Синявин

12 августа эти яхты вошли в Неву. На них подняли брейд-вымпелы. Далее эти суда снявшись с якоря переменили место и встали против Зимнего дворца. За ними пришли 24 галеры и пройдя дворец так же встали на якоря. 21 августа со всех судов производился салют из всех пушек. Во время шествия Елизаветы Петровны (по случаю бракосочетания) на реи были выставлены все матросы, которые кричали «виват» 11 раз, били на барабанах и играли на трубах.

Лейтенант Алексей Синявин принимал непосредственное участие в этих торжествах. Вышло так что Императрица проплывала совсем рядом с молодым моряком, который трепетно наблюдал за Государыней. Вечером палили с яхт и кораблей из 61 пушки. Ночью все корабли иллюминировали фонарями. Одна из галер буксировала ботик (Дедушку Русского флота) при бое в барабаны и игре в трубы. Бот подошёл к Невскому монастырю и лег на якорь, позади встали яхты «Вирцоу», «Елизавета» и «Декроне». 30 августа Елизавета Петровна находилась на Петровском ботике, который с гребцами вышел из Невского канала. За ним тянулись 20 галер. Все корабли палили из всех пушек в честь Ея Императорского Величества. Здесь уточню, что в этом году двоюродный брат лейтенант Иван Синявин командовал 54-пушечным линкором «Святой Андрей» и принимал участие в маневрах на Балтийском море.

Весной 1746 года Адмиралтейств-коллегия издала указ «употреблять на флоте сбитень вместо пива. Сбитень сварен из горячего вина, пива, уксусу, меду сырца с перцем и имбирем…8 часть против семи частей воды в порции даваемая довольно и здорово служителям пить». Весь флот в июле был отправлен для «экзерциции в море на 5 недель; командирами над оными флотами быть вице-адмиралу Мишукову и контр-адмиралам Баршу и Вильбоа». В этом году на фрегате «Воин» в Ревельской эскадре контр-адмирала Барша был командиром Иван Иванович Синявин. Его двоюродные братья лейтенанты Алексей и Сергей Синявины были на яхтах «Вирцоу» и «Елизавета» и стояли на Невском рейде у Зимнего дворца.

В 1747 году 17-летняя Екатерина Алексеевна жила в Ораниенбауме и часто ходила на охоту: «Она вставала в 3 часа утра и одевалась без прислуги в мужское платье; потом в сопровождении одного старого егеря, с ружьем на плече, с охотничею собакою приходила к берегу морскому и садилась с ними в ялик, на котором действовал вёслами рыбак. В тростнике, близ берега, стреляла Она в диких уток; часто объезжала длинный канал, на конце которого пристань; иногда в ялике удалялась на давольно разстояние в море, когда оно волновалось». Я так понимаю, что любовь и интерес к морю и флоту как раз появился в молодости, как и у Алексея Синявина и далее проявился во врем царствования.

В мае этого года Адмиралтейств-коллегия получила сведения от наших купцов из Болоньи, что готовится провокация «вооружённый французский капер под командою капитана Якова Тейса явится в Балтическое море для получения призов и он разные флаги, то есть французский. Мы для пользы и безопасности, происходящей из портов Наших навигаций и коммерция никакого допустить не может, чтоб такие каперы и хищники на сем море безпокойство и помешательство в том делали… того ради нашей адмиралтейств-коллегии всемилостивейше повелеваем из нашего флота нарядить и сколь скоро возможно будет ныне в море отправить нарочные 3 фрегата и велеть им от наших берегов даже до Зунда и отоль долго крейсировать пока обыкновенное время для компании минует… и таким образом ежели оный капер на море попадется, то ловить и не смотря ни на какие флаги или имеющиеся у них паспорты, арестовать и в наши порты куда ближе и способнее будет проводить». На 32 пушечном фрегате «Воин» в Кронштадтской эскадре был командир лейтенант Иван Синявин «24 июля фрегат Воин отправлен для отыскания крейсирующих фрегатов №1 и №2 и для передачи им коллежских ордеров, которые курсировали между Готландом и Данцигом»». На 40 галерах и 10 кончебасов с лошадьми были отправлены в Лифляндию 5 пехотных полков в район Риги и Динаминда под командованием генерала-лейтенанта Дебреньи.

Императрица Елизавета. Старинная гравюра 18 века.

На следующий 1748 год Адмиралтейств-коллегия, озабоченная плохим состоянием флота, решилась просить канцлера Бестужева-Рюмина довести до Императрицы Елизаветы Петровны «что весь флот и адмиралтейство в такое разорение и упадок приходят, что уже со многим временем поправить оное трудно будет… и теперь уже весьма близкая опасность все те несказанные императора Петра труды потерянными видеть». Тридцати двух пушечным фрегатом «Россия» командовал лейтенант Иван Сенявин. Все корабли Кронштадской эскадры были в подчинении контр-адмирала Люиса и ходили у Берёзовых островов. Затем Иван Синявин ходил в Ревель с провиантом для эскадры. Лейтенант Сергей Синявин был на яхте «Транспорт Анна» Ревельской эскадры вице-адмирала Барша и выходил в отдельное плавание по Неве где перевозил царский двор в Петергоф и обратно.

Капитан-лейтенант Иван Иванович Синявин двоюродный 42-летний брат Алексея Наумовича Синявина в 1749 году командовал 54-пушечным кораблём «Астрахань» который перевозил из Данцига в Ревель больных и имущество русского экспедиционного корпуса. В июле «с риф-марсельным вестовым ветром весь день ходили под парусами и оный корабль как под марселями, так и под нижними парусами лежит штейф и оборачивается изрядно и в ходу не хуже других кораблей».

До 1750 года количество штаб-офицеров в корабельном и галерном флоте существенно уменьшилось: 5 капитанов и 21 лейтенант скончались, 6 капитанов и 31 лейтенант по болезни или по старости были аттестованы к отставке, 2 лейтенанта уволились с морской службы по собственному желанию. Конкуренция на вакансии, предусмотренные петровским регламентом, заметно ослабла, но Алексей Синявин продолжает службу на флоте в чине лейтенанта уже почти 9 лет. Он совершает плавание на различных судах эскадры по Балтийскому морю.

В Кронштадтской эскадре под командованием вице-адмирала Мишукова на новом 66-пушечном корабле «Св. Александр Невский» капитан-лейтенант Иван Сенявин ходил в Рогервик, а затем был передан в Ревельскую эскадру. Придворный командир императорской яхты лейтенант Сергей Наумович Синявин, родной старший брат капитана 2 ранга Алексея Наумовича Синявина из-за болезни просился у командования и Императрицы «в дом». В архивах я нашёл документ в котором говорится: «… в 1751-м году ноября 24 пожалован именным Ея Императорскаго Величества всемилостивейшим указом х двору Их Императорских Высочеств в камер-юнкеры, в катором и ныне обстою. Сына имею однаго 2-х лет и 4-х месецов, зовут Александр (Сергеевич Сенявин). Мужеска полу дворовых и крестьян имею за собой в разных уездах, а именно, в правинцы в Переславле-Резанском, в Михайлавском уезде и той же правинцы в Муромском уезде, в Воронежском и здесь в Гермоландии и в губернии Новгородской всего 2400 душ. От роду мне 35 лет. Жалованья получаю по 800 рублев. Сергей Наумович Сенявин». РГАДА, ф. 286, оп. 1, д. 439, л. 790.

В 1751 году была проведена реформа, при которой всех морских офицеров аттестовали по ранжиру. Ивану Ивановичу Синявину присвоили звание капитан 3 ранга. Алексею Наумовичу Синявину соответственно звание капитан-лейтенант вместе с Томасом Макензи, Александром Берингом и другими офицерами. В этом году Иван Сенявин на том же корабле был в Ревельской эскадре под командованием вице-адмирала Барша в крейсерство к Дагерорду.

Пока флот продолжал развиваться на севере, на южных просторах России происходили так же преобразования. В 1752 году левобережье Днепра и южные границы России укрепились за счёт переселения нескольких тысяч семей сербов, болгар, греков, армян, черногорцев и других славянских народов. Сербы под начальством полковника Хорвата образовали 4 полка: 2 гусарских и 2 пехотных по 4000 человек в каждом. В это же время началось строительство крепости Святой Елизаветы (Елизаветград) близ верховья реки Ингул. Все эти разнородные поселения слились в одно общее целое военно-земледельческое поселение получившее название Новая Сербия. Общей южной границы не было, были различные оборонительные пункты на реке Самаре как-то Богородицкая крепость. Так же образовались города: Изюм, Тор, Бахмут и лежащие за Северским Донцом Ямполь, Писаревка, Сухаревка, Боровск и другие. Ранее для охраны южных границ у Азовского моря была в 1730 году заложена крепость Святой Анны на берегу Дона у казацкого города Черкасск. Камер-юнкер Императрицы Елизаветы Петровны Сергей Наумович Синявин уволен со службы «к статским делам с чином надворного советника».

Но вернёмся к флоту в Балтийском море. В 1753 году произошёл конфликт между капитаном Иваном Сенявиным (корабль «Св. Александр Невский») и контр-адмиралом Вилимом Люисом (корабль «Северный Орел»), что он действовал не по уставу будучи в Тагелахском заливе. Сенявин в ответ на докладную то же писал в адмиралтейств-коллегию: «…а понеже де я устав морской не редко в руках моих имею, а особливо должность которая до меня лежит памятна мне быть может, понеже я действительно нахожусь в службе Ея И. В. с 1726 года безпорочно и озарником де в противность регулам никогда не бывал… не токмо моих флагманов, но и прочих в настоящих по регулам делах до кого что принадлежит всегда изобыток, а призирателем и самовольником в противность регулам не бывал; что де поднятый сигнал с корабля Северный Орел лейтенанту команды моей был с полчаса поднят и тем исполнение не учинено, просмотрен был часовым, за что оный был де и наказан, да просмотреть де было в то время весьма легко ибо в том Тагелахтском заливе по диспозиции выданной некоторые де корабли не в своих местах лежали и тако де через 3 корабля сигнал виден не без труда А что де команду порученного мне корабля в каком порядке я содержу вашему превосходительству заочно видеть не можно, а я имею офицеров оные видят и знают как оная состоит, как содержу, так и ответ в ней дать могу; токмо прошу озарником презрителем меня не писать, я тому не достоин да и не бывал, а ежели к вине моей что до меня следует, по регулам и правам, как гласят со мною поступать, а не по произволам как вашему превосходительству угодно такими словами напрасно обижать, ибо я штаб-офицер и честь де мою берегу для себя. Адмиралтейств коллегия решила судить капитана Ивана Ивановича Синявина военным судом. Точного решения этого суда я не нашёл, но в компанию 1754 года Синявин продолжает командовать кораблём «Св. Александр Невский», а вот Ревельскую эскадру возглавил контр-адмирал Иван Григорьевич Черевин. Контр-адмирала англичанина Вилима Льюиса назначили командиром порта Ревель. Скорее всего прав был Синявин, а не Льюис. В другом источнике нашёл что оконтр-адмирал был «понижен в звании на год». Фрегатом «Селафаил» командовал лейтенант Николай Синявин и был в отдельном плавании. Вместе с кораблём «Святой Николай» перешли из Ревеля в Кронштадт. Решением Адмиралтейской коллегии от 15 марта за номером №1000 обоих братьев Алексея и Ивана Синявиных «написать первого в капитаны 3 ранга, второго в капитаны 2 ранга».

В течение 14 лет мирного времени, прошедшего от окончания шведской и до начала прусской войны, морская деятельность нашего флота ограничивалась ежегодными практическими плаваниями на Балтийском море. Сюда отправлялись соединенные эскадры, Кронштадтская и Ревельская, а позже одна Ревельская. Общее число посылаемых в море кораблей, фрегатов и бомбардирских судов было от 8 до 24. Во время плавания, продолжавшегося от трех недель до двух месяцев, практиковали команды в управлении парусами, артиллерийском учении и ружейной экзерциции. Кроме практических отрядов посылались еще из балтийских портов в Архангельск военные и транспортные суда, нагруженные вещами и припасами, необходимыми для вооружения и снаряжения вновь построенных там судов, которые к осени приходили в Балтику.

В 1755 году расширилась торговля на юге у Темерницкой таможни в указе Елизаветы говорится, что «от Темерницкого порта в Царь-Град и прочие тамошние места производится уже некоторые времена коммерция». Таможня была основана у устья реки Темерник, на месте Темерницкого городища, «где донские казаки могут вести свою торговлю с приезжими греками, турками и армянами». Через неё Россия вывозила железо, чугун, коровье масло, икру, холст. Турецкими и греческими купцами привозились: шёлковые ткани, фрукты, ладан и изделия из металла.

Адмирал С. И. Мордвинов. Художник Карл Людвиг Христинек

Наступил 1756 год и началась новая война, (в истории значится как Семилетняя), которая являлась следствием обострившихся противоречий между европейскими державами. Два главных конфликта были причиной этой войны борьба Англии и Франции за колониальное господство и столкновение агрессивной политики Пруссии с интересами Австрии, России и Франции в Европе. Вступая в войну, Россия рассчитывала ослабить прусское королевство, упрочить свое положение в Прибалтике и обеспечить безопасность своих западных границ.

28 августа боевые действия начались вторжением прусской армии в Саксонию. Капитан 2 ранга Иван Иванович Синявин (Сенявин) был на корабле «Наталия» в Кронштадтской эскадре под командованием капитан-командора Дмитрия Лаптева, а затем его передали в Крейсерскую эскадру капитан-командора Семена Мордвинова которому указано «следовать в Ост-зее к южным берегам и там крейсовать, держась к оным сколько можно ближе и наблюдать рейды гданскую и кенигсбергскую и владений короля прусскаго берега до Курляндии». На корабле Ивана Сенявина был поднят брейд-вымпел начальника эскадры капитан-командора Семёна Ивановича Мордвинова. Он распечатал секретнейшую инструкцию, данную в адмиралтействе, где было сделано предписание распределения судов по постам. Линейные 66-пушечные корабли «Наталия» и «Россия» стояли у мыса Геля. Потом 3 октября Иван Сенявин вошел на Данцигский рейд. Наша эскадра обошла Дагерорд. 14 октября корабль «Наталия» и фрегат «Архангел Михаил» под командованием лейтенанта Николай Ивановича Синявина (младшего брата Иван Синявина) пришли к Ревелю.

5 мая 1757 года Иван Синявин был «записан капитаном 1 ранга» и командовал линейным кораблём «Святой Рафаил» в Кронштадтской эскадре адмирала Мишукова и Лаптева. Он вместе с кораблями «Св. Иоанн Златоуст» и «Ингерманланд» крейсировали у Пиллау для наблюдения за приближением английских кораблей. Капитан Иван Иванович ходил в поиск к Данцигу и Карлскроне. В сильный шторм в августе на корабле «Рафаил» была повреждена грот-мачта и он ушёл в Ревель. Лейтенант Николай Синявин (Сенявин) на фрегате «Архангел Михаил» был в эскадре контр-адмирала Лопухина и крейсировал у Копенгагена.

Летом боевые действия начала Россия. Её армия под командованием 54-летнего генерал-фельдмаршала Степана Федоровича Апраксина в составе 65000 солдат, включая большое количество казаков и калмыков, прибыла в Курляндию. Ещё 20000 отряд генерал-аншефа Виллима Фермора губернатора Смоленска при поддержке Балтийского флота осадил город Мемель.

Генерал-фельдмаршал С. Ф. Апраксин. Неизвестный художник.

Бомбардирская эскадра капитана Алексея Вольронда, состоящая из 6 судов ПРАМов «Элифант», «Дикий бык» и бомбардирских судов «Юпитер» и «Дондер» и гальот «Рак» открыла огонь из всех пушек по Мемелю, что способствовало его сдачи. Позже лейтенант Николай Иванович Сенявин пожалован в «капитаны 3 ранга за оказанный им в проводе до Мемеля с провиантом и вином судов».

Затем в августе под деревней Гросс-Егерсдорф в Восточной Пруссии Апраксин победил прусского генерала-фельдмаршала Иоганна фон Левальда с 28000 армией. Левальд, быстро оценив обстановку, тотчас же решился перейти на левый берег Прегеля и атаковать нашу армию. Московский полк, прикрывавший выход из леса, первый открыл огонь по пруссакам. Донские казаки кинулись на прусскую конницу в атаку и решили навести противников на наш авангард, готовый их встретить. Это удалось, так как пруссаки кинувшись преследовать казаков, ломилась за ними и успели прорваться за нашу пехоту. В итоге прусская конница погибла. Наша пехота повернулась кругом и открыла убийственный огонь. Русская артиллерийская батарея, стоявшая неподалеку от пехоты, дала залп картечью поперек скачущих эскадронов, которые частью повернули назад, а частью остались у нас за фронтом, где и были почти поголовно уничтожены.

Приведу тут цитату из журнала боевых действий генерала Апраксина: «Видя это и авангард перешел в наступление. «Ступай! Ступай!» раздалась приятная Архангелогородцам команда и они кинулись вперед. Продираясь сквозь кустарник, через болото, но кочкам, полки авангарда торопились окончательно довершить поражение противника, отступавшего с большою поспешностью. Заняв очищенное поле битвы, вся армия, построившись в одну линию на месте битвы, закричала «ура» и бросила вверх шляпы, при чем «многие от радостных слез не могли промолвить слова». За пять часов боя потери прусской стороны превысили 4900 человек (1818 убитыми), русских войск 2900, из них 1487 убитых. Левальд не принимает боя и отступает. 27 августа Апраксин внезапно отошёл на другой берег реки Прегель и начал поспешное отступление к Неману. Оправившиеся пруссаки, узнав об отходе русских с опозданием на неделю, стали преследовали потихоньку русскую армию по пятам на всём протяжении пути до прусской границы. Причины столь внезапного, напоминающего бегство, отступления Апраксина не до конца понятны и сегодня. Одни объясняют это действие недостатком продовольствия и голодом в армии, другие утверждают, что канцлер Бестужев-Рюмин, в угоду великому князю Петру Фёдоровичу, тяготевшему к Фридриху Великому, приказал Апраксину отступить. Русский историк 18 века Константин Матвеевич Бороздин выдвинул другую версию: «Канцлер Бестужев, ненавидимый великим князем Петром Фёдоровичем, решился возвести на престол сына его, цесаревича Павла Петровича, под опекунством Екатерины. Тяжкая болезнь императрицы Елизаветы представила ему случай исполнить отважное намерение; полагая, что Елизавета находится на смертном одре, он отозвал своего друга, фельдмаршала Апраксина, к пределам России, чтобы иметь в своем распоряжении его армию. Императрица освободилась от болезни, удалила канцлера в деревню, где он оставался и в царствование Петра III. Исполнитель воли первого министра [Апраксин], лишившийся плодов своей победы, был также потребован к ответу и заключен в небольшом дворце близ Санкт-Петербурга у места, называемого Три-Руки; около трёх лет он находился под судом и внезапно скончался 26 августа 1760 года. О его смерти сохранилось предание, будто императрица, недовольная медленным производством следствия, спросила: отчего так долго продолжается это дело? Ей отвечали, что фельдмаршал не признается ни в чём и что не знают, «что с ним делать». Императрица сказала: «Ну так остаётся последнее средство, прекратить следствие и оправдать невинного». После этого разговора, в первое заседание следственной комиссии, фельдмаршал по-прежнему утверждал свою невинность. Один из членов комиссии произнёс: «и так остается нам теперь употребить последнее средство…». Не успел он кончить слов, как вдруг апоплексический удар поверг Апраксина мёртвым на землю». Вот так погиб русский генерал-фельдмаршал, крепкий и высокий колосс того времени, запутанный в политических и придворных интригах. Мало осталось воспоминаний очевидцев об этом человеке. Историк, член академии наук 18 века князь Михаил Щербатов так отзывался о Апраксине: «Человек благодетельный и доброго расположения сердца, но малознающ в вещах, пронырлив, роскошен, честолюбив, всегда имел великий стол, гардероб его из многих сот разных богатых кафтанов состоял; в походе все спокойствия, все удовольствия ему последовали. Палатки его величиною город составляли, обоз его более нежели 500 лошадей отягчал, и для его собственного употребления было с ним 50 заводных, богато убранных лошадей».

Зимой 1758 года русские войска заняли Тильзит, Каймен, Брандербург, Кенигсберг, Пилау. Дивизия русских войск генерал-аншефа Юрия Броуна перешла границу Пруссии. В одном из боёв он получил во время атаки прусской кавалерии 17 сабельных ран, часть которых пришлась по голове, но чудом остался жив. После успешных операций носил на голове «серебрянную бляху» прикрывавшую глубокую рану. По возвращению в Петербург был награждён орденом «Андрея Первозванного». Затем был назначен Рижским генерал -губернатором. Этот пост занимал в течение 30 лет. В апреле наша пехота заняла города в Польше на левом берегу Вислы. Донские казаки Фёдора Краснощёкова схлестнулись с прусскими гусарами под Штетином. Пруссаки потеряли убитыми 28 офицеров и 31простых гусар. Бригадир Еропкин с 6 эскадронами конных гренадёров и казаками заняли крепость Дризен. К ним прибыл на помощь отряд гусар Зорича, и они совместно заняли город Фриденсберг. Позже в августе армия генерала-аншефа Виллима Фермора заняли Кюстрин. В августе произошло Цондорфское сражение близ этого города.

В основном бой происходил с участием тяжёлой конницы, гусаров и казачьих войск. Именно в этом сражении трижды был ранен 24-летний порутчик Измайловского полка Григорий Орлов. Этот бой был невероятно ожесточённым с обеих сторон и продлилось до ночи. Несмотря на нераспорядительность главнокомандующего Фермора, позволившего прусским войскам обойти русскую позицию с тыла, всё же русская армия сдержала противника. По итогам сражения ни одна из сторон не была разгромлена. Король Фридрих говорил «что он впервые от роду своево дерется с настоящими солдатами и не думал никогда что б русския солдаты были столь наполнены храбростию… удивлялся стая батальи что ни ево ни наша не могла преодолеть». В этом и другом при Кунерсдорфе сражении участвовал молодой 28-летний Александр Васильевич Суворов в качестве «дивизионного дежурного» при генерале Виллиме Ферморе. Наши потери были большими и составили: 6400 убитых,11867 раненых и 2882 пленённых. Пруссаки потеряли 11500 убитыми,7710 ранеными и 1500 пленными.

Приведу интересную цитату из письма генерала Николай Михайлович Леонтьева раненого в ногу, который был взят в плен и оставался в Пруссии до окончания войны: «Посем уже мне мочи не стало… Пришли мы в лес, нашол я там капитана Казанскаго полку Раславлева, и он беднай весь изрублен. Палежали мы с ним в лесу, испили вады, нада еще дале в лес иттить. Отвели меня к самаму балоту, каторае шириною сажени две, и там я лежал часа с два. Как прагнали прусаки наших, уже к етаму лесу падходят, гранадеры стали мне гаварить, чтоб я как-нибудь через балота перешол. Мне неможно тогда была шевелитца, и так гранадеры аставя меня ушли, и лежал с четверть часа. Других палков человека с 4 закричали что идут суда, ступать через балота. Забыл и я балезнь, сажени з две давилса, один принужден кое как переплыть. Лишь я перешол тут за бой, я лег пастелей, слышу голос пруских салдат. Тут та я испугался рубят кибитки, берут что полутче. Вина тут стаяла бочка, разрубили ее, да пьют. Адин прашол салдат мимо меня и выстрелел, а другой тотчас меня увидел, замахнулса штыком, и к нему вышел. Взял у меня 14 червонцев и 2 рубля денег… Часы томпаковые, каторые в кенигсберхе насеребреные, вытянул, очень, очень харошия и кавтан снял… Отдал шпагу, знак и шарф чтоб лехче иттить. А сзади нас гусары прусския ужасныя рубят всех. И так принуждены мы бежать».

И ещё выписка из журнала боевых действий в котором указаны фамилии наших командиров, получивших ранения: «генерал-майор Панин и принц Любомирской контузиями в груди ранены, бригадир Уваров тяжело ранен, генерал-майор Мантейфель ядром в ногу ранен, а главнокомандующий армиею генерал и кавалер Фермор в ногу ж контузию получил…