Сокровища Пейрана

Такие слова странного лекаря тут же растопили сердечко строптивой красавицы, и она даже подалась ближе:

– Вы правда так думаете?!

– Да, правда, – и Брат снова кивнул с большим значением, – А теперь ответьте и вы, о какой клятве здесь шла речь? Почему, за что именно вы сейчас просили у сестры прощение?

– Нет ну… – не ожидавшая такого поворота девушка даже всплеснула руками, – Вы серьёзно полагаете, что это ваше дело?! Удивительный вы человек! Впрочем… – Диана окинула Бранта придирчивым взглядом, похоже, ей припомнились некоторые подробности только что состоявшегося между ними разговора, и уже в следующую минуту, девушка удивила прежде всего саму себя, – А почему нет? Раз уж вы так хотите знать… Жанна решительно запрещает говорить о Рауле де Пейран ПЛОХО. Если кто не имеет в его адрес доброго слова, то пусть уж лучше вовсе не касаться его имени… Ох, я не понимаю!.. – и из груди Дианы вырвался горестный вздох, – Где? Как она нашла силы оправдать этого…? Ведь и она всё видела, слышала…

– ЗАПРЕЩАЕТ?! – теперь пришла очередь Бранта забыть, как дышать, – Вы серьёзно?!…

– Куда уж серьёзнее? – фыркнула в ответ и правда расстроенная девушка.

– Даже вашему отцу?!

– Да, представьте себе! Она единственная, кто способен его усмирить. Так что он старается держать себя в руках, по крайней мере в её присутствии. Но в тех редких случаях, когда отец выпьет лишнего и теряет способность контролировать свои слова, она просто уходит прочь, чтобы не слышать его…

– И ваша сестра никак не объясняет причину такого своего… снисхождения? – голос Бранта звучал глухо, но поглощенная своими собственными переживаниями Диана не была способна обратить на это внимание.

– Нет. Никогда никак. После гибели Этьена я допустила мысль, что она винит Воламбаров в том, что Рауль покинул эти края калекой. Но ведь прежде он… Он был там! Столько людей это видели!!! Я не понимаю. А она не объясняет. Только трепетно хранит память о нем, похоже, всё ещё любит этого…

– ЛЮБИТ?!..

– Да. Они очень любили друг друга. Я была маленькой, постоянно путалась у них под ногами, Рауль звал меня вулкан-девицей, и был моим рыцарем. И я так завидовала сестре. Очень-очень мечтала, что и в мою жизнь когда-нибудь войдёт такой же замечательный человек. Да уж, «замечательный»… – Диана тяжело вздохнула и тряхнула головой, так заставляя себя вырваться из объятий сладких и не очень воспоминаний, – Только что я упрекала сестру в разговорчивости, и вот на тебе, делаю то же самое. Интересно, с какой это стати?

Неизвестно в какие ещё слова вылилась бы её растерянность, но в этот момент на пороге библиотеки вдруг появился приторно улыбающийся Жюс Берру. Появился и низко поклонился Диане.

– Что тебе надо, Жюс? – вскинулась в ответ молодая госпожа.

– Его Сиятельство граф велел передать вам, что он ожидает вас к ужину.

– Да. Сейчас приду.

– Вас обоих, госпожа. Вас и господина лекаря.

Диана и Брант синхронно развернулись друг к другу.

– Мадемуазель, разве ваш отец приглашает ко столу слуг? – выразил своё удивление Брант.

– Никогда. Но ведь и вы не слуга ему. Так что пойдёмте, – распорядилась Диана и решительно направилась к выходу из библиотеки.

Она была абсолютно уверена в том, что Брант последует за ней, и, конечно же, не ошиблась. И в своём стремительном полёте по анфиладе второго этажа девушка не заметила горькую усмешку на губах таинственного лекаря в маске, тенью следовавшего за ней.

Как же сёстры похожи… Как же здесь всё сложно…

* * *

Быстро сгущающийся за окном сумрак заставил зажечь свечи, которые, вставленные в два превосходных канделябра, теперь освещали накрытый к ужину стол, наполняя столовую таинственной недосказанностью. Две горничные молча обслуживали сидящих за столом молчаливых графа и Жанну. Свою работу, последние хлопоты по сервировке стола, служанки умудрялись выполнять на редкость тихо, и эта молчаливая картина, которую застали Диана и Брант, заставила их обоих застыть на пороге. Присутствие грозного графа давило на всех, возможно, именно благодаря вязкому прессу его суровости в этой комнате хотелось стать… незаметным?

Но это невозможно. Граф уже поднял тяжёлый взгляд навстречу вошедшим.

– Располагайтесь, – и он широким жестом указал на стулья у стола.

Диана присела в реверансе и быстро подошла к своему месту. Брант почтительно поклонился в ответ на приглашение хозяина дома, но с места не сдвинулся. Он заметил, что при звуке голоса отца Жанна вздрогнула, но даже не попыталась обернуться к Бранту.

– В чём дело? Вас надо уговаривать, господин лекарь? – нахмурился граф.

– Не надо, – вскинулся в ответ Брант, – Ваше Сиятельство, я пришёл лишь для того, чтобы лично отклонить оказанную мне высокую честь. Сейчас моё место рядом с кроватью вашего повара, – и Брант снова почтительно поклонился.

– В самом деле? Почему же тогда вас нашли в библиотеке в обществе моих дочерей? – нахмурился грозный граф.

Обе девушки возмущённо вскинули головы, но ответил всё-таки Брант:

– Ваш повар страдает от страшных болей, у него камни в почках. Я сделал ему обезболивание. Эффект пройдёт примерно через полчаса. Полагаю, с моей стороны будет вежливее вовсе не садиться за стол, чем покидать ваше общество столь скоро, – и Брант вновь поклонился.

– Я понял, – вдруг кивнул граф, – Уйдёте, когда сочтете необходимым. А пока садитесь, – и указующий перст господина замка Розаэль взметнулся в направлении приготовленного для Бранта стула.

Что ж, на этот раз Брант подчинился, занял место напротив Его Сиятельства, и ужин начался. Служанки двигались всё так же бесшумно. Господа ели молча, не поднимая глаза от своих тарелок. Жанна по-прежнему не решалась даже глянуть в сторону Бранта, ей отчаянно хотелось испариться, исчезнуть, и каждый новый миг грозил раздавить её своей тяжестью. Диана же была не в силах долго сносить это давление молча и, наконец, не выдержала:

– Папа, могу я узнать, зачем вы изволили пригласить ко столу господина лекаря? Обычно, если приглашают гостя, то ведут с ним какую-нибудь беседу. А это ваше молчание… странно.

– Да, дочка, как странен и наш гость, – охотно откликнулся граф, – Вот скажи мне, о чём можно говорить с человеком, который запретил касаться его прошлого, да и настоящего? О погоде?

– Да хоть бы и о погоде, – усмехнулась Диана, – За окном собрались такие тёмные тучи. Похоже, будет гроза, а то и ураган.

– Гроза налетает стремительно, – неожиданно подала голос Жанна, – А эти тучи собирались весь день. Это верный знак того, что дождь будет долгим и… сильным. Дороги раскиснут…

– Нашим дорогам дожди не страшны, даже сильные! – горячо возразила Диана, в душе которой последние слова сестры отозвались горьким эхом, ведь эта непогода может помешать её визитам к Андре.

– Значит, погоду обсудили, – резюмировал граф, обратив тяжёлый взгляд на до сих пор хранившего молчание Бранта.

Тот скорее почувствовал, чем увидел это внимание хозяина замка, так как с самого начала ужина он смотрел исключительно в свою тарелку, складывалось впечатление, что его интересует только то, что возникает прямо перед ним, благо две прилежные служанки очень расторопно подкладывали еду.

– Так, о чём с вами можно говорить, господин лекарь? – явно усмехнулся граф.

Только теперь Брант прекратил есть, медленно поднял взгляд на графа и… не ответил.

– Я так и думал. Вы сердиты на меня. Очень сердиты. Может быть, даже ненавидите, верно? – сощурился граф.

– У многих народов Востока, да и Западных Колоний, есть поверье, не прикасаться к еде в доме врага, – голос Бранта прозвучал как-то надломлено.

– Значит ваш аппетит должен быть хорошим знаком, – усмехнулась Диана, – Но вы не ответили на заданный вам вопрос, господин лекарь, и это уже невежливо!

– Врага… – граф зацепился за это слово, – Значит мы пока не враги. Уже ладно.

– Что значит «пока»?! – возмутилась Диана, – Откуда такие мысли, папа?

Но граф словно не расслышал слова дочери, всё его внимание было приковано к Бранту. А тот допил вино, поставил бокал и всем своим видом дал понять, что закончил с ужином и готов удалиться.

– Оставьте нас! – резко приказал граф.

Брант поднял глаза и только теперь понял, что этот приказ обращён к слугам. Две горничные уже направились к выходу, и присматривавшая за своими работницами старшая горничная Кристин даже открыла перед ними дверь, а вот секретарь графа Жюс Берру остался стоять у камина, словно статуя. Да, очень неприятный человек, даже эта его поза навытяжку заставляла заподозрить этого человека в неискренности. Слишком много старания, слишком много желания понравиться и угодить.

– Я намерен говорить с вами откровенно, господин лекарь, – тем временем произнёс граф.

– А почему Жюс остался здесь? Он и правда сейчас нужен? – вдруг поинтересовалась Жанна.

– Что? – и правда удивился граф.

Он обратил взгляд к старшей дочери и, заметив, каким холодом пропитан её взгляд, обращённый к этому слуге, граф вдруг кивнул, взмахнул рукой и указал секретарю на выход. Сказать, что Жюс Берру расстроился, это ничего не сказать, но приказу он подчинился незамедлительно и, отвесив господам глубокий поклон, вышел из столовой. Вот только закрыл ли он дверь? Как оказалось, эта мысль возникла не только у Бранта.

– Будьте так любезны, господин лекарь, проверьте, что двери закрыты плотно, – обратился граф к Бранту и даже чуть поклонился.

Такая просьба графа стала большой неожиданностью для всех, но да ладно, Брант встал. Встал, да так и замер:

– Ваше Сиятельство, – обратился он к графу, – У меня осталось не более десяти минут. Стоит ли сейчас начинать очевидно сложный разговор?

– Стоит.

Что ж, Брант поклонился, взял со стола три ножа и направился с ними к ближайшей из трёх дверей. Так следующие пару минут граф и его дочери изумлённо наблюдали, как лекарь вставил ножи в дверные ручки всех трёх дверей и только после этого вернулся на своё место за столом.

– Я не давал распоряжение запирать двери ТАКИМ образом, – невольно усмехнулся граф.

– В вашем замке на диво бесшумные двери. Если вы не хотите, чтобы вас подслушали, двери лучше запирать, – объяснился Брат и тут же вскинулся, – Итак, Ваше Сиятельство, к чему же эта таинственность?

В ответ граф сокрушённо повёл головой, с горечью глянул на недоумевающих дочерей и решился:

– Я знаю, господин лекарь, что вы делаете все эти дни, навещая меня. Фокус не в мазях, которыми вы обрабатываете мои раны. Вы занимаетесь целительством через заговор на чистые раны, верно?

– И вы правда знаете, что это такое? – Брант выразил некоторое удивление осведомлённостью графа.

– Да, знаю, как знаю и то, что в этих краях нет другого человека, способного на это. Даже Жофрею с некоторых пор это не под силу. Во всей Фрагии таких наберется не больше десятка, если их вообще возможно найти, ведь они не афишируют этот свой дар, опасаясь обвинений в колдовстве…

– Папа, о чём речь? – не выдержала Диана.

– Видишь ли, доченька, целитель ускоряет выздоровление больного тем, что берет часть боли, точнее её причины, на себя. Он делает это в самом буквальном смысле слова. Как ваши ноги, господин лекарь?

Брант недовольно повёл головой, ответил не сразу:

– Я знаю свои границы. Это не жертва. Я не собираюсь ложиться рядом с вами. И ноги мои в полном порядке. Я приехал сюда верхом и в состоянии помогать и другим страждущим. Вынужден напомнить о времени…

– Я помню, – нахмурился граф, – Я знаю, что такое целительство невозможно без любви, искреннего расположения лекаря к больному.

– Достаточно уважения, – обронил Брант и крепко сжал губы.

– Вот мы и добрались до сути дела. Вы утратили ко мне уважение, верно? – и граф даже подался чуть ближе, с таким напряжением он ожидал ответ.

– Что за мысли, папа?! – изумилась Диана.

– Это не мысли, а чувства, дочка… Или если хочешь, знание, – говоря это, граф не сводил пытливый взгляд с, казалось, окаменевшего Бранта, – Сегодня вы не стали меня лечить, господин лекарь. Сначала поломали мне ноги, а теперь отказываетесь их лечить?! Вот как получается!

– Папа, – вскинулась Диана, – Я знаю, господин Брант сегодня уделил внимание вашему лечению. Он уже много раз доказал, что готов броситься на помощь страждущим, забывая о себе! Он…

– Что ты можешь об этом знать, дочка? – резко возразил граф, – Не тебе об этом судить!! Мои поломанные им кости постоянно болят! И все эти дни я получал огромное облегчение во время визитов этого человека. Только не сегодня. Сегодня, господин Брант, боль не ушла, лишь чуть ослабла. Сегодня вы не справились!

– Ваше выздоровление – это долгий медленный процесс, папа! – возмутилась Диана, – Вы сами сказали, никто не в силах сделать то, что делает господин Брант. Жофрей говорит, что этот человек целитель от Бога, и единственный, кто может поставить вас на ноги.

– Вот оно! Ты продолжаешь общаться с Жофреем?! – тут же вскипел граф.

– Мы продолжаем делать это вместе, – подала голос Жанна, тихо, но внятно.

– Вы обе… – казалось, растерялся граф, но его замешательство почти сразу сменилось сильным возмущением, – Я же запретил! Чего могут стоить мои приказы, если они не указ моим дочерям?! Вы и права желаете мне добра?! Не надо, не отвечайте. Ваши поступки говорят об обратном.

– Папа, как вас понимать?! – возмутилась Диана.

– Вы рассказали этому человеку о своих выдуманных страха касательно Воламбаров, верно? Не отпирайтесь! Я знаю. Для этого не обязательно выходить из своей комнаты.

Жанна и Диана изумлённо переглянулись, обе нахмурились, ответила Жанна:

– Жюс Берру. Но он не мог слышать, о чём мы говорили!

– Достаточно знать где, когда, с кем, что было до того, что после… – сердито усмехнулся граф.

И в этот момент один из ножей, вставленных в дверную ручку, с резким звуком свалился на пол. Не мешкая ни секунды, Брант метнулся к двери, широко распахнул её, и все присутствующие услышали звук быстро удаляющихся шагов. Царивший в этой анфиладе полумрак не позволил различить фигуру сбежавшего шпиона.

Сестры испуганно переглянулись, обеих прошиб озноб, и они невольно обратили внимание на то, как и правда бесшумно Брант закрыл двери. Импровизированный замок в виде ножа вернулся на своё место. А тем временем, лекарь как будто нерешительно подошёл к своему стулу и, чуть помедлив, всё-таки сел.

– Вы умный человек, Ваше Сиятельство, – вдруг обратился он к хозяину дома, – Тем более мне не понятно, в чём смысл этого разговора?

– Вы?! – граф искренне растерялся.

Брант грозно повёл головой:

– Моё время почти истекло. Если вы собирались вернуть моё уважение, объявив страхи ваших дочерей перед Воламбарами необоснованными, не зачем тратить на это время. Я живу в Пейране. Я достаточно наслышан о том, что из себя представляет барон и его сыновья. Ваши дочери боятся за вас, за ваше общее будущее. У них есть к этому веские основания. Игнорировать всё это безответственно.

– Вы?!! – казалось, граф был готов задохнуться от возмущения.

– Я обещал поставить вас на ноги, – вскинулся в ответ Брант, – Я по-прежнему обещаю, что сделаю для этого всё от меня зависящее. Если не найдётся сил на заговор, я знаю достаточно много о других средствах лечения. С вами говорит человек, который не держит на вас зла, просто зол конкретно сейчас…

– Зол!.. – эхом отозвался граф.

– Да. Вы верно поняли. Как можно относиться к умному человеку, который поддаётся искушению обмануться?

– Вы переходите все мыслимые границы?! – едва ли не закричал граф.

– Мы общаемся уже неделю. Затевая этот разговор, вы ожидали от меня лживой любезности? Не думаю, – веско произнёс Брант, – Вы желали правды. А правда такова, что в этих краях Воламбаров боятся все, включая и нас с вами, взрослых мужчин. Как же возможно допустить саму мысль, отдать в эту семью свою дочь? Не перебивайте меня! – Брант резким движением руки пресёк попытку графа возразить, – Даже если допустить мысль, что Гастон де Воламбар являет собой удивительно исключение, вы серьёзно полагаете, что он сможет защитить вашу дочь от своего отца, своих братьев?

– Брата! – всё-таки вставил слово граф.

– Да, я слышал. Младший нарвался на достойный отпор.

– Его подло убил бандит…

– Кто вам об этом рассказал? Жюс Берру? – казалось, Брант был готов рассмеяться, – Ваше Сиятельство, откуда такое доверие к человеку, который с завидным упорством отравляет жизнь ваших подданных?

– Да вы!…

– У вас мудрейшие дочери, почему же не взять в советники их? – Брант всё-таки не позволил себе рассмеяться, и последние слова произнёс с предельной серьёзностью, – И, простите, я не верю, что у самого графа де Розаэль, даже безного, нет возможности защитить дочерей. А теперь я должен покинуть вас. Иначе этот замок снова огласят вопли вашего жестоко страдающего повара. Если после всего сказанного здесь вы не пожелаете меня видеть, я пойму. Если возникнет желание продолжить разговор, я к вашим услугам. Дайте мне знать.

С тем Брант почтительно поклонился графу и стремительно вышел. По звукам, доносившимся из-за двери, стало ясно, что он перешёл на бег.

Что ж, граф тяжело вздохнул и не без робости обратил взгляд сначала на Жанну, потом на Диану. Изумлённые девушки, казалось, даже забыли, как дышать. Они совершенно не представляли, чего им теперь ожидать от отца. Но, как казалось, неизбежной вспышки гнева не последовало. Граф потупил взор и замер. Так прошли невозможно долгие несколько минут. Наконец, Жанна отважилась:

– Папа, мы можем идти?

Граф горько поджал губы и… лишь кивнул в ответ.