Прорыв

Начались масштабные армейские учения. Командир дивизии

«А» уровня «альфа» Фань Инмин, стоя на бронетранспортёре с двумя лейтенантами по обе руки от него, в яростной тряске уверенно продвигался вперёд. А причина этих учений тесно связана с ушедшим в конце года в отставку восьмым командиром дивизии «А», первым помощником заместителя командующего военным округом Фан Инда. Фань Инмин, муж третьей дочери Фан Инда, был назначен командиром основных ударных сил. Он-то и отдал своим батальонам строгий приказ выйти на точку наступления на восемь часов раньше изначального плана. И это порядком озадачивало. Внезапно рванувшего напролом Фань Инмина, который всегда славился своей выдержкой в рядах среднего офицерского состава, на самом деле вели его тайные помыслы. Его брак с Фан И, в сущности, исчерпал себя ещё год назад, и прыщи заалели на лице вовсе не от волнений на учениях: для здорового мужчины, привыкшего к супружеству, это нормальная реакция на целый год без половой жизни.

Фань Инмин обернулся, взглянул на цепочку мотоциклов, припаркованных позади броневика, присмотрелся к пехоте, марширующей по обочине дороги, хлопнул лейтенанта, стоявшего справа, по плечу и громко приказал:

Ли Те, отправляйся вперёд и сообщи начальнику штаба Цзяо и Тан Луну, что командный пункт должен быть введён в эксплуатацию до четырёх часов. А я здесь подожду третий батальон.

Повернулся и крикнул:

Быстро! Ещё быстрее!

Командир роты специального назначения Ли Те соскочил с броневика, стянул с мотоцикла сержанта, и не успел ещё стихнуть голос Фань Инмина, а он уже пронёсся с добрый десяток метров.

Офицер оперативного отдела дивизии «А» Тан Лун публиковал свои статьи ещё когда учился в Академии сухопутных войск, что изрядно подогревало его самомнение. «Ну что за игра в дочки-матери» – вырвалось у него. Командир дивизии Хуан Синъань, выслушав донесение, немедленно отправил его в первый полк выяснять, что же за игра там в «дочки-матери». После прибытия в первый полк Тан Лун гнушался принимать участие в учениях, а если ещё и учесть его личные связи с начальником штаба полка Цзяо Шоучжи, то чувствовал он себя там вольным и неприкосновенным благородным мужем. Расписав целую теорию, он убедил Цзяо Шоучжи разместить командный пункт на крестьянском подворье у обочины дороги и так избавиться от тягот походной жизни в палатках, а также получить возможность подлизаться к своей девушке, которая вот-вот должна была прибыть в первый полк помогать налаживать связь; теперь он слонялся повсюду с сигаретой в зубах. Подойдя к обливающимся потом на обочине дороги пехотинцам, он довольно ухмыльнулся и прикрикнул:

Давайте, поднажмите! Продвинемся за сутки на семьдесят километров – получите медаль.

Ли Те на мотоцикле исполнил трюк – переднее колесо взмыло в воздух и описало полукруг возле Тан Луна.

По приказу командира до 15:30 командный пункт должен быть введен в эксплуатацию, – оскалился в улыбке Ли Те.

Затем он перевёл взгляд на устанавливающего антенну на кровле крестьянского дома связиста и серьёзно произнёс:

Тан Лун, никак командный пункт в жилом доме – твои проделки? Опять нарушение правил!

Хозяин любезно пригласил нас, потому что народ и армия едины. В чём же нарушение правил? – холодно ответил Тан Лун.

Скорее, это ты, этакий королевич, хочешь облегчить себе походную жизнь, – злорадно рассмеялся Ли Те.

Я забочусь о здоровье командира полка Фаня. Ты разве не заметил, как всё расцветает его прекрасная оспа? Дуновение ветерка – и заболеет. Любой может заболеть, но не командир полка Фань. Не будет главного героя – не будет и спектакля, – ответил Тан Лун. Ли Те осмотрелся по сторонам:

Придержи язык! В войсках кого только нет. Будешь болтать – мало ли что может приключиться.

Тан Лун прикурил очередную сигарету, закинул голову и выпустил несколько колец дыма. Потом проговорил, обращаясь самому себе:

Да я говорю про ситуацию в общем. Я просто не понимаю, почему такого замечательного человека, как Фань Инмин, увлекают подобные забавы. Как он не видит порочности таких учений? А ещё этот форсированный марш – уму непостижимо!

А разве план учений составлял не ваш оперативный отдел и отдел подготовки? Ты ведь офицер оперативного отдела, так, значит, и план – твоих рук дело? – сказал Ли Те.

Тан Лун показал на поток людей и машин.

Ты мне льстишь: среди бела дня совершать бросок без воздушного прикрытия. Не такой я храбрый, чтобы отправить солдат на верную гибель. Сегодня видимость такая, что лётчик за сорок километров невооружённым глазом разглядит всё, что здесь происходит, но по плану дивизия «С» должна смиренно ждать поражения. Как в детском саду в песочек играем. Может быть, и сгодится для дилетантского документального кино, но в реальном бою прольются реки крови. – Он покачал головой и добавил: – Через три дня учения благополучно завершатся. Кого нужно повысят, кого нужно оставят. А мне пора.

Иди-иди. Два года, говоришь? Давай ещё обождём.

Золото и в грязи блестит. – Тан Лун наигранно сплюнул. – Тьфу! Нужно ли мыть чистое золото? Скоро тридцать, жду не дождусь. Я тогда…

Он прервал речь и стал вслушиваться в приближающееся звонкое сопрано, исполняющее песню из фильма «Битва при Шаньганьлин».

Командир подразделения связи дивизии «А» Цю Цзежу, стоя на пассажирском сиденье пекинского открытого джипа, трогательно пела. Её прекрасные иссиня-чёрные волосы развевались по ветру, каской она махала солдатам. За ней, развалившись на заднем сиденье в разных позах, хохотали девушки-солдаты. Автомобиль с женщинами, пышущими молодостью, притягивал полные молний взгляды солдат. Машина впереди колоны замедлилась, и части столпились вокруг джипа.

Тан Лун какое-то время слушал, стоя на обочине и кусая губы. Глядя на эту приближающуюся трогательную сцену, он не смог сдержаться.

Что поёте?! Что вылупились?! Это учения, а не поход! – с потемневшим лицом заорал он.

Джип затормозил перед Тан Луном. Цю Цзежу с красным лицом выскочила из машины, надела каску, вонзила в Тан Луна свирепый взгляд и бросила нескольким солдаткам:

Вы идите настраивать оборудование, чтобы потом не сказали, что это из-за нас всё это важное начальство попало в плен к неприятелю.

Сказав, она прямиком отправилась в мандариновую рощу.

Ли Те скорчил гримасу и, ткнув Тан Луна, показал на спину Цю Цзежу.

Тан Лун направился следом и, украдкой глянув на рассерженный вид Цю Цзежу, сказал с озорной улыбкой:

Когда возле обочины я увидел всех этих солдат, которые потеряв всяких страх, вылупились на тебя, я вовсе не хотел попортить тебе репутацию. Я обязательно исправлюсь.

Цю Цзежу и взглядом не удостоила Тан Луна, но шаг замедлила.

Ну будет тебе, я же извинился, – продолжал заискивать Тан Лун. – Как тебе командный пункт? Я это место присмотрел, чтобы ты снова в палатке не спала. Почти что правила нарушил. Хозяйка, заслышав, что приедут солдатки, прибралась в спальне.

Цю Цзежу сердито зыркнула на Тан Луна, вырвала из его рта сигарету, бросила на землю и растоптала.

Говоришь одно, а делаешь совсем другое. Не ты ли по телефону мне говорил, что эти учения просто спектакль? Что не надо в них даже вникать и принимать всерьёз? Кто бы мог подумать, что ты такой ревнивый.

Она опустила голову, пожевала губы и глянула на него с лучезарной улыбкой.

В книгах пишут, что только ревнивые мужчины влюбёны понастоящему. Значит, ты годишься.

Тан Лун вслед за Цю Цзежу вышел из мандариновой рощи и совершенно не заметил, как броневик Фан Имина направился к командному пункту. Двумя шагами он нагнал деакшку и спросил:

Что твой папа сказал о нас и моей карьере? Сейчас это важнее всего.

А ты хочешь двух зайцев убить одним выстрелом. – Цю Цзежу игриво улыбнулась. – Так не получится. Папа сказал, что дочь из семьи Цю выйдет замуж только за многообещающего офицера.

Солдатом быть недостаточно? – потёр руки Тан Лун. – Ты помедленнее, мы всё же личные тайны обсуждаем. А ты не рассказывала папе о моих результатах за последние два года? А мои успехи на бирже? Промедлим ещё год, и наша семья потеряет не меньше трёхсот тысяч.

Цю Цзежи, удовлетворившись беспокойством Тан Луна, самоуверенно сказала:

За кого захочу – за того и выйду, и отец мне не помеха. Ты об этом не беспокойся. Папа сказал, если сможешь назвать три веские причины, почему ты должен уйти из армии, то он тебе поможет избавиться от солдатской формы.

Во-первых, мне в этом году двадцать девять, а я всё ещё заместитель начальника штаба батальона. Когда твоему отцу было двадцать девять, он уже засиделся на должности командира авиаполка, – радостно принялся загибать пальцы Тан Лун, – во-вторых, я очень пессимистично смотрю на положение дел в дивизии

«А», а отдельным выдающимся людям не под силу его изменить. А если серьёзно, то ждать здесь – то же самое, что ждать Годо. А в этих учениях видно всех насквозь. Всё мысли офицеров, что стоят сверху над полком, крутятся вокруг одного: двадцать пятого декабря этого года заместитель командующего Фан Инда уйдёт в отставку.

В это время Фань Инмин уже дошёл до Тан Луна и встал за его спиной. Цю Цзежу, внезапно увидевшая Фань Имина, ничего не ответила, оцепенело глядя за плечо Тан Луна на квадратное лицо, казавшееся под каской ещё более зрелым и мрачным.

Каждому своё место, – продолжил Тан Лун, – а на должность заместителя командующего военным округом последние несколько раз выдвигались из этой армейской группы. Все задаются вопросом, что же будет после ухода Фан Инда в отставку. Поэтому такие учения можно было бы провести в середине или конце девяностых. Цель – осчастливить заместителя командующего Фана. Одногруппники в штабе говорили мне, что в этот раз военный совет устроил расширенное заседание и принял решение усиливать армию за счёт техники, качественно строить армию. Если что-то пойдёт не так и, как говорится, хотели задобрить, а получилось, как всегда.

Товарищ старший лейтенант, – не стерпел Фань Инмин, – ваш анализ глубок, но недостаточно детален. – Он повернулся и холодно посмотрел на Тан Луна, который натянуто улыбался, стыдливо опустив голову. – В чём-то вы правы, – продолжал Фань Инмин, – если строго следовать плану, заместитель командующего Фан точно не будет счастлив. Спасибо, что придали мне решимости.

Ли Те! – повернув голову, крикнул он.

Подбежал Ли Те. Слово «здесь» прозвучало словно гром среди ясного неба.

Извести третий батальон, чтобы до темноты отошёл на пять километров влево, – сказал Фань Инмин.

Затем снова повернулся и уставился на Тан Луна.

Если я правильно помню, офицер Тан, вы прибыли в полк помогать работе, а не руководить учениями.

На время учений Тан Лун беспрекословно подчиняется командиру полка, – встал навытяжку Тан Лун.

Тогда ваше назначение – офицер оперативного штаба, а не комментатор существующей системы и оперативного плана. – Фань Инмин описал полукруг возле Тан Луна. – Я вас спрашиваю, кто принял решение разместить командный пункт в жилом доме? В чём была необходимость?

Это было моё решение, – сделал несколько шагов вперёд начальник штаба полка Цзяо Шоучжи.

К Тан Луну вернулось его обычное состояние. Стоя навытяжку, он сказал:

Это я посоветовал командиру штаба Цзяо. Жильё расположено прямо перед перевалом, за перевалом командование учениями, они не разделены горами, а значит, лучше будет связь. Ещё жильё – это хорошая маскировка, увеличивает скрытность командного пункта.

Фань Инмин действительно походил вокруг и осмотрелся, но больше не желая впутываться в это дело, спросил:

Какое сейчас положение «синих»?

Исходя из данных разведки можно определить, что «синие» действуют строго по плану, и, в отличии от вас сегодня, они не выполняют множества манёвров. Сейчас в районе, окружённом дивизией «А», они покорно ждут своей участи, – слегка надменно ответил Тан Лун.

Если бы это была война, а не учения, а вы были бы верховным командующим, как бы вы сейчас поступили? – спросил Фань Инмин.

Воспользовавшись тем, что враг пока не укрепился в данном районе, я бы бросил все силы, чтобы молниеносно окружить его и уничтожить, – равнодушно ответил Тан Лун.

Вы превосходный оперативный офицер, – кивнул Фань Инмин, – так и поступим. Отправьте в командование сообщение, что первый полк в боевой готовности, порекомендуйте начать генеральное наступление на шестнадцать часов раньше. Если второй и третий полки ещё не прибыли в место назначения, то первый полк начнёт атаку самостоятельно, чтобы повысить напряжённость противостояния в этих учениях.

Тан Лун ошарашенно смотрел на Фань Инмина, оставив его фразу без ответа. Фань Инмин хотел изменить природу этих учений, чего Тан Лун совершенно не ожидал.

Мой приказ не ясен? – Фань Инмин недоумённо посмотрел на Тан Луна. – Судя по эффективности Ли Те, третий батальон уже приступил к операции. Офицер Тан, возможно, это единственный способ не разозлить начальство чрезмерной лестью. Составьте черновик телеграммы.

Договорив, он направился к броневику.

Командир такой свирепый, – вздохнула Цю Цзежу, – и это даже не свирепость, а некое изящество. Тан Лун, в тебе всё-таки чего-то не хватает.

Тан Лун только молча покосился на неё.

Цзяо Шоучжи поспешно нагнал Фань Инмина и осторожно заметил:

Старина Фань, а не перебарщиваешь ли ты?

Фань Инмин посмотрел на восходящее солнце и тихонько вздохнул:

Все вокруг говорят, что я больше всех поимею с этих учений, а я и не собираюсь спорить, я лишь хочу доказать, что я не безвольная марионетка в чужих руках. Тем более, что это лишь рекомендация, не стоит ожидать, что она будет одобрена, так что нечего и говорить о том, перебарщиваю ли я.

Старина Фань, – вздохнул Цзяо Шоучжи, – ты какой-то вспыльчивый последнее время. Тан Лун – талантливый офицер, его направили сюда в дивизию. Немного сдержанности не помешало бы.

Тоже собираешься ходить вокруг да около? – усмехнулся Фань Инмин. – Талант талантом, но такую пылкую талантливую молодёжь учишь-учишь, а вырастают Чжао Ко1, которые рисуют на бумаге да забывают про овраги. Я вышел за рамки лишь только тем, что, будучи командиром полка, немного смутил офицера оперативного штаба. Теперь все будут думать, что мне не терпится стать командиром дивизии. Я знаю, чем страшны сплетни, и не всегда могу за ними уследить.

Телеграмма с запросом инструкций из первого полка была передана офицером секретного штаба в руки комиссару дивизии «А» Лю Дунсюю. Командир дивизии Хуан Синъань как раз, стоя перед картой, изучал позиции обеих армий. Вообще-то дивизия «А», как передовая дивизия, два года назад была оснащена системой автоматизированного управления, но поскольку эта система была уникальна среди дивизий во всём военном округе, её сложно было пустить в ход. Да и командование дивизий и полков, привыкшее к картам, не нашло ей полноценного применения. Разобравшись с простыми операциями, Хуан Синъань почувствовал, что командовать с помощью компьютера не так легко и приятно, как с помощью карты, да ещё эта система управления требовала базовых знаний в нескольких отраслях, и Хуан Синъань больше к ней не возвращался. Он так несокрушимо и безгранично восхищался Мао Цзедуном, командовавшим с помощью карт, и непрестанно говорил о том, насколько важна личная инициатива людей, и что решимостью человек совладает даже с природой. Действия командира дивизии незаметно влияли на восприятие войны командирами всех рангов дивизии «А». И в ходе этих регулярных учений автоматизированная система управления дивизии «А» простаивала повсюду, а каждый командный пункт был увешан всевозможными картами. Учения шли строго по плану, установленному в штабе, Хуан Синъань с утра до вечера проводил в оперативном отделе перед огромной картой, вспоминая тех вершителей судеб, которые создали чудеса войны. Хуан Синъань, который три года назад прочно закрепился на посту командира дивизии «А» и теперь столкнулся с уходом Фан Инда в отставку, понял, что лучшая политика – это надёжность. Он считал, что если на этих учениях ничего не произойдёт, то когда он займёт пост высшего командования – лишь вопрос времени.

Прочтя телеграмму, комиссар дивизии Лю Дунсюй воодушевился так, как не воодушевлялся с самого начала учений. За каких-то полгода он прошёл путь от помощника секретаря отдела пропаганды до комиссара дивизии «А», и эти учения были для него первыми. За двадцать с лишним лет работы в политаппарате он набрался опыта и осторожности, и только-только войдя в роль комиссара «красных», почувствовал себя на сцене. В душе он сомневался в эффективности учений, но ни словом об этом не обмолвился, опасаясь быть принятым за профана. В последние дни его глаза и мозг не знали ни минуты отдыха – он смотрел, думал, колебался и несколько раз чуть не дал волю чувствам. Прочтя телеграмму Фань Инмина, Люн Дунсюй в тот же миг решил, что и это своего рода сомнение в эффективности учений, и в душе уже уселся в одну лодку с Фань Инмином.

Лю Дунсюй щёлкнул пальцем по телеграмме и пошёл к Хуан Синъаню.

Командир Хуан, – заговорил он на ходу, – пришла телеграмма из первого полка, запрашивают преждевременное генеральное наступление. Я думаю, это хорошая мысль, ведь у войска нет неизменных принципов, у воды нет неизменной формы.

Хуан Синъань взял телеграмму и внимательно её прочитал, затем красным карандашом провёл линию под словами «первый полк выполнит самостоятельно». И, подняв голову, улыбнулся.

Комиссар Лю, часто ли ты в своей окружной конторе бывал на масштабных учениях?

Лю Дунсюй тоже улыбнулся и поправил дужку очков.

Совсем не часто и то просто глазел. Конечно, решение за вами, но просто в мыслях командира Фаня есть резон. Может, не нужно сразу отказывать?

Хуан Синъань жизнерадостно рассмеялся.

Комиссар Лю, комиссар Лю, мы с тобой уже больше полугода помощник командира отделения и командир отделения, а ты всё ещё не понял, что я за человек? Люди гибнут не только на войне, но и на плохо организованных учениях. Цель этих учений – посмотреть, насколько прочны основные навыки дивизии уровня «Альфа», а Фань Инмин считает, что, если он бросится на «синих» без предупреждения, то не разобьёт несколько сотен голов.

Лю Дунсюй никак не сдавался.

Ведь на учениях нет боевых патронов, ничего не случится, – вырвалось у него.

Хуан Синъань снова указал красным карандашом на бумагу.

В общем-то, верно. Фань Инмин не бахвалится: если первый полк рванёт вперёд, то просто разгромит полк Чан Шаолэ. Могу с тобой поспорить, если сегодня вечером без предупреждения подтянется усиленный батальон, то и он может разобраться с

«синими».

Как же так? – изумился Лю Дунсюй. – На этот раз у дивизии «С» наш усиленный батальон. В начале учений было потеряно всего две полуроты. Усиленный батальон им не по зубам.

Это учения, – снова расхохотался Хуан Синъань, тыча в Лю Дунсюя, – а ты говоришь так, будто мы на войне. А ты бы на месте

«синих» не хотел бы побыстрее сдаться в плен и жить спокойно? Видел бы ты, что однажды Чан Шаолэ устроил в штабе, чтобы хоть раз побыть «красным», ты бы тогда понял, что одного усиленного батальона предостаточно.

Если «синие» совершенно не сопротивляются, то в чём тогда смысл учений? – наивно спросил Лю Дунсюй.

Если бы это было тактическим противостоянием, «синие» бы расстарались. В этих учениях проверяется боеспособность нашей дивизии, а дивизия «С», так, статисты. Они нам служат мишенями, а как нам их атаковать – наш выбор. Они не больше, чем движущиеся мишени, – растолковал Хуан Синъань.

Кажется, я понимаю, – сказал Лю Дунсюй, рассматривая телеграмму. – Фань Инмин хочет изменить цель учений и показать боеспособность первого полка.

Именно, – стукнув по столу, серьёзно отозвался Хуан Синъань, – в этом вся соль. Фань Инмин всё никак не угомонится. Уже полком командует, а всё ему мало, всё накручивает себя. Отправив первый полк, мы, несомненно, и проблему решим, и сами довольны останемся. Но как потом мы будем смотреть в глаза командирам полка Цзяню и Вану? Несколько тысяч их людей стали тренировочными манекенами? Если есть только одна груша, то есть её нужно всем вместе. И потом, Чан Шаолэ при встрече нас живьём сожрёт. Одна наша дивизия разбила его первый полк, и он сдался, или наш первый полк разбил его первый полк? Это уже перебор.

Военному делу мне ещё учиться и учиться, – горько усмехнулся Лю Дунсюй. – Вот же я бестолковый и не сообразил, что учения – как шахматы. Ладья ходит напрямик, против батареи почти нет защиты2, конь ходит прямоугольником, а слон по диагонали. Неужели Фань Инмин не понимает, что без ног конь ходить не будет, и нужно ему об этом напомнить.

Хорошо, что ты так думаешь, комиссар Лю, – хлопнул в ладоши Хуан Синъань, – энтузиазм Фань Инмина заслуживает поощрения. На смотр учений приедет заместитель командующего Фан. Вполне понятно, что Сяо Фань не хочет упустить столь редкий шанс показать себя. Старина Лю, как думаешь, отправим в первый полк такую телеграмму: «Продолжайте учения по первоначальному плану. Ваш план очень конструктивный, о нём уже сообщено в штаб учений»?

Годится, – сказал Лю Дунсюй, – однако будь то настоящая война, то было бы два штаба учений. Разбить один полк легче на словах, чем на деле.

Старина Лю, ты мне не чужой. Сказанное тобой здесь, пусть здесь и останется. Заместитель командующего Фань в конце года уйдёт на покой. Дивизия «А» – это его родная дивизия, он был там восьмым командиром. Положа руку на сердце, от этих учений вреда больше, чем пользы. В таких играх в кошки-мышки невозможно воплотить яростное противостояние войны. Но этот план разработали в штабе, утвердили в военном округе, и нам остаётся только выполнять его. И хорошо, что мы кошки. Заместитель командующего Фан звонил перед поездкой на собрание в Пекин и сказал, что приедет на смотр. В такое время беспорядок совсем не к месту. Старый командир дивизии привык к тому, что, как ты сам сказал: «у войска нет неизменной мощи». Сказал приедет – значит приедет. Характер у него дурной, а кто знает, чтó ему взбредёт в голову перед выходом в отставку.

Выслушав анализ Хуан Синъаня, Лю Дунсюй почувствовал щекотливость ситуации. За полгода в дивизии «А» он встречался с Фань Инмином только на собраниях, тут нечего говорить о дружбе. Он не решился делать скоропалительные выводы о том, какие помыслы скрываются за телеграммой Фань Инмина. И если Фань Инмин и в самом деле задумал в одиночку съесть грушу, то его ждёт бессчётное множество идеологической и политической работы.

Старина Хуан, – помолчав, внезапно сказал он, – ты тут останься на страже, а я поеду в часть, напомню о дисциплине и о том, что наша игра не должна потревожить соседей.

Что ж, это предусмотрительно. —Хуан Синъань поднялся. – Я буду с тобой на связи. Если заместитель командующего Фан соберётся на смотр, ты махом вернёшься. Так что вряд ли вы столкнётесь.

Подойдя, он дружелюбно похлопал Лю Дунсюя по плечу.

Странные действия первого полка дивизии «А» на втором этапе учений уже давно привлекли внимание члена штаба учений и начальника штаба дивизии «А» Гао Цзюньи. Возраст этого сына желтозёмных склонов Шэнбэя уже достиг опасной для заместителя начальника дивизии отметки. Если за год он не займёт должность командира, то плакала его мечта стать генералом. Упорный труд в дивизии «А» капля за каплей выточил из Гао Цзюньи высокого крепкого мужчину. Мудрость его была не видна за фигурой, и только в его маленьких длинных глазах можно было разглядеть то, что таилось у него на сердце: надежда на ещё более блестящее будущее, а также покладистость от исполнившихся желаний. Он прикинулся, что не знает о том, что первый полк Фань Инмина совершил форсированный бросок, но, когда получил телеграмму с запросом указаний, он не преминул высказаться. Первый полк превратил учения в интенсивные тренировки, совершенно не заботясь об интересах людей вне полка. К тому же преждевременная атака обязательно внесёт неразбериху. Этого Гао Цзюньи совершенно не желал.

Увидев, что начальник штаба первого полка дивизии «С» вышел из штаба учений, Гао Цзюньи подошёл и сдавленным голосом сообщил заместителю начальника руководства учениями и начальнику оперативного управления армейской группы Чжао Чжунжуну:

Фань Инмин решил погеройствовать. Штабу учений нужно вмешаться – нельзя склоняться на сторону первого полка.

Белокожий и полноватый полковник Чжао Чжунжун был человеком сведущим, что едва проглядывалось за его движениями. Искусные очки в золотой оправе на переносице помогали не от близорукости и не служили для чтения. Они скрывали ранящие иголки, то и дело мелькавшие в глазах хозяина. Знание о том, что два плоских хрусталя могут изменить образ, доказывает, что Чжао Чжунжун был чрезвычайно умён и досконально знал себя и окружение.

Чжао Чжунжун часто-часто заморгал, а потом спокойно ответил: