Аркана
«Там замок, что пожирает души живых. Там лаз в скале, которая стала местом упокоения многих людей. Там мрак. Там ангелы с чёрными крыльями бродят. Там ты не найдёшь ничего кроме смерти. Никогда не переходи черту, иначе они найдут тебя».
До сих пор я позволила себе не помнить позабыть всё, о чём говорила бабушка, но как только мы выехали за черту леса, её слова зазвучали нараспев убийственной песней во мне. Внутри всё трещало, бомбило и призывало оставить позади города с его тёмной историей. Но этот цирк единственная семья, которая у меня когда-либо будет. Я неизвестная девочка. Никому не нужная. Незаконнорождённая. Сирота. Да больно было всегда, но я научилась жить с той пульсирующей тупой агонией, которая колола сердце. Сжимала душу. Выжигала лёгкие. Иногда, чтобы сделать вдох, мне приходилось задохнуться.
Я исследовала лес. Мне неинтересно было знать, что твориться в центре после того, как Вори объявил о том, что здесь мы останемся на неопределённое время. Огромный город. Большие возможности для заработка денег. Он по полной воспользуется этой остановкой, чтобы набить свои карманы до отказа. А мы лишь пешки в его руках. Игрушки, которыми он руководил. Но на это жаловаться было грешно. Никто не станет упрекать Вори за то, что он зарабатывал, выставляя уродства странности и пороки других ради денег. Мы питались за его счёт, жили, дышали и не голодали только потому, что Вори был достаточно внимательным, чтобы рассмотреть потенциал в каждом из нас.
Я любила тишину и таинство леса. А этот огромный величавый и опасный манил, как никогда, прежде. Слова бабушки затихали в моей голове, с каждым шагом становились все тише, и когда я позволила деревьям сомкнуться позади моей спины, его совсем не осталось. Только мои собственные мысли.
– Ты пыталась бабушка. Но как же я могу узнать по-другому, что поджидает меня в этом городе? – шепнула ветру.
Я знала, он унесёт мои слова так далеко, что они достигнут бабушку, где бы она сейчас ни находилась. После того, как велела мне не возвращаться, я не знала где она? В каком городе осела? Как далеко разошлись наши дороги? Увидимся ли мы когда-нибудь? Возможно, однажды.
Собирая сухие ветки, я напевала тихую песню, посвящённую маме. Тоска раздирала моё нутро. Подавляла. Резала изнутри. Поедала. И горела внутри до сих пор как тогда в первый раз, когда я увидела остекленевший взгляд мамы. Кровь. Плоть. Кости…
Я разожгла костёр и присела возле горячего пламени, продолжая петь. Так, я общалась с ней. Собирала цветы и клала их на каменный алтарь. Я делала это в каждом городе думая, что так мама видит меня. И я чувствовала её присутствие рядом.
– Ты снова наблюдаешь за мной, – повернувшись к чёрному ворону, заметила. – Как поживаешь? Не устал летать за мной из города в город?
Он моргнул. Но взгляда не отвёл. Я знала о воронах очень многое. И понимала тот, что сидел на сухой почерневшей ветке, преследовал какую-то цель. Но была ли я его добычей? Хотел ли он моего падения? Или предупреждал об опасности?
Весь день я провела в лесу. Нашла необычайно красивое озеро. И оно не напугало меня, потому что было кристально прозрачным. Чистое. Видно всё, что лежит на дне. Каждый камешек. Рыбку, которая торопясь скрыться от меня, проплыла глубже в воду. Водоросли, которые опутывали мои ноги, когда, подняв подол платья, я по колено вошла в воду. Её свежесть. Аромат глубины, искрящей хрустально звенящей синевы, он будоражил. Я просто закрыла глаза впитывая силу и спокойствие этого озера, пока не пришлось возвращаться в лагерь.
Вокруг творилось нечто невероятное. Всё, казалось, должно было уже наскучить, но каждый раз, видя, с каким размахом Вори открывал в первый вечер двери в цирк, поражало. Цветные фонари. Высокие, красивые шатры. Игры. Сладкая вата. Мороженое. Смех. Улыбки. Праздник. Так, наверное, выглядел карнавал: пёстрые наряды каждого, кто прибыл с труппой. Аромат сладости ванили и предвкушения он окутал наше пристанище. Улыбнувшись, я вошла в свой фургон, надела чёрное платье с красной юбкой в пол, волосы заплела в две косы, на руки одела золотые браслеты почти до самых локтей. Губы накрасила алой помадой и направилась в свой шатёр.
Тьма встретила меня словно давно знакомую родственную душу. Я зажгла свечи, и внутри всё наполнилось ароматом лакрицы полыни и трав, которые собирала в лесу. Дурман от них немного пошатнёт сознание каждого, кто рискнёт сегодня вечером войти в мою обитель. Для эффекта. Для красоты моей силы. Вори не хотел простой раскладки карт. Он сделал из моих знаний и умений настоящее шоу. И я была вынуждена признать, что в своём деле он был отчаянно хорош.
Благодаря травам, которые туманили сознание мои предсказания и действия воспринимали за чистую монету, а не шарлатанство. Я знала, что вижу, но не всегда говорила правду, помня предостережение бабушки. Люди не любят плохие вести. Лучше солгать, чем предостеречь.
В первый вечер я принимала всех желающих, которых было очень много, и научилась врать, даже когда видела, что человека ждёт смерть, голод, позор, потому что люди, не хотели слушать подобное. Тому, кто приносил плохие новости, голову с плеч. Я не хотела остаться без головы.
– Вы слышали, Торин пропал?
Две женщины, вошедшие в шатёр, замерли, когда посмотрели мне в глаза. Уверена эффект был невероятным. Они даже вздрогнули, словно столкнулись с нечистой силой. Да иногда меня принимали за ведьму. Были слова и похуже. Меня сторонились, словно демон жил внутри и выдавал себя за красивую девушку.
Раскинув руки в стороны, я указала на стул перед собой.
– Прошу, леди. Присаживайтесь.
Они переглянулись. Та, что с носом, похожим на свиной, сглотнула, но ступила вперёд. Она присела на свободный стул. Её жадный ничего не понимающий взгляд шарил между нами стеклянный шар травы, которые тонкой струйкой дыма тлели в подставке кристаллы фиолетовые и чёрные больше похожие на нечто из потустороннего мира и карты, что лежали по левую руку от меня.
– Расскажите, что привело вас в мой шатёр?
Другая, та что спрашивала об исчезновении Торина, встала за спиной подруги, озираясь по сторонам в поисках духов. Трудно осознать правду, когда у тебя в голове уже сложилась история о том, чего ты даже не понимаешь. Вори постарался на славу. Он сделал из моего шатра нечто невероятное. Не зря меня в спину называли ведьмой, которая служит демону.
Её руки побелели. Глаза расширились. Она вдыхала аромат трав, которые тонкой струйкой дыма вились вверх, закручивая пепельного цвета спирали. И я ждала. Знала, нужно время. Несколько минут для тех, кто пришёл с испугом страхом и осуждением. Несколько минут и тело немного расслабится. Импульс, что транслирует в голове мозг, о котором вопит отчаянно до сорванных связок, поутихнет, и она успокоится.
– Карлота, смелее, – подтолкнув подругу в плечо, шепнула девушка.
Она подняла взгляд на меня и выдержала не больше секунды, когда снова уставилась в пол. Вот оно – осуждение. Она уже возненавидела меня. Её волей управлял страх и незнание. Но всё равно за магией, за тем, чего не понимали, они шли, как думали к ведьме.
– Говорят, вы можете… – начала неуверенно Карлота, не поднимая глаз. Её тело немного расслабилось. – Погадать на любовь?
Мои губы расплылись в улыбке. Да это самое первое, зачем приходили дамы: узнать, что предначертано им судьбой. Когда где и как они встретят своего единственного? Верила ли я в подобные глубокие эмоции? Да. Но они не коснулись моей души. Я знала любовь не моя тропа.
Пока раскладывала карты, которые выбрала Карлота, думала о том, что принесёт мне следующий день. Голос бабушки я больше не слышала его. Но понимание опасности укоренилось в душе. Оно маленьким комочком свернулось и дрожало, трепетало, опасаясь, что слова Ружи, правда. И они сбудутся.
Как только девушки удовлетворённые и расслабленные покинули мой шатёр, я спрятала карты в кармане платья и вышла. Хотелось прогуляться по ярмарке, которую устроил Вори и просто насладиться ароматом густых специй, которые вились вокруг. Я видела, как бегали дети, держа в руках воздушных змеев. Как прогуливались неспешно молодые пары, держась за руки. Целуясь. Обнимаясь. Пока не наткнулась на взгляд, пугающий до дрожи.
Стояла я далеко, но знала глаза у него цвета ада. Наверняка он продал душу дьяволу. Взгляд прямиком из ада. Алый. Кровожадный. Беспощадный. И я боялась его, потому что знала. Потому что он тот, кто посещал мои сны. Потому что он тот, кого я рисовала чёрным карандашом в своём блокноте. Мне снились сны о демонах, в чьих глазах полыхает пламя преисподние. И тогда я просыпалась, слыша стук о стекло. Это ворон был. Потом на моём теле. Горечью во рту. Дьяволом в мыслях.
ЧЕТЫРЕ
Цирк уродов
Линии мягкие. Того самого мужчины с глазами дьявола. Глазами, в которых огонь полыхал, я рисовала так часто. Так много раз, но никогда не могла уловить черты лица. Чётко видела его руки в своих снах. Его профиль. Цвет волос. И глаза, которые горели двумя угольками. Но теперь образ того, кто следил за мной, впечатался в каждую клеточку памяти, и я рисовала его. И я наслаждалась. И я испытывала волнующий страх. Он дрожью пробежал по руке, которая держала карандаш. Он импульсом тока бил по нервам. Он раскалённой лавиной смешался в венах с кровью.
– …тьма в лесу она реальна. Я слышала легенду о мальчике, которого нашли на озере в ночь Самхейна. Кто-то говорил, что он играл совсем не в детские игры. Разговаривал с дьяволом. Исполнял его приказы.
– Что ты имеешь в виду?
Каролина бросила на меня задумчивый взгляд и продолжила.
– Один джентльмен вчера рассказал мне о том, что произошло пять лет назад.
Она задумчиво пожевала губу, но я видела насколько её распирает от знаний, которыми она обладала. Преимущество, так считала Каро. Наверняка она переспала с тем джентльменом, чтобы получить информацию. Мерзко.
– Том, так звали мальчика, ему было одиннадцать. Его кожа бледной была. Глаза выцветшими. Он потерялся в здешних лесах и его искали больше месяца. Так и не нашли, а потом объявили погибшим. Его похоронили на кладбище за старой церковью. Там хоронят всех, кто неподобающим образом простился с жизнью. Гроб пустой опустили в землю, воздали почести и оставили все позади, конечно, кроме его горюющей матери, – её глаза во время всего рассказа так и стреляли в мою сторону. – А потом он просто пришёл домой. Постучал в дверь в полночь через три дня после похорон. Мать его упала в обморок, она ведь уже простилась с сыном и не заметила изменений в его поведении. Он тенью бродил по городу. Мамочки боялись за своих детей и не пускали их играть с Томом. Мальчик, впрочем, и не злился и не переживал из-за отчуждённости горожан. Он ходил в Бакадимор замок в скале и пропадал там целый день. А потом спустя год его нашли в озере. Мёртвым. На его теле нашли три цифры.
Внутри меня что-то оборвалось. Перед глазами тут же замелькали стеклянные глаза мамы. После той ночи, когда её нашли на поляне в жестокой кровавой мясорубке, я не позволяла себе вспоминать. Всегда, когда собирала цветы, разводила костёр и пела ей песни, мама улыбалась мне. Она призрачным невидимым силуэтом следовала за мной, иногда я даже чувствовала её прикосновение на своей коже. Будто она стояла рядом и нежно гладила меня по щеке.
Три цифры.
Число зверя.
666.
Карандаш соскользнул с листа бумаги, прочертив кривую линию по лицу неизвестного мужчины, когда Каро подошла ко мне, а в глазах её вспыхнул злой огонь.
– Этот город как раз откликается с твоей тёмной душой. Как тебе место дьявола, а Зафира?
Я не трогала её только потому, что обещала Ясми вести себя хорошо. Но это не значит, что я не могла ответить на подобное заявление.
– Мои вены полны обжигающей ярости. Моё тело наполнено силой, а магия настолько опасна, что ты можешь пожалеть о своих словах, Каро, – мило пропела я, поднимаясь на ноги.
– Да что ты себе позволяешь? Угрожаешь? – зашипела она, но не стала подходить ближе.
– Это всего лишь предупреждение. Не распускай язык, и все останутся здоровы.
Саша ахнула от моего дерзкого заявления. Эти две особы, как кобры, их языки ядовиты, их клыки жалят больно, но я не позволяла той тьме, которую они распространяли коснуться меня. Они были отличными актрисами и весьма умело пользовались своими гибкими телами. Акробатки. Гимнастки. Невероятные номера, на которые первые месяцы я смотрела с открытым ртом, но их души были темны.
Каро хотела что-то ответить, когда над моей головой каркнул ворон. Не самый подходящий способ появиться, но увидев ужас на лицах девушек, я оскалила зубы.
– Кыш, – шикнула в тот же миг, что и ворон. Да он умел говорить, и я не понимала, где он научился, но это было до жути сюрреалистично. И страшно.
Каролина завизжала и бросилась прочь, вслед ей поспешила Саша. Я знала, они верили в мою колдовскую силу, но это была полная чушь. Я умела раскладывать карты и говорила то, что видела. У меня были весьма реалистичные сны, которые имели своё толкование, и я не раз видела, как они сбывались наяву, но этого никто не знал. Больше во мне ничего магического не было, но не понять это тем, кто верил в то, что хотел.
Почувствовав жгучую пульсацию на затылке, обернулась, заметив тёмный плащ, скрывшийся за деревьями в лесу. Прищурившись, я смотрела в том направлении, пока не поняла, что иду за таинственным человеком, который следил за мной.
Туман в лесу густым был. Он змеёй стелился по земле. Я не видела своих ног, когда вошла в лоно лесной тропы. Шорох. Хруст веток справа. Я последовала за туманом, который спиралями вился вокруг деревьев. Кто-то только недавно прошёл той доро́гой. Тишина оглушала. Неслышно было даже мелких животных. Абсолютное безмолвие. Сердце билось в горле, но я боялась не леса, а того, кто следил за мной. Пульс частил, в горле всё пересохло, когда позади хрустнула ветка. Оборачиваясь, я готова была вскрикнуть, лёгкие наполнились воздухом, расширились, рёбра затрещали, но когда повернулась вокруг своей оси, кроме, густого тумана не увидела никого.
Выдохнув, почувствовала, как по спине поползли мурашки. Первое слово – ужас. Да не просто страх. Ужас. Дикий. Бесконтрольный. Первобытный. И когда оборачивалась, я уже знала, что встречу того, кто следил за мной. Мужчина. Дьявол. Тот самый который вчера вечером следил за мной, сейчас стоял в нескольких метрах впереди. На нём не было плаща. Тёмные штаны, грубая обувь, измазанная грязью. Водолазка, обтягивающая его тело, чёрная. Лицо острое. Завораживающее. Пугающее.
Дыхание вырвалось хриплым шёпотом. Тело наполнилось ужасом.
– Не следует в одиночестве бродить по этим лесам, – его голос текстурированный многослойный. Глубокий с хрипотцой ударил меня под дых.
Шорох справа заставил резко повернуть голову. Мой ворон сидел на ветке дерева и когда я посмотрела ему в глаза, он гортанно проскрежетал:
– Кыш.
Уже оборачиваясь понимала тот самый пугающий меня, и притягивающий мужчина исчез. Я смотрела на завихрения тумана, который стелился снова по земле и не понимала, отчего сердце бешено бьётся? Из-за исчезновения незнакомца так знакомого мне по снам, в которых преследовал меня? Или из-за опасности, которую он таил?
***
Вечер снова удивил меня светом. Смех. Улыбки. Радость. Всё это наполняло каждый шатёр, который был расположен на огромной территории города. Дети бегали между лавками с сахарной ватой яблоками, облитыми красной глазурью, и смеялись так по-детски весело, что я не сдержала улыбки. А потом почувствовала давящую силу взгляда. Но сколько бы ни рассматривала незнакомых людей, так и не смогла найти источник опасности.
Я наблюдала за выступлением Ясми, как ловко она жонглирует мячами, а публика смотрит с восхищением, сжимая руки в кулаки от волнения. Зрители аплодировали ей, но я каждый раз чувствовала двойственность. Не сама Ясми привлекала народ, а её борода. Люди восхищались или испытывали неприязнь к тем, кто не был похож на них, но любили смотреть. Чудная женщина, которая жонглирует мячами и ходит по канату, вызывала недоумение. К ней не раз подходили с вопросом: настоящая ли борода? Ясми, зная заскоки Вори, позволяла людям подёргать её, чтобы увериться всё реально. И тогда кто-то восхищался, а другие морщились, испытывая отвращение.
А потом я наткнулась на его взгляд. Он стоял на противоположной стороне шатра у другого выхода, но даже через столь большое расстояние я почувствовала взгляд как удар. И снова слова бабушки всплыли в голове, но я подавила их. Безжалостно. Топила в том озере тьмы, которое всегда находилось внутри моего сознания. Бушевало. Поглощало. И только ночью во сне оно брало надо мной верх и выводило всех демонов, разрушая изнутри. Каждую ночь я сражалась сама с собой, видела то, чего не должна была. Слышала чуждое таинственное запретное. Шептала невозможное.
Каролина тенью проскользнула по стене шатра и обвилась словно змея вокруг дьявола, который всё ещё сверлил меня своими загадочными гипнотическими глазами. Я видела, как она пытается привлечь моё внимание. Чувствовала его каменное тело словно не Каро, а я пыталась ладонями через одежду приласкать незнакомца такого высокого, красивого как падший ангел, но опасного. Он огонь, а женщины вокруг мотыльки и они с раскрытыми крыльями летели к тому, что манило, влекло своей глубокой едкой опасностью.
Он медленно оторвал свой взгляд от меня и посмотрел на Каро. Всего один взгляд глаза в глаза, и она отступила. Бросила быстрый оценивающий взор по шатру и нашла меня. Её лицо перекосило той самой горькой яростью, которую я так часто читала во время своих выступлений. Каролина прошептала что-то ему на ухо, а после ушла. И я заскрипела зубами, когда он проследовал тем же путём. Смотрела. Не могла оторвать своего взгляда. Ногти впились в ладони от досады на то, что он посмел увлечься Каролиной. Злость. Но больше всех, волной, захлестнувшей меня, была лавина обиды. Да я как маленькая девочка, которая решила, что игрушка её, а потом потеряла то, чего даже не имела.
Вечером я сидела возле окна с блокнотом в руках и смотрела на чёткие острые линии его лица на белой бумаге. Моя злость ярко выражалась в каждой линии его лица. А глаза они горели двумя адскими всполохами.
Я представляла, как тайный дьявол, который снился мне каждую ночь, безжалостно врывался в мои сны, терзал сознание, не принадлежал мне. Сейчас он, очевидно, занимался более развратными вещами в объятиях Каролины. И от этого мои челюсти сводило от злости.
Мои сны стали настолько яркими отчаянными болезненными, что просыпалась я в поту, а на губах отчаянный всхлип таился. И когда я смотрела в окно на тёмный лес, он безмолвным криком срывался с языка. Он растворялся в молчаливой комнате. Он проникал сквозь стекло туда в ночь и входил в лесную тьму, которая принимала его в свои объятия.
Я видела того одиннадцатилетнего мальчика Тома, которого нашли в озере. Зловещую ауру дьявола, следившего за мной. Неизвестного, который преследовал меня и задыхалась. Бабушкин голос сплетался с маминым безжизненным слабым, и они пели в моей голове, трещали, рвали сознание.
А потом снова зеркало. Старинное потрескавшееся от времени пугающее отражение меня со свечой в руках. Огонь, который жалил. Опалял, но я не сгорала. Я видела тени духи безмятежные души в том огне, который плясал в отражении, а потом слышала ядовитый наполненный холодной могилой смех своего отражения, пока утренний луч солнца не проникал сквозь окно. Словно только свет мог прогнать ту тьму, которая внутри меня обрастала корнями. Вплеталась в сознание. Искажала мозг.
Лес был моим спасением. Он не пугал. Он радовал. Когда босыми ногами я забралась на дерево и вдохнула аромат земли сырой первобытной грязной, но такой манящей услышала шум крыльев. Мой ворон теперь сидел на соседней ветке и смотрел на меня, не отрывая взгляда. Слишком умным. Слишком понимающим. Он знал то, чего я не ведала. О чём должна только узнать в будущем. И это пугало меня.
И я разговаривала с ним. И купалась в реке и лежала обнажённая на солнышке и пела тихие песни и рвала ядовитые травы. Моя душа успокаивалась среди деревьев. Тайны вековой которую они хранили земли, что пахла сыростью. Я наполнялась тем духом и могла восстановить щиты, которые пали ночью.
Вернувшись к своему фургону, я увидела Каролину, которая беседовала с Вори. Она как-то странно поглядывала в мою сторону и что-то быстро шептала. Я прищурилась, понимая, что Вори ни за что не оставит меня. Слишком большой кусок прибыли шёл именно от меня. Он любил деньги больше всего на свете.
Вори не заметил меня, но Каро, как только закончила, направилась в мою сторону. На её губах играла довольно зловещая самодовольная ухмылка, а слова, когда она выдала очередную порцию новостей, заставили меня покраснеть от ярости.
– Он ведь принял моё приглашение и провёл эту ночь в моей постели. Не думай, что обыграешь меня. Он слишком хорош для кого-то вроде тебя, Зафира. Ты не можешь коснуться его и не запятнать его душу тьмой.
– Неужели действительно веришь, что я могу колдовать? – насупившись сердито выдала я. Она задела за живое. И мне это не нравилось. – А если веришь, почему не боишься?
– Не нужно запугивать меня. Ты не сможешь ничего сделать.
Она торжественно достала из-за выреза платья амулет, похожий на глаз. Точнее, оберег. Я засмеялась. Громко. Отчаянно.
– Надеюсь, когда он тебе пригодится, то сработает, Каро, – сквозь смех вырвалось из меня. – Но прошу не полагайся сильно на эту безделушку, лучше беги.
Я развернулась и хотела уйти, когда в спину мне словно кинжал прилетел. Её слова едкими были, они отравленным шипом в поры въелись.
– Его зовут Атлас. И он мой, Зафира.
Атлас. Первые буквы, которые я написала в своём блокноте. А потом я играла с его именем. Рисовала. Обводила. Зачёркивала. Убивала буквы, превращая первую «А», в чёрный квадрат. А потом мои мысли потекли по наклонной, и рука начала рисовать. Чёткий профиль. Мощный подбородок. Полные губы. Аспидно-чёрные волосы, падающие на лицо и закрывающие глаза.
– Зафира, – тихо позвала Ясми.
Оторвавшись от рисунка, я нахмурилась и быстро захлопнула блокнот. Не желаю говорить. Объяснять тем более. А вопросы в любом случае посыплются как вражеские стрелы.
– Что-то не так? – её строгое лицо стало для меня уже давно родным и привычным. Я честно не представляла Ясми без бороды. Да странно, но не так, как кажется тому, кто не знает её светлой души. – Поговори со мной.
– Я ненавижу говорить, и ты знаешь это, – поморщившись спрыгнула с кровати и поспешила к двери. Да убегаю, но это единственный вариант оставить её вопросы без моих ответов. – Пора принимать желающих заглянуть в будущее.
– Будь осторожна.
– Всегда.
Не оглядываясь, спрыгнула на землю босыми ногами. Вдохнула полную грудь воздуха. Голова закружилась от аромата хвои сосен и сырой земли. Трава приятно ласкала ступни, и я словно пила силу того места. Да здесь странным всё казалось. Запутанным. Мрачным, но то, что таила в себе тьма, всегда тянуло меня сильнее.
Мой шатёр – самое странное место во всей ярмарке. Чёрные свечи. Хрустальный шар. Веточки травы, развешанные повсюду. Мне нравилась подобная обстановка, а для тех, кто приходил, она казалась пугающей непонятной, но тем не менее тянула жаждущих заглянуть дальше сегодняшнего дня и узнать, что приготовила судьба.
Я любила свои карты. Смотреть в них и раскрывать значение, которое понимала только я, то, о чём просили приходящие, но понимала, не каждый готов принять правду. И как только брала их в руки, во мне всё оживало. Внутри душа волновалась, словно вернулась домой. Это единственный подарок бабушки. Он силу мне придавал. Он моим оплотом был. Так же как амулет, который мама подарила, приказав никогда не снимать.
На меня смотрели как-то по-другому сегодня. С опаской. И это немного нервировало. Но не так, как Атлас. Он наблюдал за мной. Снова. Держался на расстоянии, но не переставал пристально следить. Неприятное покалывание словно мурашки по коже от того пронзительного взгляда. Я избегать его должна. Так и поступала, но то, что он следил за мной, добавляло страха. А я не хотела бояться.
Ярмарка работала до полуночи, и всё это время я провела в шатре. Те пару раз, которые выходила, чувствовала взгляд, давящий пронзительный и удушающий. Страх окутал меня, в кокон, который к концу вечера почти превратил в параноика.
Впервые я решила сходить в город. Нет, мне всё ещё было неинтересно, но так я смогу отпустить призрачные мысли. Избавится от преследования Атласа и просто отстранится. Черно-красное платье в пол с тонкими длинными рукавами. Босые ноги. Распущенные чёрные локоны волос я определённо привлекала внимание. Но это последнее, что смущало. Больше нервировали шепотки, которые доносились в спину, когда я шла по главной улице.