Между мирами. Том 3

Алексей Николаевич, постукивая ногтем по столу, посмотрел на мой слегка потрепанный вид.

– Как ты относишься к политике? – неожиданно спросил он.

– Как любой обычный человек, наверно, – я пожал плечами. – Мне не нравятся законы, которые ограничивают мою свободу. Не нравится ложь и подковерная борьба, все эти интриги. Я не хотел бы стать участником этой игры, поэтому не стоит мне предлагать. К тому же, вы сказали, что не планируете меня вводить в эти дела.

– Да, но ситуация весьма щекотливая, иначе я не стал бы тебя просить об этом.

– Расскажите для начала, что мне предстоит сделать, а я подумаю, согласиться мне на это или нет.

– Это государственные дела, Максим. Если я тебя буду посвящать в них, то должен знать, что не трачу время впустую. Могу дать тебе пару минут на размышление.

– Пару минут??

– Время пошло.

Я смотрел на императора, но видел, что он не шутит. Ладно, две минуты так две минуты. Может быть, не все так плохо и стоит попробовать себя на новом поприще? Все же, я вытащил Павла. Мы с ним даже помирились.

Виктория наверняка организовала или организует в ближайшие дни перевод денег и еще одной проблемой станет меньше. Тогда я смогу проводить больше времени с Аней, что до сих пор не очень получалось.

Власть и влияние в глобальном масштабе – а речь шла именно о нем – меня не очень прельщали. Я считал, что для меня это слишком сложно. И одними только красивыми речами добиться чего-то будет очень проблематично.

Я принялся сопоставлять то, что в будущем должно отнимать мое время. Получалось, что если бы я проводил во дворце больше времени, то все это было бы мне только в плюс. Единственное – находиться регулярно в четырех стенах звучало для меня, как большой минус.

И чем больше я размышлял, тем больше второстепенные факторы наслаивались друг на друга, образуя непонятные и не всегда логичные связи. Мешало и то, что я себя здесь ассоциировал скорее с Третьим отделением, а предложение императора, еще неозвученное, выглядело сломом привычки.

– Время вышло, – Алексей Николаевич снова пристукнул пальцем по столу. – Что ты решил?

– Что это звучит слишком странно, когда русский император делает предложение, от которого можно отказаться.

– А кто сказал, что можно?

– Я так и знал, – не выдержал я, и губы сами по себе растянулись в усмешке. – А говорили, что шутить не надо.

– Не собирался я шутить, так что кончай время тянуть. Если согласен, молодец, если нет – можешь идти.

– Я согласен! – выпалил я, чувствуя, что времени на раздумья не осталось вовсе.

– Хороший выбор. Ценю. И благодарю за помощь, которую ты мне окажешь.

– Учитывая, что я все еще ничего не оказал…

– Ни слова больше, – прервал меня император. – Сиди и слушай. Надеюсь, что ты не поддался общественному мнению относительно меня, – заметив, что я уже собрался отвечать, он добавил: – это был не вопрос. Я знаю о проблемах в стране. Знаю, что нет того запала, который у людей был раньше. Мы словно встали на месте. И теперь появляются уже известные тебе трудности на границах. Но что куда хуже – новость о заговорщиках в столице. Уж чего, а этого мы всегда старались избегать. Я могу сделать предположение, что ответственные за это люди на самом деле сидят в Большом Совете.

«И еще руководят Третьим. Плохи твои дела», подумал я, но вслух не высказал ничего, продолжая слушать императора.

– Трубецкой отчитался передо мной в том, что вся банда заговорщиков ликвидирована, а допрос, который вы учинили на заводе, не только не раскрыл ваших личностей, но еще и показал, что остальные рабочие не поддерживали заговор. И это дает надежду, что все не так плохо.

Алексей Николаевич сделал небольшую передышку и отпил воды из прозрачного стакана с затейливым узором:

– Гусевские. У вас такие есть?

– Угу, – кивнул я. – Есть.

Император позволил себе слабую улыбку. Точно порадовался тому, что в моем мире не все так плохо. Потом облокотился на стол и продолжил:

– Я могу сложить два и два. Слишком резко выросло давление на семью. Похищение Анюты и вся эта история с тем, что ее несколько месяцев опаивали неизвестно какими ядами. Нападение на брата. И твое появление из параллельного мира – тоже в своем роде давление. Но так сложилось, что я доверяю людям, которые защищают мою дочь по собственной воле. К тому же, она доверяет тебе. И ты за немалый срок не сделал ничего предосудительного, о чем не сообщил мне.

В этот момент я подавился, потому что как раз думал о том признании. Так себе исповедь. Признаваться императору в списке деяний, за которые можно загреметь на немалый срок.

Алексей Николаевич взял второй стакан, резко наклонил графин и плеснул воды едва ли не через край, а потом так же резко протянул мне. Всем своим видом он выражал недовольство тем, что я его перебил.

К счастью, ничего подозрительного в моем поведении он не заметил. А мне не хотелось оправдываться за несовершенное. И потому, опустошив стакан, я принялся слушать дальше.

– И одновременно с этим оказалось, что моя служба безопасности в целом – не так уж и хорошо обеспечивает безопасность. Поэтому я хочу немного разобраться в происходящем. Найти виновных или, как минимум, определить в Большом Совете тех лиц, которые имеют свои интересы поперек государственных. Как ты считаешь, справишься?

– У меня есть другое предложение, вероятно, дерзкое, но тоже поможет сбить градус напряженности.

– Я рассчитывал на другой ответ, но раз мы беседуем в обстановке неформальной… говори.

– Есть немало косвенных свидетельств того, что руководитель Третьего отделения стоит на некоторыми антигосударственными действиями, – выпалил я и сам поморщился от формальных терминов.

– Этому человеку я всецело доверяю, поэтому не сделаю ничего, чтобы раскрыть его фигуру кому-либо.

– Но ведь это же нелогично!

– Нелогично сейчас поступаешь ты, Максим. Я задал вопрос. Ты согласился с предложением и выслушал идею. Теперь я хочу знать, насколько ты оцениваешь свои способности.

– Мне надо будет посетить заседание Большого Совета и поговорить с людьми, но так, чтобы не вызывать подозрений. Просто побеседовать с кем-нибудь и все?

– Можно просто послушать. В Совете все равно не знают всех в лицо. Там сотни представителей.

– И вы полагаете, что они в открытую будут обсуждать такие вещи, не прибегая к помощи шифров или посторонних лиц? Я не против, я похожу и послушаю – это ведь дело одного дня?

– Да, собрание будет в конце следующей недели.

– И вы правда ожидаете получить результат? – спросил я, а сам в это время уже думал, как выполнить поставленную задачу другим образом, лучше и эффективнее.

– Конечно!

– А что насчет встречного предложения?

– Еще одного?! – удивленно воскликнул император. – Надеюсь, в этот раз по делу!

– Времени у нас не очень много. У меня есть идея. Не моя – я думаю, мы должны развить первоначальный план до логического завершения. То есть, официально представить меня, – и тут язык отказался поворачиваться. Сделав титаническое усилие над собой, я выдавил: – женихом вашей дочери.

– Поясни.

– Все просто. Эта новость затронет всех в вашем Большом Совете. Меня наверняка попытаются использовать, привлечь на свою сторону, чтобы я мог напрямую или через Аню оказывать на вас влияние. Был бы какой пример, чтобы объяснить получше…

Я так загорелся этой идеей, что отринул прочь все сомнения. Участие в подобном не противоречило первоначальным задумкам и при этом не мешало ни одному из моих начинаний. Даже не ставило под угрозу завтрашний поход в галерею.

– Бывали такие примеры, я понимаю, о чем ты говоришь, Максим. И даже соглашаюсь с тобой. Тогда, пожалуй, мне прямо сейчас стоит поговорить с нужными людьми, чтобы завтра все было готово. Напомни, куда вы собирались?

– Центральная галерея.

– Чудно! Я бы и сам с удовольствием посмотрел. Батальные сцены, городские пейзажи, а главное – все на огромных полотнах. Такой труд! Столько усилий, чтобы передать один миг, – император мечтательно закрыл глаза, а потом встрепенулся: – посмотрите завтра, а Виктория вам подберет пару надежных людей.

– Точно надежных?

– Точно. Я же не зря тебе сказал, что полностью доверяю тем людям, которые охраняют меня и моих близких. Только получается, что я тебе соврал, нехорошо, – он вдруг сделал недовольное лицо. – Ведь я сказал, что не буду тебя втягивать. Будет на моей совести. Можешь идти.

– В моем мире только и делают, что обманывают и не сдерживают обещания. Я привык к этому, – сказал я, но, чтобы не оскорблять таким сравнением императора, произнес: – Но там делают нарочно, а здесь, хм, больше похоже на давление обстоятельств. Это все неважно, понимаете, – я внезапно почувствовал необходимость высказаться, уже буквально стоя в дверях. – Я чувствую, что здесь я нужен.

И, склонив голову, отправился к себе домой.

Глава 13. Золотая молодежь

План следующего дня был прост донельзя. Сходить с Аней, пообщаться с ее друзьями, вернуться назад. День прожит тихо и спокойно, поэтому можно не переживать.

В теории все равно надо быть готовым к чему угодно. По этой причине я еще с вечера занялся ногой – было бы странно появиться в обществе принцессы с тростью. Я бы посчитал это не лучшим впечатлением, которое можно произвести на ее друзей.

Вопрос одежды оказался более сложным. Учитывая, с какой скоростью портятся мои костюмы! За непривычным занятием меня застала Виктория.

– Опять без стука? – спросил я, прикрывшись рубашкой.

– Что я там не видела, – отмахнулся она. – Хотя нет, не видела – откуда эти синяки на спине?

– Вчерашнее. Мелочи.

– Про мелочи я уже в курсе, но не знаю ничего о том, что могло бы оставить такие синяки на спине.

– Я упал, – подставлять Трубецкого мне хотелось еще меньше, чем разговаривать о том, что произошло вчера.

– Ладно. Я сюда пришла не пытать тебя. Есть две новости.

– Хорошая и плохая? – спросил я, натягивая рубашку и заправляя ее в брюки.

– Нет, обе хорошие, что меня очень удивляет. Для начала, мне удалось провести твои миллионы через Казначейство. Несколько хитрых операций и никто не заподозрит, откуда это все взялось. И, самое главное, как попало к тебе.

– Это действительно очень хорошая новость, – обрадовался я. – Спасибо за помощь.

– Только не заставляй меня повторять такое.

– Если у меня появится еще десять миллионов, я с тобой поделюсь. Что за вторая новость?

– Планы по твоему другу. До конца недели мы его вытащим. Тебе не придется принимать в этом участие. С учетом твоего состояния, думаю, ты согласен.

– Еще бы, – воскликнул я. – Хорошие новости я бы слушал каждый день, – и повесил поверх жилета кобуру под «стрелец»

– Куда ты так вооружаешься? – прищурилась Виктория. – Уж не в Галерею ли?

– Именно, – сперва я хотел спросить, откуда она это знает, но вовремя понял, что вопрос не имеет никакого смысла.

– И намерен уложить всех любителей возвышенного?

– Так, – сказал одновременно с тем, как вставил пистолет в кобуру, – давай ты лучше сделаешь мне третью новость и расскажешь что-нибудь о местной живописи. Аня встречается там еще и со своими университетскими друзьями, не хочу в грязь лицом ударить.

– Переживаешь, что они примут тебя за неотесанную деревенщину?

– Честно – да.

– Пустое. Не забывай о самом главном – у тебя есть право на собственное мнение. И даже если все вокруг будут охать «какая картина!», можешь спокойно не присоединяться к ним. А если среди восхищающихся нет еще и автора – тогда говори еще и собственную точку зрения.

– При авторе нельзя?

– Творческие натуры такие вспыльчивые, – она пожала плечами. – Повесится потом, будешь себя виноватым чувствовать.

– Не буду, – тут же ответил я. – Вот еще. Лишь бы не нашлось защитников, которые захотят меня побить.

– Так ты же пистолет берешь с собой. Кстати, будет еще и охрана. Она уже там, ходит и разглядывает картины с таким же интересом, с каким будет присматривать еще и за вами.

– Надеюсь, что когда-нибудь это кончится.

– Что именно?

– Необходимость брать с собой охрану.

– Не в ближайшие годы, Максим. Прости, не смогла без дурной вести. Но придется тебе привыкнуть, пока все не устаканится.

С улицы к нам вошел, отряхиваясь от капель, человек в гражданском и передал газету Виктории, коротко мне кивнул и тут же отправился назад, не сказав ни слова.

– Это как раз те люди, которые смотрят за домом?

– Да.

– И в галерее будут такие же?

– Да, – Виктория развернула газету и тут же сдвинула брови: – Что это за! – тут же указала мне на разворот.

Крупный заголовок претендовал на открытие года «Тайна избранника раскрыта!». Я посмотрел на текст, читая его по диагонали, но не обнаружил ничего сверхъестественного.

– Вроде бы как обычные догадки.

– Плевать на догадки, здесь указано место, где вы будете!

Она швырнула газету на пол и умчалась со всех ног. Мне оставалось только вздохнуть и заехать за Аней.

Могу точно сказать – настроение мне не испортили. С деньгами проблема была решена, с Аланом, я уверен, тоже на сто процентов. Теперь предстояло только лишь сходить в эту чертову галерею.

Беда была в том, что я действительно согласился на поход в картинный зал только из-за Ани. Я не любил художества. Прекрасно понимая, что этап живописи в культуре сыграл свою важную роль, я считал, что ее время ушло. И потом с трудом представлял людей, которые месяцами, а то и годами возят кисточкой по холсту.

– Сегодня ты ослепительна, – сказал я принцессе, когда встретился с ней у дворца. Она надела яркое платье и меховую накидку сверху. Лимонный цвет был ей к лицу.

– Сегодня? И только? – она улыбнулась и правда ослепительно, так что я притворно зажмурился, а она слегка стукнула меня по плечу: – хватит!

– Ты первая начала, – я наклонился и поцеловал ее, а потом завел двигатель, и мы выдвинулись к Галерее.

Я не стал ей рассказывать о заметке. Было понятно, что напечатали все со слов Алексея Николаевича. Быть может, слегка приукрасили, оставив нетронутым только основной смысл – где мы будем.

Конечно, делалось это ради распространения более точной и правдивой информации. Люди нас увидят. Если бы все это шло по первоначальному плану, то это было бы идеально. Но у меня из головы не шел ночной визитер, который прямо сказал, что теперь все будет иначе.

Что именно будет по-другому, я не мог даже представить. А его следов так и не нашли, и потому я предположил, что мне попросту не поверили.

– А ты скучаешь по своим друзьям? – спросила Аня, вырвав меня из лап бессмысленных размышлений.

– Да, пожалуй. Если бы мне было нечем заняться или я чувствовал себя здесь совсем чужим, то времени для ностальгии у меня было бы куда больше, – ответил я.

Поток традиционно тянулся медленно. Зимой, наверно, на машинах тут и вовсе не ездят, решил я, увидев, что стрелка спидометра не поднимается выше пятнадцати километров в час. Двигатель урчал, словно тигр. Хотя откуда мне знать, как урчат тигры? Должно быть, громче, чем самые крупные домашние кошки.

– Мне кажется, я их помню. Твоих друзей. Мы тогда сидели с профессором Подбельским и играли в карты…

– А он говорил, что не стоит тебе играть. Но оказалось, что ты умеешь.

– Умею, – кивнула принцесса. – Причем давно. Меня научила няня. И взяла с меня слово, что я никому не скажу. Но ты же не будешь стыдить меня за это?

– Думаю, на этот счет нам надо хорошенько поговорить, – деловито ответил я, а потом подмигнул. – Желательно вечером, после похода в Галерею.

Не ответив, девушка стиснула мои пальцы. Это отвлекло меня от воспоминаний, и я даже воспрял духом. Ничего плохого в том, что я увижу ее друзей – нет. Наверняка они самые простые люди.

Спустя сорок минут мы добрались до Галереи и оставили автомобиль неподалеку. У входа стояла толпа и я некоторое время рассматривал ее, насчитав у входа не меньше сотни гостей.

– Мы приехали слишком рано?

– Нет, что ты. Открытие в десять, сейчас уже половина двенадцатого, – Аня и сама выглядела удивленной.

– Нам нужны билеты? – спросил я, ужаснувшись от времени, которое придется провести в очереди.

– Нет, что ты!

– Нам не надо? Потому что мы важные персоны?

– Нет, – терпеливо принялась объяснять Аня, – у нас нет билетов. Вообще. Ты приходишь на выставку и смотришь полотна. Тебе дают специальный бюллетень – список всего, что выставлено. Ты помечаешь в нем то, что тебе понравилось, а на выходе оставляешь чек, например. Разве у вас не так?

– Билет купил и смотри. Не купил – не смотришь. Все просто, никто не рассчитывает никаких денег, не делает отметок.

– Странно. Не очень понимаю, как можно уравнять всех.

– Но мы же ходили в театр?

– Там труппа и один показ. А здесь много разных творцов. Я вижу своих друзей, – она указала на нескольких человек, тоже в ярких нарядах, и я тут же посмотрел на свой строгий темно-коричневый костюм. – Ты вольешься, не бойся.

Никогда бы не подумал, что буду бояться выглядеть иначе. Но, несмотря на все увещевания Ани, с первых же минут я ощутил себя чужим.

В Галерее она договорилась встретиться с двумя подружками. Третий, парень, оказался братом одной из них.

– Это Василь, – когда Аня закончила обниматься с подругами, она представила мне сперва парня, – Инна и Клара.

Мы стояли чуть в стороне от входа. Пестрые наряды привлекали внимание, но люди не рассматривали нас. Так что я сперва пожал руку Василю, темноволосому и в круглых очках. Ботаник и только. Но вишневый костюм, который на мой вкус выглядел ужасно, не сочетался с образом, который я обрисовал у себя в голове.

Подружки же носили одинаковые прически, что-то наподобие каре, вызывающе смотрели на людей вокруг и явно гордились короткими платьями. Инну дополняло сочетание черного с густой зеленью, тогда как Клара нарядилась в красное с золотом.

Аня на их фоне смотрелась своей в доску. Мой коричневый костюм из-под осеннего пальто выглядел сухо и скучно. Хорошо еще, что не выбрал черный, иначе стал бы похож на гробовщика.

– Значит, правду пишут, у тебя избранник? – хихикнули девушки. – Строгий какой-то. Слишком правильный на вид. Это твой автомобиль? – спросила Инна.

– Мой, – ответил я коротко и не добавил больше ничего, несмотря на широко раскрытые глаза – девушки явно ждали какого-то фантастического продолжения.

– Недешевое удовольствие, – со знание дела сказал Василь.

«Еще бы недешевое», подумал я. «Уже вторая машина за месяц». Но вслух сказал только:

– Пожалуй. Для меня это необходимость.

– О, – протянула Клара, сложив губки, – а чем же вы занимаетесь, Максим?

– Ищу себя в этой жизни, – ответил я так, чтобы это прозвучало невинно, а не пожеланием отвять от меня поскорее. Но девушки восприняли это именно так.

– Фу, Анют, он такой скучный! Пошли скорее в Галерею, говорят…

– Да, Ань, идем, – я перебил их, решив бить наглых девчонок их же оружием, – зайдем внутрь и, думаю, оставлю вас с вашими женскими секретами, – и протянул ей руку, развернув ладонью вверх.

Что бы ни говорили, но какие-то правила или традиции все равно имели место быть. Иногда возникало ощущение, что люди, которые действительно относились к дворянству или имели реальную власть, на этикет и прочие мелочи смотрели сквозь пальцы.

И внезапно оказывалось, что есть еще личности, которые не доросли до власти и влияния, но отчаянно хотят показать все, что его имеют. Вроде бы как в нашем мире то же самое – но раз я не был таким, то считал, что большинство людей такие же, как и я. Попроще. Поскромнее.

Аня раздумывала только секунду, вложила свою ладонь в мою и пошла рядом, оставив троицу позади.

– И как они тебе? – шепнула она, услышав, что те тоже начали разговор.

– Не знаю. Обычные? Вероятно, от них я не буду ждать подвоха.

Когда мы подошли ко входу, нас встретил лысенький невысокий человечек. В его лице угадывались азиатские черты, но по-русски, как выяснилось, он говорил ничуть не хуже остальных.

– Дорогие мои гости! – воскликнул он, широко раскинув руки. За его спиной на миг показался рослый мужчина, кивнул мне и тут же скрылся в глубинах галереи. – Я знал, что этот день настанет, – продолжал восхищаться человечек. – О, Анна-Мария! И, – тут он почти прошептал: – простите, молодой человек, вашего имени не запомнил, простите великодушно! – а когда я подсказал, вернулся к прежней громкости, сияя, как августовское солнце: – и Максим Бернард! Прошу, проходите.

– Нет, еще фото! – со стороны улицы наседали люди с фотоаппаратами.

– Делаем пару кадров и уходим, – тихо сообщил я Ане.

Позировать пришлось недолго. И хотя толпа уже собиралась двинуться дальше, человечек остановил ее всего лишь одним жестом:

– Никаких фотоаппаратов в моей галерее!

Отцепил ленточку, что перегораживала вход, пропустил нас и троих друзей, что на время съемки остались в стороне.

– Как я не люблю этих журналистов. Пишут и пишут, не понимая, о чем они пишут, – пробормотал рассерженно человечек. – Вас они, полагаю, тоже раздражают? – обратился он ко мне.

– Слегка.

– Позвольте сюда, – он отвел нас в сторону. – Буду краток и не помешаю просмотру. Я – А Ким. В два слова, не в одно, некоторые путают, – затараторил человечек. – Если у вас будут вопросы – можете меня найти. Галерея работает в обычном режиме, есть другие гости, но, если вы пожелаете их убрать, я мигом.

– Спасибо большое, – ответил я, понимая, что в большей степени он обращался к Анне. Но Ким вежливо смотрел на меня. – Мы не доставим вам хлопот.

– О, что вы. Ваше посещение – это уже подарок для меня! Вам спасибо!

– И о чем он говорил? – спросила Аня, когда мы впятером отошли от Кима подальше, в центр первого зала.

– Мы для его галереи – живая реклама, – пояснил я. – Завтра здесь будет не протолкнуться.

– Надо же, как интересно, – протянула Инна, напомнив мне о плане.

– Ты не против разделиться? – улыбнулся я Ане. Та озорно сверкнула глазами:

– Не надо подслушивать наши секреты, – и гордо развернулась следом за подружками.

– Ох уж эти женщины, – фыркнул Василь, едва они отошли подальше. – Вечно у них какие-то секреты.

– Да уж. Секретов здесь хватает, – отозвался я и осмотрелся по сторонам.

Первый зал оказался не так уж и велик, но все же в нем нашлось несколько интересных полотен. Все они были огромными, действительно огромными, но с невероятной детализацией. Даже «Последний день Помпеи» казался на их фоне простоватым полотном.

Городские пейзажи мы осматривали молча. Виды Владимира старого и нового. На каждой картине изображались люди. И каждая картина имела ширину в шесть, восемь, а то и десять метров – рядом находились таблички с описанием.

– Живописно, – сказал Василь после третьего полотна. – Но я бы сюда не пошел. Не люблю картины. Лучше выбраться на охоту. Или устроить заезд на лошадях. Как ты на это смотришь?

– Я бы предпочел скачкам заезд на автомобилях, – ответил я, рассматривая с любовью прорисованные гребни волн на полотне, где изображалось строительство гидростанции.

– Механизм послушен. А лошадь непредсказуема.

– Лошадь можно научить делать, что нужно.

– Так ты любишь, чтобы тебя слушались? Странно, что в этом случае ты выбрал Анну.

– Скажи мне, Василь, – я отвернулся от картины, когда до меня дошел смысл его слов. – Ты меня пытаешься спровоцировать, потому что тебя об этом попросила сестра или это твое обычное поведение? Ни то, ни другое тебя в моих глазах не красит.

– Да? – с вызовом спросил он. – А кто ты такой, чтобы я перед тобой ставился?

– А вот это поясни, – уже громче выдал я.

Конечно, у меня пистолет за поясом и все такое, но не могу же я поколотить человека, которого подружки Ани взяли с собой. Надо быть сдержаннее.

– Тут нечего пояснять. Ты – неизвестно кто. Мелкий дворянчик.

– Должно быть, я тогда разговариваю с каким-нибудь князем как минимум. Либо твои штаны набиты баблом.

– Чем? Что за выражения? – скривился Василь. – Впрочем, не говори ничего. И так все понятно. Хотя нет, не все. Как Анна тебя выбрала?

– Завидуешь? – решил я уколоть его, чувствуя, что без простой человеческой химии здесь тоже не обошлось.

– Беспокоюсь. И моей сестре ты сразу не понравился.

– Я почему-то не заметил.

– Она сделала мне знак.

– Как это банально, – я снова принялся рассматривать полотно, на этот раз – рабочих на массивном башенном кране.

– Будь моя воля… Эй, что вы делаете?

Я поспешно обернулся на внезапный выкрик. На плече Василя лежала тяжелая рука, а за его спиной возвышался на полголовы блондин с настолько ненатуральным цветом волос, что мне даже не потребовалось времени, чтобы распознать парик.

– Ай! – крикнул Василь, а блондин наклонился к нему и шикнул в ухо. А потом продемонстрировал лезвие, прижатое к вишневому пиджаку, и поманил меня пальцем.