– Ясно-понятно… – Никодима огляделась.
– Что-то не так? – спросил он.
– Все отлично. Кроме того, что я опоздала почти на полчаса, а еды на столе нет. Меня не ждали?
Вместо ответа Олеф громко позвал:
– Рустаф!
Торопливо вошел человек средних лет, одетый вполне современно.
– Что у нас с ужином?
– Все готово! Буквально пара минут, – заверил он, отвесил легкий поклон и удалился.
– Буквально пара минут, – повторил Олеф.
– Они ведь начали готовить, только когда я пришла, верно?
– Ничего-то от вас не скроешь, – усмехнулся он.
Никодима пожала плечами.
– У меня два предложения, – сказала она.
– Слушаю.
– Первое: зачем поститься обоим? Откупоривайте четвертую отрицательную, а я постараюсь не сглатывать слюни.
– Восхитительная идея, – умилился он, но в пакет не полез, с любопытством глядя на женщину. – Надеюсь, ваше второе предложение столь же прелестное…
– Перейдем на «ты»? Некоторые шутки невозможно адресовать тому, кому «выкаешь», а я не привыкла ограничивать себя в шутках.
– Мне кажется, мы не так долго знакомы…
– Это я еще прилично держалась, – заверила Никодима. – Я вообще редко жду больше трех предложений.
– Что ж… раз тебе так комфортнее.
– Отлично! Наливай!
Должно быть, он хотел заметить, что разливать и вино, и кровь следует слуге… Но будем откровенны: кто же устоит перед четвертой отрицательной?
– Знаешь, я умею пользоваться Интернетом и всеми этими… гаджетами, – сказал Олеф, отхлебнув одномоментно почти с полбокала. – Но мне это не доставляет такого удовольствия, как живое общение.
– Полуживое, – поправила Никодима. – Учитывая твой статус.
– Вот тут вы, ты ошибаешься: байки о том, что вампиры нежить – всего лишь байки. Мы чувствуем боль и голод.
Да, метаболизм у нас иной, и много других отличий, но мы не мертвые. Нет. Хотя температура тела ниже человеческой.
– И сколько? Замеряли?
– В среднем тридцать два градуса.
– То есть, если у тебя тридцать шесть и шесть – значит, ты гриппуешь?
– Наверное… Не знаю, как-то никогда не грипповал.
– Как это вообще переход в вампиризм в температурном плане? Вот брякнула…
– Ничего, я понял, – улыбнулся Олеф. Потом задумался, вспоминая. – Все начинает казаться теплым. Даже холодные предметы. Но вместе с тем, внутри постоянно мерзнешь, не можешь согреться, и это не проходит… Через некоторое время просто привыкаешь.
– А что с солнцем? Ты в передаче говорил, что – ничего такого, но окон-то в зале нет.
– Да просто витамин Д не усваивается, и обгораем легко. Кстати, окон только здесь нет, в остальных комнатах с этим все в порядке. А в спальне, – добавил он как бы между прочим, – окно с прекрасным видом на море.
– Отлично, бледнолицый. С этим разобрались. Так о чем хочешь поговорить помимо себя?
– Да о чем угодно, – хозяин замка повел рукой в пространстве, как бы предоставляя гостье выбор темы. – Что, в целом, в мире происходит?
– Второе пришествие плоскоземельщиков.
– Ох, это каждый раз непросто пережить, – понимающе закивал он.
– Ничего, справляемся, – усмехнулась она. – Каждый раз.
Вошел Рустаф, поставил перед Никодимой блюдо с закусками.
– Благодарю, – кивнула гостья.
– Вот что мне особо интересно, – сказал Олеф. – Большинство людей испытывают при виде вампира либо заинтересованность, любопытство, либо страх. Но в тебе не было ни того ни другого, когда мы… столкнулись.
– О, извини. Не помогаю самоутвердиться? Эх, да что ж я за дрянь… Ну, сорри.
На Олефа этот эмоциональный выпад не произвел впечатления.
– Так этому есть объяснение?
– Наверняка и не одно! – заверила она.
– Ты уже встречалась с вампирами?
– Просто мне не любопытно и не страшно. Вот Клим Саныч говорит, что страх к вампирам исходит из страха среднего класса перед высшей знатью. В свою очередь, страх высшей знати перед пролетариатом – истории о зомби.
– Умный человек, – сказал хозяин, и задумчиво добавил, – вкусный, наверное…
– Далеко живет, – на всякий случай сообщила Никодима.
