Пристанище для уходящих. Книга 3. Оттенки времени

Посол организовал что-то вроде круглого стола между полицией и моей охраной, и вопросы к охране сняли после того, как они подтвердили, что всю ночь провели на этаже рядом с моим номером, а я вышла на пробежку в пять утра в сопровождении Курта через другой выход и буквально за несколько минут до перестрелки. Не представляю, что Курт сделал с записями камер на нашем этаже и что именно произошло в отеле ночью, но не нашлось времени толком это обдумать: все усилия уходили на то, чтобы контролировать выражение лица и заставлять руки не дрожать.

Я сделала челку, но она получилась кривой, потому что кроме дрожащих рук мешал отец, который ежеминутно названивал, не давая толком взяться за ножницы, а Хайди причитала над синяком, раздражая суетой. Я прогнала ее собирать вещи, но в какой-то момент посреди всего этого хаоса я заснула. Помню, как Курт выводил меня из отеля, но потом в машине я опять вырубилась, чтобы проснуться, когда пришла пора садиться в самолет, а в самолете я опять оказалась в лесу, где голос Чарли кричал: «Уведи его! Бегите!», и я искала Джоша, но вместо него вокруг зияла только пустота – листья замерли на деревьях и воздух застыл тяжелым желе страха. Без Джоша все превратилось в небытие из недвижимых крон и темного неба. Реальность остановилась, мне некуда было бежать.

Предчувствие беды кололо виски и кончики пальцев.

Я подскочила на разложенных самолетных сиденьях, и эхо крика поглотил мерный шум двигателей. Курт возник в проходе и застыл, ожидая приказаний. Хайди вскочила с кресла напротив, готовая помочь.

За шторкой иллюминатора оказалась чернильная темнота и сотни километров, разделяющих нас с Чарли. Он, наверное, спит, а если не спит, то разжигает камин или пьет кофе. Когда он, интересно, уберет бардак? Я долго не могла сообразить, который час, потом посчитала: в Сан-Франциско разгар дня, а вот в Холлертау глубокая ночь. От моей кожи пахло Чарли, и это было невыносимо. Тревожило послевкусие последнего сна, приправленное ощущением угрозы: поездка изменила не только наши с Чарли отношения, но и что-то еще. Что-то решительно изменилось, в хорошую или плохую сторону, и теперь предстояло разбираться с последствиями.

Пришел Курт и устроился напротив. Я откинулась на спинку, рассматривая его. Он сидел прямо, спрятав шею под высоким воротником и сложив руки так, что левая ладонь накрыла костяшки правой. Я уже позволила истории с Бруком стать компромиссом с совестью, поэтому приготовилась к тому, что Курт причастен к произошедшему в отеле. Возможно, он защищал мою жизнь. Или свою. Напал первым, потому что увидел угрозу.

Хайди принесла чай с закусками и поставила поднос на откидной столик.

– Можешь отдохнуть, – улыбнулась я ей. – Ты мне пока не понадобишься.

Она быстро поклонилась и ушла в другой конец салона. Я осторожно высунулась, наблюдая. Хайди надела на глаза маску и откинулась на сиденье, похоже, собиралась подремать. Даже если и нет, вряд ли она услышит нас через весь самолет.

– Расскажешь, что случилось? – вопрос первой задала я, но, казалось, Курт хотел спросить то же самое.

Он тоже посмотрел на Хайди, а потом поразмышлял с чего начать, пару раз порывался что-то сказать, но обрывал сам себя. Я пила чай и не торопила, самой было о чем подумать. Чай отдавал горечью: какая-то новая смесь – непривычно терпкая и слишком насыщенная. Кудин?19 Курт молчал, и я выжидающе на него посмотрела.

– Как мы объясним синяк твоему отцу? – Он будто опасался начать с главного.

– Королева не обязана объясняться. – Я поправила челку. – К тому же о синяке известно только тебе и Хайди. Пусть так и останется. Ты расскажешь, что случилось в отеле?

Курт дождался, пока я сделаю еще один глоток и поставлю чашку на блюдце.

– Этот человек ночью пытался пробраться на твой этаж. Спер где-то бейдж и выдавал себя за работника отеля. Я его узнал, сталкивался с ним много лет назад, когда работал на шведскую службу безопасности. Он активист террористического движения, которое называет себя «Око». Я его отогнал. В холле он решил поиграть в ковбоя, охрана отеля его застрелила.

От ужаса я перестала дышать. Вот веиты и добрались до меня.

– «Око»?

– У веитов много личин. Это простые исполнители.

– Как он пронес в отель пистолет? Там же металлодетекторы.

– У отеля навсегда испорчена репутация. – Курт усмехнулся, но тут же поднял взгляд на мой лоб. – На вас напали или Таннер позволил себе…

– На нас не нападали, все нормально! – Надежды, что после происшествия в отеле воспоминания о Чарли померкнут, станут не такими болезненно-острыми, провалились, но я специалист по обману самой себя, как-нибудь уговорю тоску заткнуться. Курт тоже не верил и смотрел с сомнением, однако спорить не стал. – Зачем он это сделал? Он же знал, что будет полно охраны.

– Представления не имею. Я надеялся, он пойдет к своим или позвонит, выдаст свою ячейку, и я распотрошу их как куриц. Но он понял, что я пойду следом, напал, а когда не вышло убрать и меня, решил привлечь внимание перестрелкой.

– Чье внимание? Других ячеек?

– Скорее всего. Рассчитывал, что кто-нибудь доведет дело до конца. Или просто осознал, что ему не выбраться.

Вместо всепоглощающего страха внутри зарождалась холодная злость и решимость. В конце концов, угрозой смерти меня уже не удивишь и не испугаешь, веитам придется найти другой способ вывести меня из игры.

– Почему сразу не рассказал?

– Когда нервничаешь, ты болеешь. – Курт склонил голову набок, словно изучая мое состояние. – К тому же ты не умеешь врать и скрывать эмоции. Посол, полиция и сотрудники отеля убедились, что королева ни при чем. Инцидент исчерпан. Нам не нужны слухи из-за твоего испуганного вида и ссадины на лбу.

– А у меня испуганный вид? – холодно поинтересовалась я, делая глоток чая.

Курт поизучал мое лицо и усмехнулся.

– Скорее, злой.

Теперь усмехнулась я.

– Думаю, что сказать отцу про нападение.

– Почти все публичные люди рано или поздно оказываются в такой ситуации, – заметил Курт. – Это издержки твоего статуса. Поздравляю с боевым крещением и предлагаю гадания оставить для аналитиков, прессы и сплетников. Я сделал все, чтобы отвести от тебя удар. Прямой связи с тобой нет.

Чай обычно действовал на меня успокаивающе, поэтому я делала глоток за глотком и обдумывала его слова. Связь есть, и кто-нибудь когда-нибудь о ней догадается.

– Ты говорил, что инквизиции обо мне не известно, но очевидно, что это не так. Очевидно, что и об Адаберте им было известно. Ты ошибался.

Курт упрямо поджал губы. Мои слова причинили ему боль, она залегла в скорбных складках вокруг губ, в глубине глаз, а я сама себя не узнавала: холодная ярость подсказывала странные решения и вкладывала в мои уста непривычные слова.

– Нам нужен союзник. Что с генералом?

– Вряд ли он подойдет на эту роль.

– Мы не знаем. С ним нужно поговорить.

Курт застыл безмолвной скалой, на лице – упрямая решимость. Я попробовала по-другому.

– Лагари не отчитался. Я просила его проверить еще одного человека и последить за лабораторией Хэмстеда.

Я так внимательно в него вглядывалась, что даже заметила родинку на левой щеке, которую не замечала раньше. Он поморщился и чуть прищурил глаза. Что не так?

– Что? Думаешь, Лагари меня сдал?

От такого предположения в груди неприятно екнуло. Курт чуть склонил голову, будто взвешивая возможность, и мне показалось, что в его глазах мелькнул страх.

– Да говори уже!

– Ты делала запрос в миграционную службу. Пришел ответ…

Он полез в карман, достал фотографию и положил ее передо мной на столик. С фотографии смотрел коротко стриженный бесстрастный мужчина с квадратной челюстью и в военной форме. Он был на тех фото из бара, что показывал Лагари. Внизу стояло имя.

– Это один из тех, кто следил за носителями в Лангдорфе.

– Брэдшоу Уильямс Ли, – кивнул Курт, – сержант первого класса, он служит в штабе генерала Хэмстеда. Ты была права, подозревая именно его.

Поговорить бы с Ником, он много лет работал в полиции и точно подсказал бы как поступить, но ему, согласно приговору, до конца жизни запрещалось общаться с членами королевской семьи и приезжать в Этерштейн. Он предал королевскую семью, из-за него погибли люди и чуть не умер мой отец, но я никогда не винила его, потому что он спасал свою дочь. Несколько месяцев назад я попросила Курта его разыскать, но не беспокоить. Оказалось, что он и его семья живут в Пенсильвании, Ник работает на лесопилке. Не об этом он мечтал, но, по крайней мере, все были здоровы.

– Связь действительно есть, – нехотя признал Курт, – но Хэмстед нам не союзник.

– Почему ты так думаешь? Ты не знаешь…

– На Лагари и семью напали. Лагари позвонил мне два дня назад, накануне твоего отъезда. Они были в Лёф, в пустом поместье с отключенной сигнализацией и неработающими камерами. Но их всё равно нашли. Прости, не стал говорить тебе сразу, не хотел расстраивать.

В ушах застучала кровь. Как же так? Несмотря на все меры предосторожности, ничего не вышло? Курт сейчас скажет, что все мертвы, и это будет моя вина, именно моя, потому что помочь обещала я. Стыд, ужас, гнев – все смешалось в ожидании страшных слов.

– Что с ними? – выдавила я.

– Лагари получил «глушилкой», но ему удалось всех вывести. Он не сказал, куда они поехали, и я не спрашивал. Теперь они сами по себе.

Я отпустила подлокотник, когда свело пальцы. Семья чуть не погибла. Как, черт побери, это вышло?! Про «глушилку» я знала только со слов Курта, и выходило, что это очень гадкая вещь, вырубающая у носителя способности, не навсегда, а на время, и имеющая кучу побочек. Но веитов это, конечно, не волновало.

– Когда ты отключал сигнализацию, в охранке…

– Я был один, – оборвал Курт. – В журнал отметку не ставил. Не знаю, как они выследили.

Я вспомнила, как Курт занервничал в моем кабинете, но быстро взял себя в руки.

– То сообщение тебе… Это был Лагари?

Курт кивнул.

– Я не успел передать им паспорта. Оставил в ячейке на вокзале. Лагари заберет. Но теперь он выпал на несколько дней.

Его отчаяние выплескивалось короткими злыми словами, а мое готовилось прорваться слезами, но этим делу не поможешь. Нужно решение. Нужно понять, как они находят носителей.

– Значит, у генерала есть преимущество. Или кто-то с суперспособностями работает на него. Его люди совершили преступление на территории моей страны. Я не могу это проигнорировать. Я хочу знать, как он нашел это место. Мы можем действовать через международный суд, но это долго, и вряд ли там генерал выложит все карты. Со мной он поговорит, и тогда решим, что делать.

– Ты подставишь себя! – Курт подался вперед, перегнувшись через откидной столик, и неожиданно резко произнес: – Я говорил тебе: чем глубже ты влезаешь, тем больше о тебе узнают. Сейчас нужно отступить, затаиться…

– Ты и не собирался устраивать встречу! – Возмущение больше не удавалось сдерживать. – Привык прятаться, ты делаешь это двадцать пять лет, но прятаться больше не вариант.

Курт злился, злился по-настоящему, и непривычные эмоции делали его незнакомцем, соседом по ряду, который летит в том же самолете, что и я.

– Что ты собираешься делать? Подрядить армию наемников? Рассказать всему миру о носителях? – В его прищуренных глазах застыл протест и решимость сделать все, чтобы этого не произошло.

– Не знаю! Но хочу сделать хоть что-то. Ты пришел за помощью к королеве…

– Я пришел защищать тебя! Тебя, Терезу Рейнер, потому что об этом просила твоя мать. Будь ты хоть поломойкой! – Впервые Курт позволил себе повысить на меня голос, но он сам спохватился и добавил уже спокойнее: – Ты мой самый главный приоритет, я сделаю все ради твоей защиты.

Уверенность зародилась в воздухе и сгустилась между нами словно подпись под его словами. На долю секунды показалось, что вернулась эмпатия, даже кончики пальцев защекотало, но это всего лишь сформировалось ощущение безграничной веры в его слова, потому что он сам был убежден в сказанном. Я видела это в его глазах – без колебаний и без сомнений он сделает для меня все, что потребуется.

Курт спокойно сидел напротив, и только чуть опущенные уголки рта говорили о том, что он переживает. Если сейчас затаиться, будет только хуже: я не выполню своих обещаний, подведу носителей, в том числе тех, кого еще не знаю, а еще потеряю из-за стресса остатки волос. Нужен противник, реальный настоящий противник, с которым можно сразиться. Курт с опаской встретил мой взгляд, нахмурился в ожидании.

– Но я королева. Звони генералу.

Сначала пришлось дождаться, пока самолет снизится на пять тысяч метров, чтобы заработала связь, а потом Курт набрал номер, поговорил две минуты, поставил передо мной ноутбук и нажал вызов. Хэмстед принял звонок на бегу: он заходил в кабинет и закрывал дверь, потолок покачался и пропал, экран явил сначала вполне банальный офисный шкаф для бумаг, потом не менее банальный вид на закрытые жалюзи, а следом довольное лицо, при взгляде на которое первым порывом было захлопнуть крышку и больше никогда не видеть этого человека. Вспыхнула ненависть, горячая и болезненная, от нее заболела голова и затошнило. Хэмстед хотел власти или денег и сейчас захочет того же самого, он манипулирует людьми, как солдатиками, и способен растоптать кого угодно ради своих целей. Чтобы играть с ним на равных, надо стать такой же. Под силу ли мне это? Под силу ли игнорировать факт, что Джош и Ронни мертвы из-за его действий?

– Ваше Величество, невероятно счастлив вас приветствовать. Отлично выглядите, вас просто не узнать.

Он выбрал дружеский тон, будто созвонился со старым приятелем. Со мной так уже давно никто не разговаривал, и интонации резанули по ушам. Спасибо ему за такое начало: я осознала, что больше не та испуганная девочка, которую можно шантажировать, а действительно другой человек.

– Зато вы совсем не изменились, генерал. По-прежнему везде суете свой нос.

Хэмстед усмехнулся. Разговор со мной явно его радовал, и это пугало.

– Признаться, ваш звонок не был для меня неожиданностью, Ваше Величество. Я ждал и надеялся на ваше внимание, – произнес он вкрадчиво.

– Чем же вы хотели привлечь мое внимание? Нападениями?

– Нападениями? – Он искренне удивился. – На кого же я напал, по-вашему?

– Ваши люди в моей стране. – Я протянула руку к Курту, сидящему напротив, и он вложил в мои пальцы фотографию, которую я развернула к экрану. – Вот этот человек и его друзья двое суток назад следили за моими людьми, а потом совершили нападение на королевскую резиденцию. Мой человек пострадал. Как вы это объясните?

У генерала растерянно вытянулось лицо.

– Позвольте поправить вас. Не слежка, а наблюдение, наблюдение я не отрицаю. Но нападение… Уверяю, мои люди тут ни при чем. Тем более на королевскую резиденцию. Когда, вы говорите, это случилось?.. В тот момент Уильямс Ли и еще двое моих военнослужащих уже вернулись на базу в Сан-Франциско после короткого отпуска, я могу показать вам билеты и даже поднять записи с камер. Искренне сожалею, что ваш человек пострадал, но я к этому не причастен.

Я посмотрела на Курта. Он скептически склонил голову. Если генерал не врет, и на Лёф напали веиты, все равно остается вопрос, как военные нашли носителей.

– Пришлите, пожалуйста, билеты и записи с камер, хочу убедиться. В любом случае это была слежка. Давайте называть вещи своими именами. Что ваши люди делали в отпуске в Этерштейне? Только не рассказывайте мне о совпадениях.

Хэмстед улыбнулся.

– О, нет, это не совпадение, а результат трехлетних поисков информации. И навели на это меня, между прочим, вы, Ваше Величество. Как вы знаете, я курировал ряд исследовательских лабораторий Пентагона. Больше всего меня интересовали проекты в области психологии, точнее нейропсихологии и психофизики, если проще – скрытые возможности мозга. Но, как оказалось, я искал не там, вернее, среди не той выборки. Наша с вами встреча подтолкнула меня в нужном направлении, и я вам на самом деле благодарен.

Я опять покосилась на Курта, дескать, ну вот, генерал что-то накопал.

– В таком случае вы не откажетесь ответить на мои вопросы. Или мне действовать через официальные каналы?

Генерал хитро улыбнулся и покачал головой.

– Давайте не будем ходить вокруг да около. Я знаю, зачем вы позвонили.

– Удивите меня.

Даже стало любопытно, какую карту он разменяет. У него их наверняка целая колода.

– Вас интересуют люди будущего, ведь вы одна из них. Вы хотите знать, что мне об этом известно.

Он застыл, чуть покачиваясь на офисном стуле туда-сюда. Генерал начал полнеть: брыли под щеками вот-вот лягут складками на воротник мундира, а пальцы, которые он сложил домиком у себя перед носом, скоро покажутся сардельками. Сколько же лет он сидит в штабе и перекладывает бумажки? Удивительно, что раньше я его боялась, похоже, тогда я вообще боялась всего подряд.

– Простите, вы сказали «люди будущего»?

– Это моя вольная интерпретация. Возможно, вам привычнее слово «ведьмы». Но оно отдает архаикой и не до конца отражает суть.

Мы с Куртом снова переглянулись. Он всем видом показывал, что разговор стоит прекратить. Может, он и прав. В том случае, если бы речь шла только о королеве. Королеве Этерштейна вести этот разговор с американским военным не подобает, как не подобает даже в мыслях допускать намек на сотрудничество. Генерал сунул нос очень глубоко, настолько глубоко, что мог оказаться как могущественным союзником, так и опасным противником. Теперь все упиралось в то, сможем ли мы договориться.

– Продолжайте, генерал.

Он оживился:

– Ваше Величество, скажите, будьте так любезны, вам известна концепция сверхчеловека?

– Вы хотите обсудить со мной Ницше?

– Ницше, Руссо, Дидро… Многие задавались вопросом о сверхсуществе. Но, по сути, название всего лишь метафорический концепт, просто слово, которое описывает человека, отличающегося от других. То есть человека с качествами, недоступными остальным. Например, со способностью к левитации или к телепатии. К предсказаниям. – В его улыбке проскользнуло лукавство. – Именно их издревле называли ведьмами.

Курту не нравилось то, что он слышал, как и мне, но пока звучали лишь пустые слова, а вот докопался ли генерал до чего-то конкретного? Я подвинула ноутбук, чтобы напряженное лицо Курта не маячило над экраном.

– Удивительно слышать такое от человека вашего статуса. Что вы подразумеваете, используя слово «ведьма»?

– Признаться, я всегда считал себя материалистом, но потом столкнулся с тем, что нельзя было объяснить, а ответ «магия» меня не устраивал. Пришлось провести расследование, в том числе покопаться в архивах инквизиции. Вот, к примеру, из интересного. В середине семнадцатого века в Бамберге, городе в верхней Баварии, инквизитор Иоанн Георг жег ведьм. Много сжег, около тысячи. Якобы они двигали предметы, лечили взглядом или убивали им же, разговаривали с животными, управляли водой. Во время казни одна из ведьм, Агнета Хаукссон, продемонстрировала то, что видели больше сотни человек, собравшихся на площади. Ее привязали к столбу, разожгли огонь, но тут в воздух поднялись бочка с водой, двое детей, две телеги и лошадь. Думаю, на фоне страха близкой смерти и шока у Агнеты обострились способности.

– Или это массовая истерия, о которой историки умолчали. Это произошло более трех веков назад, если вообще произошло. Что, по-вашему, это доказывает?

Генерал поднял указательный палец, дескать, еще не все.

– Салемский процесс. Массачусетс, тысяча шестьсот девяносто второй год. Арестованы три женщины, их обвинили в том, что они насылали порчу на детей. Дети болели и страдали. Процесс был шумный и скандальный, казнили более тридцати человек, прежде чем общественная паника сошла на нет. Через несколько лет это явление – способность манипулировать чужим телом, жизненными силами и энергией, химической или клеточной структурой – была подтверждена официально. В Манчестере буквально через два десятилетия задержали юношу. – Генерал не скрывал восторга в тоне. – Его подозревали в колдовстве. Один из тех, кто его допрашивал, умер прямо во время допроса. У него пошла горлом кровь.

– Язва желудка? – Пока генерал меня не впечатлил. Кажется, это называется селективное восприятие, когда человек принимает только те факты, которые согласуются с его личным взглядом на мир. – Зачем ваши люди прилетели в Лангдорф? Что они искали?

Или, вернее, кого?

– Еще минуту терпения. Давайте обратимся к более свежей информации, раз история вас не убедила, – усмехнулся генерал. – Что вам известно о медицинской организации «Новая жизнь»?

– Я не знаю. Довольно банальное название. Оно должно мне о чем-то говорить?

– Может, и нет. Зависит оттого, как глубоко вы сунули свой нос, Ваше Величество. Клиника занималась искусственным оплодотворением и была довольно известна в девяностых и начале двухтысячных. Сотни счастливых клиенток, филиалы по всему миру, какой-то инновационный прорыв в медицине. Однако потом они переживали кризис за кризисом: конкуренция, нарушение хранения биологического материала, парочка скандалов в руководстве… Они закрылись около десяти лет назад, а вот дети, которым они помогли появиться на свет, отлично себя чувствуют и по сей день.

– Какое отношение это…

– Это был генетический эксперимент мирового масштаба. Удивительно, что он проводился на самом виду, но не встретил сопротивления. Или оно было умело подавлено. В конце концов, если речь идет о способностях, которые могут перевернуть представления о природе человеческого мозга, то можно немного перенастроить моральный компас, не находите?

И тут до меня начало доходить, о чем он говорит.

– Не может быть! Все эти дети?!..

– Ну, все, не все… За два десятилетия работы клиники по всему миру родилось около пяти тысяч детей, и я смог отследить часть из них. Понимаю, в глобальных масштабах цифра кажется маленькой, но если представить потенциал каждого по отдельности… Это завораживает, вы не считаете?

– Кто проводил эксперимент? Где они брали генетический материал?

– Все официальные владельцы, спонсоры и ведущие специалисты уже мертвы. Туманная история. А вот про генетический материал вопрос хороший. Я бы сам хотел это знать.

Так, может, и веиты находили носителей именно таким способом? По записям из клиник? Не было носителя, который помогал инквизиции убивать таких же, как он. Я посмотрела на Курта, но он просто внимательно слушал.

– Я проверю ваши слова про клинику. А сейчас просто ответьте, зачем вы за ними следите?

Генерал многозначительно улыбнулся, словно радуясь наконец-то верному вопросу.

– Можете назвать меня меркантильным человеком, но я всего лишь хочу укрепить армию своей страны за счет людей со сверхспособностями. Не убивать, а изучать. Безответственно уничтожать такой потенциал, а мне нужны добровольцы. Но в Лангдорфе мои люди потеряли след и вернулись на базу. Они никак не могли напасть.

– То есть вы тоже хотите проводить эксперименты? Впрочем, в настройке вашего морального компаса я никогда не сомневалась.

– Боюсь, вы не до конца представляете масштаб проблемы. Мои генетики провели исследования и приблизительную корреляцию. Скорее всего, еще полтысячелетия назад таких вот, с вашего позволения, ведьм было больше, чем обычных людей, но последние несколько сот лет их количество сокращается, возможно, сейчас их осталось меньше пятидесяти тысяч. И если ничего не делать, они просто исчезнут из генофонда, уничтоженные людскими предрассудками. Это самое настоящее истребление. Массами руководит страх, и это прискорбно.

– И все же какое вам дело до этих людей, генерал? Они не ваши подопытные крысы.

– Я вижу перспективы. Вижу решения проблем. Такой охранник станет в разы эффективнее, никто не посмеет напасть на груз, который он перевозит. Полиция, состоящая из людей будущего, побьет все рекорды по снижению преступности. Армия станет непобедима.

– Шпионаж, заказные убийства, угрозы соседним государствам, – перебила я. Конечно, я и сама думала об этом, к примеру, Лагари вышел бы идеальным шпионом.

– Перспективы могут быть разными, – спокойно кивнул генерал. – Все зависит от того, куда направить эту силу. В наших с вами руках повернуть ее в верном направлении.

Он замолчал, давая мне возможность додумать мысль самостоятельно. Я не планировала собирать армию сверхлюдей, но если это даст нам возможность обороняться и выжить…

– Вы сможете предоставить защиту тем, кто согласится участвовать в ваших экспериментах? И их семьям?

– Безусловно. – Генерал кивнул. – Я планирую долгосрочный проект и уже выделяю ресурсы. Лаборатория вдали от населенных мест, обустроенный поселок с инфраструктурой, коммуникации, охрана… Оазис будущего.

Звучало слишком волшебно, но ведь генералу нужны добровольцы для экспериментов, а значит, их надо чем-то привлекать и удерживать. Черт, сама я вряд ли увижу этот чудо-город, что там делать королеве Этерштейна? Интересно, Курт не будет против еще одной командировки? Пока я не проверю, насколько слова Хэмстеда соответствуют делу, никого туда не отправлю.