Игра в идеалы. Том I

– Ее зовут Милли, – сообщила Лиза.

– Приятно познакомиться, Милли. Я Элизабет.

Тут Карл наконец-то все понял.

– Мне тоже приятно познакомиться, Элизабет, – сказала Милли.

– Да… Элизабет, нам туда, – сказал Карл, показывая на дверь справа.

– Да, пойдем, – отозвалась я.

– Элизабет, куда ты? Расскажи нам о себе, – попросил Сэмми, и все дети поддержали его.

– Ох, обязательно! Но вначале я схожу в библиотеку.

– А потом расскажешь, честно? – укоризненно спросил Джон. – Обещаешь?

– Да.

Я очень сердилась на Карла. Как он мог! Поставил меня в неловкое положение…

Мы пошли к библиотеке. Мой спутник открыл дверь и пропустил меня вперед. Внутри оказалась маленькая комната, вдоль четырех стен и в середине стояли шкафы, битком набитые книгами и журналами. Столько книг! Какая роскошь! Расставлены по темам: наука, география, история, французский язык, музыка, животные, художественная литература – классицизм, барокко, памфлеты… И, к моему удивлению, большой отдел был отведен военной темы. Вооружение разных стран, веков, народов… А в шкафу посередине обнаружились труды самых разных высоких жанров. Почетное место там занимали англичане Уильям Шекспир, Джонатан Дон, Джон Мильтон, Джон Локк, Джон Свифт.

Я постояла несколько секунд, потом молча пошла изучать книги по обложкам. Карл смотрел на меня непонимающим взглядом, потом сказал:

– Не понимаю, зачем тебе библиотека?

Не оборачиваясь, я продолжала искать интересную мне книгу:

– Это глупый вопрос.

– И все же ответь.

– Зачем людям нужны библиотеки? Наверно, чтобы читать.

– Неужели тебе это интересно?

– Неужели лучше показывать свою необразованность? Книга – это великая вещь, которая нас обучает. Ага, «История Англии XVII века» – наверно, интересная книга. Просто так я сюда бы не пришла.

Карл был поражен:

– Ты любишь читать?

– «Химия XVII века» – не, это неинтересно. Да, я люблю читать. А ты нет?

– Ну, как сказать. Иногда.

– Кошмар, наше об… «Анатомия человека». Наше общество разлагается. Народ Англии надо учить.

– Ты осуждаешь королевство или меня?

– Да, и королев… «Великие полководцы» – это гораздо интереснее. Я королевство могу осуждать и обвинять. Ведь нет ничего проще, как найти проблему. Сложнее ее решить, к чему люди чаще бывают не готовы. Хотя Англия и считается одной из лучших стран мира… Учитывая, что сравнительно недавно мы купались в помоях и фекалиях.

– И что тебе не нравится в королевстве?

– Человек всегда будет недоволен отношением правителя к народу. Эгберт – хороший человек, но всегда хочется большего. Я возьму эту книгу почитать?

Карл, удивленный, что я говорю о короле, как о знакомом, не стал вдаваться в расспросы, а просто ответил:

– Да, бери, только не забудь вернуть.

Я наконец оторвалась от книг и злобно посмотрела на Карла.

– Предпочитаешь быструю смерть или медленную?

– Не понимаю?..

Я начала приближаться к нему:

– Все висело на волоске. Я солгала этим любезным людям, а ты хочешь все испортить? А что, если бы мне пришлось открыть свое истинное имя? Что бы они подумали? «Солгала насчет имени – значит, будет лгать и во всем остальном». Они перестали бы мне доверять! Мне стыдно было бы показаться им на глаза!

Я остановилась прямо перед Карлом с невинным, обиженным видом. Мне хотелось сыграть на его жалости, хотелось, чтобы он почувствовал себя виноватым, но впервые в жизни у меня это не получилось. Наверно, все было слишком наигранно. Он фыркнул и сказал, глядя прямо мне в глаза:

– Дамана, ты не из тех людей, которых волнует, что о них думают и говорят.

Я молчала. Карл был неправ: я всегда стремилась нравиться людям. Это мой недостаток, и зачем в нем признаваться? Я улыбнулась с расстройством и восхищением. Мы стояли друг напротив друга. Карл тоже улыбнулся:

– Ладно, пойдем. А что за книга?

– «Великие полководцы». Хочу научиться военной тактике у лучших и испытать на тебе.

– За что?

– За все хорошее. Я не хочу, чтобы они знали мое имя.

– Обещаю, от меня они его не узнают. Но за маму не ручаюсь. Вдруг мы сейчас выйдем, а там моя мама, она уж точно назовет тебя Даманой.

– Ты выйдешь первый, напомнишь миссис Норрис, а я появлюсь позже.

– Да ты стратег. Тебе эта книга ни к чему. Ты и без нее можешь стать командором!..

– Не хочу. Женщине это не к лицу.

Как только Карл вышел, я сразу же услышала крик миссис Норрис:

– Карл, а где Элизабет?

Она назвала меня Элизабет, причем без запинки. Я обрадовалась и вышла из библиотеки. Карл стоял недалеко от двери, разочарованный проигрышем. Я бросила на него хитрый, самодовольный взгляд и направилась к миссис Норрис:

– Вы меня звали?

Она взяла меня за руку и повела в центр гостиной.

– Ты знакома со всеми?

– Вроде бы да.

Все смотрели на меня и чего-то ждали. Миссис Норрис торжественно сказала:

– По старой доброй традиции нашего дома каждый новый житель должен рассказать о себе.

– Да, Элизабет, ты обещала, – вспомнил Джон.

– Зачем?

– Чтобы познакомиться, – объяснила миссис Норрис. – Мы все – почти, как одна большая семья.

Карл еле сдерживался от смеха: ему было ужасно интересно, как я выкручусь.

Взрослые сидели в креслах и на диванах, а дети – на ковре. Они с любопытством ждали рассказа. Даже миссис Тайлер оторвалась от газеты. Я быстро продумывала, о чем опять солгать.

– Семья… я не знаю, что это такое. Меня зовет Элизабет Тейчер, мне пятнадцать лет. Когда-то я жила в Лондоне, потом мы с семьей переехали в Оксфорд. Мои родители решили проверить, смогу ли я жить одна. Я сама так захотела, так что жалеть меня не стоит. В любой момент родители могут забрать меня обратно. Все.

– Интересная история. Меня зовут мистер Браун. Приятно познакомиться.

– А я – миссис Браун.

– Рада знакомству.

– Что за книга у тебя? Ты умеешь читать? – назойливо спросила миссис Тайлер.

– Моя семья довольно богата, – ответила я. – Я достаточно образованна. Также я свободно владею французским и легко держусь в седле.

– Да ладно, – фыркнул мистер Смит. – Брось.

– Вы мне не верите?

– Нет, – сказала миссис Тайлер. – Никто здесь тебе не верит.

– Ну, тогда проверьте.

Миссис Тайлер дала мне легкие математические примеры. Я очень быстро и верно отвечала. Потом она спросила:

– Кто написал Библию?

– Если верить ей, то Бог и человек, – ответила я гордо и с вызовом. – На самом деле много кто над ней потрудился. Переводчики, например, многое перевернули. Спорный вопрос: во благо ли себе или от безграмотности.

Все застыли в изумлении. Я продолжала, любуясь сама собой:

– Не сошла же книга с небес…

Многие посмотрели на меня с уважением. Как и позже узнала, раньше никто не смел перечить миссис Тайлер, а теперь у нее появился значительный соперник. Та не хотела сдавать позиций и продолжила:

– Ладно, допустим…

– Допустим? Вы что! – в возмущении сказала миссис Норрис. – Замечательная девочка!

– Хорошо, она знает элементарные науки, о Библии… Но это еще не все.

Миссис Тайлер встала с кресла, швырнула газету на стол и направилась к книжному шкафу около двери в библиотеку. Я молча посмотрела на Карла: «Почему ты не показал мне этот шкаф?», а он пожал плечами: «Забыл».

Миссис Тайлер протянула мне синюю книгу и сказала:

– Сонеты Шекспира. Вот, прочитай этот, я знаю его наизусть.

Я замешкалась, и та посчитала это поражением.

– Вот и раскрылась тайна. – Миссис Тайлер повысила голос. – Ты не умеешь читать! Зачем ты нам морочила голову?!

Меня это привело в бешенство! Как можно быть такой мегерой? Я взглянула в книгу и стала читать четко, с чувством:

– Сонет 66.

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж

Достоинство, что приносит подаянья,

Над простотой глумящуюся ложь,

Ничтожество в роскошном одеянье,

И совершенству ложный приговор,

И девственность, поруганную грубо,

И неуместной почести позор,

И мощь в плену у немощи беззубой,

И прямоту, что глупостью слывет,

И глупость в маске мудреца, пророка

И вдохновения зажатый рот,

И праведность на службе у пророка.

Все мерзостно, что вижу я вокруг…

Но жаль тебя покинуть милый друг!

О-о-о, вкус победы! Как я люблю тебя! Джон захлопал в ладоши, его поддержали остальные.

Миссис Тайлер была поражена. Она пыталась выкрутиться из неловкого положения, а я лишь стояла, не двигаясь, и смотрела на нее, как победивший на проигравшего. Сначала она тоже не сводила с меня глаз, но потом опустила их:

– Что ж, неплохо.

Затем миссис Тайлер подобрала газету и села обратно в кресло.

– Молодец, – сказал мистер Смит. Его поддержали остальные. Потом каждый занялся своим делом, продолжились разговоры. Миссис Норрис и Карл подошли ко мне.

– Ну ты молодец! – сказала миссис Норрис и перешла на шепот: – Я всегда ее недолюбливала, здесь никто не любит, но никому еще не удавалось ее поставить на место! Так держать. – Тут она перестала говорить шепотом. – Давай Шекспира, я и его поставлю на место.

Она улыбнулась каламбуру и удалилась. Я хитро смотрела на Карла.

– Ты хочешь, чтобы я тебе сказал: «молодец»?

– Карл, я от тебя вообще ничего не хочу, – ответила я, ехидно улыбаясь.

– Ладно, так уж и быть. Ты молодец.

– Отлично. Прямо камень с сердца. Пойду к себе почитаю.

– Нет, ты не можешь! – вдруг вмешался Джон.

– Это почему же?

– Почитай нам что-нибудь! – ответила мягким голосом Милли. – Взрослые заняты, кроме миссис Тайлер. Но она не будет нам читать.

– Она никогда не читает, – подтвердил Сэмми.

– Почему ты так говоришь? – спросила я. – Она же твоя мама!

– Да, и мы ее любим, – ответил Сэмми. – Но она не хочет нам читать! Никогда!

Карл одобрительно кивнул. Я сказала детям:

– Ладно. О чем вам почитать?

– Про героические сражения, – сказал Джон.

– Нет, – возразила Лиза. – Про любовь!

– Фу-у-у, – сказал Сэмми. – О героях!

– Не обращай на них внимания, – сказала Милли. – Я хочу сказку!

– Нет, – возразил Джон.

– Да, – сказала Милли.

Разгорелся спор, в который втянулись и Сэмми с Лизой. Они подняли ужасный шум.

– Тихо, тихо! – не выдержала я. – Давайте сделаем так. Сегодня мы начнем со сказки, а в другой день, что-нибудь другое. Согласны?

– Да!

– Отлично! Пойду за книгой.

В библиотеке я стала искать сказку и засыпать Карла вопросами:

– Кто сидит с детьми, когда их родители работают?

– Когда как. Или мама, миссис Норрис, или миссис Ричардс.

– Но твоя мама говорила, что она почти не выходит из комнаты.

– По будням, когда все работают, она сидит в гостиной с детьми.

– А Кейт и миссис Браун работают?

– У нас все работают, кроме миссис Ричардс. Она получает пособие.

– А почему миссис Тайлер так вежлива с тобой?

– Как сказать… Я когда-то был женихом ее дочери. Она уехала в хорошо тебе знакомый Оксфорд год назад. Вестей не подает.

– Прости. Ты был обручен?

– Да. Ничего, не переживай. Сам я давно успокоился.

– Ты ее любил?

– Сложно сказать. Я был к ней привязан, так будет правильней. Но из всех женщин, что я встречал, она была лучшей. Ты нашла книгу?

– Вроде бы да. Сказка про какого-то щенка. Подожди, если тебе сейчас двадцать лет, то кебменом ты работаешь с пятнадцати?

– Да. А сколько тебе лет, прости за нескромный вопрос?

– Ничего, я уже привыкла. Угадай.

– Семнадцать?

– Пятнадцать. Не ожидал?

– Нет. Не удивлен.

– Чем сейчас займешься?

– Послушаю, как ты читаешь.

– Тебе интересна судьба этого щенка?

Я повернула книгу обложкой вперед. На ней был изображен несчастный добрый щенок.

– Еще как! Захватывающая, наверно, история.

Когда мы вышли, дети ждали меня на диване. Карл тоже сел, посадив себе на колени Милли, а я примостилась на стуле и стала читать.

Сказка оказалась довольно скучна, и, чтобы дети не потеряли интерес, я старалась читать с выражением и иногда изображала то, что происходит в книге. Смитам и Браунам я, похоже, понравилась, но миссис Тайлер оставалась сухой и неприступной.

Примерно в два часа дня я закончила читать. Дети расстроились и стали требовать еще. Но я сказала, что устала, пообещала почитать позже. До конца своей жизни я завоевала маленькие сердца этих человечков.

Настало время обеда, и Норрисы опять пригласили меня к себе. Отказывать не стала, потому что уже немного привыкла. Но при этом чувствовала себя неудобно перед миссис Норрис, чувствовала себя обязанной ей.

После обеда Карл ушел по делам, так что целый день я провела с Джоном, Сэмми, Лизой и Милли. Мы играли, рисовали, они мне рассказывали про свои семьи, а я с радостью слушала. Так я узнала больше о своих соседях.

Семья Тайлер – чистокровные англичане. Их отец умер от болезни. В те годы чума, оспа, чахотка убили много англичан. Миссис Тайлер всегда была очень строга; возможно, потому и сбежала Салли, с которой обручился Карл. Салли была непокорной и не слушалась матери. Тяжелее всего расставание переживал Сэмми. Они были самые близкие друг другу люди, потому он до сих пор несчастен. У миссис Тайлер очень хорошая работа, она получает достаточно для матери-одиночки. Могла бы платить за учебу детей – но не хочет зря тратиться, как сама говорит; могла бы учить их сама – но занята шесть дней в неделю, не хватает времени.

Семья Браунов – англичане, но не чистокровные. Их некоторые родители приехали из Америки. Но всю жизнь Брауны провели в Англии и гордятся этим. Эмма хочет завести второго ребенка, мечтает о мальчике.

Смиты приехали с юга Америки уже достаточно давно. Там ужасная обстановка: враждебное, почти на гране войны отношение северян. Рабство. Кейт и мистер Смит не хотели, чтобы их сын там рос. Раньше они были очень богаты, потом разорились. Работают оба, и муж и жена, и денег хватает на пропитание и на аренду квартирки у миссис Норрис. Постоянного заработка нет, и Смиты не могут себе позволить дать сыну полноценное образование.

Так прошел этот день – день знакомства и представления.

Все начали расходиться около десяти вечера. В гостиной стояла полная тишина. Я сидела одна в кресле, смотрела в темноту и прислушивалась. Кто-то идет, стучит каблуками – женщина. Какая женщина может не спать в этом доме так поздно? Конечно, миссис Норрис.

Открылась дверь. Я увидела ярко горящую свечу, а потом – и миссис Норрис.

– Ты еще тут? – спросила она. – Почему?

– Не знаю, – ответила я. – Просто сижу и думаю над тем, что сегодня было.

– Ты не ужинала. Хочешь, попьем чаю с круассанами?

Я поджала под себя ноги и сказала:

– Нет. Спасибо, почему-то не хочу.

– Ты еще тут будешь сидеть?

– Да, но недолго. Скоро пойду к себе.

– В темноте? Ну-ка подожди…

Миссис Норрис нашла свечу на столе, где рисовали дети, зажгла ее от своей и поставила на стол.

– Вот, теперь лучше. Ладно, спокойной ночи, Дамана-Элизабет.

– Спокойной ночи, миссис Норрис.

Она закрыла дверь и ушла.

Свеча горела ровно, а я смотрела на нее, не сводя глаз.

Что сейчас происходит в приюте? Как мне заработать денег? Что будет, когда обо мне напишут во всех газетах и напечатают мои портреты? Вчера эти вопросы приводили меня в ужас, сегодня я успокоилась. Все мои мысли сами собой возвращались к Карлу. Неужели я влюбилась в него? А может, так и есть. Но два дня – слишком малый срок, чтобы влюбиться. Хотя его обаяние – нет, красота – могла привлечь любую. Почему мне так легко, когда я его вижу, и так тяжело одной? Может, это не любовь, а простое влечение. Мне всего пятнадцать. А может, мне не хватает друга? Да, наверно, так и есть. А что тогда такое любовь? Я никогда ее не испытывала. Если это любовь, почему я отвергаю свои чувства? Говорят, любовь – прекрасна! Но и причиняет боль. Боль сильнее, чем пытки инквизиции! Но все же на любовь это не походит. В романах пишут совсем не о том. Ладно, время покажет. Он смотрит на меня так, будто раньше никогда не видел девушек; это что-нибудь значит? И почему меня так беспокоит то, что он был обручен?.. Неужели та девушка так и останется для него лучшей… Ведь сейчас мне хочется, чтобы Карл так говорил только обо мне!

С такими мыслями я пошла к себе. Взяв свечу, направилась к лестнице. Весь дом спал. Гробовая тишина заставляла идти тише. Вдруг я обернулась: мне показалось, что за мной кто-то идет. Но за моей спиной никого не было. И я продолжила подниматься на 3 этаж.

В комнате я зажгла другие свечи, переоделась и легла в кровать. Вдруг кто-то постучался. Неожиданно! Но меня это обрадовало: спать еще не хотелось. Слишком много впечатлений и мыслей в голове!

Я прямо в ночной рубашке ринулась открывать дверь. К великому удивлению, увидела… Карла. Стояла перед ним прямо в легкой ночнушке. Я никогда не смущаюсь, не смутилась и в этот раз. А Карл заметно растерялся и протянул:

– Э-э-э…

– Лень переодеваться, – пояснила я. – Не пойми неправильно. Я довольно скромна, но не умею смущаться.

– Спасибо, что разъяснила.

– Пожалуйста. Что же тебя привело сюда в столь поздний час?

– Это, – он протянул мне книгу, которую я недавно взяла в библиотеке. – Ты, видимо, ее забыла, когда мы обедали.

Карл старался на меня не смотреть, отворачивался или глядел вскользь.

– Спасибо, что принес. – Я взяла книгу. – Слушай, мне сейчас нечего делать, может, сядешь, расскажешь о себе?

– Ты будешь в подобном облике?

– А что, лучше совсем раздеться?

– Я совершенно другое имел в виду, – пробормотал растерянный Карл.

– Я шучу. Накроюсь одеялом.

Он улыбнулся и перешагнул порог. Я села на кровать и укрылась. Но мое сердце чуть замерло! Портрет моей семьи стоял на комоде, на самом видном месте. Карл пока его не заметил. Нужно убрать рисунок, пока не поздно. Я медленно подошла к комоду, открыла верхний ящик, где лежали мои бумаги, и переложила портрет туда. Последнее мое движение от Карла не скрылось – он спросил:

– Что это?

– Что – «что это?» – ответила я, вопросом на вопрос.

– Ну, ты положила в ящик. Это твоя семья?

– Нет, просто рисунок. Неважно. Где ты сегодня был?

– Были дела. Ну и по работе узнал, что послезавтра хозяин велел мне работать с шести утра до полуночи. Обычно я два дня работаю, потом два дня отдыхаю. Кстати, тебя бы познакомить с моим лучшим другом Томом Холлом.

– Почему?

– Он тоже любит литературу. Даже часто говорит стихами. Том мечтает стать писателем и актером.

– Стихами говорит – этим надо дорожить, – пошутила я, подобрав кривую рифму. – Могу поспорить, что в стихотворном турнире я выиграю.

– Он не так уж и плох. Впрочем, я не знаю, на что ты способна. Но если рифмовать будешь так же, как сейчас… То…

Карл помотал головой, улыбаясь.

– Шучу, Карл! Стихи – это не мое. А у тебя много друзей?

– Я знаю всех, и все знают меня. Такая работа. А вообще у нас есть своя компания, мы уже лет десять дружим. Это я, Том, Дэвид Профт, Дженни Рекс и Пэт Уэйс. Самый старший – Дэвид, ему двадцать один, а Дженни – младшая, ей семнадцать. Какое-то время мне очень нравилась Пэт, но потом я в ней очень разочаровался.

– Почему?

– Оказалась очень ветреной. А мне нужна верная девушка.

– Измена – это ужасно. И что, она тебе изменяла?

– Наша связь не успела стать достойной обручения. Так что невозможно назвать это изменой, я вовремя все узнал. К Дженни я отношусь совсем иначе. Она вечный ребенок, ее невозможно не любить! Дэвид – самый мыслящий и смелый, ничего не боится. Том… ну, я думаю, ты сама решишь, кто из нас чего стоит.

Настало молчание. Карл пристально смотрел мне в глаза.

– А ты… – начал он. – Ты точно не дочь графа Брустера-младшего?

Я немного испугалась, но не подала виду.

– Что? Ты шутишь?

– Наверно, показалось. Просто, когда ты изменила прическу… ты… ты стала на него похожа.

– Чем это, интересно?

– Да всем! Цветом волос, глаз! Даже лицо похоже. Моя мама тоже заметила. Имя и фамилия совпадают. Как это понимать?

– А как бы ты хотел?

– Неплохо, окажись ты его наследницей. Граф был хорошим человеком. Погиб – и народу стало плохо. Конечно, есть и другие борцы и лидеры, но сэр Брустер был любимцем многих! Его планы разделял даже король. Так думают все англичане. А не согласны одни лишь богачи и эгоисты. Так что было бы неплохо. Но – преклонять перед тобой колени, учтиво разговаривать… Это не укладывается в моей голове.

Меня очень порадовали слова Карла о моем отце, о том, что я на него похожа. Я чуть не прыгала от радости, но не подавала виду. Хотя я еле сдерживала улыбку, от нее избавиться не удалось. Я решила этим воспользоваться:

– Согласна, граф был великим человеком. И оказаться на месте его дочери было бы для меня огромной честью – но, увы, я не его дочь. Неужели ты думаешь, что в моих жилах течет благородная кровь? Как глупо!

– Нет. Это не глупо. Твоя осанка, манера держать себя и чрезмерная гордость позволяют подумать, что ты – аристократка.

– Ты просто не видел меня с другой стороны.

У Карла стали слипаться глаза.

– Меня клонит в сон.

– Да, уже довольно поздно.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Карл ушел. Я встала погасить свечи и легла обратно в постель. Уснула я довольно быстро, а снов опять не снилось.

Говорить с Норрисом очень легко и приятно. И я наверняка смогла убедить Карла, что я не дочь графа. И все же у меня оставалось много вопросов. Когда мой отец умер, я с матерью еще жила в усадьбе. Нас постоянно осаждали газетчики, а когда мы рассчитали прислугу – их стало еще больше. Потом мама продала дом, и мы переехали. А газетчики будто сквозь землю провалились. Почему? Не понимаю. Загадка. Тут что-то неладно. Мы жили очень замкнуто. Мама никогда не давала мне газеты, говорила, нельзя читать то, что там пишут; запрещала лишний раз выходить на улицу. Зачем? Чтобы мы не мелькали. Почему? Если бы о нас слышали, я уверена, король бы нам помог! Странно жить и не знать точно прошлого. Одни вопросы без ответов. А может, это и к лучшему? Нет. Нужно знать о прошлом, даже если оно не из лучших. Но думать об одном и том же нельзя. Жизнь продолжается, вопросов прибавляется, и надо отвечать на новые. Но при этом найти ответы и на старые…