль замёрзшей воды, ни разу не наткнувшись ни на одно поселение. Хотя горящие вдалеке огни говорили о том, что эти земли всё ещё населены людьми, в отличие от тех, что остались позади Уллы.

Здесь же несколькими днями ранее по морю прошли корабли Скалля. Завернули от Скагеррака влево, а потом напрямик шли к своей цели. К сожалению, они не успели достигнуть берегов, ведь уже здесь море начало превращаться в лёд.

Улла увидела тонкую чёрную полоску посреди белоснежного поля. Вмёрзшие в лёд корабли отчётливо выделялись – врезанные в снега памятники прошедшего здесь сражения. Уже за ними был виден город, освещённый огнями. Такой огромный, будто объединивший в себе все города, какие Улла видела прежде. Скогли, в котором она прожила всю свою жизнь, походил на небольшое поселение по сравнению с Борре.

Даже с места на скале, где остановились волки, Улла видела разбегающиеся в разные стороны от центра, освещённые факелами улочки. Вдоль берега разместилось множество небольших поселений, которые, при размахе самого города, казалось, вскоре станут его частью.

Фенрир сел. Будто царь, он осматривал свои владения с пьедестала.

Улла хмыкнула, думая о том, как маленькие люди далеко внизу бьют тревогу, ведь нельзя не заметить два огромных силуэта. Сколль вскоре тоже показался из-за скал и засеменил по льду к оставленным кораблям. И вот уже три волка, привлекающие всеобщее внимание исходящим от них светом, тревожили людей вдалеке. Так Улле, во всяком случае, казалось.

Но никто бы не успел собрать армию и двинуться к ним. Возможно, они будут ожидать нападения, но его не последует. Ведь Фенрир не замышлял подобного, Улла знала, что они здесь не за этим. Люди суетились, завидев исполинов, но им самим не до волнения людей.

И разве не так ощущают себя боги? Разве есть им дело до суеты маленьких людей в Мидгарде?

Улла невольно подняла глаза к небу, с которого медленно падал снег. Один и другие боги, кому люди поклонялись многими поколениями, оставили их ради более важных дел. Да и кто бы мог сказать, что ранее они день и ночь следили за просьбами своих крошечных подопечных, торопясь исполнить каждую мольбу?

Вот и Улла вместе с волками сейчас взирала на оставшихся человечков, не зная, готовятся ли они к битве, возносят ли свои мольбы Одину или Фенриру, моля не быть сметёнными страшной мощью. Здесь, далеко-далеко от них, было тихо и спокойно. И им не было дела до суеты внизу.

Улла повернула голову к Фенриру:

– Ты дал мне пророчество. «Каждый из жаждущих получит то, что заслуживает. И только один расплатится за всех», – напомнила она. – Так скажи мне, Фенрир, сбылось ли уже твоё пророчество?

Волк сидел, не шевелясь, пока снег оседал на его чёрную шерсть. Помолчав какое-то время, он наконец ответил в привычной витиеватой манере:

– Я видел будущее, которое трактовать умеют лишь мудрые. Один отдал глаз за многие знания, а за возможность толковать руны висел на ветвях Иггдрасиля девять ночей.

Улла еле заметно вздохнула. Ей многое казалось понятным и простым в видениях, а слова, звучавшие из разных миров, – прямолинейными. Но она думала, что Фенрир всё только запутывает.

– Ты спрашивала меня о том, что ждёт тебя и твоих союзников в грядущем будущем. Тогда я подслушал, что шепчут норны, и принюхался к изменчивому ветру, дующему из Царства Мёртвых. – Фенрир всё это время не отводил взгляда от тёмной линии вмёрзших кораблей, но наконец медленно перевёл взгляд на Уллу. – И узнал для тебя будущее – оно сейчас перед нами.

Улла сглотнула и ещё раз вгляделась в лёд.

– Что же я вижу?

Фенрир молчал, его тяжёлое дыхание превращалось в клуб пара, растворяющийся в ледяном воздухе. Но Сколль, стремительный и неугомонный, мчался по льду, а его лапы едва касались поверхности, оставляя за собой чуть заметные издали следы. Он оказался рядом с грудой искалеченных кораблей.

Многие из них завалились набок, их борта, украшенные резьбой и рунами, теперь были покрыты яркими зияющими трещинами. Безжалостный лёд расправился с ними в считаные дни, поняла Улла.

Некоторые драккары вздыбились словно дикие кони, подняв носы к небу. В свете тусклого солнца, как в ореоле факела, отлично различались разломанные палубы, а красные и синие паруса тяжело качались на ветру, покрытые инеем.

Мачты, те немногие, что ещё стояли прямо, тянулись к небу как руки, молящие небеса о помощи.

Сколль остановился у одного из кораблей, его пронзительные глаза скользили по обломкам. Он будто почуял здесь что-то, что ему было знакомо. Волк подтолкнул носом раскинувшийся шатром большой парус, просунув туда морду, а потом замер. Улле показалось, что сейчас кто-то из людей вылезет из такого искусного укрытия, но волк, очевидно не найдя ничего интересного, отпрянул от драккара и побежал в сторону города.

Улла разочарованно вздохнула.

Огни на берегу начали сгущаться – множество людей готовились к нападению. Но Сколль, не подбегая близко к Борре, сделал круг по льду, очерчивая уже припорошенное снегом, но всё ещё отчётливо выделяющееся кровавое пятно.

Оно было гигантского размера, сразу выдавая в себе произошедшее побоище. Сколль медленно прохаживался вокруг, принюхивался к замёрзшей крови.

Не было ни трупов, ни оставленного оружия. Будто всё это смело северным ветром.

– Так что же ты видишь? – наконец спросил Фенрир.

– Побоище, – честно ответила Улла. – Их не встретили как друзей, и случилась битва.

– Люди, что не послушали тебя, проиграли, – согласно кивнул Фенрир. – Их битва была скоротечна, а исход очевиден. Упрямство вождя и голод привели многих к гибели. Тот, кто жаждал битвы, получил её. Но те, кто жаждал спастись и сложил оружие, обрели шаткий мир и спасение.

– Много ли таких было?

– Достаточно, чтобы встать под началом нового вождя и пополнить его армию.

Хати под Уллой переступил с лапы на лапу, заставив её ухватиться за длинную шерсть и прижаться к шее волка. Взглянув вниз, она увидела, что луна уже ярко разгорается в его брюхе.

– Выходит, те, кто жаждал битвы, получили смерть. А те, кто был готов предать Скалля ради выживания, теперь спасены. И только Скалль расплатился за всех? Что с ним стало?

Фенрир задумчиво выдохнул клубок пара.

– Скалль также получил то, чего жаждал. Но вряд ли кто-то из идущих за ним людей действительно знал истинные мотивы бессмертного воина. Теперь он пленник ярла этих земель.

Сердце Уллы сжалось, словно сдавленное невидимой рукой, и в груди заныло. Она закрыла глаза, и перед ней возник образ Скалля – одинокого и покинутого, заточённого в каменной темнице. Она знала его таким, каким он был прежде: великим воином, чьё имя заставляло трепетать врагов. Люди восхищались им и шли следом, кажется, даже на верную гибель. Скалль не боялся смерти и смеялся в лицо самой Хель.

Если бы он только послушал Уллу! Если бы принял волков, этих древних могущественных чудовищ, чьи клыки были острее мечей врагов! Тогда бы Скалль был не просто живой легендой, в глазах людей он стал бы новым богом.

Но вместо этого он стал пленником, а она стояла здесь, наблюдая следы его поражения и ощущая, как в груди возится неприятное чувство горечи. Она могла что-то сделать, но не нашла нужных слов, чтобы убедить конунга. Не была достаточно сильна, чтобы подтвердить слова Фенрира.

Улла сжала кулаки, натягивая шерсть волка, от чего Хати хотел было мотнуть головой, но будто вовремя вспомнил о наезднице и только недовольно заворчал.

– Это моё поражение, – Улла вздёрнула подбородок. – Я должна была указывать ему путь. Этого он от меня ждал, но я не завоевала его доверие пока могла.

Фенрир повернул к ней морду и поднёс ближе, будто разглядывая букашку.

– Удивительно слышать от тебя столь мудрые слова, вёльва, – в его голосе ощущалось обманчивое восхищение. – Допустишь ли ты эту ошибку вновь?

– Нет, Фенрир.

Тем временем волк Сколль привлёк достаточно внимания в городе. Он будто шакал, желавший полакомиться падалью, сновал туда-сюда там, где случилась битва. Дразня людей, он иногда подбегал к Борре ближе, а его огромная тень в свете луны становилась едва различимой, от чего пугала людей всё больше, заставляя ожидать нападения.

Небеса затрещали, и с тёмного неба сорвалась молния, ударившая в лёд. Треск небес перерос в треск раскалывающегося льда. Сколль остановился, будто не боясь предостережения, и завыл, запрокинув голову.

Хати ответил ему тем же, практически оглушив Уллу. Она скатилась ниже по его шее и вцепилась в шерсть так сильно, как могла. Протяжный вой братьев отталкивался от фьордов и звучал ещё какое-то время, заставляя кровь стынуть в жилах.

Фенрир поднялся на все четыре лапы. Когда звук стих, Улла наконец открыла глаза и увидела, как молнии, словно управляемые кем-то одним, нитями спускаются с небес и проникают в лёд.

– Это он, – сквозь зубы прорычала Улла. – Вот как им удалось победить Скалля! – В ней вспыхнула ярость. – Тор оставил свой молот смертному. И теперь мне ясно кому.

Фенрир молчаливо смотрел, как Сколль носится по льду, огибая молнии и уже готовый напасть на целый город в одиночку. Улла не знала, было ли известно старшему из волков о том, что она слышала от самого Тора и передала единственному человеку, с которым разделила эту тайну.

– Это великий воин, – наконец произнёс Фенрир, – раз Тор его выбрал. Он сможет защитить людей, когда великаны спустятся с гор.

– Не он вёл людей с севера, чтобы спасти! А лишь заперся в своем городе, оставив остальных умирать. И он убил многих людей Скалля! Разве ты не видишь, что Тор ошибся? – прорычала зло Улла.

– Скалль убил своих людей, – холодно парировал волк. – Подумай, что ты скажешь обладателю молота, когда придёт время привести его на нашу сторону.

– Разве нужна помощь волков тому, кто обладает молотом Тора?

– Разве не нужна была наша помощь тому, кто обладает бессмертием? – рявкнул Фенрир, и Улла сжалась от резкости его вопроса. – Ты приведёшь ко мне каждого. И каждый в Мидгарде преклонится передо мной, особенно те, кто раньше поклонялся Одину и Тору. Теперь это твоё предназначение, Улла Веульвдоттир. В иные времена я бы посоветовал тебе молиться об успехе предназначения, но молиться больше некому. Надейся только на себя и не разочаруй.

Фенрир отвернулся и зашагал прочь.

Волк покинул ореол света, излучаемый луной. Хати какое-то время ещё стоял на краю скалы, но потом последовал за отцом.

Сердце Уллы сжалось. Впервые за всё время, проведённое рядом с волками, Улла почувствовала страх. Будто то единение душ, которое она ощутила в тот момент, когда впервые встретила пронизывающий взгляд Фенрира, теперь казалось иллюзией, рассыпавшейся в прах. Сейчас в этих глазах, холодных и бездонных, как зимнее небо, она увидела нечто, что заставило её содрогнуться. И это была не просто сила или ярость, способная защитить людей от чудовищ, – это была древняя неутолимая жажда, которая пылала в его душе. А слова его таили больше угрозу, чем обещание спасения.

Она чувствовала его боль. Она знала его историю: одинокий волчонок, преданный теми, кто мог бы его защищать и сделать частью семьи. Один и отец Фенрира бросили его, заковав в цепи, обрекая на вечное заточение. Другие обитатели Девяти Миров отвернулись, видя в нём лишь угрозу, чудовище, которое нужно сдержать любой ценой. Улла понимала и жалела его.

Но сейчас, когда он шёл вперёди, его огромная фигура, покрытая густой шерстью, отбрасывала длинные тени на снег, а его дыхание, тяжёлое и горячее, превращалось в клубы пара, она не могла избавиться от чувства, что её жалость к этому огромному чудовищу – только человеческая слабость, которой он хочет воспользоваться.

Фенрир, как и она сама, жаждал признания. Это их роднило, это же и заставило Уллу поверить волку и так легко, без колебаний занять его сторону. Но Фенрир желал не только защитить людей, чтобы те благодарно почитали волков. Его тяжёлые когти могли не только карать врагов человечества, но и уничтожить неверных, ведь он хотел, чтобы мир склонился перед ним так же, как склонялся перед Одином.

И это понимание, это осознание его истинных мотивов заставило Уллу сжаться от страха. Она чувствовала, что её собственные желания и мечты о славе меркнут перед всепоглощающей жаждой властью Фенрира. Он был порождением иных миров и частью тех сил, что управляли Девятью Мирами. В сравнении с ним Улла была ничтожна.

Она сжалась под плащом, её пальцы вцепились в густую шерсть Хати, который шёл следом за Фенриром. Его широкая спина поднималась и опускалась в такт с каждым шагом, а тепло его тела согревало её, но не могло прогнать холод, проникший в самое сердце. Она прильнула к нему, стараясь слиться с движениями. Сердце бешено стучало.

Что, если она допустила ошибку? Что, если Скалль и Торгни были правы с самого начала насчёт чудовищ?

Улла с тоской вспомнила каждого. Ещё совсем недавно она что-то значила для них, но променяла это чувство на защиту волков. А теперь так отчётливо представляла тёплые обнимающие руки, готовые защитить её от любых чудовищ и напастей. Лишь бы только она слушала богов.

Глава 6

Солнце так скверно вставало и садилось, повинуясь волку, что Скалль мог только догадываться, что прошло около трёх дней. Он провёл это время в каменном мешке, где воздух был густ от запаха сырости. С каждым днём становилось всё холоднее, но Хальвдан не поскупился на убранство темницы – его слуги принесли Скаллю тёплые шкуры.

Но от них совсем не становилось теплее. Вина морозила его изнутри.

Закрывая глаза, он видел всех их по очереди. Уллу, которая предупреждала: «Я слышала предсказание. Ты можешь проиграть». Он выгнал её раньше, чем смысл слов стал ему понятен, а теперь думал – что, если бы он послушался? Что, если бы принял покровительство волков? Его преданность в обмен на победу.

Теперь у него было много времени вспомнить каждый момент и думать, что бы он мог изменить.

Если Улла действительно была послана ему богами, чтобы указать путь, то разве не должен был он слепо следовать её словам? Один не обязан делиться своими планами с людьми, но он всегда посылал им знаки, а провидцам – видения, чтобы направлять. Так разве было у Скалля право ослушаться богов?

Возможно, тогда бы не ледяной фьорд стал могилой его людям, а Борре их новым домом. Хальвдан был бы мёртв. И, может быть, тогда эта пустота в груди наконец заполнилась.

Но он вопреки богам выбрал другой путь. И теперь Торгни лежал на дне, среди тёмных вод, где не было ни славы, ни песен.

Снаружи раздались шаги. Не раб, не стражник. Скалль легко узнал эту поступь еще до того, как дверь со скрипом открылась.

– Я тебя не звал, – процедил он, не поворачивая головы.

Хальвдан стоял на пороге, залитый жёлтым светом факелов.

– Но тебя хотел видеть кое-кто другой, – ответил он и отступил в сторону.

Из-за его спины вышла девушка.

Ракель.

Её рыжие волосы, уже столько раз подвергшиеся испытаниям, теперь укоротились до самых плеч. Но выглядели не менее величественно, чем когда-то в Урнесе, когда она была знатной женщиной. Ей очень шло изящное платье из фиолетовой ткани, но, несмотря на наряд и украшения, Ракель слегка горбилась и смотрела на Скалля исподлобья. Он не знал, чем для неё обернулось его поражение и в каком положении она оказалась после. Возможно, Ракель не меньшая пленница, чем он сам.

Скалль не мог выдержать её тяжелого взгляда, он опустил глаза.

Хальвдан молча отступил к двери.

– Я оставлю вас, – кивнул он Скаллю и вышел, прикрыв за собой тяжёлую дверь. Замок не лязгнул, казалось, что путь к побегу открыт. Может быть, Ракель удастся вскрыть его цепи, и тогда…

– Ты жив, – она прервала его мысли о побеге.

Скалль ответил не сразу. Он был не меньше удивлён, что жива она.

– Ты жив, – настойчивее повторила Ракель, когда молчание стало невыносимым.

Скалль медленно поднял взгляд.

– Разве ты сомневалась? – усмехнулся он.

Ракель сжала губы. На её лице всё ещё проступали острые тени – следствие долгого голода, но румянец на щеках говорил о том, что она вовсе не такая уж пленница, как он сам.

– После того, как тебя сковали… – она сделала паузу, пройдясь по узкой комнате, – битва закончилась быстро. Твои люди сложили оружие.

Скалль резко дёрнул цепями. После смерти Торгни всё перед его глазами померкло. Он не помнил, как оказался здесь, как позволил заковать себя.

– Меня все предали.

– Нет, – Ракель покачала головой, и короткие рыжие пряди колыхнулись. – Они выбрали жизнь, как и выбирали всегда. Хальвдан дал им всё, что нужно. Пищу и кров, защиту. Когда-то ты обещал им именно это, их не в чем винить.

– А ты? – Скалль впился в неё взглядом. – Ты тоже присягнула ему как когда-то мне?

Ракель не ответила. Её пальцы нервно перебирали складки платья – слишком нарядного для пленницы. Скаллю казалось, что её молчание отвечает на его вопрос.

– Ты здесь по своей воле? – прошипел он.

– Я здесь, потому что хотела увидеть тебя, – на этот раз её голос прозвучал как прежде – резкий и стальной, заставляющий не сомневаться в её словах. – Пока ты не наделал новых глупостей, которые не сможешь исправить.

– Новых глупостей? – прорычал Скалль. – Ты называешь глупостью битву за честь? За справедливость?

Ракель скрестила руки на груди и едва заметно покачала головой. Она не верила его словам.

– Я называю глупостью смерть Торгни и Торлейва. И всех остальных, кто погиб из-за твоего упрямства!

– Их убил Хальвдан!

– Ты убил их! Ты повёл всех нас в эту бойню. Ты не слушал ни меня, ни Торгни!

Её слова ударили как топором. Скалль откинулся назад, будто физически ощутил удар. Он почувствовал, как внутри закипает ярость, но не на Ракель, а на самого себя. Потому что она была права.

– Ты не понимаешь, – прошипел он, сжимая кулаки до боли. – Ты не знаешь…

– Я знаю, – призналась Ракель. – Хальвдан рассказал мне, почему ты шёл в Борре. О вашем детстве. О шраме.

Скалль резко открыл глаза. Тонкий старый шрам, существовавший с ним всю жизнь и ставший неотъемлемой его частью, заныл при упоминании.

– И что теперь? Ты жалеешь, что пошла за мной?

Ракель замерла. Её пронзительные глаза – всегда такие ясные – теперь были полны боли. Чувство вины пронзило Скалля, как если бы этими глазами на него смотрели одновременно все, кого он погубил.

– Я жалею, что не смогла остановить тебя, – призналась Ракель. Подойдя ближе и присев рядом, она коснулась его закованных рук. – Но нет, Скалль. Я не жалею, что была с тобой. Даже теперь.

– Чего же ты хочешь? Чтобы я покорился Хальвдану? Признал его правым?

Скалль издал сдавленный смешок – такой расклад казался ему невозможным. Ни одного мгновения своей жизни он не считал Хальвдана своим братом, а запомнил его с занесённым над головой топором. Детское лицо, обезображенное гримасой ненависти, а потом резкая боль в шее и груди. Возможно, мать считала, что он всё забудет. Думала, что он будет считать торговку с севера своей матерью, когда передала ей мальчишку словно дорогой подарок. Но он прекрасно всё помнил. Откуда он, кто его родители, что сделал его брат и чего не сделала мать.

Порой ему казалось, что память не более чем сны и фантазии. Разве мальчишка, растущий в чужой семье, не мог выдумать это? Торгни поднимал его на смех, но Скалль упрямо твердил, что он – Скалль Эстейнсон, часть династии великих конунгов и ярлов, господствующих на юге.

– Перестань сражаться с ветром, Скалль. Торгни ведь умер не за твою месть. Он умер за тебя.

Пленник рванул вперёд, вставая на ноги и заставив Ракель подскочить и вжаться в стену напротив. Цепи не дали ему отстраниться, они натянулись и дёрнули Скалля назад.

– Заткнись!

Но она не отступилась.

– Ты хотел мести? Вот она, – Ракель широко раскинула руки. – Ты в плену у собственного брата. Твои люди ушли от тебя. Торгни мёртв. И всё это – твоих рук дело.

Скалль зарычал как загнанный зверь и сделал ещё одну попытку вырваться. Он дёрнул цепи с такой силой, что камень за спиной затрещал.

– Ты думаешь, я не знаю?! – его голос сорвался на крик. – Я вижу его каждый раз, когда закрываю глаза!

Ракель замолчала и опустила взгляд.

– Тогда зачем ты продолжаешь лгать себе? – повторила она вопрос, который Скалль успел уже задать себе, сидя здесь в одиночестве. – Ты проиграл. Но это ещё не конец. Рагнарёк не был ложью, хоть многое, что ты сказал, не было достойно доверия стольких людей. Однако ты сам прекрасно знаешь, что раз море замёрзло, то вскоре придут чудовища. И какие бы глупости ты ни совершил в прошлом, ты остаёшься нашим бессмертным конунгом.

– У конунга есть люди, – парировал Скалль. – И немало. А меня предала даже ты.

Девушка не опустила глаз, а наоборот, вскинула гордо голову.

– Я чуть не угодила в морскую ловушку, устроенную Ёрмунгандом. Чуть не попалась в лапы Фенрира. И сражалась насмерть, заведомо зная, что мы обречены. Я шла за тобой на верную смерть, когда ты будто безумный следовал словам прорицательницы. Не упрекай меня в предательстве, Скалль, я не заслуживаю этих слов.

Он стыдливо сжал губы, зная, что она вновь права.

– Я не склонюсь пред братоубийцей, – вздохнул Скалль уже без прежней злости. – И передай, что я буду сражаться за людей, только когда отрублю его голову.

– Хальвдан тебе не враг, – вздохнула Ракель и коснулась тёплыми пальцами щеки Скалля. – Подобно Тору он защитит нас от великанов. Громовержец не мог передать свой молот тому, кто не достоин защищать Мидгард. Как и те боги, что даровали тебе бессмертие, не могли сделать ошибки. – В уголках её глаз проступили слезы. – Теперь нет места вражде между народами. Есть только две стороны – люди и чудовища.

Ракель вздохнула и отступила. У двери она даже не обернулась, оставляя после себя звенящую тишину и холод. Скалль чувствовал, что Хальвдан всё это время находился за дверью, его шаг прибавился к поступи Ракель, когда они покидали темницу.

Обессиленно Скалль упал на колени. Каждое её слово было жгучей правдой. Но только не слова про Хальвдана. Братоубийца не может стать наследником молота Тора, как и он сам вовсе не являлся избранным. Скалль, как никто другой, знал, что боги не раздают свои дары тем, кто их действительно заслуживает. Иначе молот Тора и его бессмертие достались бы Торгни и Ракель.

Глава 7

Ветер, холодный и резкий, бил в лицо Уллы, заставляя щёки гореть, а глаза слезиться. Снег, поднимаемый волками, когда те проходили мимо высоких деревьев и задевали большие еловые лапы, кружился в воздухе и оседал на плаще и волосах. Фенрир шёл вперёди, не оглядываясь, его огромная тень вытягивалась вперёд от «шагающей» позади луны.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.