АКАДЕМИЯ ТЕНЕЙ И ЧЕРНИЛ. Дарк-академия фэнтези

ГЛАВА 1: ПРИГЛАШЕНИЕ В НИКУДА

Вера Морозова никогда не верила в судьбу. До того дня, когда судьба сама постучалась к ней в дверь.

Точнее, не постучалась, а прилетела с почтой в обычный вторничный вечер, когда за окном моросил октябрьский дождь, а в квартире пахло маминым борщом и папиными носками. Вера сидела за письменным столом, мучаясь над алгеброй и мечтая о том, чтобы числа вдруг обрели смысл, когда в прихожей раздался звонок.

– Вера! Тебе письмо! – крикнула мама из коридора таким тоном, будто это было что-то из ряда вон выходящее.

И правда было.

Конверт, который мама протянула ей дрожащими руками, не походил ни на что, что Вера видела раньше. Плотная, почти пергаментная бумага цвета слоновой кости, запечатанная тёмно-синим сургучом с оттиском какого-то сложного символа. Адрес был написан изящным почерком чернилами, которые переливались в свете настольной лампы от глубокого фиолетового до серебристого.

– Откуда это? – спросила Вера, поворачивая конверт в руках.

– Почтальон сказал, что это срочная доставка, – мама нервно поправила очки. – Но я не помню, чтобы мы ждали что-то важное…

Папа, услышав разговор, вышел из кухни с тарелкой борща в руках.

– Что за таинственность? – он взглянул на конверт и нахмурился. – Странная бумага. И печать какая-то старинная.

– Может, это розыгрыш? – предположила мама. – Кто-то из твоих одноклассников решил пошутить?

Вера покачала головой. Её одноклассники едва ли знали, что такое сургуч, не говоря уже о том, чтобы доставать такую дорогую бумагу для розыгрыша. К тому же, конверт был тяжёлым, будто внутри лежало что-то более существенное, чем обычный лист.

– Ну что, будешь открывать или так и будешь на него смотреть? – поддразнил папа, но в его голосе слышалось любопытство.

Вера осторожно поддела сургучную печать ногтем. Воск поддался удивительно легко, будто только и ждал её прикосновения. Внутри конверта лежал сложенный втрое лист той же необычной бумаги и что-то ещё – маленькая серебристая пластинка размером с визитку.

Развернув письмо, Вера ахнула. Текст был написан тем же изящным почерком, но чернила… чернила мерцали. Буквы словно дышали, то становясь ярче, то тускнея, создавая гипнотический эффект.

«Дорогая Вера Александровна Морозова,

Имеем честь сообщить Вам о том, что Вы приняты в Академию Архивариев – престижное учебное заведение для одарённых молодых людей, проявивших исключительные способности в области изучения древних текстов и забытых знаний.

Ваша кандидатура была рассмотрена Советом Академии и единогласно одобрена на основании… особых качеств, которыми Вы обладаете.

Обучение в Академии полностью бесплатно и включает в себя проживание, питание и все необходимые учебные материалы. Срок обучения – три года.

Если Вы согласны принять наше предложение, явитесь 1 ноября к автобусной остановке на Старом шоссе в 8:00 утра с минимальным багажом. Транспорт будет предоставлен.

Прилагаемый пропуск обеспечит Вам проезд.

С уважением,

Профессор Игнатий Теневой,

Директор Академии Архивариев»

Внизу стояла подпись, выведенная такими замысловатыми завитками, что прочесть её было невозможно, и печать – та же, что была на конверте.

– Что там? – мама заглянула через плечо и тут же отшатнулась. – Господи, что это за буквы? Они… они движутся!

Папа отставил тарелку и подошёл ближе.

– Какая-то ерунда, – пробормотал он, но голос дрогнул. – Академия Архивариев? Никогда не слышал о такой. И мы никуда не подавали документы.

– Именно! – мама всплеснула руками. – Вера, это какая-то мистификация. Или того хуже – мошенничество. Сейчас много таких схем, заманивают детей непонятно куда…

Но Вера не слушала. Она смотрела на серебристую пластинку, которая лежала у неё на ладони. На ней тоже что-то было выгравировано – тот же символ, что и на печати, но теперь он казался знакомым. Где-то она его уже видела…

– Вера! – резко окликнула мама. – Ты меня слушаешь?

– Что? – девушка подняла голову. – Да, конечно. Ты говоришь, что это мошенничество.

– Разумеется! – папа взял письмо из её рук и внимательно изучил. – Посмотри на эту бумагу. Такую не купишь в обычном магазине. И чернила… – он покачал головой. – Это какая-то химия. Наверняка дорогая. Зачем мошенникам тратить столько денег на одну жертву?

– Может, они не мошенники, – тихо сказала Вера.

Родители уставились на неё.

– То есть как это? – мама села на край кровати. – Вера, ты же понимаешь, что такие школы не существуют? Архивариев? Что это вообще такое?

– Люди, которые работают с древними документами, – машинально ответила Вера. – Изучают старые тексты, расшифровывают их…

– Откуда ты это знаешь? – удивился папа.

Вера пожала плечами. Она и сама не знала, откуда у неё в голове взялось это определение. Слово "архивариус" было ей знакомо, но она не помнила, чтобы когда-либо интересовалась этой профессией.

– Неважно, – мама встала и начала ходить по комнате. – Важно то, что это какая-то подозрительная история. Никто не принимает в школы без экзаменов и документов. И уж точно не присылает приглашения с… с такими эффектами.

Она указала на письмо, которое всё ещё мерцало в папиных руках.

– А что, если это правда? – спросила Вера.

– Что правда?

– Что я… особенная. Что у меня есть какие-то способности, о которых я не знаю.

Родители переглянулись.

– Верочка, – мягко сказал папа, – ты замечательная девочка, но…

– Но я обычная, – закончила за него Вера. – Средние оценки, никаких талантов, ничего выдающегося.

– Это не так! – возмутилась мама. – Ты очень умная, добрая, красивая…

– Мам, я реалистка. – Вера взяла письмо обратно. – Я знаю, кто я такая. Обычная семнадцатилетняя девочка из обычной семьи в обычном городе. Но что, если…

Она не договорила, потому что в этот момент произошло нечто невероятное. Буквы в письме вдруг вспыхнули ярким светом, и весь текст начал медленно исчезать, будто его стирали невидимой рукой. Через несколько секунд от письма остался только чистый лист бумаги, на котором проступил новый текст:

«Автобусная остановка, Старое шоссе, 1 ноября, 8:00. Не опаздывайте.»

Мама вскрикнула и отпрыгнула к двери. Папа выронил лист, который плавно опустился на пол.

– Это… это невозможно, – прошептал он.

Вера подняла письмо. Новый текст светился тусклым золотистым светом, а внизу появилась приписка: «P.S. Ваши родители не смогут прочесть это сообщение.»

– Что там написано? – спросила мама дрожащим голосом.

Вера посмотрела на неё, потом на папу. Они смотрели на лист с выражением полного недоумения.

– Вы… вы не видите текст?

– Какой текст? – папа нахмурился. – Там чистая бумага.

Сердце Веры забилось быстрее. Значит, приписка была правдой. Только она могла видеть новое сообщение.

– Ничего особенного, – соврала она. – Просто… просто адрес повторяется.

Мама облегчённо вздохнула.

– Ну и слава богу. А то я уже подумала… – она не договорила, но было ясно, что именно она подумала.

Папа поднял с пола серебристую пластинку.

– А это что такое?

– Пропуск, наверное, – Вера взяла пластинку. Металл был тёплым, будто его только что держали в руках. – В письме написано, что он обеспечит проезд.

– Проезд куда? – мама снова начала нервничать. – Вера, ты же не собираешься всерьёз…

– Не знаю, – честно ответила девушка. – Пока не знаю.

Но это была неправда. Где-то глубоко внутри, в месте, о существовании которого она раньше не подозревала, что-то откликнулось на это приглашение. Что-то, что говорило: "Да. Это твоё. Это то, чего ты ждала всю жизнь, сама того не зная."

Остаток вечера прошёл в напряжённых разговорах. Родители по очереди объясняли Вере, почему она не должна даже думать о поездке в неизвестную школу. Мама приводила статистику о пропавших детях, папа рассказывал о мошеннических схемах, оба умоляли её быть разумной.

Но когда Вера легла спать, она уже знала, что поедет.

Лёжа в темноте, она достала из-под подушки серебристую пластинку. В лунном свете, пробивавшемся сквозь занавески, символ на ней светился мягким голубоватым сиянием. Теперь она точно помнила, где его видела – в старой книге, которую нашла на чердаке у бабушки прошлым летом. Книга была написана на непонятном языке, но этот символ повторялся на многих страницах.

Тогда она подумала, что это просто красивый орнамент. Теперь понимала – это было что-то большее.

Вера зажмурилась и попыталась вспомнить тот день на чердаке. Бабушка умерла три года назад, и родители разбирали её вещи. Вера нашла книгу в старом сундуке, под кипой пожелтевших фотографий. Обложка была из тёмной кожи, без названия, только этот символ, выбитый золотом.

Когда она открыла книгу, буквы показались ей знакомыми, хотя она точно знала, что никогда не изучала этот язык. Более того – она почти понимала, что там написано. Почти, но не совсем, как будто пыталась вспомнить забытый сон.

Мама нашла её через час, сидящую на полу с книгой в руках.

– Что это у тебя? – спросила она, и когда Вера показала находку, лицо мамы стало очень странным. – Где ты это взяла?

– В сундуке. А что?

Мама молча забрала книгу и больше Вера её не видела. На все вопросы мама отвечала, что это "просто старый хлам" и что "не стоит копаться в чужих вещах".

Но теперь Вера понимала – книга не была хламом. И символ на пластинке был тем же самым, что украшал её обложку.

Совпадение? Вряд ли.

Она повернулась на бок и посмотрела на письмо, которое лежало на прикроватной тумбочке. В темноте оно светилось едва заметным золотистым сиянием, и текст был отчётливо виден:

«Автобусная остановка, Старое шоссе, 1 ноября, 8:00. Не опаздывайте.»

1 ноября. Это было через три дня.

Вера закрыла глаза и представила себе, как говорит родителям о своём решении. Слёзы мамы, гнев папы, попытки её остановить. Может быть, они даже вызовут полицию или заберут у неё документы.

Но она всё равно поедет. Даже если придётся сбежать из дома.

Потому что впервые в жизни она чувствовала, что происходит что-то важное. Что-то, что касается именно её, а не случается с кем-то другим, пока она наблюдает со стороны.

Вера Морозова всегда была зрителем в собственной жизни. Но теперь, кажется, пришло время стать главной героиней.

Даже если эта история окажется опасной.

Даже если она изменит всё.

За окном завыл ветер, и Вера подумала, что он звучит почти как голос, зовущий её в дорогу.

Она встала с кровати и подошла к окну. На улице было темно, только редкие фонари освещали пустынную дорогу. Но что-то заставило её всмотреться внимательнее в тени между домами.

Там кто-то стоял.

Фигура была едва различима в темноте – высокая, неподвижная, словно вырезанная из самой ночи. Вера протерла глаза и посмотрела снова. Никого. Только качающиеся на ветру ветки старого тополя.

– Показалось, – прошептала она себе, но сердце всё ещё билось учащённо.

Вернувшись в кровать, она попыталась заснуть, но сон не шёл. В голове крутились обрывки мыслей: загадочное письмо, исчезающий текст, символ из бабушкиной книги. И этот странный внутренний голос, который настойчиво твердил: "Пора. Пора идти домой."

Домой? Но она же дома. В своей комнате, в своей квартире, в городе, где прожила всю жизнь.

Тогда почему это место вдруг показалось ей чужим?

Утром за завтраком Вера объявила о своём решении.

– Я поеду, – сказала она, намазывая масло на хлеб с таким видом, будто обсуждала погоду.

Мама поперхнулась кофе.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что поеду в эту Академию.

Папа медленно отложил газету.

– Вера, мы же вчера всё обсудили…

– Вы обсудили, – спокойно поправила она. – А я слушала. И приняла решение.

– Но это же безумие! – мама вскочила из-за стола. – Ты не можешь просто взять и уехать в неизвестность!

– Могу. Мне семнадцать, через полгода восемнадцать. Я имею право выбирать.

– Какое право? – папа тоже встал. – Ты несовершеннолетняя, мы твои родители, и мы запрещаем тебе…

– Запрещаете? – Вера подняла на него глаза, и папа осёкся. В её взгляде было что-то новое, чего он раньше не видел. Что-то твёрдое и непреклонное. – Хорошо. Тогда я сбегу.

Повисла тишина. Мама медленно опустилась на стул.

– Вера, – тихо сказала она, – что с тобой происходит? Ты же разумная девочка. Ты никогда не была… такой.

– Может, потому что никогда не было повода, – ответила Вера. – Мам, пап, я понимаю, что вы волнуетесь. Но это… это важно. Я не могу объяснить почему, но я знаю, что должна поехать.

– Знаешь? – папа нахмурился. – Откуда ты можешь знать? Ты же сама говорила, что никогда не слышала об этой школе.

Вера задумалась. Как объяснить это странное чувство узнавания? Как рассказать о том, что символ на пропуске кажется ей родным, а слово "архивариус" отзывается в душе, словно забытое имя?

– Помните бабушкину книгу? – спросила она наконец. – Ту, что я нашла на чердаке?

Лицо мамы изменилось.

– Какую книгу?

– Мам, не притворяйся. Ту самую, с кожаной обложкой. Ты её забрала и спрятала.

Мама и папа переглянулись, и в этом взгляде было что-то, что заставило Веру насторожиться.

– Мы не знаем, о чём ты говоришь, – медленно сказал папа.

– Как это не знаете? – Вера встала из-за стола. – Я же показывала её маме! Она была написана на странном языке, и на обложке был символ…

– Вера, – мама взяла её за руку, – ты ничего не показывала. И никакой книги не было.

– Что? – девушка выдернула руку. – Как это не было? Я же помню!

– Возможно, тебе приснилось, – мягко сказал папа. – Или ты что-то напутала…

– Я ничего не путала! – Вера почувствовала, как внутри неё поднимается гнев. – Книга была! И вы это знаете!

Но родители смотрели на неё с таким искренним недоумением, что она засомневалась. А что, если им действительно стёрли память? Или… или это она сходит с ума?

Нет. Книга была. Она помнила её запах – старая кожа и что-то ещё, что-то похожее на корицу и дым. Помнила, как шершавые страницы шуршали под пальцами. Помнила странные буквы, которые казались почти понятными.

И помнила, как мама забрала книгу с очень странным выражением лица.

– Хорошо, – сказала Вера. – Допустим, книги не было. Но письмо-то есть. И пропуск. Вы же их видели.

– Видели, – согласился папа. – И именно поэтому мы против. Это всё очень подозрительно.

– А что, если это не подозрительно? Что, если это реально?

– Реально? – мама всплеснула руками. – Вера, буквы не могут исчезать и появляться! Это противоречит всем законам физики!

– Может, есть законы, которых мы не знаем?

Родители снова переглянулись, и Вера поняла – они что-то скрывают. Что-то важное.

– Мам, – сказала она медленно, – а что ты знаешь о бабушке? О её молодости?

– Что ты имеешь в виду?

– Она никогда не рассказывала ничего странного? О своей семье, о том, откуда она родом?

Мама побледнела.

– Вера, при чём здесь бабушка?

– При том, что моя фамилия Морозова. И в письме написано, что меня приняли на основании… особых качеств. Может, эти качества передаются по наследству?

Тишина затянулась. Папа смотрел в окно, мама теребила край скатерти. Наконец мама тихо сказала:

– Твоя бабушка была… необычной женщиной.

– В каком смысле?

– Она много знала. О травах, о старых обычаях. Люди приходили к ней за советом, за помощью. Говорили, что у неё дар.

– Какой дар?

– Она… она умела находить потерянные вещи. И предсказывать погоду. И иногда… – мама запнулась.

– Иногда что?

– Иногда она знала то, чего знать не могла. О людях, о событиях. Как будто видела больше, чем остальные.

Сердце Веры забилось быстрее.

– И что с этим даром стало?

– Ничего. Он умер вместе с ней. – Мама подняла глаза. – Вера, даже если бабушка действительно была… особенной, это не значит, что ты…

– А что, если значит?

Мама встала и подошла к окну.

– Знаешь, что она мне сказала перед смертью? – спросила она, не оборачиваясь. – Она сказала: "Береги Веру. Когда придёт время, она поймёт сама. Но до тех пор береги её от этого мира."

– От какого мира?

– Я не знаю. Она говорила загадками. Всегда говорила загадками.

Вера подошла к маме и обняла её за плечи.

– Мам, может, время пришло?

Мама обернулась, и Вера увидела, что у неё на глазах слёзы.

– Я так боюсь, – прошептала мама. – Боюсь, что если ты уедешь, я тебя больше не увижу.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что… – мама всхлипнула. – Потому что твоя бабушка тоже когда-то уехала учиться. В какую-то особенную школу. И когда вернулась, она была… другой. Как будто часть её осталась там, в том мире.

Вера почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Она училась в Академии Архивариев?

– Не знаю. Она никогда не говорила, как называлась та школа. Только… – мама вытерла глаза. – Только иногда, когда думала, что её никто не слышит, она говорила: "Академия". Просто "Академия".

Теперь всё встало на свои места. Бабушка училась там же, куда теперь приглашали Веру. И книга, которую Вера нашла на чердаке, была оттуда. А родители знали об этом и пытались её защитить.

– Мам, – сказала Вера твёрдо, – я всё равно поеду.

– Вера…

– Нет, выслушай. Если бабушка действительно училась там, значит, это семейное. Значит, рано или поздно это всё равно настигнет меня. Лучше встретить это лицом к лицу, чем прятаться всю жизнь.

Папа, который всё это время молчал, вдруг сказал:

– А что, если мы поедем с тобой?

– Что?

– Ну, проводим тебя до этой остановки. Посмотрим, что за автобус, кто водитель. Если что-то покажется подозрительным, заберём тебя домой.

Мама кивнула.

– Это хорошая идея. По крайней мере, мы будем знать, куда ты уехала.

Вера подумала. С одной стороны, ей хотелось справиться с этим самой. С другой – поддержка родителей была бы кстати.

– Хорошо, – согласилась она. – Но если я решу ехать, вы меня не остановите?

Родители переглянулись.

– Мы попробуем, – честно сказал папа. – Но если ты действительно настроена решительно…

– Настроена.

– Тогда… – мама глубоко вздохнула. – Тогда мы отпустим тебя. Но с условием.

– Каким?

– Ты будешь писать. Каждый день. И если через месяц мы не получим от тебя весточку, мы поднимем на уши всю полицию.

Вера улыбнулась и обняла маму.

– Договорились.

Оставшиеся два дня пролетели как один. Вера собрала небольшую сумку – несколько комплектов одежды, любимые книги, фотографии семьи. Серебристый пропуск она носила в кармане, и он всё время был тёплым, словно живой.

Накануне отъезда она долго не могла заснуть. Лежала в темноте и думала о том, что завтра её жизнь изменится навсегда. Страшно? Да. Но и невероятно волнующе.

В половине седьмого утра 1 ноября семья Морозовых выехала к Старому шоссе. Дорога заняла полчаса, и всю дорогу они молчали, каждый думая о своём.

Автобусная остановка оказалась старой и заброшенной. Облупившаяся краска, разбитое стекло, никаких расписаний. Выглядело так, будто автобусы здесь не останавливались уже много лет.

– Ты уверена, что это правильное место? – спросил папа, оглядываясь по сторонам.

Вера достала пропуск. В утреннем свете он светился ярче обычного, а символ на нём пульсировал, как сердце.

– Уверена, – сказала она.

Ровно в восемь утра из тумана, который внезапно окутал дорогу, появился автобус.

ГЛАВА 2: ДОРОГА В ТУМАН

Автобус был не похож ни на что, что Вера видела раньше.

Старый, но не ветхий – скорее винтажный, словно сошедший с открытки пятидесятых годов. Тёмно-синий корпус с серебристыми полосами, высокие окна, округлые формы. Двигатель работал на удивление тихо, издавая лишь мягкое урчание, больше похожее на мурлыканье гигантского кота.

Дверь открылась с тихим шипением, и на пороге появился водитель.

Вера услышала, как мама ахнула.

Мужчина был высоким и худым, одетым в тёмно-синюю форму с серебряными пуговицами. Седые волосы были аккуратно зачёсаны назад, лицо изборождено морщинами, но самое поразительное – глаза. Совершенно белые, без зрачков и радужки, словно покрытые молочной плёнкой.

– Вера Морозова? – спросил он, и голос его был удивительно мелодичным, с лёгким акцентом, который Вера не смогла определить.

– Да, – ответила она, стараясь не смотреть на его глаза.

– Пропуск, пожалуйста.

Вера протянула серебристую пластинку. Водитель взял её, провёл пальцем по символу, и тот вспыхнул ярким светом.

– Всё в порядке. Добро пожаловать на борт, мисс Морозова.

– Подождите, – вмешался папа. – А вы кто такой? Где документы на автобус? Лицензия на перевозку детей?

Водитель повернулся к нему, и папа невольно отступил.

– Меня зовут Северин, – спокойно сказал мужчина. – Я работаю в Академии уже… очень долго. Что касается документов – боюсь, они вам ничего не скажут. Наша организация не подчиняется обычным правилам.

– Каким ещё правилам? – мама схватила Веру за руку. – Вера, не садись в этот автобус. Что-то здесь не так.

Но Вера уже поднималась по ступенькам. Внутри автобуса было удивительно просторно и уютно. Мягкие кресла обтянуты тёмно-синим бархатом, в проходе лежал толстый ковёр с замысловатым узором. Окна были затонированы, но не настолько, чтобы мешать обзору.

И в автобусе уже сидели пассажиры.

Человек десять, все примерно её возраста. Мальчики и девочки с растерянными лицами, каждый со своей сумкой или рюкзаком. Некоторые смотрели в окна, другие нервно теребили одежду или листали какие-то бумаги.

– Вера! – крикнула мама снаружи. – Вера, выходи немедленно!

Девушка обернулась. Родители стояли у автобуса, мама плакала, папа выглядел растерянным и злым одновременно.

– Всё будет хорошо, – сказала Вера. – Я напишу, как только доберусь.

– Время отправления, – объявил Северин, поднимаясь в кабину. – Прошу всех пристегнуться.

Дверь закрылась, отрезав Веру от родителей. Она помахала им через окно, видя, как мама пытается догнать уже трогающийся автобус.

– Не волнуйся, – сказал кто-то рядом. – У меня тоже истерика была.

Вера обернулась. Рядом с ней сидел парень лет семнадцати с тёмными вьющимися волосами и умными карими глазами. На нём была мятая рубашка и джинсы, а в руках он держал толстую книгу.

– Макс, – представился он. – Макс Чернов. А ты, судя по всему, Вера Морозова.

– Откуда ты знаешь?

– Водитель назвал твоё имя. Плюс ты последняя в списке – я уже всех пересчитал. – Он кивнул на остальных пассажиров. – Нас тринадцать. Интересное число для школьного автобуса, не находишь?

Вера огляделась. Действительно, тринадцать человек. Все выглядели напряжёнными и растерянными.

– Ты давно здесь? – спросила она.

– Сел третьим. Ехали уже по четырём городам, собирали "избранных". – Макс усмехнулся, но в его глазах читалась тревога. – Кстати, у всех одинаковые приглашения. Та же бумага, те же исчезающие чернила.

– Ты тоже видел, как текст менялся?

– Видел. И не только я. – Он понизил голос. – Девочка напротив, Лиза, говорит, что её письмо сначала было на русском, а потом перешло на английский. А парень сзади клянётся, что его приглашение было написано на латыни.

Вера повернулась и посмотрела на других пассажиров. Девочка по имени Лиза – хрупкая блондинка с огромными голубыми глазами – нервно грызла ногти. Позади сидел высокий парень с серьёзным лицом, который что-то записывал в блокнот.