Между мирами. Том 3

– Что ж вы так лупите! – окрикнули нас изнутри. – Не здесь вход! Дальше идите!

Я думал, что шпион просто оторвет доску от забора и пролезет внутрь, но он уже пришел в себя, собрался и отправился дальше – в сотне метров виднелась калитка, ниже на полметра, чем остальной забор.

Завод, на который мы пришли, имел немаленькую территорию. Да и сам он возвышался махиной из красного кирпича, увенчанный сводом труб, откуда тянулся густой дым. И близко не походило на наши металлокаркасные стройки. Основательно и внушительно.

Павел забарабанил в калитку, отвлекая меня от зрелища.

– Да иду я, иду, – изнутри пронзительно скрипнул засов, калитка приоткрылась и показалось усталое лицо сторожа. – Вам чего?

– Имеются сведения о том, что у вас на территории завода превышены нормы! – выдал шпион.

– Нормы чего? – усталое лицо моментально вытянулось. – Ничего не знаю, уходите прочь! – и сторож начал закрывать дверь, но я сунул в щель трость:

– Извините, но мы вынуждены настаивать, – я отжал калитку и протиснулся внутрь – все же в этот момент я выглядел более внушительно, чем Трубецкой. – Если пожелаете, можете позвать заводское начальство и кого-нибудь из бригадиров.

Теперь сторож перепугался не на шутку. За спиной у него висел короткий карабин, но он и не подумал снимать его. Представительный вид решал некоторые проблемы. За мной протиснулся и Павел, закрыв задвижку и показав тем самым, что нас всего двое.

Лица почти официального вида заставили сторожа действовать. Пока он шел к себе в будку дозвониться до руководства, я спросил, где у них лежат отходы. Получив более-менее внятное объяснение, мы поспешили к яме.

Завод гудел и грохотал, вонял и у меня появилось неприятное ощущение, что мы вряд ли сможем кого-нибудь найти живым в этой куче мусора. Шлаковое поле оказалось приличных размеров – по меньшей мере, двести, а то и триста метров по большей стороне.

Когда мы встали на его краю, мимо проехал небольшой погрузчик, на пару кубов, не больше – и свалил еще партию. Из заводских помещений к нам выбежали несколько человек:

– Кто вы такие и что вы здесь делаете? Какие нормы, какое превышение? – седоусый начальник обратился ко мне и мне же пришлось решать, как нам выпутаться из сказанного Павлом:

– У вас на заводе работает Владимир?

– Причем здесь он? И вообще, который? У меня их с десяток!

– Молодой. У него младший брат, – уточнил я.

– Да, есть такой, но сейчас не его смена и… да что вам здесь нужно?

– Он похитил девушку и спрятал ее несколько дней назад где-то в этом шлаке, – я обвел рукой поле.

– Не может быть, – вступил в разговор бригадир. – В шлаке? Спрятать?

– У вас есть ящики, которые можно безопасно закопать? Которые не сгорят от температуры шлака?

Полный погрузчик снова проехал мимо нас – в этот раз шлак даже дымился.

– Есть, но, – начальник замялся и в раздумьях принялся расправлять усы. – Температура такая, что сидеть в ящике человек долго не сможет! Эй! – он громко свистнул, вложив два пальца в рот и тормознул погрузчик: – Видел что-нибудь странное за последнюю неделю?

– Нет, – водитель стер пот с лица и положил руки на руль.

– Может, кто-то брал твою технику? Что-то закапывал в шлаке? Так, – он резко повернулся к бригадиру, – проверьте ящики, все ли на месте!

– Не видел, – снова покачал головой водитель. – Ничего необычного.

– Володю видел? Или друзей с его бригады? Что-то странное делали?

– Хм, – водитель насупился и уставился в руль. Я тут же подошел ближе:

– Даже если он просил тебя ничего не говорить, твое обещание уже ничего не значит для него.

– Как, разве он…? – глаза чумазого водителя раскрылись так широко, что стали видны белки глаз. – Но ведь…

– Никаких «но», – я полностью перенял главенствующую роль, так как Павла здесь всерьез не воспринимали. Он это отлично понимал и потому не пытался встрять в беседу: – речь идет о жизни человека.

– Господи, – пробормотал седоусый начальник, – хоть бы вы ошиблись. А вот и бригадир! Говори же, что, что??

– Нет ящика, – коротко ответил мужичок. – Когда забирали – никто не видел.

– Давай, на тебя вся надежда, – обратился я к водителю. – Если ты только видел и не участвовал, тебе ничего не будет, спишем на обман.

– Да я же… вот… – запричитал водитель и снова растер грязь и пот по лицу.

– Ясно все, мразь, – Павел едва не сбил меня с ног и уже полез в кабину, но я схватил его за плечо и ценой немалых усилий остановил.

– Спокойнее. И так все понятно. Откапывать будешь, – я дождался, когда водитель боязливо кивнет, и только потом отпустил Павла.

– Что ты делаешь? – прорычал он.

– Нет, что делаешь ты?? – почувствовав власть над ситуацией, я не желал больше, чтобы его порывы мешали делу. – Просто возьми себя в руки, – негромко добавил я и хлопнул его по плечу. – Сейчас разберемся. А потом поговорим.

– У вас все в порядке, господа? – в поле зрения возник седоусый. – Мы готовы работать.

– Приступайте как можно быстрее.

– А потом нам с вами тоже надо будет поговорить, – выдохнул Павел.

– Конечно-конечно!

К шлаковому полю уже спешила целая бригада рабочих с совковыми лопатами и кирками. Они вошли друг за другой, почти строем. Впереди был водитель погрузчика.

Когда мы подошли к ним, он указал на небольшое углубление. Не больше метра глубиной и двух метров радиусом:

– Ящик здесь.

– Копай! – я старался не кричать, но все равно получилось очень громко.

Вся бригада послушно принялась разгребать шлак. Поверху спекшийся они разбивали кирками и тут же отгребали в сторону. Через полметра дело пошло лучше, а вскоре и вовсе послышался металлический стук.

Я вытянулся посмотреть, что они нашли, но седоусый начальник меня остановил:

– Погодите, там же контейнер на восемь кубов!

– Мне говорили, что это ящик.

– Нет, что вы, – он наморщил лоб. – Вас явно ввели в заблуждение. И я вам больше скажу – мы его не сможем быстро вытащить отсюда. Придется разгребать все в радиусе десяти метров, это работа до ночи, а предприятие стоит!

– Вы же не хотите, чтобы вас привлекли по самой неприятной для вас статье? – злобно проговорил Павел, подойдя к седоусому начальнику в вплотную.

– Простите, – тот наклонился, чтобы видеть меня, – кто он?

– Мой друг, – ответил я. – И человек, который способен вам прописать эту самую неприятную статью. Об остальном поговорим позже и без лишних ушей.

– Да, но как же…

– Если быстрее будет пропилить отверстие – пилите. Но чтобы человек внутри ящика не пострадал.

Пришлось звать вторую бригаду. Услышав про «неприятную статью», начальник стал еще более сговорчивым и на шлаковом поле развернулась кипучая деятельность.

Я ожидал, что принесут что-то наподобие болгарки, ручного инструмента. Но для того, чтобы распилить стальной ящик ничего подходящего не нашлось.

– Как, черт возьми, они его туда сунули! – бесился Павел.

– Я расскажу! – оживился начальник, но поняв, что вопрос был риторическим, тут же сник.

Из цехов размотали огромный удлинитель толщиной едва ли не с руку. Катушку с ним выкатывали три человека. А тот самый погрузчик тянул за собой приличных размеров сабельный станок с отполированным пильным полотном, словно демонстрируя всю мощь имперской промышленности.

Мне не хватало разве что встать с открытым ртом, потому что ничего подобного я в жизни не видел. Но раз уж меня принимали за человека благородного и знающего, пришлось соответствовать и наблюдать за происходящим, сжав губы.

Чтобы расположить станок, как требуется, две бригады почти полчаса раскидывали шлак в разные стороны – полированное полотно никак не желало наклоняться нужным образом.

Яма за время работы увеличилась по меньшей мере вчетверо. Две бригады не выполняли свои производственные задачи, но мне было плевать – сейчас предстояло завершить дело куда более важное, чем производство труб. Павел же и вовсе едва сдерживался, чтобы самому не взяться за лопату.

Никто из рабочих не спорил – первое же дельное предложение было принято единогласно. Они трудились без оглядки на нас. Пилу поставили с краю ящика, предположив, что шанс провала в двадцать пять процентов невелик.

Когда, наконец, станок запустили, он взвыл, как ведьма-банши. Полотно с огромной скоростью начало двигаться, отбрасывая в стороны падающий из-за вибрации шлак.

Наискосок отпиленный угол с раскрасневшимися от нагрева краями рабочие тут же отбросили в сторону, отпрыгивая от тяжелого куска металла.

– Девушка! – тут же послышались крики на разные голоса. – Тут девушка! Рыжая! Веревки тащите! Или лестницу!

Павел бросился к ящику быстрее меня и спрыгнул вниз. Я доковылял туда как к тому моменту, когда он, глядя снизу вверх, выискивал меня, чтобы сказать:

– Жива!

Глава 10. Революционеры и рабочие

– Быстрее! Быстрее несите ее в медкабинет! – не кричал, а буквально вопил седоусый начальник трубного завода, когда Павел и пара работяг вытащили Ульяну из металлического ящика.

Девушка выглядела изможденной и, кажется, была без сознания. Шпион обнаружил внутри пару стеклянных бутылок с водой, остатки какой-то еды. Она пахла весьма неприятно, да и девушка, которая провела в замкнутом пространстве несколько дней, тоже попахивала.

– И вымойте ее! – продолжал раздавать указания седоусый начальник. – Я полагаю, что вы поддерживаете? – он обратился ко мне, и я, чтобы не уронить его авторитет, кивнул рабочим, которые помогали Павлу.

Делегация с рыжей девушкой на руках отправилась приводить ее в чувство. Основная масса работяг осталась на шлаковом поле, раздумывая, не проще ли засыпать разрезанный контейнер совсем, чем пытаться его вытащить.

Начальник проводил меня в свой кабинет высоко над цехом – как будто третий или четвертый этаж. Подобных ему я уже повидал достаточно в этом мире и многие из них были совершенно одинаковыми по типажу. Классическое исполнение, стол, пара стульев, если позволяли размеры – диван.

Украшенные картинами или их копиями стены – вот, пожалуй, и все. Еще в его кабинете было два окна. Одно выходило на улицу, а другое показывало картину на производстве. Оба были толстые, с двойными стеклами, так что внутри помещения почти не слышался шум ни с улицы, ни из цеха.

– Боже мой, боже мой! – запричитал седоусый сразу же, как только мы вошли в кабинет. – Такой кошмар, такой ужас! – и сразу же потянулся к шкафу.

Он вытащил и поставил на свой стол графин с кроваво-коричневой жидкостью, поблескивающей в свете ярких ламп, а также батарею небольших стопок. Сперва плеснул себе, забыв о всех правилах приличия, наполнил стопку доверху и тут же влил в себя.

Вздрогнул, передернул плечами, затем промакнул усы платком, который, встряхнув, вытащил из кармана, оперся на стол обеими руками и повернулся в мою сторону:

– Ой, что же это вы, садитесь-садитесь, прошу вас! Желаете? – он указал на стопки на своем столе.

– Нет, спасибо, – я отрицательно помотал головой и сел на упругий высокий диван, сжав набалдашник трости в руке. Его приглашение было как раз вовремя, потому что боль в ноге усилилась до нестерпимого желания наглотаться обезболивающего.

– Какие, однако, нервы! – с восхищением произнес седоусый. – Но, простите, мы до сих пор не знакомы. Я – Виктор Александрович Наумов, – он протянул мне руку. Я представился в ответ и седоусый удовлетворенно кивнул. – И все же – какой кошмар! Закопать человека живьем в шлак! Да еще в металлическом ящике!

– У меня есть несколько вопросов к вам, Виктор Александрович, – произнес я, старательно обдумав весь список того, что хотел бы узнать. – Потому что ситуация действительно щекотливая и мой друг, сказав о неприятной для вас статье, не врал.

– Вы что, угрожаете мне? – Наумов сел за стол, опрокинул еще одну стопку для успокоения нервов и прищурился, глядя на меня. – Если это безосновательно, то наш разговор более не имеет смысла! Я не сделал ничего в отношении этой девушки и потому прошу прекратить делать подобные намеки!

– О, – только и ответил я. Правда, все то, что успел наговорить Наумов, меня скорее позабавило. – Нет, что вы, речь не о девушке совсем. Я знаю, что вы ничего ей не сделали. Абсолютно в этом уверен.

– Да? – его лицо вытянулось. – Тогда в чем же состоит суть вашего обвинения, позвольте спросить?

– Не спешите, пока что обвинений никаких не было. И не будет. Но, впрочем, это зависит от того, что вы расскажете мне про того самого Володю.

– У меня есть его адрес – он в архиве этажом ниже в его личном деле, – он потянулся к телефону и уже снял трубку, однако не стал набирать номер, а лишь посмотрел на меня: – будем звонить?

– Мне не нужен его адрес, – отмахнулся я, а начальник, тут же положив трубку обратно на аппарат, потянулся к графину и налил себе третью стопку: – Может, хватит уже?

– Это от нервов, – он опрокинул еще пятьдесят грамм и громко поставил пустую стопку обратно на стол. – Почему не нужен? Как не нужен? Разве мы не собираемся искать злодея?

– Злодей мертв, – я хотел сохранить это в тайне, но Наумов не оставил мне выбора, и пришлось высказать все раньше. – Как и его младший брат, к сожалению. И еще двое. Если они тоже с вашего завода, то вы заметите, кого не хватает.

– О боже! – снова запричитал Наумов и собрался наливать себе четвертую, но промахнулся мимо графина. И пока он хватал пальцами воздух, я успел встать и забрать графин со стола. – Что вы делаете?

– Я хочу услышать нормальные, трезвые ответы, а потом можете упиваться, сколько влезет, – сердито ответил я. – Нет! – пришлось прикрикнуть, потому что Наумов потянулся за графином аж через стол. – В вашем возрасте много пить вредно, – добавил я.

И сел с графином обратно на диван под жалобным взглядом пятидесятилетнего начальника завода. На самом деле, его возраст определить было, как всегда для меня, проблематично. Но я сошелся сам с собой во мнении, что ему около полтинника.

– Хорошо! Ладно! – воскликнул он. – Задавайте ваши вопросы. Вы, кстати, из какого участка?

– Я не из участка и я не полицейский, – проговорил я сурово. – Но для вашей же безопасности будет лучше не знать, чьи интересы я представляю.

Ох уж эти киношные штампы. Но Наумов оказался впечатлен и только сцепил пальцы покрепче после моих слов. Новых вопросов он уже не задавал. Мне даже стало интересно, какие еще есть орудия в арсенале императорской шпионской сети, что они даже своим неявным упоминанием заставляют людей замолчать. Вот это влияние!

– Что ж, нет так нет, – Наумов икнул и развел руками. – Тогда спрашивайте все, что вы хотели узнать – расскажу, как на духу.

– Хорошо. Начнем. Что вы можете сказать про Егора, его брата?

– О! Паренек крайне трудолюбивый и сообразительный, очень хороший работник. Очень его жаль. Всегда делал все по правилам, по инструкции. Не опаздывал никогда. Словом, ничего дурного о нем вам сообщить не могу. Надеюсь, о нем вы и не желали услышать ничего плохого?

– Нет, – ответил я, а Наумов с явным облегчением вздохнул. – Но мне показалось, что его старший брат – полная его противоположность. И его идеи показались мне слишком радикальными. Он ведь не из тех, кто хочет все отнять и поделить?

– Совершенно не понимаю, о чем вы говорите, – удивился начальник завода.

– Да что вы! – я настолько вошел в роль сыщика, что мне даже стало нравиться то, как я запугиваю Виктора Александровича. И неважно, что тот, кому эту роль нужно было исполнять на самом деле, сейчас находился парой этажей ниже. Сейчас я главный.

– Готов поклясться здоровьем жены и детей! – Наумов приложил руку к сердцу и даже привстал, но три стопки коньяка, выпитые почти что залпом, заставили его пошатнуться, и он тут же сел обратно.

– Не надо клятв, сядьте, я вам верю, – пришлось сделать недовольное лицо, хотя я понимал, что обычно заводскому начальству совсем не до простых работяг. – Тогда, быть может, вы сможете привести мне его бригадира?

– Бригадира? А, да, конечно, сейчас же, сию минуту!

Он схватил телефон дрожащей рукой. Я молча наблюдал, как он пытается отыскать бригадира.

На столе у него стояло два телефона. Я предположил, что это внутренняя линия и одно устройство, которое связывает завод с общей телефонной сетью. Интересное решение, но экономичное и определенно продуманное.

После пятого звонка Наумов повесил трубку и закрыл глаза:

– Денис сейчас придет, – произнес он с облегчением.

Через несколько минут раздался громкий топот по металлической лестнице снаружи, послышался стук в дверь, и после выверенной трехсекундной паузы в кабинет вошел бригадир. Светлое, гладко выбритое лицо раскраснелось, но не от подъема по лестнице, а от работы с горячим металлом.

– Денис Макаров, – представился он, склонив голову. Но сделал это лишь после того, как Наумов указал на меня раскрытой ладонью. Вероятно, простой жест здесь тоже что-то обозначал.

– Сядь, – попросил я и бригадир, оглянувшись на начальство, опустился на стул рядом с рабочим столом Наумова, и тут же уставился на меня. – Ты знаешь, зачем мы тебя вызвали?

– Если это про девушку из ящика, то я ничего не знаю. С шлаком я дела не имею, только за продукцией слежу, и чтобы рабочие не отлынивали, – проговорил он мягко и ровно. Испуга в его голосе я не заметил.

– Вряд ли ты причастен к заточению этой несчастной. Но ты хорошо знаешь своих рабочих. Кто из них мог бы такое сделать?

– Нет, что вы, мои люди на такое не способны.

– Ты их всех знаешь настолько хорошо? – продолжил я. – Сколько людей под твоим началом?

Дверь почти неслышно раскрылась и вошел Павел. Он тоже сперва посмотрел на меня. До меня дошло, что в руке я держу графин с коньяком, и я тут же поставил его на пол, а потом сказал:

– Ты вовремя. Как Ульяна?

– Истощена. Об остальном позже.

– Главное, что жива, – сказал я и подвинулся, позволяя ему сесть рядом. – Это Денис. И он как раз собирался нам рассказать кое-что о своих подчиненных.

– Да нечего мне о них говорить!

– Не надо повышать голос, – вкрадчиво проговорил я, словив еще один удивленный взгляд от Трубецкого. – Начнем с того, что на последний вопрос ты не ответил. Твоя бригада включает в себя…?

– Двадцать четыре человека.

– Замечательно, и ты знаешь всех и каждого?

– Да, по именам я знаю всех.

– Можешь назвать адреса по памяти?

– Зачем это вам нужно? – насторожился Денис.

– Максим, что ты делаешь? – тут же шепнул мне в ухо Трубецкой, но я предпочел его проигнорировать.

– Просто скажи, да или нет.

– Не все, но многие.

– Если ты не знаешь, где живут твои подчиненные, как ты можешь утверждать, что ты знаешь о них все?

– Максим Бернардыч, – вступился за сотрудника Наумов. – Вы хоть скажите ему, в чем дело, Денис может и не знает, о чем речь, а вы ему такой допрос устроили.

– Хорошо, – смягчился я. – Тогда вопрос в лоб: зачем твой Володя закопал в шлаке ящик с этой девушкой? Когда он это сделал и как? Ведь явно не один.

– Володя? – бригадир посмотрел на Наумова в поисках поддержки, но тот лишь кивком подтвердил мои слова.

– У меня есть основания подозревать человека в порочащих связях…

– Если ты его покрываешь, то ты виновен не меньше, чем он сам! – перебил меня Трубецкой.

– Порочащие? О чем вы?

– О его увлечениях, – продолжил Павел. – В его квартире санкционирован обыск и если там найдут хотя бы намек на его антигосударственную деятельность…

– Боже упаси, – перекрестился Наумов. – Денис, неужели у нас на заводе было такое?

– Ничего подобного не знаю.

– Может, нам и у тебя обыск провести? – прищурился Трубецкой.

– Так! Успокоились! – выкрикнул я. – Предлагаю решение проще. То, что Владимир принимал участие в похищении девушки и сокрытии тела – факт. Поддержка антигосударственных, – тут я посмотрел на Павла, чтобы убедиться, что я использовал правильный термин, – взглядов – тоже факт. Тебе нет смысла его покрывать, потому что он мертв. И если ты что-то знаешь, то существенно облегчишь себе жизнь. За то, что ты был знаком с таким человеком, тебе ничего не будет. Правда ведь?

– Правда, – мрачно произнес шпион. – Но врать не советую. Если я выясню, что ты соврал – загремишь по полной.

Макаров замялся. С одной стороны, я действительно сделал ему отличное предложение – он может все рассказать и избежать ответственности с нашей стороны.

– Хорошо, я расскажу, что знаю, – наконец-то решился он. – Но вряд ли сообщу много полезного. Да, Володя хотел втянуть меня в свой клуб по интересам.

– Сколько их было? – перебил его шпион.

– Не знаю. Я слышал о троих.

– А я знаю, что было минимум пятеро, – добавил я без нажима. – Главное слово тут «было», поэтому тебе повезло, что ты не поддался.

– Да я и не хотел, – начал оправдываться бригадир.

– Не хотел, не хотел, – поддержал его Наумов. – Я на управленческие должности кого попало не беру.

– Не мешайте, – остановил я это словоизвержение.

– Хорошо, – кротко ответил начальник и с грустью уставился на пустую стопку.

– С чего он вообще влез в это? Его младший брат был донельзя доволен своей работой.

– Я без понятия, с чего ему это вдруг взбрыкнуло. Младший у него в тыщу раз умнее и все отлично понимает: как мы работаем, как функционирует завод. У него все шансы стать бригадиром, когда ему шестнадцать стукнет.

– Не стукнет, – всхлипнул Наумов.

– Боже, Макс, отдай ему бутылку, пусть он замолчит! – рассердился Трубецкой, не выдержал и сам поставил графин на стол.

– Что? И он тоже?

– Подельники Владимира его застрелили, – ответит я.

– Дьявольщина. Нет, вы не думайте. Я не с ними и не поддерживал их. Слишком они резво за дело взялись.

– Когда взялись? С чьей подачи? Может, видел кого или они имена называли?

– Пару месяцев как, – ответил Денис. – Но я не думал, что это все настолько серьезно. Понимаете, парню еще семнадцать лет. Молод, кровь кипит, хочется мир менять, чтобы он вокруг его персоны крутился.

– Тебя мы не обвиняем, – вставил я.

– Как сказать, – добавил Трубецкой еще мрачнее. – Он не сообщил. Это бездействие. А бездействие при преступлении – попустительство, что считается как соучастие.

– Но я… – Макаров широко раскрыл глаза от ужаса.

– Нормально все, – успокоил я его и повернулся к Трубецкому: – Не запугивай свидетеля!

– Ах, простите, господин барон. Вернее, господин сыщик! Ты сейчас вообще в другом месте должен быть, а не заниматься моей работой!

– Я вернусь, как только закончу здесь, – произнес я негромко. Даже Наумов навострил уши. – И мы уже решили все обсудить позже. Не истери!

– Простите, но я не знаю ничьих имен. При мне, когда я отказался с ними сотрудничать, ничего подобного не обсуждали, всегда держались обособленно. Думаю, что и другие рабочие вам тоже ничего не скажут.

Я прикинул, что он, вероятнее всего, прав. Никто из заговорщиков не трещит на каждом углу о своих планах и тем более контактах.

– Тут мы ничего не добьемся, – решил я. – Можешь идти. Проблем у тебя не будет.

– Обещаете? – Макаров настороженно посмотрел на шпиона.

– Даю слово. С нашей стороны тебе ничего не грозит. С его, – я указал на Наумова, который успел опрокинуть еще пару рюмок и теперь сидел, чуть скосив глаза, – тоже. Иди.

– Спасибо, – выдохнул Макаров и почти бегом бросился к двери.

– Теперь с тобой… – Трубецкой повернулся ко мне, но я перебил его:

– Со мной потом! Если ты опять пропадешь, – я решил, что говорю слишком громко, но за несколько минут Наумов упился так, что готов был захрапеть на собственном рабочем столе. Теперь его уши нам не угрожали. – Если ты опять пропадешь, да еще с единственным нормальным следом, о котором знаешь только ты – что мне прикажешь делать? Сдать тебя Виктории? Сказать, что ты тут вертишься и крутишься между задачами от начальства, от нее и своими собственными делами, пока я мечусь между квартирой Ульяны с какими-то хмырями и комнатой с заговорщиками?

– Не смей со мной так разговаривать! – он вскочил с дивана и направился к столу Наумова. – Ты не вправе!

– Да что ты, – усмехнулся я. – Ты пропадаешь в неподходящее время. Мне говорят, что ты весь в делах, но при этом тебя нет больше недели и ты не даешь о себе знать. Может, мне стоит предположить, что ты на самом деле глава Третьего отделения? И просто пытаешься меня запутать, как и всех остальных, а сам строишь козни. Остальные факты под эту теорию подогнать очень легко.

– Что за чушь ты несешь, Макс?! – он замер с поднятой трубкой.

– Это не чушь. Просто я только что взглянул на нашу ситуацию со стороны, – произнес я, пристально наблюдая за шпионом. Изменится он в лице или нет. Но тот стоял, как статуя, пока его не отвлек голос в трубке.

– Трубецкой! Сорок восемь, двадцать три. Нужна команда на Арматурную, двадцать восемь и Овражную, сорок два, корпус один. Да, два по первому адресу, еще четыре по второму. Всех привезти к нам, я потом разберусь, – и положил трубку.